Говорят, капитан — ненастоящий

      Когда Леви пошёл за Ханджи, обещавшей показать ему что-то упасть не встать какое крутое, он даже не подозревал, что эти слова были в самом прямом значении. Конечно, гора хлама на столе и вообще во всем кабинете была впечатляющей, но упал капитан от заботливого удара ребром ладони по шее.       Даже не успев вскрикнуть, он мягко осел на пол. Поморщившись, майор, не очень-то и заботясь о здоровье сослуживца, перетащила его на стул и довольно грубо связала. Оглядев свою работу и довольно хмыкнув, она резко развернулась на каблуках и вышла.       Тем временем Эрвин принялся за обыск комнаты Леви.       Конечно, учитывая некоторые особенности поведения подчиненного в последнее время, командор не надеялся видеть привычное взгляду упорядоченное положение вещей, но состояние апартаментов чистоплюя Аккермана несколько озадачило.       Кровать была не убрана и на подушке виднелось огромное пятно от чая, а простыня, смятая и отсутствующая на половине матраца, видимо, использовалась как скатерть-самобранка. Зеркало заляпано жирными отпечатками пальцев. Носки, чувствуя себя полными хозяевами положения, вольготно располагались в самых разных местах.       — Однако, — хмыкнул Эрвин, наткнувшись взглядом на носок на вешалке и поискав ему пару. Второй шаловливо выглядывал из-под кровати. А может, и не он. Их было много, но все серые.       Стараясь не наступать на раскиданные вещи, Эрвин протанцевал к столу.       Ворох бумаг, хоть и был исчеркан, на секретные записи никак не походил. Ни один листочек. Даже огрызок бумаги напоминал о помешательстве капитана только весьма оригинальной карикатурой на Ханджи. Командор аккуратно сложил ее в нагрудный карман и принялся исследовать содержимое ящиков стола. Затем шкаф с книгами. Коробка под кроватью также не осталась без внимания. Но в ней обнаружились лишь наброски отчетов и старые заметки их планов вылазок. Ничего нового и таинственного.       Шкаф с одеждой, как и все остальное, не порадовал зацепками. Если не считать нескольких сухарей и яблока, упрятанных в носовой платок. Вспомнив странный аппетит Аккермана, Эрвин лишь недоуменно пожал плечами.       Дверь скрипнула, и он еле заметно облегченно вздохнул. Похоже, все идет по плану и Ханджи удалось отвлечь капитана.       — Что нового? — спросила она, с интересом оглядывая комнату. — Нашел чего?       — Ноль. Абсолютно пусто. Только беспорядок и больше ничего подозрительного, — выдохнул командор и, вспомнив ее задачу, спросил: — Ты разве не должна отвлекать его? Я почти закончил, но будет неловко, если нас застанут здесь.       — О, насчет этого не переживай, — отозвалась Ханджи, рывком поднимая матрас с кровати и исследуя неровные доски настила. — Он очень увлечен в моей лаборатории. Прямо оторваться не может от своего занятия.       Аккерман и впрямь, как ни пытался, не мог освободить себя от стула. Невнятно крича — кляп надежно глушил все издаваемые звуки — он дергал руками, пытаясь хоть немного расшатать узлы.       Устав от бесплодных попыток, капитан откинулся на спинку стула, и, не рассчитав силы, полетел на пол, попутно размахивая ногами в надежде зацепиться, но не достал нескольких сантиметров до стола. Попытки спастись провалились и стул с глухим грохотом упал на пол.       Связанный капитан после эпичного падения притих. Точнее, вырубился, потому что его приложило аккурат головой об спинку стула. Тот, конечно, треснул, стараясь не мешать слиянию почти бездыханного тела и пола, но сделан был на совесть.       Леви пришел в себя спустя несколько минут. Измученно глядя на потолок, он часто моргал, безуспешно пытаясь прогнать наворачивающиеся слезы.       Кто знает, сколько бы еще связанный капитан тихо плакал на холодном полу, если бы Петра, игнорируя протесты Моблита, не ворвалась в кабинет.       — К-капитан?! — испуганно воскликнула она.       Капитан, показавая весьма угадываемую пародию на червяка, всем своим видом активно намекал, что неплохо бы освободить его.       — Петра Рал, немедленно покиньте помещение, — схватил ее за руку Моблит.       Девушка вырвалась и, устремив полный негодования взгляд на помощника Ханджи, спросила:       — Что происходит? Почему капитан в таком положении? — она села рядом с командиром. — Это что, кровь?       Петра аккуратно провела пальцами по его затылку.       — Моблит, у капитана Леви кровь! Голова разбита. Скорее всего сотрясение мозга, — срывающимся шепотом сказала она. — Врача. Зови врача, Моблит. Чего стоишь? Что бы ни произошло, не думаю, что больной капитан будет полезен.       Аккуратно вытащив кляп из его рта, она оглянулась. Моблит продолжал стоять в дверях.       — Петра, — жестко отрезал он, — вон отсюда. Это приказ командора.       В кабинете повисла тишина. Леви, готовый было задать несколько вопросов на тему «какого лешего тут происходит?», озадаченно изучал Моблита. Петра застыла.       — Что? — еле слышно переспросила она, надеясь, что ей послышалось.       — Приказ командора Смита, — заметно нервничая, повторил солдат.       Все снова замолчали. Петра тихо поднялась. Моблит все еще стоял в проходе.       Капитан громко и с подробностями поделился с ними всем, что думает по этому поводу.       Бернер закрыл дверь, чтобы избежать появления новых свидетелей и потер переносицу.       — Петра, — выдохнул он, стараясь сохранять спокойствие, — я не знал, что в кабинете. Майор Ханджи просто приставила меня охранять его, приказав от имени командора никого, повторяю, ни-ко-го не впускать. И поверь, я сейчас озадачен не меньше тебя. И вас, капитан.       — Я… мне просто нужно было занести документы, пришедшие сегодня майору Зоэ. Они должны были прийти вчера, но почтальон задерживался и нужно было доставить их немедленно, — Петра чуть не всхлипывала, пытаясь оправдаться.       Рал и Бернер переглянулись.       — Капитан? — почти в унисон поинтересовались они у Леви, мол, «мы-то не виноваты, и вообще, ни словом ни духом, так что не изволите ли объяснить, какого хрена тут творится?»       Капитан честно признался, что понятия не имеет и попросил развязать его.       Петра, искренне желая помочь командиру и, возможно, оказаться замеченной не только, как подчиненная, кинулась выполнять просьбу.       Моблит был против этой затеи.       — Петра, командор приказал…       — Приказал что? — прервал его Леви, поджимая и без того тонкие губы. — Тебе Эрвин лично приказал? Может, очкастая дала его указ? М?       Моблит замешкался.       Аккерман продолжил уничижительным тоном:       — Бернер, а может, ты решил, что связанный раненый капитан — это нормально? Все в порядке, да? Под трибунал захотел? Я могу устроить тебе сладкую жизнь, так хочется испытать мое терпение?       Моблит испуганно встал смирно и ударил кулаком в грудь:       — Никак нет, сэр, не хочется.       — Так раз не хочется — будь зайкой и развяжи меня, — с угрожающим оскалом прошипел капитан.       Едва гнущимися пальцами Моблит освободил его от веревок.       Капитан с кряхтением встал, потирая онемевшие запястья и поражаясь, как он умудрился не переломать себе ничего, когда падал.       — Ты, — грозно сверкнул он глазами на Моблита, — остаешься тут и объясняешь Ханджи, Эрвину и прочим любопытным, что меня здесь не стояло, и вообще, ты в кабинет даже не заглядывал. Я через окно сбежал. Ясно?       — Так точно, сэр, ясно! — громко отчитался вояка, за что был награжден яростным шипением.       — Петра, — девушка кивнула, — а ты беги на другой конец штаба и медленно иди обратно. Спросят, что делаешь — говори, что документы понесла сюда. И, разумеется, вы оба, — поочередно тыкнул капитан в солдат, — не видели друг друга. Ясно?       — Так точно, капитан, — заверили его откровенно ничего не понимающие подчиненные.       Как только Леви скрылся из виду, Петра, очнувшись, нерешительно произнесла вслед:       — Но, капитан, в кабинете Ханджи на окнах решетки…       Впрочем, капитан, находясь в заточении, не тратил время на изучение интерьера, да и окно было практически скрыто за хламом, непонятно как уместившимся на подоконнике.       Именно поэтому он, исполненный уверенности, что теперь-то его не раскусят, лихорадочно соображал, что делать дальше.       Решив, что Эрвин и Ханджи подумают, будто он решил бежать и немедленно пошлют погоню, Леви, стараясь не натыкаться на солдат, пробрался в ближайшую к заднему выходу каморку с вещами, которые пора выбросить, но завхоз упорно складировал со словами «пригодится когда-нибудь».       Сейчас Леви был безумно благодарен, что, несмотря на все угрозы, завхоз (довольно крупная женщина с дерзкими усиками над губой), так и не выкинула все это.       Забравшись в один из больших деревянных ящиков, он укрылся ветошью и негромко начал рассуждать:       — Итак, что я имею? Пробитый череп — раз, — он аккуратно коснулся рассеченной кожи на затылке, — и всю разведку на хвосте — два. Не пройдет и часа, как все встанут на уши и примутся меня искать. Не исключено, что и здесь. Очень вероятно, что за мной снарядят погоню — если решат, что я сбежал. Погоня на чем? На лошадях. Уж как бы там ни было, но на лошадях я не каталась и особо не горю желанием получать первый опыт в таких условиях.       Хотя, если просижу здесь — то в незамеченной точно не уйду. Чертов Эрвин, я должна была бежать минимум через неделю.       Леви обреченно вздохнул. Пыль с тряпки, которой он укрылся, тотчас заполнила воздух и в носу неприятно засвербило.       Лицо капитана исказила безобразная гримаса, но, как он не старался сдерживаться, все же чихнул.       Настороженно вытянув шею, Леви напряженно вслушивался в тишину, и, не обнаружив признаков чьего-либо нахождения, со злостью откинул ветошь и вылез из ящика.       — Капитан я или не капитан? — рассерженно бурчал он под нос, вытирая осевшую пыль с одежды. Да и что они мне предъявят? Яблоко в шкафу? Носок на люстре? Или дневник?       Леви замер.       — Дневник, твою мать, если они найдут дневник — мне конец! — обреченно выдал он, чувствуя, как ноги подгибаются, а сердце ухнуло куда-то ниже пяток.       Впрочем, его переживания были напрасны — Эрвин и Ханджи, так и не найдя дневник, сами того не подозревая, сидели на нем. Точнее, на столе, потому что стул Аккерман использовал как вешалку для вещей и их на нем было явно больше, чем в самом шкафу.       Да, Эрвин проверил ящики стола, и даже осмотрел их на наличие двойного дна, но листы дневника, сложенные в несколько раз, были приклеены к задней стенке стола и выкрашены в темный цвет, поэтому, если особо не приглядываться, можно было легко их не заметить.       Не заметить — сильно сказано. Если бы в комнату не вошел Моблит, обыск был бы более тщательным.       — Командор, — отдал честь Моблит и, дождавшись ответного кивка от Эрвина, продолжил. — Капитан Леви пришел в себя. И ушел.       — В себя? — пошутила Ханджи, пытаясь осознать всю серьезность ситуации.       — Нет, майор Ханджи, капитан отправился проводить инспекцию подсобных помещений, используемых под ненужные вещи, — абсолютно невозмутимо доложил Бернер. — За ним проследила Петра Рал, член его отряда. Она относила вам документы, когда встретила капитана.       Эрвин и Ханджи напряженно переглянулись.       — Хорошо, — скрестив руки на груди, Эрвин посмотрел на подчиненного. Тот съежился. — Капитан ушел. Из кабинета, который ты охранял. Не мог бы ты поподробнее рассказать, что именно случилось?       Эрвин говорил спокойным тоном, но именно от этого спокойствия хотелось сбежать как минимум за Марию.       Собрав остатки самообладания (причем даже не в кулак — хватило и щепотки), солдат отчитался о произошедшем.       Эрвин, внимательно выслушав доклад, шумно вздохнул, собираясь дать указания насчет довольно неприятной ситуации.       — Вот ты крыса, — протянул капитан, входя в свою комнату.       Моблит замер, пытаясь выполнить маскировку «стена». Ханджи удивленно приподняла брови, а Эрвин, глядя на потолок, тихо чертыхнулся.       Леви торжествующе улыбнулся.