Офисные двери скрипнули, всеми силами показывая, насколько давно они отслужили свое, постоянно пропуская мимо себя уставших работников, которые мечтали о повышении и выходных.
— Гермиона, ну сколько можно тебя ждать?! — произнес Рон, пропуская впереди себя сестру. — Оставь ты Байрона в покое, в конце концов, ты не единственная в вашем отделе!
— Серьезно, пятница — короткий день, и мы уже давно планировали... Гермиона, а кто это? — вдруг остановилась Джинни, которая уже была готова ухватить подругу за руку и утащить в пучину выходных, но, увидев ребенка возле нее, остановилась, замерев.
Она стояла, будто происходящее замедлилось, как ненужный фон в кинофильме, когда режиссер хочет выделить самое главное. Кристально-серые глаза смотрели на нее с абсолютной любовью, такой, которую невозможно подделать или сыграть, даже если ты первоклассный актер. Что-то абсолютно чистое.
— Это правда ты? Я так по тебе скучал, — проговорил мальчик, смотря прямо на нее.
Гермиона открыла рот, пытаясь что-то выдать из себя, но все слова столпились в горле, будто кучка министерских клерков в лифте перед началом рабочего дня.
Я тоже по тебе скучала. Она смотрела в лицо ребенка и ей казалось, что они уже были знакомы, возможно, много лет назад. Холодок прошелся по ее затылку, когда Грейнджер подумала о всей странности этих ощущений.
— Гермиона? — переспросил Рон, выходя из дверного проема, чтобы посмотреть, что там происходит.
— Я... — она подняла брови, в надежде, что вот сейчас ее мозг, как всегда, выдаст достойное объяснение происходящему, но чертовы шестеренки будто замерли, предав хозяйку.
— Скорпиус! — вдруг раздался мужской голос с противоположной стороны кабинета, который вмиг привлек к себе внимание. — Скорпиус, иди ко мне.
Гермиона перевела взгляд, и в глаза сразу бросился идеально сидящий до скрипучего снобизма пиджак, запонки, дорогая обувь. Даже министр не одевался так нарочито идеально, будто еще и одежда должна кричать о высокомерии. Хотя, его лицо справлялось с этим не хуже, несмотря на то, что сейчас оно выражало презрение, смешанное с... паникой? Странно, потому что она ни разу не видела Малфоя в панике.
— Я хочу побыть с мамой, — покачал головой мальчик, ухватившись за руку Гермионы.
— Что... что ты такое говоришь? — прищурился Малфой, кажется, перестав слышать. Или понимать человеческую речь. Или надеялся на то, что перестал понимать.
— Я... прости, малыш, мне кажется, ты обознался, — неловко улыбнулась Гермиона, чувствуя на себе недоуменные взгляды всех присутствующих в комнате.
— Да, ты обознался. Убери свои руки, Грейнджер, — сказал сквозь зубы Драко, грубо забирая руку мальчика из ее ладони.
— Отвали от нее, Малфой! — Рон бросился к нему, но был одернут за плечо своей девушкой.
— Драко, можешь забыть о всех моих претензиях к тебе за сегодня. Это определенно стоит десятка пропущенных рабочих дней, — хохотнул Блейз, смотря на Уизли.
— Я не обознался, — уверенно произнес Скорпиус, недовольно смотря на отца и игнорируя перепалку. — Почему ты так говоришь?
— Подожди, нет, этого не может быть, — улыбнулся Драко, садясь на корточки перед ним и не обращая внимание на происходящее вокруг. — Астория. Это ведь она твоя мама, верно?
Ребенок поднял брови в недоумении.
— Я впервые в жизни видел ту леди.
Драко медленно закрыл глаза, пытаясь перевести дыхание.
— А что здесь вообще происходит? — спросила Гермиона, понимая, что вряд ли имеет право лезть в дела Малфоя, но чувствовала, что эта странная сцена ее не отпускает.
Неужели Гринграсс потеряла своего ребенка? И вообще, у Астории был ребенок? Должен был быть? Что за бред?
— А это хороший вопрос, — произнес Блейз, подойдя к другу и поднимая брови со странной улыбкой на лице.
— Не скалься, Забини, этого не может быть, ясно? — резко поднялся он, поворачиваясь к мулату. — Просто быть не может. Исключено.
— Мне ты можешь не объяснять, — поднял руки Блейз, показывая, что не имеет к этому никакого отношения.
Бедная дверь скрипнула уже который раз за последние десять минут, и, честное слово, звук становился все невыносимее с каждым разом. Неужели в магическом мире нет заклинания, которое бы смазывало затворы?
— Так, Забини, что у тебя там? Быстро, у меня времени в обрез, мне еще переделывать отчеты об анализах после этой... О, мисс Грейнджер,
и вы здесь, — поджал губы доктор Байрон, наконец застегнув часы на руке, дешевый ремешок которых дышал на ладан вот уже несколько месяцев.
Гермиона прищурилась, решив не пререкаться, потому что вокруг происходило что-то совершенно непонятное и личные неприязни нужно было задвинуть на задний план.
— Да, Роберт, у меня к тебе простая просьба, о которой я говорил тебе в сообщении, — подошел к нему Блейз.
— Мне нужны образцы слюны, только побыстрее, — с этими словами доктор взмахнул палочкой, и в воздухе материализовалось несколько скляночек.
Блейз взял одну из них двумя пальцами и повернулся к Гермионе:
— Грейнджер, плюнь в эту банку.
— Что, прости? — отступила она на шаг, решив, что одна из секретарш, с которыми вечно путается Забини, все же нашла его и выполнила свои угрозы, приложив парня головой о что-то тяжелое, после того как обещанная пьеса слизеринца в очередной раз оказывалась актом в несколько ночей.
— У вас двоих все в порядке с головой? — подняла брови Джинни, складывая руки на груди.
— Блейз, оставь их и не... — начал Драко, но друг махнул на него рукой, и Гермиона подумала, что, зная Малфоя, если бы этот жест в его сторону повторил любой другой, то у него рука отвалилась бы на следующее утро.
— Нет, это важно. Нужно исключить любые погрешности, окей? Грейнджер, плюнь сюда, — увидев, что девушка не спешит выполнять его просьбу, он закатил глаза. — Мы объясним потом, что происходит.
— У меня время не резиновое! — повысил голос Роберт, нервно смотря на часы.
Гермиона покосилась на Малфоя, который рассерженно схватил баночку, зависшую в воздухе, будто та была личным врагом блондина, и оставил там образец слюны.
— Давай, приятель, тебе это тоже нужно сделать, — отдал Блейз банку Скорпиусу.
— Выглядит мерзко, — скривился мальчик.
— Ну, если для тебя
это выглядит мерзко, то ты проживаешь счастливое детство, — произнес Забини, бросая пузырек Гермионе. — Быстрее, Грейнджер.
Брат с сестрой Уизли смотрели на все это в тотальном недоумении, и никто из присутствующих, похоже, не сильно заботился о том, чтобы посвятить их в происходящее. Гермиона вновь посмотрела на ребенка, который уже отдал свою банку доктору и, закатив глаза, выполнила просьбу. Что бы это ни было, вряд ли образец ее слюны может чем-то ей навредить, ведь так? К сожалению, колдомедицина была наименее интересной наукой для нее.
— Чудно. Идите в комнату ожидания, я попытаюсь все сделать быстро, — торопливо проговорил доктор, поворачиваясь в направлении своей лаборатории.
— Это хорошая идея, мы не можем обсуждать это на глазах у всех, — сказал Забини.
Гермиона пожала плечами на вопросительный взгляд Джинни и, ведомая любопытством и странным чувством, которое рождал в ней ребенок, идущий немного впереди, пошла к боковой двери. За ней, как она знала, находятся несколько диванов для того, чтобы скоротать время, если вы ожидаете результатов.
— Нахер, Уизли, тебя никто не приглашал, — повернулся Малфой, видя, что Рон следует за Грейнджер.
— Хрена с два я оставлю тебя рядом с Гермионой, — ткнул рыжий пальцем в слизеринца.
— Поверь, она — последний человек, с которым мне хочется дышать одним воздухом, — фыркнул он.
— Рон, прекрати, я сама разберусь, куда мне идти, — вспыхнула Грейнджер, как спичка от злости, как всегда, когда Рон не оставлял ей выбора, действуя так, будто она — одна из дурнушек, которые шагу не могут ступить без чьей-либо помощи.
— Хватит, — встал Блейз между парнями, ожидая, что Уизли хватит ума, чтобы не развязывать драку прямо в приемной. — Так или иначе, их это тоже может касаться.
— А может и
не касаться, — проговорил Драко, сжав зубы.
— Тогда просто сотрем им память, — закатил глаза итальянец. — Быстрее, на нас уже пялятся.
И это была правда. Эвелин придвинулась к краю столика как можно ближе, чтобы попытаться не пропустить ни единого слова перепалки, дабы потом во всех подробностях рассказать подружкам за обедом. А пара волшебниц в возрасте, сидящие на пуфиках, переглядывались между собой, нарочито громко недовольно вздыхая.
Будто мы в чертовой библиотеке!
— Что? Я даже не подумаю остаться за бортом, — произнесла Джинни, когда Блейз закрыл дверь, и Малфой перевел взгляд на девушку.
— Довольно, объясните мне, что происходит? — строго оборвала Гермиона подругу, боясь, что сейчас опять разразится бесполезная перепалка.
Мальчик подошел к ней и сел рядом, положив руки ей на колени.
— Это я виноват, что напугал тебя. Прости, я не хотел, — произнес он.
— Ну что ты, я совсем не... — начала Гермиона, понимая, что ей никогда не нравились дети. Ну как. Она всегда воспринимала их нормально, но не была одной из тех, кто бежит тискать младенцев, как это часто бывало с Джинни, которая подбивала Гарри завести ребенка, а он повторял ей, что не готов к такой ответственности. Но сейчас Гермиона испытывала странный трепет, смотря на мальчика.
— Он говорит буквально, — произнес Малфой, не придавая значения тому, что фраза девушки не была закончена. — Все дело в Скорпиусе. Он прибыл из будущего.
Будто выполняя задание по урокам ораторского искусства, Драко выдержал нужную паузу, чтобы все мысли в головах присутствующих встрепенулись, страхи ожили, а предположения окрасились разноцветными красками.
— В каком плане «прибыл из будущего»? — нахмурился Рон, смотря на ребенка так, будто тот был подопытным.
— Забавно, Уизли, мне казалось, что тебе придется продать твою лачугу и выставить всю семейку на улицу, чтобы дать взятку и окончить Хогвартс. Но теперь я вижу, что, видимо, ты просто переспал с экзаменатором — настолько тупого не спасла бы даже взятка, — произнес Малфой, и его лицо заметно расслабилось, будто ублюдок действительно получал физическое удовольствие, оскорбляя людей.
— Ты гребаный кусок... — начал Рон, но сестра его отдернула.
— Тут ребенок, господи, успокойтесь! — шикнула она. — Вы ведете себя, как будто ни одного из вас не спасла бы постель экзаменатора от Тролля в аттестате.
— Из насколько далекого будущего? — свела брови на переносице Гермиона, которая была погружена в свои мысли и, судя по всему, ей было глубоко наплевать, даже если бы эти двое устроили смертельную бойню сзади.
— Две тысячи одиннадцатый, — с гордостью произнес малый.
— Быть того не может, — покачала головой девушка. — Маховики времени...
— Не мотают время так далеко. Да, мы все знаем об этом, Грейнджер, — язвительно сказал Малфой, — но у нас есть веские причины думать, что это правда. На нем была семейная реликвия моего рода, которая сделана в единственном экземпляре. Ее буквально невозможно подделать или передарить кому-то — это особая древняя магия.
— То есть вы родственники? — спросила Джинни, вновь бросая взгляд на ребенка. — Ну да, это очевидно — ваше внешнее сходство.
— Предполагается, что Скорпиус — мой сын, — сухо сказал Малфой, кажется, с трудом понимая, почему он вообще должен делиться хоть какой-либо информацией с этими людьми.
— Предполагается? — скривился Скорпиус. — Предполагается, что я буду чувствовать обиду за такое недоверие, пап. Все вокруг говорят, что я — твоя копия.
— Я не это имел... — закатил глаза Драко, но был прерван.
— Это бесценная информация для мира магической науки — столь длинное путешествие, без повреждений или утери памяти, но, честно говоря, мне все еще непонятно, при чем здесь я, — произнесла Гермиона совершенно искренне, нервно поправляя юбку-карандаш, которая вовсе не требовала постоянного одергивания.
— Потому что ты — моя мама, — с улыбкой хлопнул в ладоши Скорпиус, явно наслаждаясь произведенным эффектом.
— Что? — рассмеялась гриффиндорка, думая, что это шутка, но потом обвела взглядом Малфоя и Забини, чьи лица не выражали совершенно никакого веселья, и улыбка стерлась с ее лица так же резко, как и появилась. — Но, милый, как твоим отцом может быть...
Драко и я — твоей матерью? Это... это...
—
Невозможно, Грейнджер. Я нашел подходящее слово, — сказал Малфой, и она физически ощутила слой яда, которым он покрыл ее тело полностью: от кончиков волос до педикюра, только взглянув.
— У тебя случайно нет сестры-близняшки, которая... — начал Блейз.
— Так, стоп! Что?! Этот ребенок хочет сказать, что он — сын Малфоя и Гермионы?! — взревел Рон, к которому, кажется, только что дошел смысл слов из уст мальчика.
— Уизли, ты сегодня в ударе — понимаешь все уже со второй попытки. Там не ровен час дотянешь и до нормальных показателей, — заметил Забини, не сумев воздержаться от колкости.
— Да быть того не может, — сказала Джинни, прокрутив ситуацию в голове еще раз. — Малыш, мне кажется, ты мог ошибиться или...
— Нет, тетя Джинни, я говорю правду. Мне восемь
лет, а не месяцев.
— Тетя Джинни? Ты меня знаешь? — радостно спросила девушка, наклоняясь к нему.
— Конечно, мы с тобой часто играем в квиддич, — улыбнулся мальчик. — Папа учит меня ловить снитч, но благодаря тебе я отбиваю все мячи.
— Правда? А может, расскажешь...
— А может, мы перейдем к сути? — нетерпеливо прервал их Драко. — Нам нужно решить, как так оказалось, что мой сын уверен, что его мать это...
Грейнджер.
Последнее слово он произнес с таким явным отвращением, что Гермиона нехотя внутренне сжалась. Что за черт?
— Послушай, Малфой, это не я заставила тебя сдавать какой-то анализ, так что придержи язык, — ощетинилась девушка.
— Мама всегда говорила, что я — вылитый папа, но от нее мне досталась ее самая любимая вещь. Смотри, — мальчик закатал рукав, показывая запястье.
— Родинки... — произнесла Гермиона шепотом, смотря на узор на коже ребенка. Она была в таком шоке, что сомневалась в том, что сказала это вслух.
Девушка расстегнула рукав блузки, открывая точно такой же узор на своем запястье. Переплетение родинок формировались в небольшое сердечко, и она всю жизнь любила этот рисунок на своем теле больше всего. Мама говорила ей, что это сердце на ее правом запястье — живое доказательство того, как сильно они с папой любят ее.
— Ты говоришь, что это сердечко там, потому что вы с папой любите меня всем сердцем, — посмотрел снизу вверх на всех Скорпиус, когда присутствующие в комнате склонились над ними, в желании разглядеть схожесть.
— Это может быть просто совпадением, — фыркнул Драко, хотя с его лица ушли все краски.
— Что-то слишком много совпадений за последние пару минут, не находишь? — поднял брови Блейз, отпивая воду из стакана, стоящего на журнальном столике, и звуча нарочито непринужденно.
— Это совершенно ничего не... — его речь прервал звук открываемой двери и тяжелых шагов, когда доктор зашел в комнату.
— Так, кому здесь нужны были результаты? Забини, у меня не было времени печатать официальный бланк, поэтому слушайте так, — сказал Роберт, открывая синюю папку. — Совпадения ДНК у трех экземпляров — девяносто девять и девять процентов, носители образца один и образца три являются родителями носителя второго образца слюны. Дополнительные результаты по предрасположенности к болезням и всему остальному можно будет забрать в понедельник. И даже не уговаривай меня! Сегодня это все, что я могу...
— Нам это не нужно, Роберт, спасибо, — кивнул Забини.
— Спасибо в карман не положишь. Расплатишься с Эвелин наличкой. Тройная плата! — вскинул доктор указательный палец в воздух и торопливо унесся в коридор.
— То есть... то есть, это правда? Да? Я имею в виду, это правда? — тараторила Джинни, бесконечно указывая то на Грейнджер, то на Малфоя. — Вы его родители? Мерлин всемогущий...
Все вокруг стояли и смотрели на Скорпиуса, который победно улыбался, оказавшийся правым во всëм. Малфой сел на диван, сжав глаза пальцами руки, будто это были уже не первые сутки, когда он на ногах. Будто все время, проведенное в этой комнате умножилось, час шел за столетие. Гермиона сидела, открыв рот, и смотрела на ребенка, который переплел свои пальцы с ее.
— Это все заговор! Ты! Это ты подкупил его или что?! — Рон вскрикнул и кинулся к Малфою, хватая его за лацканы пиджака.
— Убери от меня свои руки, — Драко оттолкнул Уизли, брезгливо отряхиваясь. — Да я бы никогда не спутался с...
грязнокровкой.
— Уизли, мать твою, держи себя в руках! — крикнул Забини, буквально за шкирку оттаскивая его в другой конец комнаты.
Гермиона сидела на диване, пытаясь унять звон в ушах, который мешал слышать происходящее вокруг, мешал дышать, мешал соображать нормально. У них с Малфоем есть ребенок. Будет ребенок.
У них с Малфоем в будущем будет ребенок.
— Сколько тебе лет? — спросила она, слыша свой голос будто издалека.
— Восемь.
— То есть... — девушка сделала в голове быстрые подсчеты. — Быть не может, чтобы я родила в двадцать четыре, это... это слишком рано.
— Видимо, где-то в будущем ты так не думаешь, — протянула Уизли, садясь рядом. — Но подождите, это все неважно. Важно то, зачем он прибыл?
— Я не хотел, это вообще не планировалось. Папа пытался отмотать время, но не так далеко, всего лишь на два года. Однако ничего не получалось. Все маховики времени уничтожены, остался только один — в коллекции нашей семьи, но и тот был неисправен. С ним было что-то серьезно не так. Ну, теперь-то это очевидно, — произнес Скорпиус, указывая на себя, и некоторые даже улыбнулись, радуясь, что хотя бы кто-то сохраняет чувство юмора в этой ситуации. — Он пробовал снова и снова, но в последний раз я оказался рядом и, наверное, каким-то образом мы поменялись местами и вместо него здесь стою я.
Повисла тяжелая пауза, пока каждый переваривал информацию, сопоставляя это с калькулятором лет в голове.
— Но он не сказал самого важного — Волдеморт вернулся, — вдруг произнес Малфой.
— Что?! — эхо хора голосов отскочило от офисных стен.
— Да, это так, — кивнул мальчик и заметно погрустнел. — Он вернулся и мстит. В моем времени все совсем по-другому: я больше не хожу свободно в школу, папа прячет меня, чтобы Волдеморт меня не нашел. Конечно, он думает, что я не понимаю, но мне уже восемь — я не дурак. Я никогда не нахожусь у кого-то больше недели: у бабушек, дедушек, у крестного, у тети Джинни, у Молли...
— Но как? Как? Мы уничтожили все его...
возможности вернуться, — схватилась с места Гермиона, смотря на Рона, у которого, кажется, вот-вот от шока должен случиться инсульт. — Гарри остановил его.
— Дядя Гарри умер примерно полгода назад — Волдеморт убил его. И продолжает убивать — я слышу, что говорят по волшебному радио. И я знаю, что папа видится с ним, хотя он никогда не говорит об этом.
— Не сомневаюсь, что он с ним видится, некоторые вещи не меняются даже с ходом времени, — злорадно оскалился Рон, смотря на Драко.
— Но... как? Я ничего не понимаю, — Гермиона зарылась рукой в кудрявые волосы, локонами лежащие на плечах, и перевела взгляд на побледневшую от ужаса Джинни, у которой в ушах, кажется, все еще билась фраза о смерти Поттера. — Где же тогда я?
Мальчик сглотнул, поднимая глаза на маму и с трудом сдерживая слезы в уголках глаз, которые из-за влажности светились как прозрачные алмазы.
— Тебя нет. Тебя нет уже два года, — всхлипнул он, держа ее за руку.
— Черт, — Джинни закрыла ладонями рот, поняв, что это значит, и, нащупав спинку кресла, присела, чувствуя, как сжимается горло от недостатка воздуха.
— Поэтому папа хотел перемотать время, перенестись в тот день на два года назад и спасти тебя, потому что он винит себя в этом, я знаю. И скучает. Мы все по тебе очень скучаем, — не в силах смотреть на слезы, бегущие по его щекам, Грейнджер обняла Скорпиуса, пока что не совсем осознавая сказанное мальчиком.
Ее убьют. Волдеморт убьет ее в будущем.
— Господи, скажите, что это какой-то розыгрыш! — воскликнул Рон, и его вопль был особо громким в звенящей тишине. — Потому что этого просто не может происходить!
— Я прошу прощения, — Эвелин просунула голову в проем двери. — Вы уже закончили? Дело в том, что у нас новые посетители и...
— Да, да, мы сейчас уйдем, дай нам минутку, дорогуша, — улыбнулся Блейз, хотя улыбка не тронула его глаз, и, когда она, кивнув, удалилась, он повернулся ко всем присутствующим. — Мне кажется, это не место для подобных обсуждений. Нужно встретиться завтра и все обговорить. Неважно, чей это ребенок. Важно то, что самый великий темный волшебник может вернуться и с этим нужно что-то делать.
— Никогда не думала, что скажу это, но Забини прав, — поджав губы сказала Гермиона. — Давайте обдумаем это все и кто-то разошлет патронусы и... — она взмахнула рукой в воздухе в неопределенном жесте, будто произнося «и тому подобное».
— Чудесно, — сказал Малфой, не скрывая раздражения. — Скорпиус, ты устал, тебе нужно лечь спать.
— Я хочу с мамой, — он ухватился за Гермиону стальной хваткой. Кто бы мог подумать, что у восьмилетнего ребенка столько сил. — Мы же пойдем с мамой?
Грейнджер подняла брови и заметила, как Малфой сжал губы в тонкую полосу. В ее голове маленький голосок начал тихо отсчитывать секунды до момента взрыва бомбы.
— Я... конечно, я могу взять тебя с собой, — натянуто улыбнулась она, думая, как на это отреагирует Малфой.
— И папа? Папа ведь пойдет с нами?
— Я занят, Скорпиус, ты можешь идти с...
ней, — ответил Драко, и она удивилась, как спокойно он может звучать, когда в его глазах плещется ненависть. — Завтра мы обязательно увидимся.
Мальчик кивнул и, поцеловав отца в щеку, вновь схватился за руку Гермионы, будто если он разорвет контакт хотя бы на несколько минут, то она вновь испарится, исчезнет, как исчезла когда-то по-настоящему и больше никогда не вернулась, чтобы поцеловать его на ночь.
— Гермиона... — начал Уизли, но девушка покачала головой.
— Не сейчас, Рон. Давай поговорим обо всем потом. Очевидно, сегодня наши планы пошли коту под хвост, — сказала она, думая, что еще утром они планировали отправиться с Джинни и Гарри на небольшой уикенд, а сейчас Гермиона держит за руку своего сына. Это утро будто произошло вечность назад.
Они вышли из Министерства, сохраняя абсолютное молчание, словно кто-то объявил минуту тишины, минуту почтения и скорби. По ровной жизни, по совершенно обычным проблемам, по уверенности в том, что их жизнь когда-то войдет в привычное русло, что не нужно будет лавировать над пропастью. Это все звучало как шутка. Жестокая, остроумная шутка, которая способна своим острием действительно убить.
***
Все, как назло, было совершенно не к месту: его везде пропускали, несколько девушек подошли, чтобы сделать пару колдографий, а Забини должен был вернуться на работу вместо того, чтобы нажраться вместе с ним до потери сознания, как они уже не делали еще со школьных времен, когда он стал профессиональным игроком в квиддич.
Хлопок аппарации ударил по ушам, и впервые Драко захотел оказаться где угодно, только не в своем собственном особняке. Пиджак давил на плечи, будто был оловянным, и он стянул его с себя, как только зашел в помещение.
— Фрэнк, — произнес Малфой, отдавая одежду дворецкому и не давая ему вставить слово, — отправь сову моему тренеру и скажи, что меня завтра на тренировке не будет. Тинки!
Эльфийка появилась прямо перед своим хозяином, поклонившись и перебив Фрэнка.
— Достань мне бутылочку виски.
— Мистер Малфой, но у вас же скоро матч, и вам не следует... — начал дворецкий.
— Чего действительно не следует, так это пытаться играть роль моего отца, ведь у нас и так полная неразбериха с детьми, как выяснилось! — воскликнул Малфой, раздраженно засмеявшись и налив себе янтарную жидкость в стакан.
— Извините, сэр, — произнес дворецкий, осуждающе смотря, как пустеет бутылка виски. — Ваша невеста ждет вас в гостиной.
— Она все еще здесь? — поднял брови Малфой.
Ответом на его вопрос стали легкие шаги в другой стороне кухни.
— Привет, Драко, — произнесла она ровным голосом, пристально смотря на него.
— Привет. Я думал, ты уже дома, — ответил он, отпивая из стакана.
Фрэнк бросил фразу о том, что займется письмом и, откланявшись, удалился.
— А где же... Скорпиус?
Малфой вздохнул, немного задержав виски во рту, давая себе отсрочку еще на две секунды.
Гребаный день.
— Он со своей матерью, — сказал он спокойно, ставя стакан обратно на стол.
— Ну и кто же она? — Астория поджала губы, сохраняя деланную невозмутимость, которая, впрочем, трещала по швам.
— Грейнджер, — ответил Драко, переведя дыхание и осознавая, насколько дико это звучит.
— Что?! — стены огромной комнаты лишь усилили визг девушки. — Я ждала чего угодно, но...
Грейнджер?! Эта грязнокровка?!
— Перестань визжать, Астория, этот день и так был не одним из лучших в моей жизни, — грубо оборвал ее Драко.
— Но этого ведь не может быть, правда? — девушка подошла к нему, заглядывая в глаза. — Мы же скоро женимся? Ты же любишь меня. Любишь, так ведь?
Малфой вздохнул, закатывая глаза. Брак в чистокровных семьях был заранее рассчитанной акцией, как ежегодное мероприятие, которое уже всех достало, но значимость не позволяла оставить эту тему, и все вокруг обсуждали его с засаленными улыбками. Все знали, что брак в чистокровных семьях — это нечто, что должно происходить. Просто должно. Но даже девушки, которые были вышколены самыми древними устоями, оставались девушками и верили, что однажды это может перерасти во что-то большее. Большее, чем физическая привлекательность, большее, чем удобство. Что касалось его? Ему было глубоко насрать на эту веру.
— Сама знаешь, что женимся, — произнес он, обходя ее.
— Должно быть, грязнокровка тебя обманула, сделала что-то, подговорила мальчика и...
— Мы сделали ДНК-тест, она
действительно его мать, — ответил Драко, постепенно расстегивая рубашку и складывая запонки на стол.
— Значит, он не твой сын! — взвизгнула девушка, не сумев сдержать эмоций. Астория чувствовала себя так, будто она пытается ухватиться за песок обеими руками, а он проскальзывал сквозь пальцы, смеясь над ее наивностью. — Значит, мальчик соврал!
— Ради Мерлина, Астория! — крикнул Драко, поворачиваясь к ней. — У него моя ДНК, моя семейная реликвия и мои глаза! Держи себя, черт возьми, в руках! Иди домой и успокойся, поговорим завтра.
Девушка обиженно хмыкнула и, взмахнув волосами, собранными вверх, почти что побежала к камину и растворилась там за доли секунд.
— Мистер Малфой, — застал его на пути к ступенькам дворецкий, — я оповестил вашего тренера о том, что вас завтра не будет на плановой тренировке. Должен сказать, он не был сильно счастлив.
— Ему придется смириться, — равнодушно бросил Драко. — Вели домовикам не подавать ужин, сегодня я совершенно не голоден.
Он пришел в свою спальню и движением палочки открыл окно. Малфой любил спать окруженный холодным, почти ледяным воздухом. Он вспомнил о том, что когда Астория оставалась у него, она вечно закрывала каждое отверстие, будто свежий воздух мог ее убить. В такие моменты Драко еще раз благодарил традиции за то, что муж и жена не обязаны спать вместе. Он знал, что для нее уже готовится комната леди Малфой, но все равно не мог представить, что там живет кто-то. Ест с ним завтрак, желает ему спокойной ночи, кто-то, чье лицо он будет видеть постоянно — собранное и сдержанное, какой обычно бывала Астория.
Родители, живущие во Франции и отдавшие ему особняк в полное распоряжение, были счастливы, ожидая слияния двух влиятельных семей магического мира. Люциус что-то твердил о том, что это отличные возможности для бизнеса, а мама вторила о покладистой невестке. Астория была нетребовательна к нему, не доставала его с вопросами, не лезла в его жизнь слишком сильно, была хороша в постели, в манерах и во внешности. Но это все равно будто проходило мимо него.
Приняв быстрый душ, он упал на кровать, зная, что все равно не уснет еще несколько часов, думая о мальчике, с которым познакомился лишь сегодня, но почему-то уже скучал. Драко не хотел становиться отцом в ближайшее время. Это вовсе не входило в его планы. Карьера, матчи по квиддичу, которые были расписаны на годы вперед, восхождение на самую вершину — вот что занимало мысли юного мистера Малфоя, но никак не потомство. Но почему-то Скорпиус мгновенно стал ему кем-то близким, будто витки времени действительно имеют какое-то влияние на настоящее. Ему не хотелось, чтобы он сегодня отправился с Грейнджер, но в то же время почему-то совершенно не переживал, что с малым что-то будет не так.
Драко повернулся на бок, понимая, что фраза: «Волдеморт вернулся. И он продолжает убивать. Я знаю, что папа видится с ним, хотя он никогда не говорит об этом» не даст ему уснуть еще долгие-долгие часы.
***
Они аппарировали в небольшой темный уголок возле дома Гермионы в тихом маггловском районе. Это место было скрыто от глаз людей, но она все равно на всякий случай оглядывалась, чтобы удостовериться, что точно никто не видел, как девушка материализовалась из воздуха с ребенком.
— Я живу в маггловском районе, помни об этом, пожалуйста, и будь осторожен, — произнесла Гермиона, открывая дверь. — Располагайся, дом совсем небольшой, поэтому вряд ли тебе понадобится экскурсия.
Ребенок кивнул, с интересом осматривая пространство.
— Наверное, ты хочешь кушать? Я... прости, у меня в холодильнике лишь вчерашняя пицца, но мы могли бы заказать что-то... — замешкалась она, думая о том, что у нее совершенно нет ничего приличного, чем можно было бы накормить восьмилетнего мальчика.
— Нет, я поел у папы. Знаю, что ты не любишь готовить, — улыбнулся он. — Это так странно...
— Что странно? — спросила гриффиндорка, хотя понимала, что странностей в этом дне хоть отбавляй, возьмешься все их перечислить — не хватит и суток.
— Странно то, что вы с папой не вместе, — пожал плечами он, взяв зеленое яблоко и начав его ковырять скорее от скуки.
Гермиона сдержанно улыбнулась, снимая с себя жакет. Что она должна ответить? Что представляет возможность иметь ребенка с Драко Малфоем только в параллельной вселенной?
— Но вы будете, — вновь расплылся в улыбке Скорпиус, сам себя приободрив. — В будущем.
— Возможно, — кивнула Гермиона, не желая расстраивать сына. — Тебе нужно отдохнуть, у тебя был очень длинный день. Сходи в душ, я оставлю тебе полотенце в ванной. И сегодня нам придется поспать вместе. Знаешь, я не рассчитывала стать матерью в ближайшее время.
Гермиона усмехнулась, видя, что Скорпиус хорошо воспринял шутку.
— И нужно будет тебе завтра купить вещей... и еды... — она вертелась, пытаясь найти листок с ручкой, чтобы записать все то, что может понадобиться ребенку.
— Не волнуйся, мам, завтра все решим, — зевнул он, переводя на нее взгляд. — Мне же... можно так тебя называть?
— Да, конечно можешь, — провела она рукой по его щеке, понимая, что это чертовски непривычно, но не собиралась из-за этого делать Скорпиусу больно. — Только, наверное, не стоит так делать при людях. Ну, знаешь, до того, как мы разберемся в происходящем, лучше никому не знать, кто ты, ладно?
Малый кивнул и, взяв полотенце, протянутое Гермионой, отправился в ванную. Она, наконец, достала листок бумаги и принялась выводить ровным почерком список вещей, которые нужно купить. Девушка делала это нарочно медленно: ее успокаивали аккуратные завитки собственных прописных букв. Каждый раз, планируя с мальчиками какое-то очередное сумасшествие, она всегда делала это, сидя в одиночестве и вдавливая перо в пергамент. Такое чувство, будто ее мысли боялись запаха чернил и тот же час формировались в четкие ячейки, стоящие на полках сознания.
— Вот так, укладывайся, — укрыла мальчика Гермиона, когда он прыгнул на кровать. — Я задерну шторы, чтобы фонари не били тебе в лицо.
— Знаешь, ты почти не изменилась, — проговорил Скорпиус, лежа на боку и смотря на нее. — Разве что прическа, она немного другая.
— Да? Ну что ж, учитывая, что тогда мне будет тридцать, я решу, что это комплимент, — усмехнулась Гермиона, ложась рядом. — Хочу быть честной с тобой, Скорпи, я совершенно ничего не знаю о детях или о материнстве. Но я очень не хочу разочаровать тебя, поэтому тебе придется помочь мне с этим.
— Не переживай, ты самая лучшая мама на свете, — расплылся в улыбке мальчик, сжимая ее руку, и она почувствовала, как ком в ее горле, который еще минуту назад был сделан из стали и опоясан колючей проволокой, растаял, как шарик мороженого под июльским солнцем.
Они лежали еще пару минут, пока глаза Скорпиуса не стали неподъемно тяжелыми и он не засопел, видя сны. Гермиона вздохнула и, повинуясь порыву, поцеловала его в щеку, подбив одеяло сбоку. Плотно закрыв дверь в спальню, она достала турку и решила сварить себе кофе — еще один ритуал, который неизменно приходил на помощь, когда ее нервы были слишком на взводе. Пожалуй, это единственная вещь у плиты, с которой она справлялась превосходно. Вряд ли пить кофе на ночь глядя было отличной идеей, но этот день был достаточно тяжелым, чтобы заслужить себе пару-тройку исключений.
Внезапный шум, говорящий о прибытии гостя по каминной сети, выбил пачку кофе из ее рук. Она с таким упорством добивалась от Министерства, чтобы ее камин подключили и сделали возможным для перемещений, несмотря на то, что девушка жила в маггловском районе, что теперь часто была совершенно не рада этому. Но вот так просто нагрянуть без предупреждения к ней могли только самые близкие, поэтому переживать вряд ли было о чем.
— Гермиона! — крикнул Гарри, забежав на кухню.
— Тихо, тихо! — шикнула на него девушка, поспешно закрывая дверь.
Он приобнял ее одной рукой, пока она засыпала молотый кофе в турку.
— Будешь кофе?
— Давай. Я виделся с Роном и Джинни, — оповестил он ее, присаживаясь за стол.
— Они тебе рассказали? — спросила гриффиндорка, завязывая волосы в пучок.
— Да, но... как? Я имею в виду...
ребенок Малфоя? — скривился друг так, будто только что отхлебнул соплей летучей мыши. — И Волдеморт, это невозможно — мы уничтожили все крестражи, ты сама знаешь, мы...
— Да, я знаю, — Гермиона перебила панический поток вопросов от Гарри. — Но вдруг это не так? Вдруг мы что-то упустили?
— Исключено. Дамблдор сказал бы нам об этом, — он засыпал в чашку с ароматным напитком две ложки сахара с горкой, и Грейнджер поморщилась, достав с полки батончики, безвредные для зубов.
— Но что, если Дамблдор не знал? Я уж не знаю как, но мы должны понять прежде, чем это произойдет, потому что... это может закончиться слишком плохо.
— Рон сказал, что... что тебя не станет. Через восемь лет, — сглотнул Гарри, которому даже эти
слова дались сложно.
— Как и тебя. Вернувшись, он убьет всех нас, — Гермиона уставилась в одну точку, понимая, что ароматный кофе, ее любимый сорт, подаренный родителями из последней поездки, не может перебить затхлый запах крови и холодной смерти, который так живо вырисовался в ее голове, кажется, больше не имея шансов забыться — слишком глубокими были шрамы от войны.
— Мы ведь только начали жить нормально, — Гарри закрыл лицо ладонями. — Я думал, что все закончилось. Что мы, наконец, победили.
— Эй, мы что-нибудь придумаем, — протянула к нему руку Гермиона, зная, какой это сильный удар для Поттера, для которого война была практически личностным поединком. — Скорпиус вернулся, чтобы предупредить нас. Я почитаю что-нибудь о крестражах, возможно, мы что-то упустили, еще раз проанализирую...
— Подожди, подожди! — прервал ее Гарри. — А ты уверена, что... эээ,
Скорпиус — тот, за кого он себя выдает? Просто это довольно странно, ну, знаешь, во всех смыслах.
Гермиона закусила внутреннюю поверхность щеки, понимая, к чему клонит Поттер — он всегда был слишком тактичным, чтобы спросить о чем-то в лоб.
— Они тебе наверняка уже сказали — мы сделали тест. Он действительно наш ребенок. И я клянусь тебе, у меня нет ни единой мысли о том, как это могло случиться, — покачала головой Гермиона, будучи полностью искренней. — Ты же знаешь, насколько я ненавижу Малфоя. Отбрось даже то, что он сделал — это самый мерзкий человек, которого я когда-либо знала.
— Возможно, это какая-то параллельная вселенная? Что-то вроде мира наоборот? — спросил друг, немного кривясь, потому что и сам понимал, что эта теория звучит как сценарий второсортного фильма фэнтези, который ни за что не окупится в прокате.
— Ты сам знаешь, что полотно времени едино. Оно не высечено на камне и постоянно меняется, но любой исход, произошедший когда-то, — это один из витков настоящего, — продекламировала она вызубренную теорию. — Мне противно даже говорить об этом, но факт остается фактом: если в одной из проекций будущего у нас с Малфоем появился ребенок, то это были такие же мы, как и в теперешнем.
— Просто я... я не знаю, что теперь делать. Мой шрам.... он не болит. Мне кажется, я бы почувствовал, если бы Волдеморт возрождался или что-то вроде, — произнес Поттер, машинально касаясь лба.
— А он и не должен. Сам подумай, Волдеморт возродится только через восемь лет или около того, — сказала Гермиона, убирая чашки и вспоминая, что так и не спросила сына,
когда именно он вернулся.
— То есть у нас еще есть время, — кажется, произнеся это вслух, Гарри немного успокоился.
— Но все равно, нельзя оттягивать это. Сегодня мы не стали наседать на Скорпиуса с вопросами, мне кажется, он и так пережил достаточно стресса, — она закинула бокалы в посудомойку. — Но завтра нужно попытаться узнать у него как можно больше информации, которая могла бы нам помочь.
— Да, но он ребенок. Ему всего... сколько? Восемь? — нахмурился лучший друг. — Мне кажется, что будущая ты сделала бы все, чтобы защитить его от любой информации и жестокости происходящего.
— Верно, но как говорила Вида Винтер: «в доме, где есть дети, секреты невозможны», — пожала плечами девушка. — Могу поспорить, он знает больше, чем родители хотели бы того. Скорпиус создает впечатление очень умного мальчика.
— Еще бы, ведь ты его мать, — усмехнулся Гарри.
Они помолчали, каждый думая о том, как быстро их жизнь вновь перевернулась с ног на голову, будто ребята жили в какой-то компьютерной программе, закодированной на определенное развитие событий. Будто спокойная жизнь была просто вне игры — недостижимая возможность, как самый последний уровень в бесконечном шутере.
— Ты говорил с ним, да? Как он? — вдруг спросила Гермиона, не уточняя, о ком идет речь, впрочем, это было и не нужно.
— Рон, он... — вздохнул парень. — Он где-то между яростью и депрессией. Но уверен, что справится. Это ведь ничего не значит. Сейчас есть проблемы гораздо важнее.
— Точно, — кивнула она, благодаря, что Гарри на ее стороне. — Нам нужно собраться завтра, когда Скорпи проснется. Обсудить все.
— Мы можем сделать это у тебя? Чтобы не пришлось никуда тащить мальчика?
— Эээ... ну, да, думаю, можем, — замешкалась Грейнджер на секунду.
— Тогда я оповещу всех. Встретимся утром, и надеюсь, что все будет в порядке, — вздохнул он и, взмахнув палочкой, пустил серебристого оленя разносить всем вести.
— По-другому просто не может быть, Гарри, — сжала она его руку. — Мы со всем справимся, как всегда.
Обнявшись на прощанье, Гермиона проводила лучшего друга и, оставшись в одиночестве, зашла в спальню и еще несколько минут сидела у кровати со спящим мальчиком, чувствуя, как на плечи опустился еле заметный страх. В чем бы она там ни убеждала друзей — воспоминания о потерях отдавали холодом в душе и возвратиться в прошлое было ее самым страшным ночным кошмаром.
