You were my fire, so I burned Til' there was nothing left of me I, I touched your face, I held you close Til' I could barely breathe Why give me hope, then give me up Just to be the death of me Save the rest of me. —
— Мистер Айеро, у нас плохие новости.
Фрэнк осторожно, затаив дыхание, входит внутрь, и его взгляду предстаёт бледный парень в кислородной маске, он спит. У мужчины все затряслось внутри, а лицо исказилось в боли и отчаянии. Он сел на стул напротив него и взял за руку, держа так, словно это разбудит его и поднимет на ноги. — Он спит? Скажите, что он спит, — медик пропустил внутрь акушера, который также был расстроен и буквально разбит происходящим, зная, что случай неординарный. — Он не спит, Фрэнк, — Айеро замотал головой, не собираясь слушать трёп доктора, который, по его мнению, делает только хуже, ведь он сам врач и знает, каково это — говорить подобного рода информацию близким людям пациента. — Он в коме, и кто бы мог подумать, что аллергическая реакция на гипоаллерген может дать… такое. Cause I see you, But I can't feel you anymore, Go away, I need you, but I can't need you anymore, I hesitate.— — Такое, — он нервно усмехнулся, продолжая держать руку супруга, чья грудь размеренно вздымалась, и больше никакого другого движения не происходило с его стороны. — Что с ребенком? — тут врач немного встрепенулся и даже выпрямился. — Всё в порядке, вы можете его навестить, — Фрэнк тяжело вздохнул и, поднявшись, направился за акушером, чтобы повидать новорожденную Айеро перед тем, как покинуть здание. Полная неразбериха эмоций в голове, непонятно, рад ли он вообще или убит, или все сразу. Два противоположных чувства разбирали на части, но это былоGive me a sign Show me the line Maybe tonight I'll tell you everything —
—…он как ушел вчера, так ни ответа, ни привета, как с цепи сорвался, он теперь… неизвестно где…
Что? Что с этим взрослым ребенком не так все время, он обещал, что не будет сходить с ума, что бы ни случилось, как мне теперь доверять ему? Если я, конечно же, смогу проснуться. Даже если не смогу, мне это надо сделать. Что, если с ним случилось что-то серьезное? Тени преследуют меня с того момента, как я тут очутился, и мне показалось, что я видел Хел, но возможно, это просто мое больное воображение, и теперь я без сарказма могу это сказать. Я постоянно двигаюсь, может, мне удастся двигаться и в реальности, стоит только напрячься и потрудиться, больше тренироваться и… получится.I catch in my throat Choke Torn into pieces I won't, no I don't want to be this
С каждой секундой Фрэнк всё сильнее вдавливал педаль в пол, не замечая того, что стрелка на спидометре ушла за двести. Мимо проносились деревья, оставляя после себя лишь запах дождя на листве и шелест от ветра. Ему было плевать, куда он едет, зачем, он не хотел об этом думать. Его охватило дикое состояние ярости и боли, которое он, к несчастью, не мог контролировать. Как принять тот факт, что его супруга больше нет? Фрэнк уже несколько часов как смирился с ситуацией, но он воспринял все не так, как следовало бы. Мужчина просто похоронил любимого, мысленно оказавшись в погребальной яме вместе с ним. До этого момента я и не знал, что такое настоящая боль и переносный смысл слов разрыв сердца. Я и думать не хотел, что такое вполне возможно и может случиться даже со мной, но оно произошло. Сидя на газоне перед когда-то нашим общим домом, я рассматриваю детали и вспоминаю, как ты улыбался, когда я тащил на себе гору пакетов и каких-то коробок для детской комнаты, стараясь не споткнуться и не упасть по дороге, как это часто бывает. А вот тот самый ветерок, который вы с Майлзом повесили над дверью на следующий день после нашего перемирия. Думаю, теперь он будет символизировать только музыку траура и вечного холода. Ты меня простишь за всю ту боль, что я причинил тебе? За все мои крики и удары, за слова, которые наговорил? Мне больно оттого, что я даже извиниться перед тобой не успел.The world was on fire and no one could save me but you. Strange what desire will make foolish people do. And I never dreamed that I'd meet somebody like you, And I never dreamed that I'd lose somebody like you. —
— Фрэнк, он не умер! Все в порядке, он не умер, это просто кома, — пытался достучаться друг до медика, который несколько часов назад впал в непрекращающуюся истерику. Проходящие мимо кабинета начальства медсестры и медбратья лишь тяжело вздыхали и опускали головы, соболезнуя, пока мистер Айеро качался вперед и назад на своем диване, не веря в происходящее. Валерьянка ему не помогла, а успокоительное он не давал себе вколоть, выглядя при этом настоящим психом. — Я чувствовал, что что-то пойдет не так! Я чувствовал! — Если бы я положил тебя в стационар, этого бы не было, черт возьми! Почему я поступил иначе?! — кричал мужчина, избивая рукой кожаный руль и все еще продолжая вжимать педаль в пол. Никто не знал, что во время операции что-то выйдет из-под контроля, никто не мог предположить, что случится подобное. И сколько бы Фрэнк сейчас ни винил себя и ни говорил о предчувствии, в случившемся нет его вины. Он просто хотел создать своему супругу хорошие условия, вопреки плохому предчувствию. После распространения новости о коме, в которой находится парень, время начало тянуться. Казалось, что даже стрелки часов не двигаются, остановив ход времени. Фрэнк сообщил о своем отъезде сразу после инцидента, оставив друзей и сына один на один с тоской и подавленностью, а те так и остались сидеть возле тела юноши, не желая покидать палату ни на минуту. Только Джамия осталась сидеть в коридоре под присмотром медсестер, ведь ее вой было слышно на другом конце этажа, а в таком состоянии ей не стоило появляться перед крестником. Посадив Майлза на собственные колени, Лето выдохнул и посмотрел на расстроенного ребенка, который не мог понять происходящего. — Почему папа уехал? — спросил ребенок, касаясь холодной руки Джерарда и ощущая, как его собственное сердце начинает ускорять ритм. — Он бросил нас с сестренкой? — всхлипнув, ребенок пересел с колен крестного на кровать около родителя и положил свою голову на его грудь, сжимая маленькой ладошкой тонкое одеяло. Джаред действительно не знал, что на это ответить. Эти слова настолько сильно повергли его в шок, что ответить ему было нечего. — Ему пришлось уехать, милый, хоть ему и не хотелось вас всех оставлять. Ему сейчас тоже тяжело, хоть он и скрывает это под маской, понимаешь? Ему сейчас тяжелее нас всех, малыш, — Лето аккуратно погладил ребенка по спине в попытке успокоить, хоть и получалось у него это не очень. — Папа сейчас спит? — неуверенно и тихо спросил мальчик. Майлз не знал, что такое смерть, и это значительно помогало им всем, ведь чем меньше ребенок знает, тем здоровее остается нервная система. — Да, думаю, он очень устал, когда рожал твою сестру, поэтому сейчас отсыпается, — в попытке улыбнуться и приободрить мальчишку, Джаред случайно всхлипнул, чем чуть не выдал себя. А его слезы люди видели всего раз в жизни — когда Фрэнк чуть не погиб в аварии. — Послушай, давай мы с тобой сейчас заберем Джамию и поедем домой, а завтра вечером приедем все вместе и навестим папу и твою новую сестренку, идет? Ну же, не раскисай, все будет хорошо. Джерарду просто нужен отдых, — подняв ребенка на руки, мужчина пошел на выход, пытаясь собрать мысли воедино и понять, что он только что впервые солгал своему крестнику, хоть и понимал, что у Уэя шансов на воскрешение почти нет. Внешне Джерард не подавал признаков жизни. Его тело не поддерживало нормальную температуру, глаза были закрыты, зрачки не реагировали на свет. Врачи еще несколько часов назад записали его в число погибших, понимая, что что-то пошло не по плану, и ситуация вышла из-под контроля. Все знали, но не хотели говорить этого Фрэнку, боясь реакции и зная, как он любит этого человека. Того, кто родил ему дочь всего несколько часов назад, преодолев страх перед смертью. И только в тот момент, когда из палаты все вышли, указательный палец правой руки пошевелился, доказывая, что юноша все еще жив, но никто этого не увидел. И никто не знает, что все разговоры и крики, слетавшие с уст в этой палате, Джерард слышал. Он все слышал, только сказать не мог.Позволь мне вернуться. Я хочу жить.
Время: половина десятого утра. — Это возмутительно! Айеро нажрался и бросил машину! — взбешенный Джаред буквально влетел в палату, где Джамия поправляла постель Джи и вдруг вздрогнула от крика мужа. — Что? Где? — он ходил туда сюда, вскипая и одновременно пытаясь унять гнев и пыл. В это время сознание Джерарда перевернулось. «Что, мать твою, ты творишь, Айеро?! Где тебя носит, какого хрена тебя носит, когда твоя дочь нуждается в тебе, твой сын, в конце концов! Урод, я тебя прикончу, когда вернусь, а я обязательно—» — Мистер и миссис Лето, выйдите немедленно, пациент нестабилен, — множество врачей заполнило палату, выталкивая родственников своей спешкой. Табло запищало в ответ на повышение пульса и давления Джерарда, который не подавал никаких признаков жизни внешне, но внутри него все горело так, словно кровать под ним сейчас расплавится. Время: 12 ночи. — Где Дже-ерард! — мужчина в невменяемом состоянии ввалился в больницу, пошатываясь и роняя шарф на чистый кафель. К нему подбежал медперсонал — девушка и парень, которые пытались его остановить. Все в этом учреждении уже знали, кто такой Джерард. — Мистер Айеро, выйдите из приемного покоя сию секунду! Доктор Циглер! — пока они держали разбушевавшегося Фрэнка, тот только и делал, что махал руками и ругался на всех подряд. Сонный акушер вылетел из ординаторской и подбежал к мужчине, уводя его за руку. — Не трогайте его, я сам им займусь, возвращайтесь на места. — Где мой му-уж?! А? К-куда вы его положили? Вы— — Если вы не замолчите, мне придется вас приковать к кушетке, Фрэнк, — прошипел врач, заталкивая того в свой кабинет и запирая на ключ, чтобы мужчина ненароком не выпал ввиду своей нетрезвости. — Ну вы все уроды, просто козлы, — приговаривал он, падая на кожаный диван лицом и выдыхая в комнату, где до этого пахло дорогим парфюмом, тонну перегара. — Ага, завтра поговорим, дружок, — он положил на него сверху свое пальто и сел за рабочий стол, чтобы продолжить работу, начатую перед тем, как пойти отдыхать в ординаторскую. Когда Фрэнк очнулся, было всего пять тридцать утра. Вначале он не понял, где находится, и почему его голова болит, но когда осмотрелся, осознание произошедшего накрыло с головой, возвращая его обратно в реальность. Кабинет акушера был не таким светлым, как остальные. Стены кофейного цвета были увешаны различными постерами, в углу стояла белая ширма, а стол из темного дерева и черное кресло нагоняли тоску. Присев, медик заметил на столе лист бумаги, на котором стояли два стаканчика: один с таблеткой, а второй — с водой. Проглотив препарат, мужчина откинулся на спинку дивана и выдохнул, потирая лицо ладонями. Пока он спал, в его голову пришла одна чудесная мысль — сходить в молитвенную комнату и попросить у Господа возвращения супруга в мир живых. Давно он не посещал это место. Пыльные скамейки и запах церковной утвари, плач и слова молитвы — единственные атрибуты этого места. Пройдя до пьедестала, Фрэнк встал на колени возле креста и сложил руки на коленях, опуская голову и закрывая глаза. Он просил о здоровье тихо, но со слезами. И настолько искренне звучали его слова, что рядом сидящая женщина просто подошла к нему и, сев рядом, стала молиться за здоровье Джерарда вместе с ним. — Господь Всемогущий, помоги сыну своему Джерарду. Не дай ему покинуть этот мир и оставить своих родных… — просила женщина, низко склонив голову. В момент молитвы дверь отворилась, и в комнате появился его хороший приятель — Густав Циглер. Мужчина не так давно перебрался в штаты, оставив позади Германию и своих близких. — Доброе утро, Фрэнк, — сдержанно поприветствовал коллегу мужчина, касаясь рукой его плеча и держа у своей груди личное дело Джерарда. — Ты вчера здорово нашумел, тебе не кажется? — А тебе не кажется, что психиатр — я? — ответил Айеро, фокусируя зрение на стене. — Что с моей семьей? — Ты должен понимать, что, — спокойно начал разговор акушер, стараясь не задевать больные места коллеги. Фрэнк прекрасно осознавал то, что его супруг сейчас не в лучшем состоянии, и что, скорее всего, он все еще в коме, но медик отказывался принимать тот факт, что ему невозможно помочь. — Фрэнк. Джерард в коме, как ты уже знаешь. Его состояние сейчас стабильное, но ночью нам пришлось его вытаскивать с того света. Мы не знаем, когда он очнется и что с ним будет после. Такого случая у нас еще не было, — глаза Фрэнка щипало от подступающих слез. Мысли по поводу происходящего не укладывались в его голове, и ему приходилось постоянно отгонять негативные домыслы, лишь бы не потерять ту частичку веры, что еще теплилась в груди. Смахнув слезы, психиатр поднял голову и посмотрел на приятеля, мысленно умоляя его не рассказывать больше плохие новости. — Как Бэндит? — с трудом выдавил он из себя, поднимаясь с места и разминая затекшие части тела. — Пойдем, я покажу ее тебе, — приобняв мужчину за плечо, Густав вывел коллегу из помещения и повел по коридору в сторону отделения новорожденных. В каждой из комнат обычно находилось по восемь-десять младенцев, и Фрэнк подумал, что его крошка находится в одной из них, но акушер открыл перед ним дверь в совсем другую комнату. Она была освещена мягким светом, в отличие от других помещений с детьми. Около стены стояла капсула для особого контроля, а рядом с ней кроватка и пеленальный столик. — Не бойся, подойди к ней, — услышав всхлипы отца, девочка в кроватке вдруг заплакала, начав размахивать в воздухе своими ручками и ножками. Она еще не знала как выглядит ее отец, но уже чувствовала его присутствие рядом. — Давай, Фрэнк, она хочет, чтобы ты взял ее на руки. Подойдя к кроватке, в которой лежала малышка, мужчина схватился руками за перекладину, боясь упасть. Это ведь его дочь. Его ангел, рожденный от любимого человека. Подняв ее на руки, Фрэнк аккуратно прижал ее к своей груди, начиная слегка укачивать, придерживая ее одной рукой под попой, а вторую положил на затылок. — Привет, Бэндит, — прошептал он, не замечая ничего, кроме своего ребенка. Сзади уже собрались люди, желающие посмотреть на первую встречу родителя с дочерью, но Фрэнку было плевать. Он просто наслаждался моментом. — Папа был бы счастлив увидеть тебя сейчас, — очередной всхлип резанул по ушам всех находящихся в зале, и все бы ничего, но грудная клетка отца начала сокращаться все сильнее, что малышка, несомненно, почувствовала, стараясь вцепиться в свитер папы как можно сильнее. — Я люблю тебя, Бэндит Ли Уэй-Айеро, — прикусив губу, мужчина сдержал очередной порыв и положил дочку в кроватку, оставляя поцелуй, полный любви и заботы, на ее лбу, а после, не замечая никого, вышел, направляясь к палате супруга. Видел Бог, он пытался держать себя в руках, но ему стало невероятно тяжело, особенно после встречи с дочерью. Пройдя два пролета, Фрэнк открыл дверь в палату мужа, вошел внутрь и присел рядом с ним. Он уже не пытался сдержать слезы. Зачем? Все равно никто не видит. — Знал бы ты, как я хочу, чтобы ты вернулся, — сквозь слезы говорил мужчина, держа юношу за руку и соприкасаясь своим лбом с его грудью. — Нам тяжело без тебя, ты же видишь. А Бэндит? Господи, Джи, она такая красивая. Так похожа на тебя, — всхлип. — Я же знаю, что ты слышишь меня. Ты здесь, я знаю. Вспомни нашу свадьбу, детка. Черт, я бы душу продал, лишь бы увидеть тебя таким прекрасным еще раз. Сияющие глаза, ослепительная внешность и осознание того, что у нас будет малыш. Вспомни, ты обещал мне, что мы будем вечность вместе, — шептал старший, поглаживая супруга по руке и жмурясь из-за нескончаемых слез. — Джерард, черт тебя побери! Ты еще не видел свою дочь! — истерика стала непроходящей, и с каждой секундой Фрэнку становилось все хуже, что не осталось незамеченным врачами. Аппарат жизнеобеспечения быстро запищал, и сигнал поступил в ординаторскую. Медики, влетев в палату, схватили под руки Айеро-старшего, выводя его из палаты и сажая на скамью, где не без сопротивления ему вкололи дозу успокоительного, пока остальные пытались выровнять показатели пациента. — Мистер Айеро, успокойтесь, пожалуйста. Кто-нибудь, сюда!***
— Джи, стой, — Хел схватила его за руку и потянула в сторону, пытаясь остановить разъяренного парня. — Что?! Что прикажешь делать? Ждать, когда у Фрэнка поедет крыша, когда меня отключат? Я так больше не могу! — он взвыл и сел на камень, покрытый мхом, чтобы успокоиться, но в данной ситуации это было практически нереальной роскошью. — Я могу помочь. Мы с тобой так давно вместе, — помолчав несколько секунд, она выдохнула то, о чем думала все то время, пока они скитались. — Пора нам разойтись. — О чем ты… — когда до Джерарда начал доходить смысл слов, он, не отрывая взгляда от подруги, замотал головой. — Т-ты чего? — Хел села на землю, погружая себя в некий транс, закрыв глаза и сложив руки. — Хватит! — Он хотел броситься к ней, но что-то оттолкнуло его, не позволяя приблизиться. — Когда очнешься, Уэй, живи, потому что я уже не вернусь спасать твою задницу, — прохрипела она с издевкой, словно растворяясь в темноте леса, в котором Джи бродил уже несколько часов в поисках выхода. — Сядь. Молись со мной, пока необходимость не исчезнет. Только так я смогу искупить свои грехи, — парень послушно сел напротив и, соединив ладони и зажмурившись, стал тихо шептать слова, которые сами собой появлялись в его голове. Потеря за потерей выгрызали внутри Джерарда дыру из отчаяния, ведь, несмотря на то, что Хелена творила в течение их знакомства, он все равно невидимым канатом был привязан к ней, как бы ни хотелось это отрицать. Что будет, когда ее не станет совсем?***
Спустя несколько долгих часов Фрэнк все-таки пришел в себя, правда, произошло это в палате, что находится напротив палаты Джерарда, где его оставили отсыпаться. Поднявшись с кровати, мужчина немного пошатнулся, когда его голова закружилась, но он взял себя в руки и прошел до двери, открывая ее и замечая перед собой того, о воскрешении которого он молился. Джерард стоял в проходе, опираясь на капельницу и еле-еле шевелясь. Сил у парня не было совсем, но он уверенно держался, желая, чтобы его заметили. — Джи… — одними губами произнес мужчина, не веря своим глазам. Простояв в таком положении секунд двадцать, Айеро подлетел к супругу, крепко хватая его и прижимая к себе. Из глаз обоих сразу полились слезы. Только Фрэнк плакал и улыбался, а Джерард попросту рыдал, не желая больше отпускать мужчину. Он уже не верил, что когда-нибудь еще сможет коснуться этого человека и почувствовать его тепло. — Давай, детка, держись за меня, тебе нужно лечь, ты слишком слаб. Спустя несколько часов. Джерард находился под капельницами, ощущая присутствие***
It's Christmas in my heart When I'm with you No matter where we are or what we do Tomorrow may be grey We may be torn apart But if you stay tonight It's Christmas in my heart
06.01.2020. Нью-Йорк. Дом семьи Айеро.
— Детка, ты готов? — всего два дня назад Джерарда с Бэндит выписали из больницы и сказали соблюдать покой еще минимум неделю, чтобы окрепнуть, чем юноша и пользовался, валяясь сутками в постели. С Рождества прошло уже десять дней, а Джерард родил первого января, и из-за того, что Фрэнк провёл все это время в больнице, елку никто убирать не стал. И все бы ничего, но Фрэнк не был бы Фрэнком, если бы не придумал очередную ерунду, которая Джерарду не понравилась. — Да, Фрэнк, но это не меняет того, что мне все еще не нравится эта идея, — возмущался младший, замазывая мешки под глазами тональным кремом. Отложив косметику в сторону, Джерард улыбнулся самому себе и подошел к кроватке, доставая из нее кряхтящую дочь. Несмотря на то, что ее разбудили ради семейной фотографии, девочка вела себя достаточно спокойно. Может, это из-за того, что она была на руках родителя, а может, из-за того, что дух Рождества окутал всех. Никто не знал настоящей причины. Покинув комнату, юноша аккуратно спустился вниз по лестнице, все еще прижимая дочь к себе и встречая у елки сына, одетого в красный свитер с оленями и джинсы, и супруга, который настраивал зеркальный фотоаппарат, стоящий на ножках. — А можно я буду держать Бэнни? — восторженно спросил ребенок, подлетая к отцу и взглядом умоляя его дать ему сестренку. Джерард лишь улыбнулся, услышав вопрос, и потрепал сына по волосам, сажая его на заранее приготовленный стул. Выстроив правильное положение рук у ребенка, юноша положил дочку на руки мальчишке и поцеловал ее в живот, а сына — в щеку, вызывая у обоих этим действием улыбку. — Держи ее крепко, но не сжимай ничего, ладно? Она должна чувствовать себя уверенно в твоих руках, чтобы не плакать, — шепотом сказал отец, чувствуя прикосновение к спине. Подняв голову и встав с колен, Джерард сначала оказался втянут в нежный поцелуй, а после — закружен в танце, понимая, что теперь его жизнь точно изменится. Сейчас у него есть все. Двое прекрасных детей и любимый муж, которого он никогда и никому не отдаст. — Детка, ахах, прекрати, — смеялся юноша, цепляясь за шею Айеро-старшего и ощущая его губы на своих. Вдруг, во время их поцелуя у елки и яркой улыбки наблюдавшего за этим ребенка, таймер на фотоаппарате отключился, и появилась чудесная фотография счастливой семьи Айеро.