***
— Нет, не подходит, — покачала Грейнджер головой. — Принеси другой фолиант. И еще тимьян. — Мисс Гермиона... — несмело произнесла Тинки, но была перебита. — Живо! — крикнула она, и эльфийка склонила голову, исчезнув в поисках нужных вещей. Огромный стол в комнате на третьем этаже был завален книгами и мешочками. Небольшие котелки стояли вразнобой, усыпанные травами, а руки Гермионы были вдоль и поперек изрезаны, хотя на каждую из попыток требовалась всего капля крови. Просто попыток было больше пяти десятков. Тусклый фонарь освещал лицо девушки, хотя казалось, что впалые щеки и синяки под глазами видны даже при кромешной тьме, будто она успела похудеть на десяток килограмм всего за день или состариться на несколько лет. Свеча, служившая источником воска для ритуалов, догорала, и Гермиона подумала, что нужно будет попросить Тинки принести новую. Волшебница листала очередную книгу, которая обещала результат, и плевать, что написанное в ней было черно, как сама смерть. — Тебе нужно поспать, — прозвучал холодный голос из темноты, и она вздрогнула, переведя взгляд на него. — Мне нужно найти моего сына, — ответила Гермиона, бросила в очередной котелок новый микс трав и, порезав палец, капнула свою кровь на ингредиенты. — Это не сработает, — сказал Драко, зажигая еще одну свечу взмахом руки. — Должно. У нас одна кровь, и она... — попыталась объяснить девушка, толча в ступке все брошенное, но это, скорее, звучало, как попытка убедить саму себя. — Они не настолько глупы, чтобы не предвидеть то, что мы попытаемся найти их по заклинанию крови, Грейнджер, — вздохнул Драко, смотря на ее тщетные старания. — Это сработало один раз, второй не сработает. Ты только обессиливаешь себя черной магией. — Что-то же... что-то же должно, — вздохнула она, отставляя котелок и ставя на своей ладони кровавую кляксу, которая стекла на утреннюю газету. Практически все страницы «Пророка» пестрили о произошедшем на чемпионате. Предположения, перечисление пострадавших известных личностей, учет погибших, рассказы Министерства. Что ж, Гермиона так сильно переживала о том, не словят ли ее репортеры в ложе для Малфоев вместе со Скорпи, что теперь было совершенно понятно — всему миру на это плевать. Паника захватила людей с новой силой, и сколько бы Министерство ни пыталось выдвигать версии о том, что это могла быть лишь шутка, вышедшая из-под контроля, никого не могли убедить в этом. Все вокруг знали, что метку может вызвать лишь Пожиратель, а это значило, что какие-то сумасшедшие все еще на свободе. Гермиона просматривала несколько страниц в газетах, и становилось ясно, что жизнь в Англии остановилась. Многие люди просто не выходили на работу, опасаясь за свои жизни. Но ей было на это абсолютно наплевать, даже если бы завтра само Министерство оказалось в огне. Все неважно, кроме одного — Скорпи. Тинки материализовалась из воздуха, держа в руках новый мешочек с травами и книгу. Малфой забрал у нее томик из рук, просмотрев обложку. Книга явно была взята из дальней части библиотеки. — Ты не в силах справиться с этой магией, — вздохнул он, бросив томик сзади себя на полку. — Ты меня недооцениваешь, я... — начала огрызаться девушка. — Ты никогда в своей жизни не использовала темную магию в той мере, чтоб овладеть ей хоть на сколько-то умело. Твою мать, Грейнджер, ты пытаешься себя убить? — прищурился Драко. — Для большей половины того дерьма, описанного в этом экземпляре, даже я не столь сильный, чтоб его провернуть. Она сглотнула, прижав ладони к глазам. Чувствовалось, будто у нее отобрали руку. Скорее, даже сердце. Что-то важное, ценное, совершенно неотъемлемое. Драко подошел к ней, подвинув кресло, и взял девушку за кисть. — Вулнера санентур, — произнес он, водя палочкой по коже, заживляя раны. — Выпей, здесь чай. Драко призвал с полки маленький термос, с которым пришел в комнату. — Я ничего не буду пить из твоих рук сейчас, — подозрительно сказала Гермиона, понимая, что он, скорее всего, туда что-то подмешал. — Я не хочу спать. Мне это не нужно. — Грейнджер, если бы я хотел тебя отравить, я бы сделал это раньше, — усмехнулся Малфой, и девушка прищурилась: ей показалось, что когда-то она это уже слышала. Гриффиндорка перевела взгляд на хаос повсюду и не смогла успокоиться. Что она еще должна сделать? Она была готова использовать черную магию, светлую, продать душу чертову дьяволу, лишь бы исправить свою ошибку. Но ничего не помогало. — Это все из-за меня, — понизила Гермиона голос, смотря на свои руки, теперь полностью исцеленные. — Ты ненавидишь меня за это, и я тебя понимаю. Я сама себя ненавижу. Драко поднял ее подбородок двумя пальцами, заставив посмотреть на себя. Пламя свечи отражалось в его взгляде, бросая блики на строгие черты лица. Пара прядок упали ему на лоб, и Гермионе хотелось убрать их, но от подавленности девушка даже не могла пошевелиться. — Я бы не смог тебя ненавидеть, — вздохнул Драко. — Ты не виновата в этом, они так или иначе добрались бы до Скорпи, если такова была цель. Мы не могли замуровать его в Мэноре. — Но я просто... — Просто пыталась спасти всех вокруг, как обычно, — усмехнулся Малфой, разговаривая шепотом, хотя в доме они были одни. — Ты злишься на меня, — утвердительно сказала Гермиона. — Я злюсь не на тебя, а на тех, кто посмел притронуться к моему ребенку, — объяснил Драко. Грейнджер сжала губы, пытаясь сдержать слезы, но они все равно покатились из глаз, наплевав на ее решение. Вытирая щеки тыльной стороной ладоней, она чувствовала, что дрожит. — Я так по нему скучаю. Так сильно боюсь за него, что... — Малфой обнял ее и услышал, как она всхлипнула ему в плечо. — Даже думать страшно, где он сейчас. Я никогда не прощу себя, если... — Все, тише-тише, — успокаивал ее Драко, водя ладонью по волосам. — Ты же знаешь какой он: сильнее меня, умнее тебя. Скорпи не даст им заскучать, кто бы это ни был. Грейнджер отстранилась, улыбнувшись через силу. Это была правда — Скорпиус не был мямлей. Он крепкий орешек. — Гермиона, — обратился к ней Драко, — я обещаю, что спасу нашего сына. Я верну его, слышишь? С ним все будет в порядке. Ты мне веришь? Она сглотнула, пытаясь унять слезы, и кивнула, смотря на Малфоя. В его голосе была такая стальная решимость, что Грейнджер не сомневалась в том, что он верил, во что говорил, а не просто успокаивал ее, говоря все эти вещи для красного словца. Драко наклонился, целуя Гермиону, и это было важнее всего. Важнее слов, важнее сочувствующих взглядов, важнее обещаний. В этом поцелуе не было страсти, но в нем было что-то большее. Что-то теплое, отдающее. Девушка обняла Малфоя за шею, когда поцелуй прервался. — Пойдем хотя бы просто полежим, — предложил он. — Нам нужно восстановить силы. Потом примемся по новой. Секунду подумав, Гермиона все же согласилась и взяла его за руку, когда парень повел ее вдоль по коридору. Свернув вправо, он открыл дверь, и они зашли в комнату. Несколько мгновений у нее ушло на то, чтобы понять, что она ни разу здесь не была раньше. Потому что это была хозяйская спальня. — Боже, она огромная, — ее брови взметнулись вверх от размеров комнаты. Честно говоря, Гермиона понятия не имела, зачем кому-то может понадобиться комната размером с один этаж небольшого дома, но это, бесспорно, впечатляло. Ее можно было бы назвать мрачной, но почему-то весь интерьер очень шел своему хозяину: черный, темно-зеленый, серебряный. У кровати, конечно, не оказалось балдахина, но было большое коричневое кожаное изголовье, практически до самого потолка, что делало комнату еще более величественной. В стене, которая была сделана из стекла, виднелись фонари в саду, и это оказалась самая красивая часть интерьера. — Ненавижу маленькие комнатки. Мой прадед тоже ненавидел, наверное, поэтому он и построил Мэнор таким, — заметил Драко, и Гермиона вспомнила, что в особняке действительно не было маленьких комнат в обычном понимании слова «маленький», хотя по сравнению с хозяйской спальней все остальные вмиг стали казаться чем-то вроде чулана для метел. Она села на высокую кровать, ощущая под пальцами мягкое постельное белье идеально черного цвета. — Если бы здесь был балдахин, было бы более уютно, — сказала Гермиона, обводя комнату глазами еще раз. — Балдахин? — усмехнулся Драко, протягивая руку и укладывая ее к себе на грудь. — Это по-девчачьи. Они лежали в тишине, и Грейнджер чувствовала, как стучит сердце парня. Четко и равномерно, будто он мог контролировать даже это: биение сердца, ток крови в жилах, температуру тела. Драко не впал в панику, не забился в истерике, не начал рвать на себе волосы. У него была потрясающая выдержка, Гермиона давно заметила это за ним. — Сними это, — он провел рукой по ее одежде, заставив девушку привстать. — Я не буду спать, — убедительно произнесла она, нахмурившись. — Мне нужно дальше заниматься поисками способа... — Не будешь, — покачал Драко головой. — Но так действительно неудобно. Мы просто немного полежим. Гермиона закусила губу и, встав на пушистый ковер, сбросила с себя джинсы и футболку. Драко сразу же закутал ее в одеяло, обнимая. Вряд ли им нужно было говорить сейчас о чем-то. Гермиона в данный момент не думала о стеснении: Малфой видел ее голой не один раз. Не думала о том, что Драко привел ее в эту комнату, не думала о том, что лежит сейчас на его груди, уткнувшись в шею, а он выводит узоры пальцами на ее спине. Они оба были в чистом, стопроцентном ужасе, просто проявляли это по-разному. Малфой гладил ее кожу, когда почувствовал, что кулачок, сжавший его рубашку в районе живота, существенно ослабил хватку, и Гермиона ровно задышала буквально через несколько минут. Медленно вытащив руку из-под головы гриффиндорки, он невербальным заклинанием опустил шторы, чтобы фонари не били в лицо и не разбудили ее, и вышел из комнаты. — Тинки, — тихо позвал Драко, — добавь в аромалампу лаванду или еще что-то там, но сделай так, чтоб она хорошо поспала, поняла? — Да, хозяин, — кивнула домовая, обеспокоенно смотря на Малфоя. Эльфийка весь день места себе не находила, услышав о новости. Для нее это было ничуть не легче: она любила Скорпиуса точно так же, поэтому вряд ли обижалась бы на невольную резкость Гермионы, даже если бы и могла. Ей было безумно жаль. Драко спустился на первый этаж и, достав палочку, сотворил патронус, отправив его восвояси. Не желая никакого общества, он не стал просить домовых и сам пошел на кухню, чтобы взять бурбон и два стакана со льдом. Малфой сел на диван, наливая алкоголь в две емкости, будто ожидая кого-то, и гость не заставил себя долго ждать. Камин вспыхнул зеленым светом, и парень оторвал взгляд от пляшущих искорок в бокале и посмотрел на отца. — Как вы могли такое допустить? — спросил он, не тратя воздух в легких на приветствия. — Ты можешь как обычно читать мне нотации, а можешь помочь, — оборвал его Драко. Люциус сел на диван напротив, сложив кисти на трость и посмотрев на бурбон. — Поразительно, как бы ты ни проявлял характер, но когда ты оказываешься в дерьме, то я всегда единственный, кто может помочь, — не без удовольствия отметил мужчина. — Поразительно, ведь при таких обстоятельствах ты единственный, кто всегда отказывается помогать, — парировал Драко, смотря отцу прямо в глаза. Малфой-старший поджал губы, выдержав зрительное нападение, и вздохнул, решив, что сейчас не лучшее время для очередной семейной перепалки. — Мне нужно отыскать их, — сказал Драко, делая глоток. — Это Пожиратели, понятия не имею, какие именно, но точно они. Заклинания крови не работают, все предусмотрели. — Они не пытались связаться? — спросил Люциус. — Ведь это то, что им нужно — выманить вас. Если бы они хотели убить Скорпиуса, сделали бы это прямо там. — Да, но, скорее всего, они ждут, когда им будет это наиболее удобно. Их нужно найти раньше. Как можно скорее. Люциус отвел глаза, выпивая из стакана. Его глаза смотрели в одну точку, обдумывая сложившуюся ситуацию. Драко невольно задумался о том, что Нарцисса сейчас, видимо, места себе не находит. — Мы не можем их найти по коркам хлеба, ведущим из стадиона, — фыркнул отец Малфоя. — Очевидно, единственный, кто способен узнать что-то в этой ситуации — это Билиус. — Тот маразматический часовщик? — брови слизеринца подскочили вверх. — Не слишком уж он был рад нас видеть в прошлый раз, так что не думаю, что бросится биться в истерике от восторга сейчас. — Придется предложить ему что-то действительно стоящее. — Первенца? — саркастично скривился парень, удостоив себя раздраженным взглядом отца. — Его жена. Она умеет видеть потрясающие вещи. Я не удивлюсь, если она уже знает о нашем разговоре, — поведал Люциус. — Только она не в себе, насколько я помню, вовсе не ходит. И всю ее болтовню только муж и может разобрать. — Ты приведешь его? — он поднял глаза на Малфоя-старшего в ожидании ответа. — Скорпиус мой внук, Драко, — ответил тот после длинной паузы. — Малфои всегда остаются семьей, тебе ли не знать об этом. Камень упал с плеч слизеринца, потому что сейчас ему только не хватало разборок с отцом. Видимо, Люциус все же понимал, что данная ситуация — не самая лучшая почва для ссор. К тому же, он точно знал, что такое чуть не потерять сына. Пусть Драко никто не похищал, но Малфой-старший несколько лет перманентно был на волоске от смерти, когда ножницы лежали в руках самого безумного темного волшебника всех времен. — Где же Грейнджер? — прищурился Люциус, обводя глазами комнату так, будто она могла сидеть под столом. — Я уложил ее спать, — необдуманно ляпнул Драко, только потом поняв, что это может звучать двузначно. Хотя, даже если так, плевать. У Малфоя не было сил переживать еще и об этом. — Ей нужно отдохнуть, иначе у нее крыша поедет от переживаний. Люциус удержался от комментариев, и лишь поджатые губы могли что-то сказать о его настоящих мыслях. Он встал, хватая свою трость в правую руку. — Утром жди гостей, — сказал мужчина, поправляя мантию. — И да, сделай так, чтобы Грейнджер не присутствовала на встрече. Убитые горем женщины не умеют рассуждать здраво. Драко кивнул, смотря, как отец размеренным шагом идет к камину. Алкоголь успел нагреться и совершенно не привлекал парня, хотя, казалось бы, затуманить разум сейчас было бы как никогда кстати. Чтобы не чувствовать этого кошмара, давящего на тебя как в чертовом хорроре. Но Драко был уверен, что ему нельзя сейчас прощаться с ясным разумом. Словно каждая секунда его бездействия — это миллион шагов назад. И ему не хотелось знать, что может случиться в конце. — Пап, — окликнул он Люциуса, когда тот уже ступил одной ногой в камин, — спасибо. — Позже будешь говорить, — отрезал отец и растворился в зеленом пламени.***
Драко поднялся наверх и почувствовал, что эльфийка выскользнула из хозяйской спальни. — Хозяин, мисс Гермиона все еще спит. Тинки зажгла несколько ростков мелиссы и душицы, думаю, еще часа три она точно отдохнет. — Спасибо, Тинки, — кивнул он. — Оставь нас, проверишь ее через полчаса. — Конечно, хозяин, — учтиво преклонилась домовая и исчезла. Щелкнув дверной ручкой, Драко зашел в свою спальню, тихо прикрыв дверь. В комнате действительно стоял приятный расслабляющий аромат, но Тинки также позаботилась о том, чтобы все было проветрено. Драко сел на край кровати. Гермиона укуталась в теплое одеяло, и парень увидел, что, несмотря на глубокий сон, на ее лице застыло беспокойное выражение, что говорило о том, что Морфей вряд ли этой ночью к ней благосклонен. На часах было раннее утро, и рассвет уже успел окрасить небо в краски, но плотные шторы обеспечивали полную темноту. В свете лавандовой свечи Малфой смотрел на гриффиндорку и, протянув руку к ее лицу, разгладил складочку на лбу, которая появилась там благодаря беспокойным мыслям перед сном. Скользнув кончиками пальцев вниз, он провел по нижней губе девушки, улыбнувшись. Даже так она была воплощением всего самого теплого, что Драко мог себе представить. Словно в ней собрались разом все его счастливые воспоминания и моменты — так сильно ему не хотелось от нее отрываться. Драко понимал, что ему самому нужно поспать, и ее тонкая ручка, сжимающая смоляно-черную шелковую наволочку вместо его рубашки, была словно призывом к действию: лечь и забыться хотя бы на несколько часов. Но время бежало словно по раскаленным углям, поэтому он не мог позволить себе такую роскошь. Парень склонил голову вправо, замерев, когда Гермиона повернулась, подкладывая ладонь под голову. Он улыбнулся уголком губ, понимая, как ему нравятся ее щечки, которые, несмотря на все события, продолжали гореть розовым румянцем. Еще раз проверив, укрыта ли Гермиона, Малфой бесшумно вышел, надеясь, что она действительно проспит еще несколько часов, потому что на нее было больно смотреть до того, как девушка купилась на его уловку. Он велел домовым приготовить выпивку, они все пытались уговорить его позавтракать, учитывая Фрэнка, но ему казалось, что его стошнит от переживаний. Дворецкий заметил, что почта практически пуста и писем с поздравлениями для команды минимальное количество, но Драко не был удивлен: сейчас все в таком ужасе после произошедшего, что их победа затерялась на фоне этого. Он сидел на диване, сложив перед собой руки в ожидании, и все-таки соизволил выпить чашку кофе, потому что его глаза слипались от усталости. Отец опаздывал на двадцать минут, что заставляло Драко нервничать еще больше. У Люциуса было много негативных черт, но отсутствие пунктуальности не было одной из них. Фрэнк уже практически был одной ногой в заявлении на увольнение, потому что миллионный раз уговаривал Малфоя поесть, когда в коридоре раздался звук аппарации. Драко взглянул на часы. Опоздание на полтора часа. Круги под глазами у Люциуса выдавали такую же бессонную ночь, но Драко не успел рассмотреть все признаки усталости на лице у отца, потому что вовремя заметил идущего сзади него мужчину. Билиус был одет, как простой крестьянин века из девятнадцатого, и казался буквально не от мира сего среди всей роскоши особняка, но Малфой был готов вести светские беседы даже с Хагридом, лишь бы это помогло спасти его сына. — Ну и ну, уж никогда не думал, что окажусь в этом месте после стольких лет, — произнес Билиус с мерзкой улыбочкой на лице, осматривая гостиную и задерживая взгляд на стене, раскрашенной Гермионой, немного дольше. Фрэнк тут же наколдовал выпивку, предлагая гостям присесть, и мгновенно испарился, понимая, что какой бы разговор ни предстоял этим людям, вряд ли он предназначен для чужих ушей. — Билиус, — кивнул Драко, не вставая. Мужчина взял бутылку за горлышко и щедро налил спиртное себе в стакан. — Уж что-что, а на выпивку у вас, Малфоев, хороший вкус, — дал он знать, пригубив содержимое стеклянной тары. Драко мог физически чувствовать, насколько неприятна Люциусу эта компания и в общем поведение старика, но деваться было некуда, поэтому Малфой-старший сцепил зубы и, забросив ногу на ногу, терпел. — Нам нужна ваша помощь, — произнес Драко, решив перейти сразу к делу. — У меня украли сына. И мне нужно вернуть его обратно. — Да-да, а я говорил, что с пареньком будут одни только неприятности, — кивнул Билиус, по-детски пожурив Малфоя-младшего пальцем. — Это было так же предсказуемо, как ежеутренний восход солнца. Я вас предупреждал. — Сейчас не время говорить о том, кто кого о чем предупреждал, — оборвал его Люциус. — Нам нужно только одно: скажи, где они его держат. Дальше мы справимся сами. — Говоришь так, будто это мелочь, — Билиус практически допил виски, и Драко всерьез начал думать о том, что если так пойдет и дальше, то через пятнадцать минут они уже ничего не добьются от старика чисто по физиологическим причинам. — С чего бы мне вам помогать? Слизеринца напрягал этот разговор с каждой секундой все больше, и, сдерживаясь, он сжал кулаки в попытке подавить агрессию, что не укрылось от внимательных голубых глаз гостя. — Убейте меня, и никогда не получите информацию, даже если заявитесь к моей жене домой, — спокойно произнес он. — К тому же я не боюсь смерти, так что оставь все свои паскудные мысли при себе. — У меня есть, что тебе предложить, — подал голос Люциус. — Неужто предложение, от которого я не смогу отказаться? — наклонился к нему старик, готовый внимательно слушать. — Жизнь без побегов и укрытий. Спокойствие. Абсолютная ненаносимость и защищенность. Драко прищурился и, кажется, ему в голову пришла аналогичная мысль той, которая посетила Билиуса. — Выделишь мне комнату в этом замке смерти? — захохотал он, понимая, что этот вариант невозможен ни в одной вселенной. — У нас есть много недвижимости, но той, которая хранит в себе всю мощь и защиту магии рода, всего несколько. И я предлагаю тебе один из особняков. В Финляндии. Глаза Драко округлились. Он знал, что не все дома, принадлежащие Малфоям, имеют одинаковую ценность, учитывая тот уровень защиты, который они могут предоставить, но чтобы просто дарить кому-то такой — это вздор. — Там тебя никто не найдет и не достанет. Вариант того, что какая-то еще столь древняя семья поделится с тобой подобным ресурсом, движется к нулю, и ты знаешь, что это — лучшее, что ты можешь сделать для своей жизни. Кажется, Люциус попал прямо в яблочко, потому что ехидная улыбка Билиуса, вследствие того, что он чувствовал свою значимость, вмиг стерлась перед возможным вознаграждением. Но потом он резко отклонился. — В чем подвох? — подозрительно спросил старик. — Дарите мне одно из самых защищенных мест? Что-то я не помню тяготения к благотворительности у Малфоев. — У нас есть тяготение платить по счетам, — ответил Драко. — Помогите мне найти сына, и этот дом обеспечит вам безопасность на всю оставшуюся жизнь. Больше не будет охотников за вашим умением создавать маховики времени и за даром вашей жены. Билиус сглотнул, обдумывая. — Где гарантии? — прищурился он. — Гарантия — мое слово, — ответил Люциус. — Любите вы, Малфои, эту свою невероятно ценную валюту, — фыркнул Билиус, но, видимо, в его голове все еще жили воспоминания об общих делах с представителем этого рода, так что, несмотря на браваду, в ценности слова Малфоев сомневаться не приходилось. Он подлил себе виски и, допив все одним махом, встал. — Я дам вам знать под вечер, — произнес старик. — И через день после полудня моя семья отправится в Финляндию со старого вокзала в Уилтшире с вашим экипажем. У вас будет время проверить информацию. — По рукам, — Люциус кивнул, пожав руку старику. И, кажется, при пожатии рук был задействован какой-то особенный механизм, потому что Драко был уверен, что начал дышать только сейчас.***
— Я хочу пить, — звонкий голос мальчика отскакивал от стен в комнате, создавая эхо. Вопреки всем боевикам, которые успел просмотреть Скорпиус с дедушкой по маминой линии, у которого это — любимый жанр кино, его не затолкали в багажник машины (видимо, потому что у метел нет багажников) и не привязали в подвале, заклеив рот. Хотя, он мог поспорить, сейчас похитители об этом очень жалели. Они были в обычном доме, местонахождение которого мальчик не знал, и от обычной комнаты эту отличала только пустота. Два старых кресла, облезшие то тут, то там обои и преклонного возраста комод, на котором взгромоздился старый, как мир, телевизор — вот и все наполнение. Ах да, еще большая клетка, как у Джона — одноклассника бабушки Моники, который разводит алабаев, вот уж деталь, которую сложно не заметить. — А словам вежливости тебя не научили? — мерзко ухмыльнулся похититель. — Ладно, сам возьму, — фальшиво беспечно пожал плечами мальчик. Он прищурил глаза и вытянул руку, зная, что бутылка воды прячется за старым, дышащим на ладан фикусом возле кресла, и что она легко подчинится его воле. Но жжение в районе ладони пронеслось по костям так быстро, словно разряд тока, доходивший прямо до висков. Это заставило мальчика отскочить к другой стенке клетки, удивленно таращась на мужчину, пока тот заливался смехом. — Ты правда думал, что мы оставим тебя сидеть здесь безо всяких мер предосторожности? Ты такой идиот, — помахал головой он и подошел к клетке, проводя по ней рукой нежно, как по шее женщины. — Потрясающая конструкция, да? Не только преграждает действия любых заклинаний, но и блокирует стихийную магию. Умно, не правда ли? Скорпиус доказал то, что достоин своей фамилии, мгновенно спрятав настоящие эмоции и заменив их насмешливой маской. — Не думал, что вас до дрожи в коленках пугают восьмилетки. — К сожалению, малолетний ты кусок дерьма, ребенок, перенесшийся во времени, — это не просто восьмилетка, — огрызнулся Пожиратель. Скорпиус заметил, что иногда у мужчины голос ломается и хрипит так, будто он болен, о чем также говорят и синяки под глазами, вкупе с таким нездоровым цветом лица, что в пору перепутать его с морщинистым пергаментом, пролежавшим в земле не один сезон. — Рад, что у меня тут особенный статус, — сказал Скорп, бросив вожделенный взгляд на бутылку воды с оранжевой крышкой, но тут же его отвел. — Вам нужно, чтобы я оставался жив. — О, ты будешь получать глоток воды раз в три дня, так что пытка начинается прямо сейчас, — засмеялся мужчина, довольный своим ответом. Скорпиус нахмурился и сел на пол, подстелив куртку с изображением желтой звезды. — Каждые три дня? — скривился он. — Вы украли меня у моих родителей. Вам не прожить трех дней. — Эти детские наивные идеализирования, — фыркнул похититель. — Твой отец — неверный ублюдок, который противился власти Темного Лорда. И мы расскажем ему об этом, нужно только немного подождать. Чего уж стоит вспомнить грязнокровую мамочку. Фамилия Малфой в будущем будет так запятнана, Абраксас перевернулся бы в гробу. — Мой папа надерет тебе зад, — коротко ответил мальчик. Мужчина шаркающими шагами подошел ближе. Склонившись к проему в клетке, чтобы приблизить свое лицо к лицу Скорпиуса, он произнес: — Единственная причина того, что ты не умоляешь прикончить тебя под пытками, это то, что нам очень хочется, чтоб твою кончину лицезрели предатели крови в лице твоих родителей. А ты слишком мал, чтобы выдержать слишком много Круцио до их прихода. По спине ребенка пробежали мурашки, но он сжал губы, не показывая свою истинную реакцию. — У тебя воняет изо рта, — оповестил Скорпиус, кривясь от отвращения. Мужчина замахнулся, пытаясь ухватить малого за горло, но тот отскочил, и его отвлек шум шагов сзади. — Брось его, Трэверсу нужна помощь наверху, — бросил второй мужчина. Скорпиус заметил, что его голос звучал более уверенно, чем у первого, но походка была такой же вялой, будто он хромал на две ноги. Или у него долгое время была высокая температура, и мужчина полностью выбился из сил. — Отлично, — произнес Пожиратель, опуская руки, и, кажется, он действительно имел в виду то, что говорил. Ему в сто раз приятнее было бы помочь наверху, чем отбывать день в роли няньки. — К тому же за этим Малфоевским выродком не нужен постоянный присмотр, клетка... — Выродком? — хохотнул Скорпи. — Уж я-то явно выгляжу куда симпатичней вашего, сэр. Малый ходил по тонкому льду, но даже страх не мог заставить его промолчать. Магия кипела в нем в попытке открыть дверь клетки, хотя он даже не знал, что бы делал потом, если бы вдруг удалось. По всей видимости, попытался бы сбежать. Во всех книгах, которые Скорпиус читал, случаи, когда стихийная магия несовершеннолетнего могла причинить человеку реальный вред, были мизерными. Но так или иначе, сила, что блокировала эти порывы, давила глыбой. — Я говорил, что ребенок — сущее наказание, — сказал первый мужчина и вышел за дверь. Скорпиус состроил гримасу в спину уходящему, пока второй беспрестанно наблюдал за ним. — Что? — поднял брови мальчик, когда похититель не отводил взгляд. Он подошел и, взмахнув палочкой, открыл клеть. Это словно дало пощечину ребенку, и тот засучил ногами, отодвигаясь в дальний угол. — Меня не может испугать мелюзга, подобная тебе, так что плевать, насколько сильно Темный Лорд гонялся за твоим потенциалом, — мужчина будто отвечал на заданный самому себе вопрос. — Ты, — он поднес ладонь на уровень лица самого младшего из Малфоев, скривившись, — прямо как твои родители. У меня не было времени познакомиться с тобой в будущем, но я увидел достаточно, чтобы судить. Скорпи смотрел на него из-под лба, не желая слышать ни единого слова, но выбора не было. — Твой папочка делал все, чтобы ты не попался нам в руки. Как трус. Как беглец. Он точно боялся, что ты окажешься бездарностью, неспособной ничем сгодиться Хозяину. Поэтому он пытался тебя упрятать. Как не смог упрятать грязнокровую женушку, — его хохот отскочил от голых стен. — Я слышал, малютка Малфой долго рыдал после похорон мамочки. Его голос был полон яда и нездорового торжества. Так, если бы он единственный поставил на выигрыш команды, и она все же победила. Полное безумие. — Можешь за это поблагодарить меня, да-да, меня, — кивнул мужчина. — Я лишил тебя ужасной участи быть воспитанным грязнокровкой. Ты теперь мой вечный должник! Скорпиус чувствовал, как волна злости поднимается где-то снизу, заполняя его. Вдруг мощный удар пришелся на здание с такой амплитудой, что побелка на потолке осыпалась прямо им на голову, отвлекая мужчину. Второй толчок наступил сразу за первым, и мальчик только и успел закрыть голову, чтобы кусок штукатурки не свалился ему прямо на темечко. Похититель повернулся к Скорпиусу с довольной улыбкой, в которой, впрочем, можно было увидеть некоторую нервозность. — О, ты слышишь это? — поднял он палец вверх, обращаясь к ребенку. — Это твои родители пришли на верную смерть.