Заплатки для ожогов

— Шото-о — из соседней комнаты послышался протяжный стон немного наигранной боли и отчаяния. Тодороки устало вздохнул, рассматривая напиток с охлажденной апельсиновой газировкой и поворачивая его в руках — равномерно охладил. На подносе, стоявшем прямо перед ним на столе общей кухни, красовались и другие его «творения» — фруктовый лед, представляющий собой замороженный сок, различные напитки и прочие холодные вкусности. Не сказать, что лето его напрягало. Ему откровенно было все равно. Единственное, на что он и обращал внимание в этот сезон так это на яркую зелень всех растений вокруг и на расцветшие ирисы в комнате у Изуку. Кстати, сам парень и являлся тем, ради кого Шото устроил все это. Как оказалось, веснушчатый очень плохо переносит жару, а не помочь ему представлялось Тодороки невозможным. Гетерохром разок оглядел получившийся результат и, аккуратно взяв поднос со вкусностями, понес их к страдающему от жары и ухода своего парня, Изуку. Тот нашелся лежащим вверх дном на кровати. Голова свисает, заставляя видеть все немного перевернуто, а тело без сил провалилось в мягкость матраса. Изуку любил лето. Но не первые месяцы. Когда ногти на руках хочется рвать от жары и обильного количества пота, от которого его спасал только холодный душ, какой он никогда не любил. Дверь была открыта, так что Шото удалось зайти без потерь в виде пролитого напитка или еще чего похуже. Мидория мягко улыбнулся вошедшему парню, с удивлением замечая поднос в его руках. Он мигом сел нормально, пытаясь заглянуть и узнать, что же такого ему принесли. Тодороки в это время поставил принесенное на рабочий стол веснушчатого. Зеленоглазый нетерпеливо поерзал на постеленном пледе. Шото что-то затеял, вызывая интригу и поток нежности в груди. — Ты что-то принес? — Все же решил поинтересоваться он, убирая немного прилипшую от появившейся испарины челку. Разноглазый на это лишь загадочно улыбнулся, немного загораживая находящееся на столе, наблюдая за вмиг нахмурившимся зеленовласым и посмеиваясь с его детской реакции. — Ладно-ладно. — Миролюбиво протянул тот, отходя от рабочего места владельца комнаты и открывая ему вид на холодные десерты. Веснушчатый даже возмутиться толком и не успел, как тут же потерял дар речи: перед ним появилось все то, чего он так сильно хотел весь день. Тодороки лишь наблюдал реакцию возлюбленного: от легкой раздражённости до неприкрытого радостного шока — казалось бы, десятки бесконечно приятных эмоций расцвели за несколько секунд на его лице. — О Боже, Шо-кун, это… — несколько мгновений молчал он, жадно всматриваясь на открывшейся вид. — просто прекрасно. Он радостно поднялся со своего, уже насиженного, места, смотря только лишь на прохладную пищу перед ним, не замечая свою же ногу, попавшую в плен пледа, на котором он лежал пару секунд назад. Секундное падение Изуку — и вот он уже в любимых объятиях. Он с усмешкой подмечает это у себя в уме — всё же надо проворачивать такое почаще. Мидория тихо посмеивается своей же неуклюжести и, под удивленный взгляд шрамированного, лишь сильнее прижимается к любимому. — Ты холодный. — Тихо шепчет в ключицу парня Мидория. Брови Тодороки неуловимо поднимаются вверх. — То, что нужно. Изуку слышит сверху смех и, несмотря на полученную прохладу, готов расплавиться в таких родных руках. — Ты даже не представляешь, каково это — испытывать тридцатиградусную жару на себе… — тихо пробубнил в оправдание он, чувствуя холодную руку, гладящую его по голове, перебирающую волосы, медленно переходящую к затылку. Будь он котом — точно бы замурчал, но сейчас Мидория лишь подстраивается под движения ладони, открывая больше мест для прикосновений. — Знаешь, я бы так всю жизнь провел. — Довольно потянул веснушчатый. Движения руки на затылке прекратились. — Можем устроить.