Истинная Хроника о Мастере Времени

      Вопрос «В чем смысл жизни?» на удивление слишком часто задается в нашем мире, но вот беда: ответа на него как не было, так и нет. Можно бесконечно долго думать о том, что же такое жизнь, можно месить само понятие жизни, да сколько хочешь перемалывать языком давно избитые фразочки о том, что жизнь — это созидание, это продолжение рода и так далее. Если бы причина того, что вы открыли эту книгу, была в том, что вам интересно читать уже давно известное, я бы разочаровалась в вас. И в себе тоже, потому что избитое я не очень-то жалую, а если и жалую, то избиваю избитое на свой лад.       Посему прошу вас запомнить, что смысл жизни — свобода. Мы изначально рождаемся рабами собственных страстей, желаний, прихотей, и лишь тогда, когда мы избавимся от рабских оков, мы найдем смысл жизни в том его понимании, которое нам нужно. Как много людей считают свободу смыслом жизни? Пожалуй, только те, кто бывал в рабстве у других людей. Остальные своих цепей не видят.       Когда ты потерян, когда тебе плохо, лучше всего взять себя руки и начать делать что-то ради свободы. Проблема вот в чем: так часто бывает, что люди, находясь в рабстве у кого-то, и рук-то не имеют. Они ведь рабы. Как управлять руками, которые принадлежат не тебе?       Удивительно, но Инфанта все это понимала, несмотря на свой малый возраст. Способствовали ли этому ежедневные её тяжелые труды или последние несколько дней, проведенных в глубочайших раздумьях — трудно сказать. Думаю, осознание простой истины пришло ей еще в недалеком детстве. Или нет, кто знает.       В любом случае, Инфанта быть в рабстве не хотела, как, впрочем, и все рабы. И ей было куда проще умереть, — к примеру, — чем всю свою жизнь продолжать пресмыкаться под чьими-то ногами, будь то ноги отца, будь то ноги лжеца Теодорика или еще кого. Быть запертой в цитадели нелепых традиций казалось девочке таким мучительным!       Сидя в этом пыльном, сером кресле, по спинке которого изредка пробегали муравьи, Инфанта думала. Она помнила эту чертову речь наизусть — к чему её вспоминать? К чему вообще здесь сидеть? Только лишь ради того чтобы пришел Теодорик и лапшу ей на уши намотал? — Чушь собачья, — произнесла девочка. — И помолвка, и свадьба, и объявление меня полноправной инфантой в народе, и становление меня принцессой. Чушь! — она вскочила с кресла и подошла к зеркалу. Нацепила на себя венец. Скорчила рожицу. И еще раз повторила: — Чушь! — Инфанта развернулась к окну.       Если бы у неё были силы взлететь! Взлететь и воспарить выше этих птиц, кружащих в небе, выше деревьев, выше колпаков, так нелепо стоящих на коробке замка! Если бы! — Идем! — щелкнула дверь. — Твоя речь, — низенькая придворная дама поманила её пальцем. — Хочу священника, — сказала девочка, резко развернувшись, — исповедаться. — Нет времени, — ответила дама грозным тоном. — Хочу!.. — Время! — прикрикнула придворная.       Инфанта сделала шаг к выходу, но остановилась у зеркала. Взгляд был её так холоден, и обладатель его выглядел таким обреченным, что девочка вздрогнула. Это вот так она выглядит? С таким глазами она выйдет к людям? Испуганная, зашуганная?       «Нет, — решила она, — все Темудо всегда были храбрыми, все, кого я знаю! И почему же я должна?.. Как зверь!» — Инфанта нахмурилась и чуть приподняла подбородок. — «Я всем докажу, » — чуть приосанившись, девочка многозначительно повела бровями и усмехнулась, — «всем докажу, что я не слабая».       Сколько раз ей говорили, что она — лишь маленькая хилая девчонка, которую хлебом не корми — дай попозерствовать! Сколько раз! И всегда, всегда она доказывала, что это не так! Глупые мальчишки-соседи, которые кричали ей вслед «малышка!» и смеялись, хохоча. Каждый получил кулаком в нос, после непродолжительной учебы дворовым боям у Лино.       «Как доказать теперь, что я не просто вещь, не «малышка»?» — думала Инфанта, поднимаясь по лестнице с напускным важным видом. — «Да никак. Всю жизнь только и ходить, будто тень, за другими».       Маленькая Инфанта! Она еще не познала ценность жизни, не знает о ней! Но, впрочем, ценная ли жизнь, если ты ею не живешь?       Балкон казался светящимся в солнечном свете, после темноты. Инфанта стояла, одновременно решительная и растерянная, в тени, с искорками ужаса в уставших глазах. Где-то за балконом было слышно, как говорят люди, что-то кричат. И небо — такое белое из этого уголка. А вдали — зеленый горизонт.       Три дамы накинули ей на плечи мантию, поправили венец и подтолкнули к балкону. Девочка прошла два шага и остановилась. Преградой ей стала непреодолимая в одиночку стена из собственной неуверенности в своем выборе. — Идем, — схватил её за локоть Альфонсо Второй, появившийся ниоткуда, — не стоит затягивать, — он протащил дочь до балкона и вышел на свет вместе с ней. Совсем не щурясь, — в отличие от новоявленной принцессы, — король осмотрел пришедший народ и поднял руку, призывая всех к вниманию. Люди замолчали. Он начал говорить.       Инфанта стояла, смотрела с прищуром на солнце, и совсем не слышала речи, посвященной ей. «Все равно это все ложь» — думала она, чувствуя, как свет прокалывает ей глаза, оставляя во взгляде ровный круг солнца. «Отвратительно» — девочка посмотрела на людей. Они, такие маленькие, одновременно были далеко и близко. И все они, такие счастливые (!), стояли внизу и с упоением слушали своего короля.       Альфонсо Второй чуть сжал дочери плечо и прошипел едва слышно: — Чего ты молчишь?! — А, — Инфанта словно очнулась. Отец дал ей слово полминуты назад, — солнце печет, — она подошла к мраморным перилам. Посмотрела вниз, на головы простых людей. Не так уж и много времени, чуть больше двух месяцев назад, она была такой же, как и они, а сейчас её хотят просто взять и на цепь посадить! Взять и! Продать за земли арабов!       «Отвратительно» — снова подумала она. Вся жизнь её теперь казалась Инфанте отвратительной. — Знаете что, — она повернулась к королю с ухмылкой, — идите-ка вы к черту со своими желаниями, — с легкостью Инфанта оперлась руками о перила и перепрыгнула их, остановившись на узенькой полоске снаружи балкона. — Стой! — Альфонсо схватил её за мантию, прошелестевшую следом за ней за перила. Девочке сдавило горло — мгновение, и она расстегнула застежку. Тряхнув головой, принцесса стянула с вновь распавшихся волос венец и кинула отцу под ноги, со смехом заявив: — Я слишком не люблю корриду, чтобы быть принцессой Астурии, — она шагнула спиной вперед от балкона в пустоту, — и не люблю, когда мне лгут.       Маленькое слабое тельце подхватил ветер, но сила душевная, сила клятвы, потянула Инфанту вниз. Единственное, что успела увидеть девочка, перед своей смертью — это маленькую, блеклую луну, почти незаметную на фоне такого жарящего сегодня солнца. Мгновенно она забыла обо всех бедах. Ей было так спокойно, что девочке захотелось остаться в этом ветре навсегда, но, увы. Каждый полет когда-то заканчивается.       Пока не началась третья жизнь нашей Инфанты, хочу кое-что сказать.       Мне интересно, что было бы, если бы она нашла настоящий выход. Много ли изменилось, сумей она сбежать из дворца, из церкви, сумей она скрыться? Сумей она найти того, кто рассказал бы ей о жизни. Кого-нибудь, кто улыбался бы очень широко и знал, что жизнь — это самое ценное, что есть на свете.       Будь Инфанта не такой ответственной и если бы она не так сильно переживала свои клятвы, она бы без особых проблем произнесла речь, её отец был бы доволен, Теодорик тоже. До поры до времени. Пока один смышленый юный монах — чуть младше сына Императора Запада, — не указал бы ей тайный путь. Вместе они бы сбежали, возможно бы влюбились, но Альфонс бы все равно нашел свою дочь, убил парнишку, и выдал бы Инфанту за того же Теодорика, который от её побега рассвирепеет еще сильнее.       Скажу честно, так как знаю куда больше Инфанты, что на самом деле у неё никогда не могло быть счастливой второй жизни. Не знаю, возможно, это особенности характера, или просто злой рок, или луна на неё как-то не так смотрит. В любом случае, девочка никогда бы не ощутила свободу в своей второй жизни, никогда бы не почувствовала сладкий медовый вкус настоящий теплой любви. Она бы винила себя всю жизнь в своих проблемах, но это все — лишь неудачи, просто плохие случайности. В будущем ей это окупится сполна.       Некоторые вещи в жизни просто трудны и несправедливы, невозможны и душераздирающи. Иногда нет выхода. Мы можем никогда не забыть некоторые вещи — или все же справиться с бременем и забыть их. Мы можем никогда не простить некоторых людей — или простить их. Иногда выход есть.

Пожалуйста, не позволяйте другим людям решать, кем вы являетесь.

      Душа вылетела из тела, сохранив отпечаток прежней оболочки. Секунду маленький шарик висел в воздухе напротив призрачной луны, — он стал больше с прошлого раза, когда мы его видели, — мелькнул в солнечном свете и испарился. Никто кроме нас его, конечно, не заметил. Шарик принадлежит к серому миру, а не к белому миру людей.       Мгновение спустя в Высших Сферах вспыхнул очередной эльфийский аппарат «trategically». Он маякнул зеленым светом и отправил сигнал на главный компьютер. Автоматически он перешел в комнату тридцать восемь, и душа по прозрачной трубе двинулась в нужную сторону.       И вот, оказавшись в белоснежной комнате без потолка, — а небо было таким красивым! — вокруг души материализовалось полупрозрачное тело. Инфанта подняла руку к лицу и помахала ею, с удивлением заметив стык стены и пола сквозь неё. С каким-то разочарованием девочка оглянула комнату. Она ожидала что-то вроде ангела и демона по бокам от неё, огромные весы или что-то вроде этого. А тут — пустота. — Инфанта Тоушен, — раздался голос сверху.       Девочка повернулась и подняла голову. Голос шел со второго этажа. Там было что-то вроде обзорной площадки с прозрачными стенами и черной покатой крышей. За стеклом стояли несколько ангелов, с крыльями и нимбами, как на картинах, и еще одно существо. Оно больше всех из присутствующих походило на человека, сидело на стульчике в углу, облаченное в коричневый костюм, и изредка утверждало, что совершенно не знает «эту девчонку», и что ему «никто не говорил, что он, оказывается, хранитель».       Догадаться, что происходит, было нетрудно. Поджав губы, — но в то же время улыбаясь, Инфанта смотрела на этого чудика в костюме. Он сидел с таким искренне-неудомевающим лицом, что просто невозможно было не улыбаться! — И вообще, претензии не ко мне, претензии к ангелочку! — вдруг воскликнул он, указывая на одного из ангелов. Только у него нимб был серебряный, у всех остальных — золотой. — Ни у кого, ни к кому нет претензий, — сказал один из ангелов, который держал в руках стопку бумаг.       Хочу пояснить для понятливости, хранители часто сами не знают о том, что они являются крестными какого-либо человека. Зачастую они живут себе, припеваючи, и только когда приходит пора умирать беломирному, они узнают о том, что были лицами обязанными. В очень редких случаях ангел или демон непосредственно относятся к библиотеке душ в Высших Сферах — только там и можно узнать, указал ли на тебя великий рандом или ты никому ничего не должен. — Уверены? — с подозрением спросил демон. — Да, — устало произнес ангел с бумагами. Он положил стопку на столик прямо у прозрачной стены и посмотрел сверху вниз на девочку. — Когда уже дети перестанут умирать в этом мире, — сказал он с видимым сожалением и отвернулся, взяв листок из стопки. — Еще и таким способом, — он оглянул написанное и положил обратно. — Итак, Инфанта. Как ты считаешь, ты праведно прожила эту жизнь?       Девочка пожала плечами: — Вроде да. Никого не убивала, врать — не врала, воровать — не воровала. — Только жизнь свою не ценила, — ангел чуть нахмурился. — Почему же? — Я ценила. Поэтому не хотела продавать задешево, — она снова пожала плечами. — Вот как, — ангел отошел от стены.       Другой крылатый забрал стопку и вложил её в белую коробку. Чем-то она напоминает копир, только больше, листов в него убиралась целая куча, — еще и место оставалось, — а отксерокопированный листик забирала специальная установка.       «Странно, но ужасно интересно», — подумала Инфанта, разглядывая все вокруг. Все было таким светленьким, чистеньким — придавало такое чудесное ощущение уюта. Только чистота девочку немного смущала: ей, привыкшей к вечной пыли и грязи, было даже как-то некомфортно.       Большой экран в комнате вспыхнул белым светом. Горстка ангелов с интересом собралось у экрана, и даже смешной дьявол чуть привстал со стула и высунулся из угла. — А ведь неплохо, — объявил кто-то, — до вышки даже почти достает. Еще бы пара-тройка баллов… — Так еще не все проверено, — ангел с серебряным нимбом воодушевился, — еще же есть! Они добавят! — Или убавят, — сказал демон из угла. — Добавят, — возразил ангел, схватил еще несколько листков с другого стола и сунул их под крышку сканера.       Девочка отошла с середины комнаты влево — интересно же, что там все смотрят. Цифры сначала уменьшились почти с десяток, а потом вдруг сразу же прибавилось двадцать. Еще немного сумма повиляла то в плюс, то в минус, и остановилась, серебристо засветившись. — И вправду прибавилось, — сказал один из ангелов. Инфанта решила, что это тот самый, который с ней разговаривал ранее. — Ангел повернулся к клавиатуре, нажал несколько кнопок. Рядом с девочкой появился стул, — садись, — обратился он к бывшей принцессе.       Та послушно взгромоздилась на него, поставив ноги на подставочку. — Итак, давай, для начала, решим, кем ты хочешь стать, — ангел снова нажал на какую-то кнопку. Перед Инфантой появился прозрачный экран, на котором отображался огромный список разных тел для перерождения: и духи, и демоны, и ангелы. — Читай, находи тот народ, который нравится. — Это конечно все очень интересно, — проговорила Инфанта, то возвращаясь к началу списка, то к концу, — только я читать не умею, — она еще раз провела пальцем и остановилась в самом начале. — Ах, да, — ангел выпрямился, — тогда давай поступим проще. Выбери самую верхнюю строку и дело с концом. Или наугад, но лучше всего что-то сверху. Скажем так, больше привилегий. — Ладно, — девочка нажала на самую верхнюю строку «Superior angelus». Экран мгновенно исчез. Инфанта глянула на площадку: все она сделала правильно или нет? — Отлично, — ангел с серебряным нимбом потер руки. Другие ангелы при этом закатили глаза — кажется, серебряный их немножко раздражал. — Что ж, — тот мудрый ангел, с которым девочка говорила, кивнул, — не хочешь ли ты поменять внешность перед тем, как переродиться? У тебя впереди долгая жизнь, выберешь что-то, что будет тебе по вкусу? — Давайте, — Инфанта снова пожала плечами. На прежнем же месте снова появился экран — теперь уже с зеркалом и разными картинками — носами, глазами, руками и другим. Скоро разобравшись, девочка поменяла возраст на шестнадцать лет, — ей всегда хотелось повзрослеть раньше времени, — и остановилась, разглядывая себя в зеркало.       «Мне всегда говорили, что я очень похожа на Доротею» — размышляла Инфанта. — «Может, и не стоит ничего менять? Моя внешность будет мне напоминанием о том, что я должна сражаться за свободу и все такое», — она поправила взъерошенные волосы, — «тем более, я и так симпатичная». — Я все, — объявила она ангелам на площадке. Экран исчез. — Прекрасно, — главный ангел отошел от компьютера и встал рядом с прозрачной стеной, — ты неплохо прожила вторую жизнь. Благодаря этому ты, когда выйдешь за ворота, — он движением руки указал на высокую дверь слева от Инфанты, — ты вспомнишь свою первую жизнь и будешь помнить вторую. Едва ты окажешься снаружи, возможно, ты растеряешься от неожиданного объема информации, которую ты вспомнишь, но постарайся справиться. Там есть небольшой ящичек, в нем будет лежать папка. Возьмешь её и подойдешь к девушкам в синих платьях, хорошо? Они буду стоять неподалеку. — Хорошо, — ответила Инфанта, чуть нахмурившись, — а что такое папка? — Папка, — ангел растерялся, — книга. В ящике. — Тогда понятно, — девочка слезла со стула и подошла к воротам, — и я буду ангелом? — Мне кажется, ты будешь чудесным ангелом, — ответили ей. — А я говорила, что меня нужно заносить в лик святых, — пробормотала Инфанта. Ворота засветились ярко-оранжевым светом, подозрительно знакомым.       «Воларен…» — промелькнуло у девочки в голове, но она понятия не имела, пока, что это за слово. Огненная вспышка поглотила Инфанту и началась третья жизнь.