Пропасть

      Дверь в мальчишечью спальню захлопнулась. Теперь близнецы остались одни и могли спокойно, без лишних ушей, обсудить сегодняшнюю шалость над многоуважаемой профессором Амбридж — опробовать блевательные батончики.       Конечно — понимал Фред — батончики были давно и неоднократно опробованы, но хотелось увидеть эксперимент именно в её исполнении. И Джордж был не против.       Что-то упало на пол, Джордж тут же это поднял и сжал в руках, усевшись на только что им застеленную кровать. Фред взмахнул покрывалом, окончательно заправив свою.       — Что ж, братец, сегодня предстоит помочь найти одной даме её истинный путь. Только надо посмотреть, когда и куда лучше всего подкинуть… Джордж?       Фред окинул взглядом брата. Джордж смотрел рассеяно сквозь своего близнеца, лишь делая вид, что внимательно слушает его, в широких своих ладонях теребя что-то маленькое. Фред вновь окликнул брата, который на этот раз отозвался вздрагиванием и смущённым, но внимательным взглядом.       — Я просто думал, — Джордж отвёл взгляд, за которым тотчас проследил Фред. — Сегодня у меня планы… Не смотри на меня так, они образовались не минуту назад!       Усмехнувшись, Фред оглянулся на дверь, будто там кто-то стоял и этот кто-то поддержит его не менее разочарованным смешком.       — И что случилось? — спросил он, изогнув иронически брови. — Ты бросаешь меня?       — Нет, — нервно поспешил заверить Джордж, теребя что-то в руках активнее, — я пообещал одной девушке, что этот вечер я проведу с ней. — Он резко подскочил с места и начал мерить комнату шагами, положив что-то в карман брюк. Остановившись, он обернул на Фреда лицо, скривлённое в забавной гримасе. — Вот только не говори, что ревнуешь.       Фред заливисто рассмеялся, сменив за секунду гнев на милость и игриво сказал:       — В таком случае, я требую, чтобы ты меня познакомил с этой особой, которая планирует соревноваться за твоё внимание. — Лицо Джорджа расслабилось, а он сам закатил глаза, заметно при этом покраснев. — Вы уже встречаетесь? — Джордж неопределённо поиграл бровью, говоря, мол, нет, но вскоре — да. — Ладно, братец, гуляй, пока молодой.       Джордж шутливо снял перед ним несуществующую шляпу, расплываясь в нелепом реверансе:       — Склоняюсь пред вашим великодушием.       Они смеялись, а Фред никак не мог понять: когда, где и как они могли развивать отношения? Джордж постоянно был рядом, в поле зрения, занят. К тому же, Джордж — не Фред: у него не было девушек, он считал всех своих поклонниц неинтересными и не для него. Не сказать, конечно, что сам Фред без разбора цеплялся к каждой юбке, однако он состоял во многих романтических отношениях, пускай и непродолжительных.       Фреду нравились бойкие, живые девушки, с которыми он чувствовал себя легко и свободно. Однако спустя недели они утомлялись, не желая больше искриться, шутить, и, нежно припадая к его плечу, шептали слова любви, призывая к спокойным романтичным вечерам. Именно в такие моменты Фред понимал, что отношения изжили себя.       Но он не не раскисал: идея об открытии своего магазина вредилок грела ему душу. Он отдавал себя этому делу без остатка, рядом был Джордж, который лелеял их мечту не меньше, и казалось, никто посторонний — тем более, девушка — не помешает их работе. Но нет.       Что такого должно быть в ней, в его избраннице?       Самый разгар декабря. Фред, спасаясь от дикого, пробирающего до костей холода, резко открыл входную дверь «Три метлы» и вместе с ветром не менее резко захлопнул её. Даже сквозь толстую дубовую дверь заведения было слышно, как ветер свистит, гневно вздымая хлопья снега. Именно от подобных хлопьев Фред старательно отряхнул мантию и шапку, глазами выискивая своё отражение — Джорджа.       Сегодня — думалось ему — не самый лучший вечер для свиданий, особенно в этом баре, который и в любой другой день не пустует, а особенно сегодня просто кишит волшебниками, желающими скрыться от ненастной погоды. Однако он заметил в дали, в самом углу заведения, рыжую, такую же как у самого Фреда макушку, рядом с который еле виднелась другая макушка — женская. Фред несколько раз был облит сливочным пивом, пока неуклюже лавировал между веселящимися школьниками и другими жителями деревушки, и пару раз чуть было не упал из-за выпирающих углов столов.       — Но мне всё-таки кажется, что ты не слишком изобретательна, — послышался отрывок высказывания Джорджа, который, по всей видимости, и заканчивал его монолог. Он улыбнулся своей собеседнице и нежно потрепал её за плечо.       Удивительно, обычно Джордж не столь внимательный до чужих чувств: Фред знает, что он редко идёт на подобные компромиссы с собеседником. К тому же, обычно этот собеседник — мама.       Но Фред не успел до конца подумать об этом, так как Джордж будто спиной почувствовал его присутствие и обернулся.       — Что за разгоряченные споры? — решил не затягивать с диалогом Фред. — Добрый вечер, мадам, — он шутливо поклонился, присаживаясь напротив пары. — Я — Фред, брат этого оболтуса, — указал на Джорджа. — Надеюсь, он вас ничем не обидел?       Фред имел талант — а может, тщательно отработанный навык — оценивать ситуацию по одному беглому взгляду, и раньше этот навык никогда парня не подводил.       Как не подвёл и сейчас.       Она чудесно выглядела. Может, потому что в баре было плохое освещение (для неё — удачное), а может, потому что ей чертовски идут вещи нежного цвета: эта мантия придавала ей невинный, но от того не менее серьезный вид. Аккуратное лицо, хоть и с излишне вздернутым носом, обрамляли тёмные волосы, чуть достающие плеч, которых все ещё касалась рука Джорджа. Фреду показалось, что его широкая ладонь неуместна на таких хрупких плечах.       Её взгляд буквально на мгновение обратился на Фреда, и даже столь короткое время позволило парню оценить их. Они были спокойные, но не такие спокойные, какие бывают у флегматичных или равнодушных до всего людей, а немного уставшие, добрые, с еле заметным морщинками.       — Нет, — улыбнулась она, — ничуть. Думаю, я и правда не творческий человек. Мне по душе сухой расчёт. Я — Кэтрин Фостер, приятно познакомиться.       — Вы бы знали, как мне приятно, — Фред учтиво склонил голову, тут же обращая внимание на брата. — Как я понимаю, ты готов к нашему плану?       — Безусловно, братец, — Джордж убрал, наконец, свою неотесанную руку с бежевой мантии, положив её на стол. — Насколько помню, ближайший урок защиты у нас должен быть во вторник, после трансфигурации.       — То есть, нужно успеть прийти пораньше и подложить его в один из ящиков, чтобы нас никто не увидел... Имею ввиду, её и Филча.       — Сомневаюсь, что она разбирается в нашей продукции...       — Она вообще может есть во время урока?       — Скорее, нет, чем да.       — Скорее ваш план непродуман, чем вы к нему действительно готовились, — неожиданно встряла Кэтрин, оглядывая то Джорджа, то Фреда. — Вы говорите про Амбридж, не так ли? — посчитав свой вопрос риторическим и не дождавшись ответа, она продолжила. — План, если он был, нерационален с самого его начала. Джордж, помнишь, сколько длится перемена между трансфигурацией и защитой?       — Точно, — осенило его, — пять минут.       — И она не станет есть какие-либо подозрительные предметы. Она, безусловно, та ещё мерзость, но вы не можете утверждать, что она — дура, — и, наткнувшись на горящий взгляд Фреда, добавила: — Не сравнивайте её и Филча.       — Какая бы она ни была умница-разумница, она не докажет, что это были именно мы. — Кэтрин в сомнении повела бровью. — Мы не такие идиоты, чтобы подкладывать ей что-либо, где написаны наши имена. Даже домашку.       Кэтрин оценила шутку, улыбнувшись уголками губ, возле которых на секунду появились ямочки.       — Смотря для чего вы вообще собрались это делать. Ждёте хлеба и зрелищ? — она с хитринкой осмотрела братьев, задержавшись на Джордже.       Он согласно усмехнулся и потерся щекой о её макушку, которая примерно до неё и доставала. По виду Джорджа можно было сказать, что сейчас ему далеко не до блевательных батончиков, и это кольнуло Фреда в самое сердце: он почувствовал, будто Джордж его предал, и будто он сам здесь — третий лишний.       — Может, — вдруг игриво заговорила она, — придумать что-то поинтереснее?       — Твои предложения? — недоверчиво покосился на неё Фред.       — Лёгкое любовное зелье?..       Фред и Джордж — близнецы. У них одинаковые лица, фигуры, голоса и даже одинаковая мимика с походкой, однако, несмотря не общие интересы, они совершенно разные. Фред был более открытым, более развязным; в их дуэте именно Фред — заводила, когда Джордж — исполнитель; Джордж всегда был более сдержанным и прилежным. Жаль, что эти различия между ними часто игнорировались окружающими.       Но только не ею.       Когда они втроём обсуждали в пабе новую продукцию («Набор юной ведьмы»), Кэтрин пришлось удалиться на пять минут. Стоило ей скрыться с глаз братьев, Фред тут же предложил одну авантюру: поменяться местами и посмотреть, заметит ли она. Стоит сказать, Джордж некоторое время колебался — может, из-за неуверенности в своей девушке, может, из-за последующего своего стыда — но в итоге согласился. Вернувшись, Кетрин подсела к Джорджу и тактично промолчала о их, так называемой, проверке. Она — знал Фред — точно поняла, что это была проверка. Он увидел это: на секунду в её глазах промелькнул изумленный вопрос.       Прошло два месяца с их знакомства. Кэтрин часто проводила свободное от уроков вместе с близнецами и старалась помочь с новыми идеями и разработками; она училась на Когтевране и соответствовала мнению об этом факультете — уделяла много времени учебникам. Однако, как говорил Джордж, она и правда оказалась не слишком изобретательной. Она умна, сообразительна, работоспособна и прекрасна.       Да, прекрасна.       Фред ловил себя на мысли, что чаще стал описывать её именно этим словом.       Прекрасна, красива, обаятельна. И заботлива.       Хотя, сказать по правде, заботлива она была в основном с Джорджем: постоянно осматривала на наличие каких-либо ушибов, ведь знала о том, что близнецы часто попадают в экстремальные ситуации; у неё с собой постоянно был какой-нибудь перекус, который любезно предлагала и Фреду; в конце концов, Кэтрин старалась всегда касаться Джорджа. Ей было всё равно, к чему именно она прикасается, будь то рука, плечо или школьный джемпер.       Фред был рад смотреть на светящегося от счастья Джорджа, который восторженно делился с ним своими чувствами. Искренне рад. Но что-то болезненно сжимало его грудь, когда фигуры Кэтрин и Джорджа вместе удалялись за дверьми; что-то, что воспламеняло всё нутро.       Да, Фреду хотелось их остановить. Для того, чтобы разобраться в себе, ему пришлось развеять иллюзию о братской ревности и рационально проанализировать происходящее в его сознании.       Он не любил точные науки, потому что точно — значит никак иначе, никак иначе — значит рамки, а рамки он терпеть не мог каждой клеточкой своего существования. Так было в его философии, которой он придерживался всю сознательную жизнь. И Фред в очередной раз убедился в своей ненависти к точности. Она, эта рациональность, привела его к единственному верному выводу: он влюблен в девушку своего брата.       Как бы сильно он не отрицал, не пенял себя, не стыдил себя перед самим собой, он не мог ничего сделать. Он не мог смотреть в глаза Джорджа, не мог смотреть в её глаза, и, наконец, не мог смотреть, как они смотрят в глаза друг друга.       А ведь она и правда была прекрасна. Оказалось, ей идёт не только светлая мантия, но и все, что она носит, какое бы ни было освещение.       Фред и представить себе не мог, как иногда могут быть полезны ночные прогулки. Обычно он выходил из гостиной Гриффиндора в столь поздний час в компании Джорджа, и выходили они для того, чтобы подготовить какой-нибудь розыгрыш, а сейчас, в тишине заснувшего Хогвартса, Фред впервые за долгое время почувствовал себя спокойно. Конечно, кровь подогревал знакомый риск быть пойманым Филчем, но теперь это волнение казалось ему приятным.       Прохладный ночной воздух успокаивал. Фред почувствовал, как он проникает в голову и отгоняет терзающие мысли. Парень осмотрел коридор, убедился, что угроза не приближается, присел на подоконник и прикрыл глаза.       Одиножды — лишь одиножды! — она была непозволительно близко к нему. Непозволительно для неё, конечно. Фред лишь мог догадаться, какая сила его понесла в библиотеку, но он оказался там и не зря: объект его душевных терзаний оказался прямо под падующей стопкой книг. Единственное, что он успел сделать — дёрнуть её на себя, и оказалось так, что она всем телом прижалась к его груди. Кэтрин сразу вздернула голову, чтобы увидеть спасителя, и, встретившись с ним взглядом, расплылась в благодарный улыбке.       За тот короткий миг он уловил и запомнил запах её волос: свежий, фруктовый, только какой именно фрукт, он так и не понял до конца. Возможно, виноград.       Ох уж эта сила самовнушения. Лёгкие как будто наполнились сладким запахом бежевой мантии, удачно когда-то попавшей в руки юноши, и теперь Фред не смог подавить достаточно громкий разочарованный вздох.       Хотелось бешено метаться, лезть на стены, кричать. Фреду казалось, что скоро он не выдержит и лопнет от переполнявших терзаний. Он старался заглядываться на других девушек, но глаза как будто резало.       Зарезало и сейчас.       Фред закрыл веки. Из темноты, из глубины его сознания всплыли её умиротворённые глаза, пряди волос, завивающиеся на концах. Сердце заныло, веки раскрылись.       Он почувствовал острую нужду прогуляться. Спрыгнул с подоконника и зашагал прямо, погрузившись в себя с головой.       Жалость к себе перебарывала здравый смысл и нравственные принципы. Они ведь так похожи! Одно лицо! Так что мешает ей полюбить его, Фреда?       «Фу, отвратительно!» — пронеслось в его голове, и он почувствовал, что желудок был готов вывернуться от отвращения к подобным мыслями. Голова затрещала от воя множества взывающих к нему голосов; лёгкие, казалось, наполнились песком, не позволяя воздуху проникнуть, не позволяя крику сотрясти его.       Он остановился возле двери класса заклинаний, когда услышал там возню, и это позволило ему отрезветь.       «Филч?» — понеслось в голове, и Фред прислушался. Нет, слишком шустро кто-то там бегает.       Замочная скважина позволила подсмотреть, и Фред тихонечко наклонился, выглядывая одним глазом нарушителя.       Это шутка.       Розыгрыш.       Тот, кто его подстроил, намного изобретательнее и остроумнее Фреда и Джорджа вместе взятых.       Кэтрин сидела за первой партой от окна в застывшей позе. Перед ней книга, перо, подставка для свечи, рядом с которой упала сама свеча, быстро потушенная около пяти секунд назад, чернильница и пергамент, которые освещал лишь тусклый лунный свет. Глаза её, обычно спокойные, бешено бегали по всей комнате. Она старалась совсем не дышать, чтобы не упустить ни единого звука.       Фред также беззвучно выпрямился. Здравый смысл бился в истерике, приказывая уходить: хоть налево, хоть направо, назад, вверх, вниз, но только не за эту дверь. Поначалу именно этому внутреннему голосу Фред хотел следовать, но потом заткнул его.       В голове стало тихо и пусто. Тишину разрезал только звук открывающейся двери.       Он понимал, что ничем хорошим это не закончится.       — Настолько самоуверенная, что не прячешься? — придав голосу развязности, спросил Фред, закрывая за собой дверь.       Она взглянула на него и облегчённо выдохнула.       — Я поняла, что это не Филч и не один из профессоров. — Фред присел перед ней на стул и выжидающе вскинул брови. — Никто не ходит так гневно и энергично. Причём, чертыхаясь.       Она улыбнулась ему так, как улыбалась Джорджу, когда он говорил или вытворял что-то глупое. Фред сам провоцировал себя на гнев. Он тут же перевёл взгляд на учебник с пергаментом:       — Что это?       — Это так, для досуга, — она смущённо поджала губы, неуклюже притягивая к себе учебник и пергамент. — А ты что здесь делаешь? Джордж где-то рядом?       Фред помрачнел, будто только что осознал какую-то совершенно ужасную вещь. Это не скрылось от Кэтрин, но она промолчала.       — Нет. Я один, — взяв себя в руки, сказал он.       — Не спится, что ли?       — Типа того.       Повисла угнетающая тишина. Фреда трясло так, как никогда не трясло: ему даже казалось, что глаза, брови, уши, скулы и всё его тело пульсировали. Но в голове было непростительно пусто: он знал, что этот разговор состоится через месяц, год, даже десять лет (может, тогда уже со смехом), и продумал его до мелочей, до каждого слова; он продумал, что она ответит ему, перебрал все варианты исхода, и ни один, к его сожалению, не был счастливым. Фред представлял себе её лицо: удивлённое, растерянное, она смотрит на него с непониманием и некой печалью в глазах, с неподдельным сожалением. Потом она говорит ему, что они не будут вместе, оглядывая его прощальным взором, и ускользает. А Фред бы выстелил последней нежностью её уходящий шаг.       Но если бы все закончилось так тривиально, Фред был бы даже рад.       Он продумал ещё один исход: Кэтрин, очумевшая от восторга, кидается в его объятья, и он утопает в аромате её духов. Она смотрит в его глаза и лепечет о том, что на самом деле была с Джоджем, чтобы он, Фред, её заметил. Они сливаются в поцелуе и уходят в закат, предвещающий новую, счастливую жизнь.       Этот исход печальнее предшествующего, потому что он — это Фред знал точно — никогда не станет реальностью.       Сколько бурей волновавших грудь слов, смешавшихся в феерическую неразборчивую смесь бреда; всё это сейчас, когда просто непозволительно молчать. Жар поднимался к лицу, и Фред задыхался от гнева к самому себе, к своей тупой, несвойственной ему нерешительности.       Тишина, белым шумом давившая на уши, висела, пока Кэтрин не начала поспешно собирать свои вещи.       — Ладно. Что-то я тоже засиделась, пора бы честь знать. Нужно выспаться, а то завтра тяжёлый день...       — Завтра суббота, — напомнил Фред ледяным тоном, заставляя её вздрогнуть и застыть на стуле. Она хочет сбежать от него?       — Да, суббота, но ты ведь знаешь, что я по субботам делаю домашнее задание на неделю, — быстро сообразила она и подорвалась с места. Фред силой заставил её сесть обратно.       — Знаю. По воскресеньям. — Он осмотрел её с головы до ног. От изучающего взгляда она поёжилась. — Ты боишься меня?       — С чего ты взял? — наиграно изумилась она, собравшись, но бросив умоляющий взгляд в окно, будто там есть её спасение.       Парень сосредоточился, чтобы ответить, но не мог найти подходящих слов. Конечно, откуда им взяться в пустой голове?       Кэтрин сидела в напряжении и ожидании, хотя желала придать себе спокойный вид, и у неё бы получилось убедительно, если бы Фред не знал её так хорошо.       Глаза её забегали по классу, будто перед ней сидит не друг, а маньяк. Это задело Фреда за живое: знала бы она, что он ни за что на свете не причинит ей боли намеренно, что только её цветущую душу он готов выжечь своей любовью. И как так его угораздило? Судьба явно смеялась над ним.       Все эти мысли, видимо, промелькнули в его глазах бешеным карнавалом, от чего Кэтрин сжалась ещё сильней.       Безумие захватило Фреда с головой, и он уже не осознавал, как его рука легла на её тёплую подрагивающую талию, а лица за долю секунды сократили расстояние.       Он прислушался ко всем своим ощущениям, призывая тело запомнить этот момент навсегда.       Её губы дрожали, но были от этого не менее желанные, дурманящие. Аккуратный нос задел его щеку, и от этого у него прошёл табун мурашек по всему телу. Фред не собирался углублять поцелуй, да у него бы и не вышло: Кэтрин растерялась лишь на мгновение, вздрогнула всем телом, ресницы её трепыхнулись, и она с силой оттолкнула его.       Юношеские губы ещё жгло от поцелуя, а щеки девушки — Фред разглядел даже в темноте — загорелись закатным солнцем. Её глаза, будто звери в клетке, заметались по комнате, ища в стенах поддержки.       — Это... Это неправильно, — залепетала она, задыхаясь от смущения. — Так нельзя!.. Мы не должны... Ты не должен был!..       — Я люблю тебя, — выпалил Фред, грустно хмыкнув. Любая девушка от таких слов, по его мнению, растаяла бы.       Она тряхнула головой и с вызовом — такой её взгляд Фред видел впервые — посмотрела на него.       — Тогда мне очень жаль тебя, — сказала Кэтрин, окончательно взяв себя в руки. Её брови были нахмурены, а глаза пылали яростью. Подхватив свои вещи и резко поднявшись со стула, она уверенно направилась к двери. — Я сделаю вид, что этого не было, и ничего не расскажу Джорджу. Спокойной ночи.       Фред ничего не успел ответить ей: когда он обернулся, Кэтрин уже скрылась за дверью, оставив её открытой.       Класс наполнился звуком глубокого вздоха. Конечно, когда у тебя нет пары, то можно всего себя отдать вредилкам и бизнесу, а возможность обременить себя романтическими отношениям будет и потом. В этом Фред и не сомневался; он понимал, что она никогда не будет с ним, но, дав отказ, она стала для него будто ещё желаннее.       Сдаваться не в его правилах, но эту пропасть ему не перейти.