Говорят, капитан — ненастоящий

      "Сейчас глубокая ночь. Мне не спится, поэтому решила не терять времени даром и проанализировать происходящее. Во-первых, я пишу не на русском, английском или другом известном мне языке. Я вообще впервые вижу подобные закорючки, но, тем не менее, пишу и говорю на этом языке так, будто знала его с рождения. Возможно, это мышечная память, или как ещё это называется… В любом случае,это играет мне на руку. Наверное.       Ещё я нашла документы на имя Леви Аккермана. Год рождения – 822. Вспомнила дату на отчётах – 25 мая 850 года. То-то я сегодня ночью продрогла, на улице весна, а в комнатах не то что батареи, печки или камина нет! Но суть не в этом. Леви 28 годиков, а выглядит он на все 35. Всему виной местная еда. И неправильный режим – от недосыпа на его (а теперь моём) лице под глазами огромные такие синяки. Нужно будет спать минимум 2 часа в день. Ну и ещё около 8 часов ночью. И маски для лица делать а для этого нужно стащить с кухни овощи.       Помимо удостоверения личности (напоминавшего мне свидетельство о рождении – такая же потрепанная бумажка), в ящике стола были несколько нашивок с крыльями. У всех на форменных куртках есть такие на плече, нагрудном кармане и спине. Мне кажется, эти куртки классно прорекламировали бы KFC. Курочка-а хру-у-уст       А теперь к делу. Чем больше времени провожу здесь, тем сильнее убеждаюсь, что происходящее – не сон. Во-первых, я чётко различаю написанное. Во-вторых, не происходит ничего необъяснимого. не считая моего нового образа       И я придумала одно объяснение, почему я теперь мужчина в самом расцвете сил. Звучит невероятно, но я всё же запишу: возможно, это переселение душ. Ну, говорят же всякие чудики, что им удавалось побывать в чужом теле, может, я тоже такая особенная? В таком случае, куда подевался капитан? В моём теле сейчас на море прохлаждается? Хорошо ему, сидит в уютном номере, веселится в своё удовольствие, убирает срач в моём номере после вечеринки с парнем… Так, стоп! Это что же получается, если всё так, как я сейчас подумала, то капитан проснулся в обнимку с моим парнем? о господи, надеюсь, капитан поймёт, что он в женском теле и не станет верещать про геев"       Леви встал из-за стола и со свечой в руке подошёл к зеркалу, пристально разглядывая своё отражение.       — Ничего не хочешь рассказать, Леви? — раздался из темноты низкий мужской голос.       Аккерман вздрогнул, свеча выпала из рук и погасла.       — Ч-что ты здесь делаешь и как попал ко мне в комнату? — спросил он, на ощупь пробираясь к столу за спичками.       Поздний гость встал с дивана и подошел к окну. Луна выглянула из-за облаков, заливая комнату мягким серебристым светом. Леви обернулся и замер.       — Эрвин? — зажёг свечу капитан. — Вина нет, только вода. А я не Иисус...       "В тот момент я была напугана ещё больше, чем когда проснулась в теле Аккермана. Серьёзно, чуть в штаны не наложила, когда из темноты заговорил мужик. А когда узнала в ночном госте командора, то обделалась второй раз. Не зная, как на это реагировать, я постаралась разрядить обстановку шуткой про ужин при свечах, но меня не поняли. Я очень сильно надеюсь, что между капитаном и Эрвином было принято приходить друг другу в гости поздно ночью. Потому что если Эрвин о чём-то догадывается, мне крышка."       — И о чём ты так усердно пишешь? — задумчиво спросил Эрвин, наблюдая, как его подчинённый что-то строчит.       "Мне конец."       — Да так, ничего особенного, — Леви отложил в сторону лист, предварительно что-то размашисто чёркнув.       Некоторое время в комнате стояла тишина. Эрвин пристально смотрел на Леви, тот, в свою очередь, старался избегать пронзительного взягляда командора.       —Ты очень странно себя ведёшь сегодня, — наконец, нарушил тишину Эрвин.       — Чувствую себя не очень хорошо, — пряча взгляд, пробубнил Леви.       — Заболел? — приподнял бровь Эрвин.       Аккерман икнул и, всё ещё стараясь избегать зрительного контакта с начальником, утвердительно кивнул.       — К врачу ходил?       — Нет, — мотнул головой Леви. — Думал, само пройдет. Завтра схожу.       — Сходи, — согласился Эрвин. — Возьми больничный. Думаю, тебе стоит отдохнуть.       Командор ушёл, а Леви ещё несколько минут сидел, не двигаясь. Наконец, он вновь взял лист и перо и начал писать.       "Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу. Эрвин определенно что-то заподозрил, и теперь будет вынюхивать, что не так. Рано или поздно он выведет меня на откровенный разговор, а в том, что это случится, я уверена – все-таки, командор. надо валить с этого корабля       Одно радует – между Леви и Эрвином если что-то и было, то, максимум, крепкая мужская дружба. И я так счастлива этому, потому что в какой-то момент закралась леденящая сознание мысль: "а, собственно, почему один мужчина пришёл к другому мужчине в комнату поздно ночью?". Эрвин, конечно, красавчик, но... Но я тоже красавчик. Мда.       Ах, да. Завтра иду к врачу косить от армии получать больничный или пиздюлей. Теперь не надо ломать голову, как бы свалить отсюда. Всё просто: беру больничный, тихонько собираю вещи и убегаю жить куда-нибудь подальше. Там, где нет командора и Петры. Вот Петру вообще видеть не хочу. Если увижу её завтра, прикажу остричь патлы."       Леви зевнул и отправился спать. Но, пролежав несколько минут, вдруг вскочил и, схватив испасанные неровным почерком листы со стола, спрятал их под подушку, воровато оглядываясь по сторонам.       Проснувшись утром от звона колокола, знаменовавшего утренний подъём, он не спешил вставать с тёплой постели, однако настойчивый стук в дверь заставил его, проклиная утро и всех тех, кто придумал армию, подняться.       Укутавшись в одеяло как в римскую тогу, Леви, зевая так, что челюсть подозрительно громко хрустела, открыл дверь.       — Я газеты брать не буду, — сонным голосом пробормотал он, увидев за порогом солдата с кучей бумаг в руках.       — Извините, сэр, — тот неуклюже отдал честь, едва не выронив все бумаги из рук, — майор Ханджи просила вас срочно зайти к ней.       Капитан несколько секунд тупил стоял, не двигаясь, после чего спросил:       – А ты к ней сейчас идешь?       Солдат кивнул.       — Вот и здорово. Подожди меня за дверью, вместе пойдем.       Как только дверь захлопнулась, Леви кинулся собираться, и если оделся он довольно быстро (благо, к зеркалу не подходил), то с ремнями пришлось повозиться. Пару раз чуть не вывихнув пальцы, ему, наконец, удалось разобраться с креплениями.       По коридору они шли в тишине – солдаты были на построении, да и вообще жили в отдельных бараках.       "Мы шли молча. Вояка, видимо, вздохнуть боялся из-за важности моей персоны, а я боялась опять ляпнуть что-то не то, поэтому гордо молчала. Но потом вспомнила про Эрвина и наш разговор."       — Эй, ты, — обратился к спутнику Леви, — не в курсе, врач сегодня работает?       — Врач? — переспросил тот, чуть нахмурив брови. — Да вроде…       — Мо-о-блит! — раздался вдруг за их спинами громкий голос Ханджи, незаметно подкравшейся к сзади. — Ты захватил отчёты с вылазки, где был замечен тот аномальный титанчик?       — Да, вот они, — вручил он командиру стопку бумаг.       — Вот и славненько, свободен, — Ханджи отпустила солдата и повернулась к Леви: — пошли, у меня к тебе серьёзный разговор.       Тот устало посмотрел на неё.       — Очкарита, вообще-то, я занят, — попытался отделаться Леви.       — Это займет несколько минут. Ну же, Леви, ты всегда меня выслушиваешь…       До последнего не хотела идти с этой безумной женщиной, о которой следовало написать роман с названием типа “доктор Ханджи” или “50 оттенков безумия”, но в тот момент, когда я уже собиралась уходить, она бросила эту фразу… “ты всегда меня выслушиваешь…” Чёртова шантажистка. Как Леви с ней общался? Теперь и мне придется выслушивать её бредовые идеи."       — Ладно, — обреченно вздохнул Леви. — Только быстро. У меня дел много.       "Как выяснилось, тем для разговоров у Ханджи больше, чем у меня дел. Причём все они сводились к титанам. Да на них что, свет клином сошелся? У них тут война, а эта чокнутая: “Ой, Леви, я тут пришла к выводу, что нам надо поймать титана…”       Она зоопарк собирается делать? Зачем ей титаны, когда можно пойти поймать Эрвина, вколоть ему наркоты, и он тоже превратится в нечто вроде говорящей обезьяны. А Ханджи и принимать ничего не надо – она уже обезьяна, причем не макака или шимпанзе, а настоящая горилла. По сравнению со мной. Ох, как же меня бесит мой новый рост! верните мои 175! В общем, я еле убежала от неё, причём опять заблудилась. Да кто это адское здание строил?! задание: начертить план эвакуации и развесить его по коридорам       К врачу я не успела. Зато на завтрак пришла вовремя и сожрала две порции. Причем обе, как потом выяснилось, были не мои. Расстроилась. Но решила исправиться и съела еще одну, на этот раз мою и только мою. По крайней мере, солдат, который тоже положил глаз на эту порцию, заикаясь, сказал, что это моя. не без моей подсказки, естественно       Довольно икая, я решила прогуляться по штабу, по дороге заскочив в туалет. Он находится не очень далеко от лаборатории Ханджи, поэтому к нему я кралась на цыпочках. Правда, проходя мимо ее двери, организм Леви понял, наконец, что сыт, и сделал громкую отрыжку. Я ещё никогда так быстро не бегала.       Кстати, туалеты здесь поделены на женские и мужские, но по ошибке я зашла в женский. Поняла это, когда уже подошла к кабинке. Представила лицо женщины когда она зайдёт в туалет, а тут – хоба! – капитан. Перебежав в мужской туалет, стала сравнивать. И, надо сказать, никаких различий не заметила. Разве что в мужском не было туалетной бумаги, и мне пришлось спереть её из женского.       Возвращалась в комнату, мурлыкая под нос песенку “я свободен”.       Потом устроила ревизию гардероба и обнаружила: рубашка белая – 1 шт. + 1 на мне; рубашка серая – 1 шт.; водолазка серая – 1 шт.; брюки белые – 2 шт. + 1 на мне; ремни – 1 на мне; платки – много шт.; нижнее белье – много шт. + 1 на мне; сапоги– 1 пара + 1 на мне; брюки черные –1 шт.; курточка с куриными крыльями – 3 шт.       Не знаю, зачем всё это описываю, но надо. А ещё надо напялить на себя укороченную куртку, ибо все так ходят. Но прицеплять к ремням гремящие коробки и пропеллер на поясницу не буду. Так, вроде, только рядовые ходят. Но у Леви тоже есть. Надо ненавязчиво выяснить, зачем."       Леви систематично блуждал по штабу, пока не наткнулся на кабинет Эрвина. Обречённо вздохнув и пробормотав под нос: “врут философы, все дороги ведут не в Рим, а к Смиту” он украдкой перекрестился и тихонько постучал. После чего сосчитал до пяти и, так и не дождавшись ответа, облегченно выдохнул и направился было прочь, но заметил командора, направляющегося к себе. Состроив самую кислую мину, на которую был способен, Аккерман направился к командору.       — Леви? Ты что-то хотел? — поинтересовался Эрвин, приглашая его зайти.       — Да-а-а, — протянул тот, зевая, — в общем-то, уже ничего. Ладно, я пошёл, — направился Леви к двери, но командор остановил его:       — Подожди, Леви. “И тут я поняла, что это конец. Сейчас Эрвин точно что-то пронюхает, если уже это не сделал.”       — Наконец, пришло финансирование на следующую вылазку. Точные сроки ещё не определены, но она состоится где-то через полтора месяца.       — Вот как, — задумчиво произнёс Леви. — И что?       — Нужно определиться с составом. Ты и твой отряд смогут выступить?       “Я не знала, о какой вылазке идет речь, поэтому внимательно слушала. Когда Эрвин сказал о финансировании, какой-то приятный голос тихонечко стал напевать об отмывании бабла, и основным его аргументом было то, что эта вылазка через полтора месяца, а мне всё равно сбегать отсюда. Но потом мерзкий голос здравого смысла попросил его заткнуться и даже напомнил статьи из уголовного кодекса. Это сработало, но ровно до вопроса о том, сможет ли мой отряд выступить. И тут меня как громом шарахнуло: вылазка – это что-то вроде фестиваля. Почему? Во-первых, поступило финансирование. Во-вторых, нужно определиться с участниками. И в-третьих, меня спросили, смогу ли я выступить. Ставлю 2 тысячи, что вылазка – это весело, а потому я в ней участвую. То, что я в армии, меня на тот момент не очень заботило. Как выяснилось, очень зря.”       — Эрвин, ты же меня знаешь, — оживился Леви. — Я за любой кипиш. А что готовить-то?       Смит непонимающе посмотрел на Леви.       — Ну, задача моего отряда. Что нам делать?       — Да как обычно. Ехать в строю, убивать титанов. По возможности, не умереть.       “Я в очередной раз сказала что-то не то. Не, может быть, Эрвин и ждал от меня согласия на участие, но я категорически против. Убивать? Не сдохнуть? Нет, спасибо, я понимаю, что армия, война, все дела… НО Я ГРАЖДАНСКИЙ и почему я сразу не сказала, кем я являюсь…       Так, нужно подумать. Вылазка через полтора месяца. Заболеть? Убежать? Я не хочу умирать. Ладно Петра – её не жалко, но я… я только-только получила идеальное тело, я не хочу умирать. Начну придумывать план побега.”       Командор наблюдал, как выражение лица подчиненного стремительно менялось. Так, например, сейчас обычно равнодушный ко всему Аккерман состроил такую гримасу, будто вся грязь мира собралась в одну кучу, и имя ей – Эрвин Смит.       В последнее время (а если точнее, со вчерашнего утра) Леви вел себя чрезвычайно странно. Будто это больше не он, а кто-то другой. Ну не мог капитан так поменяться из-за одного кошмара. Леви столько пережил, сохраняя самообладание порой даже в самых критических ситуациях…       Поэтому Смит, чувствуя, что что-то здесь не чисто, старался разобраться. Ещё вчера утром, после сообщения Ханджи о поведении Леви и его кошмаре, он устроил первую проверку. Отчёты. Но они были в полном порядке, как и всегда. Да и Аккерман их составил накануне своего “кошмара”, поэтому можно смело утверждать, что всё началось вчера или ночью, или утром.       В глубине души Смит допускал мысль, что его подчинённый сошел с ума. Всё же, пережил он немало, вот и сломался сильнейший воин человечества...       Пробравшись прошлой ночью в комнату к Леви, он наблюдал, как тот, совершенно не замечая расположившегося на диване начальника, усердно что-то строчил. При этом иногда жутко ухмылясь. Потом, словно что-то вспомнив, вскочил со стула, и Эрвин понадеялся, что Аккерман всё же заметил его присутствие, но нет. Он, схватив со стола свечу, подошел к зеркалу и оглядел себя. А затем произошло то, чего Смит не ожидал совсем. Да даже если бы это сделала Ханджи, он бы удивился, а тут непробиваемый Аккерман…       Этот непробиваемый Аккерман, прекратив себя разглядывать, низким голосом сказал “айм секси бой” и, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, потянулся к следующей, но Эрвин, порядком испугавшись, решил обнаружить себя.       — Ничего не хочешь рассказать, Леви?       Ничего существенного Леви не рассказал, зато за завтраком показал зверский аппетит, съев сразу две порции, при этом напевая “Антошка, антошка, готовь к обеду ложку”. Пел он это очень тихо, но Эрвин специально сел рядом. Обычно Леви среагировал бы на это, но сейчас был так увлечен едой, что никого не замечал.       Отобрав у какого-то солдата третью порцию, он напел мелодию про антошку, но со словами “это, братцы, мне по силе, откажусь теперь едва ли” .       Как потом заметил Эрвин, за Леви наблюдал не только он, но и Ханджи. Она с интересом разглядывала счастливого капитана, роняющего крошки на стол, прихлёбывающего жидкую кашу и с шумом пьющего чай.       После завтрака она остановила Эрвина и спросила, всё ли в порядке с капитаном. Командор пожал плечами, мол, сама видишь, и направился за ним. Ханджи пошла следом.       Они с шоком наблюдали, как Леви, прокравшись по коридору, возле дверей лаборатории исследовательского отряда вдруг сделал громкую отрыжку и, сорвавшись с места, побежал в сторону туалетов. Эрвин, нахмурив брови, сделал для себя выводы и пошел в комнату Леви, наказав Ханджи следить за Аккерманом и в случае чего не подпускать его к комнате в течение часа. Зоэ понимающе кивнула и направилась за спятившим капитаном. Наблюдая, как тот поочередно заходит в мужской и женский туалеты, при этом пританцовывая, она всё больше убеждалась, что в ту ночь Леви приснился не просто кошмар, а знатный такой кошмарище, после которого следует обратиться к врачу. Психиатру. Или наркологу. Но таких врачей у них не было, поэтому Ханджи просто искренне желала товарищу выздоровления.       Майор следила за Леви до тех пор, пока он не наткнулся на Эрвина, перед этим постучавшись к нему в кабинет. Дальше она подслушивала под дверью.       Вышел капитан не в настроении. Зоэ хотела пойти за ним, но командор остановил её.       — Ханджи, как думаешь, что с Леви? — спросил он, наливая коньяк в два стакана.       — Тебе рассказать, что я видела? — поперхнулась девушка, вспоминая проделки Аккермана.       — Не, не стоит, — отмахнулся Эрвин, — если он не вел себя как обычно, можешь не говорить…       Несколько минут в кабинете командора стояла тишина.       — Я нашёл его дневник, — сказал, наконец, Смит, сделав большой глоток янтарной жидкости. — Но не читал, времени мало. Нужно выманить его на вечер. Сможешь?