♪ Pain - Crawling Thru Bitterness
Проклятье крови устрашало людей, поэтому Алетта предпочитала изъясняться в подобной формулировке. Ее кровь – не яд, а инструмент, благодаря которому она управляла энергетическими потоками внутри живых существ. Потенциал этой способности был невообразим, девушка представляла, что наверняка смогла бы управлять «зараженными», не перемещая энергию своей души и сознание в чужое тело. Ей доводилось высасывать жизнь из чужих тел, захватывать тела мертвецов, но она так и не научилась играть ими как марионетками, дергать за ниточки и пребывать в сознании. Быть может, уже и не научится. В прошлой жизни мысли забивали знания, возможность саморазвития в области некромантии, но в шкуре Алетты Валхольм приходилось думать о других вещах. К неожиданности, интересы также поменялись, и способность контроля энергетических потоков стала приятным дополнением. А теперь она могла сыграть смертельную шутку. Последние два дня она провела в четырех стенах, большую часть времени трясясь в карете без возможности открыть окна. Она смотрела на мир сквозь маленькую щелочку ставень, наблюдая за сменой пейзажа, как глаза постоянно мозолили солдаты. От грохота и лязга их доспех гудела голова, в которой и так копошились неприятные мысли. Алетта осознавала, что с рук ей не сойдет убийство князя и его семьи, к тому же довольно зрелищное убийство – полыхающее поместье по сей день волновало жителей Гелибола. Но больше узнать не удалось – когда на пороге ее дома появилась королевские гвардейцы, она поняла, что серьезно вляпалась. Сопротивление девушка сочла бессмысленным и опрометчивым поступком, поэтому, собрав небольшой чемодан в дорогу, добровольно села в карету и отправилась навстречу неизвестности. Она видела боль во взгляде своих людей, с какой тоской и ужасом на нее смотрел Агасфер. Возможно, он действительно видел ее в последний раз. Ему никогда не хватало смелости признаться в своих чувствах, и Алетта ценила это на вес золота. Смелость – не то, что требовалось их отношениям. Честность – другое дело, и мужчина всегда был с ней откровенен во мнении и суждениях, причем прекрасно подбирал слова, чтобы не выглядеть чересчур дерзким. Он научился этому у Эделя. Но сидя взаперти, неизбежно приближаясь к точке невозврата, Алетта ощущала страх. Ей нравилось уединение, однако она никогда не была одинока, а сейчас оказалась одна во всем мире. Никто не поможет, ни спасет, не защитит. Она поняла, что дрожит, когда обхватила себя руками. Девушка невольно захотела, чтобы ее спасли, напали на конвой, вытащили из ловушки, хотя бы ради осознания, что она в безопасности. Но она слишком хорошо знала своих людей – они слышали ее приказ не вмешиваться, и не посмеют нарушить его, несмотря ни на что. Быть может, Агасфер попытается схитрить, например, прибегнуть к помощи ведьмака. Но вряд ли охотники на монстров захотят иметь с ней дело – Геральт из принципа отказался иметь с ней дело, а Ламберт… черт его знает. Он также не пришел в восторг от своего последнего задания, и рисковать шкурой по чем зря не станет. В этом весь он – выживать любой ценой. Поэтому мужчина ее так раздражал, и потому понравился. Выживание любой ценой вошло в привычку некроманта, стало жизненным кредо – вплоть до слияния с душой и сознанием маленькой умирающей девочки из семьи Валхольм. Она показала, как важно заботиться о ком-то, что значит человеческая любовь и уважение, несмотря на жестокость. Да, большинство людей в Сорбеце ее боялись, даже взгляды отводили, однако прислуга и стража, советники, не пугались ее. Алетта ненавидела, и в то же время тянулась к ведьмаку, поскольку он напоминал ей о прошлой жизни, о свободе от обязанностей и уз. Он еще та заноза, зудящая, колющая и жгучая, но не терпящая лжи. Геральту девушка не верила, как и его речам о доблести – красивые слова, да и только. Хотя Ламберт тоже не лучше, мужчина – беда. Постоянно ее тянуло к неприятностям… И клетка на колесах тому подтверждение. В какой-то момент она все же остановилась, и Алетте пришлось в спешке утереть слезы – никто и никогда не должен их видеть. Ведь она недавно говорила, что в ней не осталось больше страхов и слабости. Нельзя обнадеживать людей. Ей не надели кандалы, как опасному зверью, не завязали глаза и не поволокли силком. Не посмели бы. Стража прекрасно знала, кого везет на суд, – прежде всего не убийцу, а знатную даму, которая в случае удачного исхода, обрушит на обидчиков гнев. Было что-то хорошее в этом моменте. Ведь она впервые в Новиграде! Алетта за редким исключением покидала свои земли. Даже несмотря на то, что ей не удалось полноценно разглядеть улицы города и величественные постройки, она наслаждалась шумом, голосами, звуками. Сейчас же ее окружили со всех сторон высокие каменные стены, скрывающие от нее солнце и деревья. Девушку практически сразу увели под крышу, не дав возможности осмотреться – Алетта и не поняла бы, куда ей бежать, везде сплошь лабиринты из высоких однотипных стен. Факелы освещали путь, но когда стража завела ее на винтовую лестницу и направилась вниз, он заволновалась. Сердце упало, когда в нос ударил запах сырости и мочи. Алетта надеялась, что ее приведут к королю или хотя бы запрут в одной из гостевых комнат, но никак не за решеткой каземат. Ее не толкали в спину, просто открыли дверь и заперли замок. В клетке. Сглотнув вязкую слюну, Алетта обхватила ржавые прутья холодными пальцами и осмотрелась. Желтый свет, разливающийся от факелов, открывал не радующую глаз картину. Во всяком случае, других узников здесь не было. Шли минуты, переливающиеся в часы. Нервы были натянуты до предела, это сводило с ума, подначивало залиться истерикой и закричать, начать биться о решетку бешеной фурией. И на что она рассчитывала? На милую беседу с королем? Алетта понимала неизбежность наказания и расплаты, полагая, что будет готова, но именно здесь, в темнице, в ожидании неизвестности, она поняла ошибочность суждения. Проблема в том, что она понятия не имела, что ей уготовано. Слава короля Радовида ей прекрасно известна, в какой-то степени Алетта испытывала больное восхищение жестоким правителем, но оказавшись в роли жертвы, едва справлялась со страхом. Руки предательски дрожали, сердце билось с такой силой, что удары стояли в ушах. Правитель Редании сажал врагов на кол, приказывал своим людям зверски расправляться с чародейками. Не сказать, что девушка их тоже любила, – последнюю из знакомых подвергла не лучшей участи. А она – чертов некромант, куда более непредсказуемое создание. Хорошо, что об этом мало кто знает. Одно из преимуществ каземат – приближающиеся шаги слышно еще с лестницы, так что хватает времени прийти в себя и собраться с духом. А Алетта не хотела, чтобы ее застали врасплох, и уж тем более с выражением растерянности и страха на лице. Если помирать, то напыщенной стервой с гордо поднятой головой. Хищник с совиным взглядом – девушка никогда бы не поняла фразу отца, которой он когда-то описал короля Редании, если бы не увидела его вживую. Портреты, которые доводилось видеть Алетте, не передавали в должности энергетику, исходящую от мужчины. Он был молод, но выглядел старше своих лет. Угнетающее чувство вызывал взгляд прищуренных усталых глаз. – Ваше Величество. Алетта поклонилась, отчаянно надеясь, что голос ее не дрогнул. Пусть и пленница, а выказать уважение монарху необходимо, как минимум, чтобы не лишиться головы из-за глупости. – Последняя женщина, которая побывала в этих стенах, лишилась зрения, – улыбнувшись холодной улыбкой, не выражающей ни намека на радость, констатировал Радовид. – Причем, от моей руки. Назовите хоть одну причину, по которой вы не должны повторить ее участь. О болезненном наказании Филиппы Эйльхарт – своей бывшей советницы чародейки – Алетта была прослышана. Едва хватило самообладания, чтобы не отвернуться, однако лицом она наверняка сделалась белее снега. – В отличие от Филиппы Эйльхарт, я не предавала, а была предана. И эти люди поплатились за свое предательство. – Самосуд, тем более над князем и его семьей, который стоит выше вас по статусу, довольно… как бы сказать… опрометчивый поступок. У вас есть доказательства? Король подошел ближе к камере, охранники в латных доспехах оставались неподвижны. В какой-то степени внутри клетки Алетта чувствовала себя более спокойно, нежели бы беседа велась лицом к лицу. Конечно, доказательства у девушки имелись – письмо отца прямая улика. Но предъявить его в качестве свидетельства своей невиновности было бы равносильно новому приговору, причем с болезненной расправой. Ведь Бимон называл ее не только ласковым именем дочери, но и вплел историю о Асаризаме. Чародейка, некромант – для короля Редании один черт! – Мою сестру утащил грифон, на меня напали волки, а затем опять грифон. Твари были околдованы чародейкой, которая теперь украшает аллею перед сгоревшим поместьем Авредия Кастеона. Это видели десятки людей, а расследование в поисках виновного мне помогали вести… ведьмаки. Геральт и Ламберт. Они могут подтвердить мою историю, Ваше Величество. Ну или же оклеветать, дополнив, что от хозяйки Сорбеца исходит подозрительная аура. Благо, что ума хватило не проболтаться Ламберту о своей истинной природе. С «проклятой кровью и землей» еще как-то можно выкрутиться. При упоминании ведьмаков Радовид нахмурился и задумался. – Геральт из Ривии, Белый Волк. Я с ним знаком… В ЛокМуине он подтвердил заговор ложи чародеек. Правда, перед этим помог Филиппе Эйльхарт сбежать. «Вот черт», – Алетта не стерпела и шумно вздохнула, едва не выругавшись сквозь сжатые зубы. Этот Белый Волк со своим благородством не зря ей не понравился. Его персона явно не внушала Радовиду доверия. – За убийство представителя высшей знати грозит смертная казнь, а вы убили не только Авредия Кастеона, но и его семью. Одной жизнью вам не расплатиться, баронесса. Смертная казнь. Через повешенье, отрубание головы? Алетту не покидала мысль, что ей удастся избежать мрачного конца, но сейчас ощутила, как надежда выскользнула из рук. Ей стало худо, пришлось медленно и глубоко вздохнуть, крепче обхватить себя руками и стиснуть челюсти, чтобы не выдать панику. Хотя, ее состояние было очевидным, удовлетворенная улыбка Радовида лишь подтверждала это. – За жизнь семьи равноценно будет заплатить жизнью другой семьи. – У меня нет семьи, – сухо отметила Алетта, невольно испугавшись, что голос прозвучал чересчур грозно. – А как же ваша сестра? – Она не Валхольм… Ваше Величество. – От страха ее начало колотить, сдерживаться становилось все труднее, пока в голове билась лихорадочная мысль «я ни за что не позволю причинить ей вред, ни за что!». – Я единственная из рода Валхольм, кто причастен к гибели рода Кастеон. – А не из рода Валхольм? Ведь с вами были ваши люди. Что ж, если ей когда-то казалось, что Авредию удалось загнать ее в угол, то это можно считать капканом. Алетта не могла и не хотела выдавливать из себя оправдания и мольбы, это было выше ее сил, и тем более бесполезно. Чтобы убедить короля одних слез недостаточно. Эдель, Агасфер, Магнолия… она избавилась от угрозы, но цена должна оставаться равной ее жизни, и не выше! И в то же время мысль о собственной погибели невероятно пугала девушку. В этот раз ей не удастся свершить ритуал по слиянию душ, сбежать в чужом теле и вернуться домой. Это последняя попытка, последняя жизнь. – Почему вы молчите? Я же вижу, что вы так и хотите что-то сказать. Умоляйте, плачьте. Мне интересно. С чем Алетта не научились мириться за прожитую – прожитые – жизни, так это с насмешкой. Невпопад брошенная ухмылка воспламеняла в ней злость подобно искре, брошенной в масло. Она понимала, что с королем ей не удастся ничего сделать, самоубийственная попытка покушения не избавит ее от проблем. Зато раздражение помогло избавиться от пут страха. – Вам знакома история Сорбеца, Ваше Величество? – Успокоившись, спросила Алетта, хотя чувствовала, что веки потяжелели от подступающих слез. – О том, как вашему отцу удалось из болота сделать райский сад? Или скорее… как ему удалось это сделать. Да, наслышан. – Тогда вы поймете, почему я не собираюсь оправдываться. Валхольм никогда не претендовали на место князя, не покушались на власть, не хотели чужих земель. Мы защищали свое, мы взращивали свое и служили своим господам. Мы чтили верность, карали за предательство. Все об этом знали. Но Авредий Кастеон полагал, что его это не касается и он сможет безнаказанно забрать наше… забрать мое. Он знал кто мы, он попытался. Я лишь сдержала слово. Я верна своему слову, как был верен мой отец. Он был верен ему до конца… Трудно сказать, удовлетворил ли ответ Радовида, его лицо оставалось неизменно задумчивым, а взгляд – недоверчивым. Он долгое мгновение смотрел на девушку, и будто хотел уже что-то сказать, но передумал и ухмыльнулся – улыбка более была похожа на оскал. Не сказав ничего, король покинул пленницу, стража окружила его и направилась следом. Алетта дождалась, когда стихнут тяжелые шаги, и только в звенящей тишине позволила эмоциям вырваться наружу. Судорожно выдохнув, она упала на пол, не обращая внимания на грязь, и уткнулась любом в решетку. В последний раз Алетта скорее плакала от обиды, но сейчас ее трясло от страха, она задыхалась. Все ее гордыня, все она… принять предложение Авредия, выйти замуж за Лео, позволить забрать Сорбец, но тогда бы над ними не нависал бы дамоклов меч. Приняла бы, проглотила бы острое стекло обиды и осталась бы пленницей, обдумывая иной план – возможно, подстроить несчастный случай для Лео. Сыграть с семейством Кастеон в незатейливую игру – кто кого быстрее на тот свет отправит. Но Авредий допустил фатальную ошибку, фатальную дважды: сначала заставил Бимона покончить жизнь самоубийством, а затем подговорил Изимиру напасть на них с Магнолией. И на дитя, которое под сердцем носит сестра. Думая об этом, Алетта постепенно приходила в себя и успокаивалась. Нет, она все сделала правильно, ее враги заслужили мучения и смерть в огне. Только как объяснить это Радовиду? Что взбредет жестокому королю в голову, с тем и придется мириться. О собственной участи девушка уже не сильно переживала, ее либо казнят в назидание остальным, либо сделают пешкой в непонятной для нее игре. Магнолию король вряд ли тронет, ведь она уже не Валхольм, а вот за безопасность Эделя и Агасфера, а также других солдат Алетта опасалась. Часы тянулись, хотелось есть, но никто так и не навестил ее. Может, ее решили заморить голодом или пустить на корм крысам? Парочка мохнатых грызунов пробегала мимо, смотря на нее черными глазками. Ожидание томило поначалу, но вскоре Алетта научилась ценить минуты спокойствия. Она все еще жива, не так чиста и прекрасна, зато дышала и рассуждала, перебирая приятные воспоминания. Хотелось спать, но терять минуты сознания перед, возможно, бесконечным сном довольно глупо. Грохот шагов донесся до нее еще издалека, поэтому Алетте хватило времени прийти в себя и приготовиться к оглашению приговора. Только на этот раз к ней пожаловала лишь стража в лице двух солдат, спрятанных в доспехи. Значит, поведут сразу на плац. Даже обидно. Удивительно, но выплакав все слезы, девушка обрела необычайное спокойствие. Ее не покидала уверенность, что все закончится быстро и правильно, и она расплатится своей жизнью за совершенные грехи, подарит Магнолии и людям Сорбеца второй шанс. И правильно. Город и так настрадался от ее жестокости, хватит. Однако, не все так просто. На улице стояла ночь – или поздний вечер, – что уже свидетельствовало не о лучшем времени для публичной казни. Радовид любил устрашать публику, так что Алетта еще сильнее растерялась, когда ее повели вглубь замка по темным безлюдным коридорам и остановили напротив одной из сотен дверей. Страх постучал по дереву, звон его доспехов разлетелся по коридору, даже удивительно, как он расслышал разрешение войти. Рабочий кабинет, которых в жизни Алетта повидала немало, после влажной пропахшей плесенью камеры напоминал настоящие хоромы. Невольно девушка смутилась – что бывало практически никогда – своему внешнему виду. – Вы не замужем. Почему? Вопрос показался ей неуместным. Не в смысле оскорбительным или невежливым, просто столь резкий контраст тем для разговора ввел девушку в замешательство. Она долгие секунды смотрела на короля, сидящего напротив за письменным столом, возможно, выглядя невежественно. – Про… просто… кхм, прошу прощения, – Алетта встряхнула головой и собралась с мыслями. – Я помогала отцу вести дела, Сорбец был для меня первостепенной целью. – Но это не ответ. – Я… не знаю, что еще сказать. Я просто не видела в этом смысла и необходимости. Муж и ребенок только отвлекали бы меня от дел. – С чего вы решили, что продолжали бы заниматься делами? Это была бы обязанность вашего мужа. От усталости Алетта ослабила хватку и позволила себе усмехнуться – она постаралась остановить себя, но король заметил ее реакцию. И не разделил веселье. – Вас забавят мои слова? – Нет, Ваше Величество, прошу прощения, – отозвалась девушка, опустив взгляд. – У моего отца не было наследников, точнее, мой старший брат погиб на войне много лет назад. Поэтому я и не думала о другом пути, о других перспективах. – Уж говорите прямо, вы не хотели плясать под чужую дудку. Посмотрите на меня. От требовательного тона у Алетты по спине пробежали мурашки, она не посмела проигнорировать приказ. – Для таких как вы существуют два поводка – уважение и страх. Ваш отец был для вас поводком, он умер, и вы побежали вперед, как бешеная собака, кусая всех и брызгая слюной. – Я… – Не перебивайте, иначе в следующий раз я велю отрезать вам язык. Вряд ли мужчина шутил, поэтому Алетте пришлось послушаться. – Бешенных псов принято убивать. Они не глупы, просто не понимают, какую угрозу несут, когда распространяют заразу, впиваясь в сухожилия и разрывая плоть жертвы. И, признаться, я хотел бы вас убить в назидание остальным, но после небольшого разговора, который у нас произошел, задумался, а будет ли это целесообразно? Вы умрете, а оставшийся беспорядок разгребать мне? Нет, не думаю. Сердце Алетты пропустило удар. – Вы хотите жить, госпожа Валхольм? Король подался вперед и с любопытством посмотрел на пленницу, и от его испепеляющего взгляда девушка захотела провалиться сквозь землю. У нее задрожали руки, стало трудно дышать. – Я не слышу. – Да. Ваше Величество… я хочу жить. – Вы сказали, что верны своему слову. Я тоже. Поэтому рекомендую рассмотреть мое предложение как единственно возможный вариант. Вы преуспели в развитии небольшого городка, и вам стоит развивать свой потенциал, и у меня есть люди, которые способны научить этому. И вы будете запоминать, как делать, что делать, возможно, порой и зачем делать. Авредий пусть и заправлял одним из княжеств Редании, но не любил слушать чужие советы. Мои советы. А вы будете их слушать, и будете им следовать… верно, княгиня Валхольм? Алетта была готова проснуться в любой момент посреди сырой камеры, но никак не поверить в сказочный сон. Фактически Радовид предлагал занять место Авредия, только с условием, что она станет его марионеткой и будет следовать каждому слову в отличие от покойного князя. – Я не понимаю… – Ваши методы подходят для меня. И мне не хочется, чтобы люди в первую очередь подумали безнаказанности вашего поступке, это ударит по моей репутации. Но если мы покажем ситуацию с выгодной для нас стороны… ммм… то и посажанная на кол чародейка не оставит и тени сомнения в умах людей. При упоминании Изимиры Радовид расплылся в довольной улыбке. – Но чтобы предложение не казалось вам слишком хорошим, так уж и быть, внесу некоторую ясность. Вы никогда более не вернетесь в Сорбец – городом будет управлять один из моих вассалов… под вашим чутким руководством, разумеется, но на расстоянии. Вы же расположитесь в Гелиболе и оттуда будете управлять княжеством от моего имени. Вы будете карать изменников с присущей вашему имени жестокостью и справедливостью, излавливать чародеек и колдунов. Вы будете делать все, что я прикажу. И только в таком случае, я сдержу свое слово – вы и ваши близкие будут в полном здравии и безопасности. А что скажете вы, Валхольм? Секунда на то, чтобы перевести дыхание, чтобы преклонить колено и сообщить: – Я буду верна моему королю. И я сдержу свое слово.***
Посещала ли Алетту мысль о чудесном спасении? Первое время – часто, но с каждым пройденным днем приходило угнетение и понимание, что одну ловушку она променяла на другую. Печали она не позволяла брать над собой верх, ведь ей удалось избежать смерти и прямого наказания, никто не вздернул ее, не высек розгами, и уж тем более не причинил вред семье. Пока что. Они остались заложниками ее мести, и теперь ответственность придется нести на хрупких плечах в одиночку. Все лучше пребывать на коротком поводке у короля, нежели чем у князя, заставившего ее отца наложить на себя руки. Пока что Радовид в общих чертах сообщил, что от нее требовалось, остальные распоряжения она будет получать от «представителей и мудрых советников». Мудрые советники в первое время будут приносить королю не слишком воодушевляющие вести, девушка уже успела испортить новым знакомым настроение. Злость не утихала в сердце, вместе с грустью она образовывала ком из раздражения, который Алетта бросала едва ли не каждому встречному в лицо. Это только подкрепило уверенность короля, что ее необходимо отрезать от прошлой жизни, увести подальше от Сорбеца в качестве наказания. Единственное, что удалось девушке, это выторговать прощальный визит в родной край. Вместе с ней в дорогу отправился наемщик, которому предстояло взять бразды правления Сорбеца от ее имени. Благо, что они ехали в разных каретах, иначе Алетта не выдержала бы такого давления. Коротать время в пути ей помогали документы и учетные записи, описывающие экономическую и политическую обстановку восточного края. В дела города, конечно, ее никто не просил влезать, особенно управляющий Гелибола, но с ее мнением придется считаться. Когда голова начинала гудеть от переизбытка информации, девушка наслаждалась пейзажем за окном, первыми травинками, пробивающимися на полях, живностью, бегающей у черты леса. Солнце теплыми лучами ласкало лицо, а прохладный воздух наполнял простор свежестью и сладостью хвои. Ей уже не удастся свободно путешествовать, выбираться за пределы города без разрешения короля, и уж тем более без сопровождения. Очередная большая клетка. Удивляло Алетту, что король будто бы и рад посадить нового человека на место Авредия. Он не раз упоминал о своей неприязни к нему, только повода удачного не находилось, чтобы поставить нового человека. Странно, однако – Алетта на его месте не раздумывала бы, а попросту отдала бы приказ и не мучалась скверной компанией. Хотя, управление городом и округой вряд ли стоит сравнивать с политикой контроля государства. А со своим новым титулом княгини девушка до сих пор не могла ужиться, словно на нее надели кольчугу, а не мягкую шубу. Сразу ощущается груз ответственности, про власть она пока что не задумывалась – страх сделать неверный шаг продолжал грызть ее изнутри. Но это не надолго. В любом случае, не стоило накручивать себя раньше времени, лучше отыскать плюсы в сложившейся ситуации. Ведь нужно же будет успокоить Эделя и Агасфера, прежде чем оставить их навсегда – может, не навсегда, но к подобному исходу Алетта готовилась. Сорбец останется под ее защитой, и если от советников придут письма с нелестными отзывами о новом управляющем, то ей придется вмешаться. Разумеется, если эти письма до нее дойдут, и Радовид позволит вмешаться. Все не слава богу. И чем ближе они приближались к Сорбецу, тем беспокойнее становилось на душе. Дело заключалось не только в разыгравшихся нервах, но и атмосфере, которая менялась с каждой минутой – тучи сгущались, нагоняя холод и серость. В воздухе появилось что-то тяжелое и угнетающее, напоминающее о временах, когда край кишел утопцами, а туманы стелились по полям бархатным покрывалом. Алетта искренне надеялась, что с сознанием играет воображение, однако холод становился все более колючим и враждебным. – Стойте, остановите карету! Кучер притормозил лошадей, которые упрямо заржали, но быстро остановились, словно не хотели продолжать путь. Алетта моментально узнала местность, за холмом лежал Сорбец, но она не припоминала, чтобы сюда заходили такие холода. Она ехала в карете, и не обращала внимание на тряску, точнее, думала, что все дело в размытых дождями дорогах, но как только она спрыгнула со ступеньки, поняла, что ошиблась. Земля оказалась твердой и промерзлой. – В чем дело? Почему мы остановились? Алетта проигнорировала вопрос стражника, который наверняка мог подумать, что она собралась сбежать. Но никуда девушка не собиралась уходить, она стояла на месте, выдыхая облачка пара, и наблюдала за серыми облаками, мелкими снежинками. Морозы могли навестить ее край, такое случалось не впервой, но холод не приходил с мертвой энергетикой – у девушки складывалось ощущение, что кто-то вытянул всю жизнь из Сорбеца. Не говоря ни слова, она пошла вперед по дороге. Стражники удивленно переглянулись, но не сказали ни слова и двинулись за ней следом. Холод кусал кожу, Алетта обхватила себя руками и пыталась согреться, но с каждым шагом внутри росло беспокойство, заставляющее забыть о дискомфорте. Наступление столь резких холодов не предвещало ничего хорошего. Это служило вестью о прибытии несчастья, следы которого белым инеем покрывали деревья и землю. Алетта готовилась, что увиденное ей не понравится, но не переставала надеяться, пока не взошла на холм и не обнаружила свой город, лежащий в руинах.