Весь мир

- И чего тебе вдруг приспичило задать мне этот вопрос именно сейчас? – наконец, поинтересовалась Тира после продолжительного молчания, во время которого она рассматривала меня с таким видом, словно решала для себя некую сложную дилемму. - Ну… - я пожал плечами. – Так… Увидел кое-что. Когда ты из моих рук вчера вечером выдиралась. Так всё же: да или нет? - А я обязана отвечать на этот вопрос? Хорошая попытка увильнуть! Но не сегодня. - Как госпожа рабу – нет, не обязана, - признал очевидное я. – А вот как нанимательница своему телохранителю – очень даже. Я же отвечаю за твою жизнь и безопасность. Поэтому должен быть в курсе всего, чего боится та, что наняла меня. Какой опасности мне следует ждать и откуда. И от кого. Итак: да или нет? Тира покосилась на меня с очередным странным выражением на лице. - Вот же ушлый и настырный! – пробурчала она. А мне… То ли показалось, то ли и впрямь в уголках её рта дрогнула, но тут же спряталась за привычной невозмутимостью лёгкая улыбка. – А если скажу, что боюсь? Ты, конечно же, тут же этим воспользуешься? Как заинтересованное лицо? - Госпожа, я на свободу хочу, - хмуро сообщил я. – Причём нормальным путём. То есть, без клейма и не шхерясь по всяким лярвеням в ожидании, когда кому-нибудь из местной стражи или охотников за головами присрётся применить проверяющий код! Проверяющим кодом называлось особое заклинание, которое ненадолго активировало болевые метки у находящихся поблизости рабов. Причём не у всех подряд, а только у тех, что в данный момент почему-то находились не рядом со своими хозяевами. Таким простым, но эффективным способом обычно искали и ловили беглых. Магия, чтоб её!.. - О! – воскликнула Тира, - Неужели я таки дожила до того эпохального момента, когда ты, наконец, осознал, насколько был… недальновиден в начале нашего с тобой… гм, общения? Я осознал это уже давно, но признаваться ей в сём факте до сих пор было как-то стрёмно. И обидно. Ведь получалось, что она меня… укротила. Девчонка… Видимо, что-то такое всё же отразилось на моей физиономии. Потому что Тира внимательно посмотрела мне в глаза. А потом тяжко вздохнула: - Ох уж мне это оскорблённое мужское самолюбие!.. Вельт, если бы не вот эти твои взбрыки – ты был бы самым замечательным, самым надёжным и приятным спутником в дороге, которого только можно желать… и на всякий случай: «желать» - не в том смысле, что подразумевался сегодня утром! – строго уточнила она, подняв указательный палец. Я припомнил, как забавно было улУжить* её нынче поутру, и усмехнулся её поспешной поправке. А у самого вдруг где-то внутри образовался странный комок чего-то тёплого, лёгкого, пушистого… словно котёнок об руку потёрся. - Так вот, - продолжала Тира, как ни в чём не бывало. – Боюсь я тебя или нет – вопрос сам по себе требует уточнения. Безусловно – я прекрасно знаю и представляю, что ты можешь со мной сделать в любой момент. Ты же всё-таки гораздо крупнее и сильнее меня, к тому же ещё до сих пор не примирился со своим положением. Вот именно этого – твоих замыслов и намерений в отношении меня – я и боюсь. Боюсь их внезапности и непредсказуемости... Хотя не думаю, что сам по себе ты – настолько страшный и злобный монстр. – закончила она. – Ну что, доволен? - Э…м-м-м… вполне! – я про себя подивился, как же ловко она разделила понятия и как завуалированно и ненавязчиво воззвала ко всем имеющимся во мне немногим положительным качествам. Мол, ты отличный мужик, Вельт, и я тебе доверяю – вот только дури в тебе много, и я её боюсь. Умная девочка, ничего тут не скажешь! - Стало быть, - подытожил я, - главная опасность для тебя исходит – в силу того, что я всегда рядом - от меня. Вернее, не от меня, а от моих, как ты выражаешься, взбрыков? Вот нипочём не поверю, что тот матёрый страх в её глазах вчера вечером – это обратка на мои действия. Впрочем, это её личные заморочки, меня они не касаются. А через три месяца они мне и вовсе будут до лярвова члена. - У меня всего две возможности защититься от тебя, - вдруг сумрачно призналась Тира. - Первая – профилактического свойства, вторая – превентивного. Я заинтересованно приподнял бровь. О, кажется, пошла откровенность? Тогда слушаем и мотаем на ус - пригодится! - А если нормальным человеческим языком? – вот терпеть не могу, когда она начинает умничать! Чувствую себя каким-то ущербным. - А если по-простому – то первое: я всё это время, пока мы вместе, стараюсь относиться к тебе не как к рабу… хоть ты этого не ценишь, а иногда и вовсе не заслуживаешь. А второе – это успеть активировать твою метку прежде, чем ты свернёшь мне шею, или устроишь ещё какой-нибудь взбрык в этом же духе. Удар на опережение – думаю, такое понятие тебе, как воину, и знакомо, и понятно. - Ещё бы! Тира кивнула. - Мы с тобой оба играем на опережение, - внезапно сказала она. – Кто кого. Как… два скорпиона в кувшине. Жаль. Могли бы и не цапаться всю дорогу. И ведь можем же иногда! Что нам мешает? - Моей госпоже осталось потерпеть всего три месяца нашего милого общения, - ухмыльнулся я. – Сама же обещала. - Обещала, - снова кивнула Тира. – И выполню. А пока – давай-ка вернёмся к нашим насущным проблемам. Тем более, что мы уже скоро будем на месте. За разговорами я даже не заметил, как мы отмахали чуть ли не половину пути до городишки, в который направлялись. На горизонте уже показались крыши предместий, а движение на дороге стало более оживлённым. То и дело нас теперь обгоняли повозки местных ремесленников и фермеров, везущих свои товары на городской рынок. Тира посторонилась, пропуская телегу с наваленной как попало горой овощей. А потом вдруг молниеносно цапнула свалившуюся на дорогу крупную морковину и столь же быстро и даже не изменившись в лице, сунула её под свёрнутую шаль. Опасливо стрельнула глазами в спину возницы, покосилась на меня… и показала кончик языка. - Воровать нехорошо! – назидательно сказал я. - А кто тут ворует? – с самым невинным видом подняла брови девушка. – Что с возу упало – то… законный трофей подобравшего! - Хм-м-м… Не могу с этим не согласиться! – вынужден был признать я. Но какова плутовка, а? Трофей, надо же! Ну, прям я сам – в лучшие годы! - Из тебя, моя госпожа, вышел бы неплохой солдат удачи! – заметил я. – Или интендант какой-нибудь армии. Или сборщик налогов. Главный принцип ты уже усвоила. - Н-да? – она задумчиво посмотрела вслед телеге, словно прикидывая, чем ещё с неё можно поживиться. – Интересная идея. Надо будет над этим подумать. Трофейная морковка отправилась в мой заплечный мешок, и мы продолжили путь. Городок с названием, которое я тут же забыл, ничем особенным от других, подобных ему, не отличался. Хоте нет. Вру. Отличался. Тем самым старинным книгохранилищем, о котором говорила Тира. Она рассказала мне, что её отец некогда переписывался с кем-то из служителей этого «храма мудрости». И теперь она надеялась отыскать того человека. Вдруг он что-то знает о своём (как она там говорит?) оппоненте? На городских воротах стражники содрали с нас по медяку за вход. Пытались содрать и больше, но мы шли налегке, без животных и товаров и, собственно, пошлину платить было не с чего. Между прочим, по местным законам пошлину платить нужно было и за рабов тоже – либо как за товар, либо как за тягловую силу или домашних зверюшек. Но Тира даже ухом не повела, когда нам (точнее – мне, как самому среди нас заметному, габаритному, вооруженному… в общем, мужику) это всё озвучили – вместе с тарифами, разумеется. Только нежно взяла меня под локоть и прижалась пушистой головкой к плечу. Так мы с ней и прошли в город – почти в обнимку. Я по лицам стражников видел, что им очень хотелось отпустить нам вдогонку какую-нибудь солёную шуточку про нищих шлюшек, что беззастенчиво приклеиваются к странствующим солдатам удачи и паразитируют на них. Но одной моей фирменной ухмылки (вкупе, конечно же, с ростом, комплекцией, улужьей рожей, а главное – мечом за спиной) хватило, чтобы они резко передумали. - И правильно, - словно прочитав их намерения и мои мысли, сказала Тира, когда мы уже отошли от заставы и углубились в сеть городских улочек. - Начинать пребывание в незнакомом городе с мордобоя – далеко не лучший способ расположить к себе его жителей и власти. Мы ж сюда не пряники есть пришли. А про человека разузнавать. С людьми разговаривать. А хорошая репутация, Вельт – это, между прочим, очень важный фактор, неплохо так развязывающий языки окружающим! Даже если ты здесь – всего лишь мимокрокодил. - Да-да, я помню, - отозвался я. – Про старушек, сговорчивых женщин, молоко и всё такое прочее. Кстати, о молоке: есть идеи, куда в этот раз будем на подработку наниматься? - Давай дойдём до рынка, - предложила Тира. – Потолкаемся, послушаем сплетни. А там сориентируемся. Я ведь тут тоже впервые. Вот так и получилось, что мы, оба никогда в этом городе не бывавшие, блуждая по закоулкам здешних торговых рядов, свернули куда-то не туда и оказались в месте, которое лично я бы предпочёл обойти десятой дорогой. В рядах, где продавали рабов. Я со смешанным чувством смотрел, как на, до боли в загривке, знакомом мне помосте (они везде одинаковые) молодой раб, ещё совсем мальчишка, ловко изогнулся, стремясь избежать бодрящего тычка плети торговца… и тут же с громким мучительным криком схватился за тыльную сторону шеи и, скорчившись, рухнул на колени. Из-под тёмной, неровно обкромсанной чёлки в толпу вдруг выплеснулся его взгляд – отчаянный, молящий, исполненный невыносимой боли и бессильного гнева. В загривке немедленно зачесалось, засвербело. Моё клеймо, словно отзываясь на крики парнишки, услужливо напоминало мне о том, что я сам не так давно пережил в подобном вот месте. Я – человек не робкого десятка, и уж точно не изнеженный домашний пёсик. Но то, как нас – самых непокорных и строптивых в той партии живого товара - тогда ломали… Век, кажется, помнить буду. Рука Тиры стиснула мои пальцы. Я покосился на хозяйку. Та стояла и, напряжённо сдвинув брови, пристально и недобро смотрела на какого-то богато одетого хлыща, что торчал рядом с помостом. Кажется, это он сейчас торговался за мальчишку на нём. От меня не укрылось, каким взглядом он смотрел на корчащегося от боли паренька, и взгляд мне этот не понравился. Цивилизованные нравы, м-мать их… Пацана было откровенно жаль даже мне, к жалости не очень-то и склонному. Но… а что я – сам раб - мог сделать? - Вельт, идём отсюда! – процедила Тира. И добавила тише: - Держись рядом, чтоб не зацепило! Предупреждение было не лишним. Штатные маги рабского рынка, что ставили и настраивали клейма, иногда делали это не слишком филигранно, и потому тем же проверяющим кодом могло зацепить не только того или тех, кем они в данный момент занимались. Но и тех меченых бедолаг, кто находился в этот момент поблизости. Для так называемых хозных рабов в таких вот местах и в этом случае существовала только одна гарантия безопасности и защита – не отходить от своего господина. Или госпожи. Тира снова взяла меня под локоть и настойчиво потащила прочь с этого гадкого места. Я и не сопротивлялся – сам был рад оттуда свалить. - Я не могу их всех выкупить! – вдруг услышал я придушенное шипение хозяйки. – Даже если только одного этого юношу!.. Вельт, теперь-то ты понимаешь, почему я терпеть ненавижу, когда ты меня провоцируешь и вынуждаешь тебя укрощать? Ты же из меня такую же мразь делаешь, как… как эти!!!.. Я непроизвольно опустил голову, чувствуя внутри себя неслабые такие поскрёбывания большой когтистой лапы. Тира и раньше говорила мне, что ей крайне неприятно трогать моё клеймо и причинять мне боль – даже если я того сам заслуживаю своими выходками. Но вот сегодня, подкреплённые столь доходчивой наглядностью, её слова звучали как-то особенно весомо. - Прости, госпожа, - голос против воли сорвался в хрип, и я кашлянул, чтобы прочистить горло. – Я всё понял. Прости. …Три месяца, всего три месяца осталось потерпеть! Надеюсь, у меня получится весь этот срок сдерживать свою ехидную улужью натуру и не нарываться на Тирины воспитательные звездюли. Потому что… потому что она – не мразь. И я как-то не хочу, чтобы она ею становилась. Тем более – с моей помощью. А что касается мужского самолюбия… Оно пережило потерю свободы, издевательства надсмотрщиков и унизительную продажу в рабство. Переживёт и это.