Вестерос Хай Скул

Джейн не льстила себе мыслью, что она какая-то особенная. Она была миленькой, не более того. Каштановые локоны до плеч, карие глаза, лицо сердечком. Всё это в ней было очень приятным, но совершенно непримечательным. Также как и фигура. В тайне Джейн гордилась своей тонкой талией и тем, что ей совсем не нужно прилагать усилий, чтобы оставаться в форме. Но правда была в том, что фигурка Дженни не вошла бы даже в ТОП десять самых привлекательных, вздумай кто-нибудь составлять такой список. Единственное, что в Джейн было интересного, это россыпь веснушек. Они придавали ей перчинки, выделяли из толпы. Именно по этому сегодня Дженни стояла ростового зеркала в одной ночнушке и разглядывала себя. Выводы она сделала неутешительные — за лето, Джейн осталась ровно такой же обычной, как и была. Что же, значит время пришло. Она потянулась к верхней полке и сняла с нее старинную шкатулку, обитую железом. Откинула крышку. Затаив дыхание, коснулась кинжала на бархате. Провела пальцами по черненой гарде, бережно погладила лезвие и медленно достала кинжал. Мир вокруг преобразился. Нет, комната осталась прежней и отражение в зеркале тоже. Но воздух стал густым, как говяжий бульон, каждый вздох давался с трудом. Джейн отложила шкатулку и вышла из комнаты. Медленно и торжественно она спустилась по лестнице, проигнорировав зал, направилась к кухне. За спиной раздался тяжелый, болезненный, вздох и заскрипел диван. Джейн замерла. В душе её смешались отвращение и отчаяние. — Не сейчас, папа, прошу тебя, — прошептала она. Вздох и скрип повторились и всё снова стихло. Джейн облегченно выдохнула. Приступ отвращения отступил. Вдали, за садом, завыла собака. Пора. Теперь точно пора. Джейн сосредоточилась на том, что должна была сделать. Шаг. Ещё один. И вот она снова идет. Кухню она прошла быстро, окрик матери застал её у задней двери. — Дженни, это ты, милая? — Да мам. Я взяла ритуальный нож. Пауза. — Хорошо, дорогая. Повеселись там. Повеселись. Джейн хмыкнул. Будто это может быть чем-то веселым. Она открыла дверь и шагнула в ночь босыми ногами. Вязкая грязь тут же просочилась между пальцами, но Джейн проигнорировала её. Она подошла к калитке и открыла её. Пес уже ждал, неуверенно виляя куцым хвостом. Джейн три недели подкармливала дворнягу, ради этого дня. — Иди сюда, мальчик, — позвала она, опускаясь на колени, прямо в грязную лужу и раскрывая свободную руку. Пес приблизился и позволил почесать себя за ушком. — Как дела, малыш? Ты скучал по мне? Подскуливая, пес лизнул её руку и Джейн поняла — пора. Короткий взмах. Кинжал вонзился псу в бок. Пёс взвыл, но почти мгновенно утих. Дженни вытащила кинжал. Завалила пса на бок и начала резать. От шеи вниз. Ей нужно было собачье сердце, Джейн обязана была добраться до него и для этого она сделает что угодно. Руки, ночнушку, да и все вокруг быстро окрасилось кровью, но Джейн продолжала. Она отбросила кинжал и запустила руку в собачье нутро. К горлу подступил приступ тошноты, Джейн всегда терпеть не могла эту часть. Наконец, она достала влажный, тугой комок, совсем недавно бывший живым. Сердце. — Эту смерть я посвящаю вам, Неназванные. Пусть сердце моего любимого пронзит любовь ко мне, так же как я пронзаю это сердце кинжалом. Раз и навсегда. Она схватила кинжал и сделала, что обещала. Даже слишком хорошо. Кинжал прошел сквозь сердце и впился ей в руку. Дженни взвыла от боли и отбросила кинжал. Её кровь смешалась с собачьей. Всё вышло даже лучше, чем она думала. По щекам потекли слезы. И, словно отвечая на ее призыв, с небес хлынул дождь. Пора возвращаться.