Говорят, капитан — ненастоящий

      "Проснувшись сегодня утром в теле другого человека, я поняла две вещи. Во-первых, нельзя кричать от ужаса, глядя на своё новое отражение в зеркале, иначе можно призвать сатану своих новоявленных друзей. Во-вторых, если уж вам удалось более-менее успокоиться и убедить окружающих, что вам всего-лишь навсего приснился кошмар, ведите себя тихо. Кто знает, каким был человек, в теле которого вы так некстати оказались. Если он вёл себя как в жопу ужаленный экстраверт, вам обязательно скажут об этом фразами “а что ты сегодня тихий такой” и так далее. В таком случае, у вас будет возможность сию минуту исправиться и, скинув с себя временный облик молчуна, начать взрывать хлопушки, орать анекдоты и разыгрывать окружающих. В общем, вести себя нормально и дружелюбно, более не вызывая подозрений.       А если предыдущий владелец тела и так был не очень разговорчивым типом, то вы и не попадесь на том, что вы – это вы, а не тот, кого они знали, и, может быть, любили. А может, и ненавидели.       Мне не повезло. Потому что, проснувшись в совершенно незнакомой обстановке, я сначала подумала, что меня похитили. По крайней мере, другого более или менее логичного объяснения, почему я проснулась не в своём номере в гостинице "Sea", я не нашла.       Стараясь не шуметь, поднялась с кресла, в котором спала, и огляделась. Комната, пусть и сверкала чистотой, была обставлена совершенно не в моём вкусе. Затем, привычно поправляя прическу, я обнаружила, что мои роскошные волосы, мои чудесные рыжие волосы, остригли. Всё, что осталось – это бритый, мать вашу, затылок, и чёлка. В общем, каре мне поменяли на горшок. Спасибо.       В углу комнаты висело зеркало, поэтому, направившись к нему, я рассчитывала оценить масштаб катастрофы, но не думала, что он будет таким. С идеально чистого, без единого развода стекла зеркала, на меня глядел мужик лет тридцати, с черными волосами, стрижкой “горшок”, огромными синяками под глазами… Продолжать можно очень долго, но смысла это не поменяет – вместо меня в зеркале был мужик. Разумеется, я запаниковала заорала не своим голосом, причем в прямом смысле. Было очень страшно слышать вместо своего писклявого голоса мужской бас, поэтому я продолжила кричать, в панике ощупывая себя, причём дядя в самом расцвете сил зеркально повторял мои движения.       На крики примчалась какая-то женщина в очках. Она попыталась меня успокоить, но, осознав, что это бесполезно, просто вылила воду из графина, стоявшего на столе. Холодный душ более-менее привёл меня в чувство. По крайней мере, кричать я перестала и просто смотрела на свой новый образ. Ну и слушала женщину, конечно. Узнала, что зовут меня Леви. Соврала, что все в порядке, просто кошмар приснился. Спросила, как её зовут. Получила ответ и крайне подозрительный взгляд. Не знаю, как получилось, что я в теле какого-то мужика, но постараюсь выяснить. Хотя, одно подозрение есть: несколько коктейлей вчера явно были лишними.       Ханджи ушла. Я полезла в шкаф, потому что мокрая одежда неприятно липла к телу. Переодевалась очень долго, потому что что-то заставило подойти к зеркалу. Я минут двадцать стояла со спущенными штанами. Мой новый образ начал мне нравиться, потому что раньше такое идеальное тело вживую не видела. Правда, кроме красиво очерченных мышц ясно вырисовывались шрамы. Ну, ничего. Я же теперь мужик, и шрамы должны украшать меня.       Вышла из комнаты в надежде отыскать еду. Люди, попадающиеся по дороге, уважительно приветствовали меня, на несколько секунд замирая и ударяя в грудь кулаком. Наверное, я местный царь, поэтому вести себя решила соответствующе.       На тех, кто мне не нравился, я презрительно смотрела. Старалась свысока, но поняла, что Леви низкий. Поэтому к презрительному взгляду добавлялось не менее презрительное цоканье.       А вот те, кто мне нравился (в первую очередь, это были симпатичные парни), удастаивались моей улыбки и снисходительного:       — Доброе утро.       Надо сказать, те, кто мне не понравился, реагировали так, будто я их всегда оскорбляла. Ага, значит, иду по верному пути и Леви они тоже не симпатизировали. Но вот те, кто заслужил одобрения, косились так, будто я на них ведро помоев вылила. Хотя, может это действительно выглядело подозрительно: мужчина подмигивает парню и желает доброго утра. Надеюсь, человек, чьё тело я занимаю, не выскочит из глубин подсознания. Что-то мне подсказывает, он не был бы в восторге от моих действий. Особенно от таких.       За этими размышлениями я пришла к своей цели. Столовая. В общем-то, отыскать ее было легко – запах солянки так и манил к себе, указывая верный путь. Глубоко вздохнув, поправила ворот рубашки и, нацепив широкую улыбку, распахнула дверь.       — Всем доброе утро! Приятного аппетита!       Все сразу замолкли. У кого-то упали ложки. У кого-то – челюсти. И я как-то сразу поняла, что здесь не принято вот так здороваться, желать приятного аппетита… Поэтому не нашла ничего лучше, кроме как сказать:       — Что вылупились? Жрите быстрее, не то казармы вылизывать пойдете.       Уж не знаю, в какой момент во мне проснулся гопник, но это помогло. Все молча уткнулись в тарелки и уныло застучали ложками. Необходимо было как можно скорее выяснить, что происходит.       Я отыскала элитный столик. Я же местный авторитет, у меня должен быть элитный столик. На нём была скатерть, поэтому мне удалось найти его довольно быстро. А также за ним сидела Ханджи. Значит, не только я здесь главный. Ой, уже начинаю мыслить о себе в мужском роде.       — Доброе утро, Леви, — поздоровался блондин с параметрами шкафа, тоже восседавший за этим столом, причём с видом Иисуса на известной картине "Тайная вечеря". — Как себя чувствуешь?       “Вопрос явно с подвохом, — размышляла я, ковыряясь в тарелке. — Скажу, что Леви уже не тот – определят в психушку. С другой стороны, когда-нибудь они догадаются, но лучше поздно, а ещё лучше – никогда, потому что не представляю, что со мной сделают, если узнают, что я заняла место их товарища.‘‘       — Все нормально, — наконец, буркнула я.       Блондин переглянулся с Ханджи и кивнул.       Так вопрос был чем-то вроде теста? Я прошла его?       — Ты подготовил отчёты?       И только сейчас я поняла, как влипла. Конечно, глупо было надеяться, что Леви балду пинал. Но отчёты? Что это такое? Как их делать? А вдруг я писать не умею? Не, ну, язык я понимаю, но кто знает, вдруг это побочный эффект от перемещения в другое тело? Мне захотелось признаться, что их Леви потерян. Наверное, сейчас бесится где-то в астрале, стараясь попасть в тело. А тут я.       Наудачу кивнула. Аппетит пропал, поэтому, проследив боковым взглядом, что Ханджи встаёт из-за стола и берёт тарелки, без слов подвинула ей свои. Она поняла меня и так же молча отнесла их в неизвестном направлении.       Направляясь в комнату Леви, повстречала симпатичную девушку. С рыжими волосами, стрижкой каре. Вспомнила, что такие и у меня были. Почувствовала боль утраты и зарождающуюся ненависть к этой девушке.       Она назвала меня капитаном и спросила, когда начнётся тренировка нашего отряда. Хотела послать её, но потом задумалась. Леви – капитан? Значит, я в армии. Нужно срочно что-то придумать, ибо я могу наделать в штаны ещё до сражения, а что-то подсказывает, что не такого поведения ждут от капитана. Здесь можно подать рапорт на увольнение? Можно?       Так как рыжая ещё не ушла, велела передать ей, чтобы сами тренировались. Мне ещё с отчетами разбираться. И придумывать, что делать со свалившейся ответственностью под кодовым названием "личный отряд".       Отчёты нашла на столе. Заполненные, что несказанно порадовало. Но самое главное – написанное я легко понимала. Так как я понятия не имела, придет блондин за отчетами сам или же мне нужно отнести их (но как, если я нашла только столовую?), то просто решила выглянуть за дверь и, поймав солдата, испугать его грозным капитанским видом и отправить к главному с отчетами. Вспомнила, что имени не знаю. Подсмотрела в отчёте.       “13-му главнокомандующему Разведывательного Корпуса командору Эрвину Смиту”. А он важная шишка. Значит, Леви здесь не главный. Но и не рядовой, что огорчает, потому что к такой ответственности я не готова.       Решила ознакомиться с личным составом. Выглянула за дверь. Поймала пацана, слонявшегося без дела.       — Максим, отнеси документы Эрвину Смиту, — как можно более командирским голосом сказала я, прибавив в конце что-то непонятное по-немецки. Чтобы казаться страшнее.       Вояка подтянулся, ударил кулаком в грудь и напомнил, что он не Максим, а Гюнтер Шульц. В свою очередь напомнила, что капитан здесь я. Как только паренек смылся в непонятном мне направлении, побежала в кабинет – записать имя и то, как он выглядит. Обнаружила, что здесь дефицит не только ручек, но и карандашей, потому что кроме пера и чернил не нашла ничего похожего на письменные принадлежности. Взяла несколько листов для личного дневника – буду вести его, чтобы не сойти с ума.‘‘       Леви отложил в сторону письмо и устало потер переносицу.       — Господи, жила же, как все нормальные люди, за что мне это? — трагичным голосом произнёс он, глядя в окно.       Затем, вспомнив что-то, кинулся к шкафу. Порывшись там, достал ремни от системы пространственного маневрирования и принялся надевать их. Несколько раз упав, запутавшись в дьявольских ремнях, Леви наконец-то удалось закрепить все это более-менее прилично.       “Грудь сильно давит, на ногах ремни вообще врезаются в кожу. Теперь я поняла, откуда эти полосы на теле. В общем-то, именно они и помогли мне правильно все закрепить. Управившись с бдсм-атрибут ремнями, решила найти свой отряд. Они же вроде как тренироваться должны. Заодно посмотрю, чем я должна заняться”.       Леви шагал по коридору, весело насвистывая песенку “капитан, капитан, улыбнитесь”. Сделав два круга по зданию, заглянул в две душевые комнаты, несколько подсобных помещений, жилые комнаты и кабинет Эрвина.       “Я толкнула дверь, в надежде, что это – выход. Или туалет. Но нет, это был кабинет Эрвина. Командор сидел за столом и проверял мои отчеты.       — Леви, ты что-то хотел? — посмотрел он на меня.       Я несколько секунд соображала, что бы такого соврать и не придумала ничего лучше:       — Зашел убедиться, что Гюнтер отдал отчёты.”       Проплутав еще минут десять, Леви с ликующей улыбкой вышел на улицу. Остановив солдата, пытавшегося проскочить мимо, он спросил:       — Шкет, ты мой отряд не видел?       “Паренёк пробормотал что-то невнятное про лес и тренировку, даже услужливо махнул рукой в том направлении, где они находились, и ушел, гремя доспехами коробками на бедрах.”       — Петра! — услышал Леви, подходя к предполагаемому месту тренировки своего отряда. — Ты проигрываешь Гюнтеру, увеличь скорость.       — Ага, — ответила девушка. — Интересно, почему капитан Леви сегодня не тренируется с нами?       “Мало того, что она рыжая, так ещё и в моем отряде! Ну, я хотя бы теперь знакома со своими людьми. Это Гюнтер, Петра, Оруо – кривляющийся балбес и зазнайка, а также симпатичный блондин с длинными волосами и бородой.”       — Я не тренирусь с вами потому что хочу устроить вам проверку, — сказал Леви, выходя из-за дерева.       Его отряд вытянулся по струнке и отдал честь.       — Сейчас вы продемонстрируете свои навыки в рукопашной борьбе, — заведя руки за спину, продолжал он, расхаживая взад-вперёд перед построившимися подчиненными.       — Но, капитан… — нерешительно начала Петра. — Мы боремся не с людьми, а с титанами. Зачем нам эта проверка?       “Я поняла, что мелю что-то не то, но останавливаться было уже поздно, поэтому решила продолжить шоу “Импровизация” ”.       — Петра, — подошёл вплотную к ней капитан и процедил: — а если бандиты? Хочешь сказать, их нет? Ты при нападении скажешь: “ой, простите, нас учили сражаться не с людьми‘‘? Живо начали спарринг. Петра с Оруо, Гюнтер с Шульцем, то есть, с блондином. Я понаблюдаю. Может быть, даже покажу пару приемов.       “О, это обалденное чувство вседозволенности… Четыре человека пляшут под мою дудку, даже не подозревая, что их драгоценный капитан уже совсем не тот. Ну ничего, я им покажу кузькину мать армию.”       — Капитан, — подошёл после очередного проигрыша Оруо к начальнику, — вы обещали показать приемы.       Леви некоторое время молчал.       “Я конкретно затупила, не зная, что сказать. С одной стороны, прослыть среди подчинённых пустозвоном не хотелось – какой из меня капитан после этого? ответ: уволенный С другой стороны, приёмов я никаких не знала, что выяснилось бы сразу же. Нужно было что-то придумать, и я придумала…‘‘       — Вы не заслужили мастер-класс, — поднимаясь с земли, надменно произнес Леви. — Особенно ты, Оруо. Тебя сколько раз на лопатки укладывала баба? Самому не стыдно? Ты почти в два раза крупнее нее. Ладно, так уж и быть, покажу вам кое-что. Но помните, это уловка может сработать только один раз, а может не сработать вообще. Но несколько секунд времени выиграть можно. Оруо, неудачник, вставай напротив меня и по сигналу иди в нападение.       Противники встали напротив друг друга и Оруо, по еле заметному кивку начальника, встал в боевую позицию и нанес первый удар, от которого тот увернулся, отскочив в сторону.       Бозард приготовился к новому удару, но тут случилось то, чего никто не ожидал: капитан, издав полный боли крик, закатил глаза и упал на землю. Ошарашенные члены его отряда несколько секунд стояли без движения, после чего Петра, опомнившись первой, кинулась к начальнику, попутно отвешивая подзатыльник Оруо.       — Капитан! Капитан! Очнитесь, капитан… Эрд, за врачом!       Блондин уже побежал было за помощью, но его остановил голос капитана:       — Эрд, отставить, я в порядке.       “Так я убила двух зайцев: узнала имя блондина и не подорвала авторитет среди команды. Еще два плюса в копилочку. А, и, разумеется, научила этих бестолочей новому приему. Не знаю, поможет ли он им, но у меня всегда срабатывало: после такого я освобождалась от четырёхкилометрового кросса на физкультуре.       Правда, меня не покидало чувство, что что-то идёт не так, и надо бы мне прекратить самодеятельность...”       Капитан Леви удалился с гордо поднятой головой, оставив подчинённых в полном недоумении.       “Остаток дня прошёл относительно спокойно. Возможно, потому что я закрылась в кабинете и старалась не обращать внимания на ломившуюся Ханджи. Она всё кричала что-то про титанов, говорила, что со мной посоветоваться нужно… Я сделала вид, что меня нет и размышляла о всех несчастиях, посыпавшихся на мою голову с этого утра. Не знаю, может быть, я сплю? И это перемещение в другое тело – сон? Завтра утром узнаю. Не скажу, что сильно огорчена тем, что нахожусь не пойми где, среди каких-то дикарей. Возможно, я была бы очень даже не прочь начать новую жизнь. НО НЕ В ТЕЛЕ ГНОМА БЛЯТЬ.”       Вечером, после отбоя, по штабу разведки разнёсся полный ужаса крик. К счастью (или несчастью) вопившего, мимо офицерской душевой, откуда доносился нечеловеческий вопль, проходила Ханджи.       — Леви… — застыла она напротив выбежавшего из кабинки мужчины. Поправочка: раздетого мужчины.       “Найдя душевую, несказанно обрадовалась. Порыскав в шкафу Леви, одолжила (взяла, это же теперь все моё) мыло, полотенце и, насвистывая песенку, отправилась в комнату чистоты. Однако, там меня поджидало то, к чему я готова не была. Разумеется, я завопила и выбежала, наткнувшись на Ханджи. Её ошалевший вид подсказывал, что случилось что-то из ряда вон. Немного успокоившись, поняла в чем дело – выскочила из душа я голая, а, учитывая то, что я – мужик, то реакция Ханджи была понятна. Я тоже была в ахуе очень удивлена, поэтому ляпнула вертевшееся на языке…”       — Охуеть вода холодная, — с широко раскрытыми глазами выдавил, наконец, капитан, разворачиваясь и направляясь обратно.