Сказочник

Теперь они очутились в камере размером в два фатома в самой широкой части и десять фатомов в длину. Новая каменная стена достигала потолка, так что даже если бы им удалось на нее взобраться, это не означало бы спасения. Гэндальф и Глорфиндель, который, как большинство нолдор, был сведущ в горном деле, определили, что осыпь в самом узком месте внизу достигает четырех фатомов в толщину. Чтобы проделать в ней отверстие, понадобился бы месяц работы лучшими стальными инструментами. - А я не уверен, не обрушится ли стена, если ее будут долбить, - задумчиво сказал Глорфиндель. - А разве нельзя… ну, разрушить стену магией, господин Гэндальф? – с надеждой спросил Сэм. Гэндальф только усмехнулся. - Боюсь, дорогой Сэм, - сказал он, что именно моя магия и привела к этому обвалу. Горы не забыли меня еще с прошлого раза… и их злоба только усилилась. Почуяв мой приход, они устроили это землетрясение. «И горы тут живые!» - изумление и любопытство мешались в голове хоббита со страхом. «Но не может же быть, чтобы Гэндальф не нашел выход!» - Тем не менее, я попытаюсь, - нахмурившись, Гэндальф поднял посох и произнес несколько слов. Камень задрожал, сверху вновь посыпалась пыль, земля под ногами затряслась. Волшебник опустил посох. - Так-так, - сказал он. – Гора гневается. Госпожа Беруна, не можешь ли ты что-то сделать? Старуха, сидевшая на полу тихо и неподвижно, сама похожая на камень, только покачала головой. - В этом царстве камня у меня нет власти, - сказала она. Некоторое время все молчали, обдумывая ужасное положение. Наконец заговорил Глорфиндель. - Выбор у нас невелик, - с невеселой усмешкой сказал он, - либо нас завалит камнями, либо мы умрем, если не от жажды, - эльф бросил взгляд на влажные стены, - то от голода… На это никто ничего не ответил – что тут можно было сказать? Так они сидели в молчании много времени – час или два, а может и дольше, в темноте и тишине мог пройти и один миг – и целый век. - Что это? – через много времени вновь заговорил Глорфиндель. – Я что-то слышу. Он подошел к стене и приложил к ней ухо. Когда эльф обернулся к товарищам, лицо его немного просветлело. - Я слышу удары с той стороны, - объявил он. – Нас не бросили, и быть может… Надежда осветила все лица. *** Медленно потянулись часы каменного плена. Но Гэндальф и его товарищи не сидели без дела: чтобы помочь своим освободителям, они тоже долбили камень в том месте, где слышали удары с другой стороны. К счастью, в месте их заключения по стене тек тоненький ручеек. Под него подставляли фляги и собирали воду для питья и умывания. Запасы пищи у них тоже были, хотя и небольшие. Ели мало, стараясь как можно экономить еду. Чтобы не слишком скучать и скрасить часы темноты, пленники пещеры иногда пели или рассказывали друг другу истории, из которых становилось ясно: никогда не надо сдаваться раньше времени! И они не сдавались. Так прошло три дня. Хоббиты и Беруна довольно быстро утратили счет времени, зато волшебника и эльфа нельзя было обмануть простой темнотой, и они установили для всех порядок сна и бодрствования. Но когда ужас в сердцах немного утих и они стали надеяться на лучшее, вдруг всякая надежда угасла. После пробуждения на четвертый день Глорфиндель, как обычно, прислушался к тому, что творилось за стеной. Но когда он повернулся к остальным, лицо его было мрачным. - Я ничего не слышу, - сказал он. Страх снова стал пробираться внутрь, трогать сердце липкими пальцами. Сэм с усилием сглотнул. После недолгого молчания Гэндальф спросил: - Они сделали перерыв? Глорфиндель только покачал головой. - У них достаточно рабочих рук, чтобы долбить стену непрерывно. Боюсь, - он невесело усмехнулся, - что-то случилось. - Возможно, их обнаружили, - медленно проговорил Гэндальф. - Возможно, - внезапно отозвалась обычно молчащая Беруна. – Без меня им было трудно поддерживать заклятие… боюсь, оно утратило силу. Все переглянулись. Невысказанный вопрос, казалось, повис в воздухе: «Это значит, что спасение не придет?» Гэндальф ответил на него, прервав ужасное молчание: - Что ж, это еще ничего не значит. Возможно, перерыв в работе лишь временный. И в любом случае, я собираюсь найти выход. Сэм внутренне похолодел, несмотря на уверение волшебника. «Возможно – это может быть, а может и не быть», - подумал он. Ему вдруг захотелось вскочить и завопить во весь голос. Но он, хоть и с трудом, сдержался. Нет уж, не будет он себя вести как дитя малое. Не хочется, конечно, в каменном мешке погибать – но что уж делать… После этого все замолчали надолго. Беруна села, скрестив ноги, у стены и закрыла глаза. Нэн устроилась с ней рядом, и лицо ее вскоре стало бесстрастным и безмятежным, как лицо ее наставницы. Гэндальф с эльфом сели рядом. Глорфиндель просто сидел с открытыми глазами, но взгляд его, казалось, не видел ничего вокруг, будучи обращен на нечто далекое и древнее, невидимое обычному взору. Гэндальф сидел спокойно, но иногда что-то бормотал себе под нос на каком-то непонятном языке, который Сэм никак не мог разобрать. По крайней мере, это был не синдарин. Сэм в конце концов просто устроился подремать. А что еще делать-то? *** Снилось хоббиту что-то тягостное и гадостное, хотя и из времен детства, которое он всегда вспоминал с удовольствием. Как будто полез он по просьбе матери в подпол достать картошки на ужин. А в подполе темно и ничего он найти не может. И какой-то большой подпол стал, и стены у него не земляные и сухие, а каменные и склизкие, а припасы (пусть и скудные) вообще куда-то подевались. В довершение ко всему, еще и лестницу кто-то убрал, пока Сэм по этому огромному подполу рыскал. Кричит Сэм – не докричится, все на работу в поле ушли… Сэм пытается вскарабкаться по каменной стене, но соскальзывает, а погреб стал большим, очень большим… он замурован здесь! Сэм в отчаянии колотит по каменной стене и вдруг слышит глухое эхо ударов с той стороны. И треск, и стук камней, и… Внезапно он проснулся, и тут обнаружилось, что удары и стук – вовсе не сон. Но к вящему изумлению Сэма они доносились не от осыпи, а от дальней стены пещеры. Все его товарищи тоже услышали шум и вскочили на ноги, глядя в его сторону. Гэндальф поднял свой посох, Глорфиндель положил руку на рукоять меча. У Сэма пересохло в горле. Если горы ненавидят их и населены чудищами и слугами Саурона, как утверждает Гэндальф, то этот стук не означал ничего хорошего. Хоббит тоже сжал рукоять ножа и приготовился к бою. Ждать пришлось недолго. Не прошло и тысячи ударов сердца, как в дальней стене пещеры показалась вертикальная щель. Она все ширилась, искусно скрытая в камне, отворялась со страшным скрежетом. Эльф наполовину вытащил меч из ножен, и, приняв это за сигнал к действию, Сэм выхватил нож и покрепче сжал его в потной ладони. Они придвинулся поближе к Нэн, стараясь защитить ее и Беруну, хотя, оглянувшись на старуху, не увидел в ее глазах страха – только спокойствие и легкую искру любопытства. Напряжение стало невыносимым, когда дверь медленно отворилась. Но в проеме ничего не удавалось разглядеть – там царила непроглядная тьма. Гэндальф поднял посох и шагнул вперед. В темноте шевельнулась какая-то тень, и грубоватый хриплый голос произнес: - Меллон. *** Изумление заставило всех оцепенеть на месте, товарищи лишь переглядывались, как будто ища у других ответа на вопрос. Глорфиндель медленно убрал руку с меча. Сэм с удивлением смотрел на невысокую коренастую фигуру, шагнувшую внутрь. В пришельце не было ничего особо устрашающего, хотя и красотой он не отличался. Он не походил ни на хоббита, ни на человека, ни на эльфа, точнее, походил на каждый из этих народов сразу. Длинная пышная черная борода с кончиком, заткнутым за пояс – как у человека, ростом ненамного выше хоббита (а толщиной – с двух), а одежда и снаряжение по качеству выделки походили на эльфийские. Пришелец был в кольчуге, голову его венчал шлем, за пояс был заткнут боевой топор. Но руки его были пусты, а взгляд не выражал враждебности. Первым заговорил Гэндальф. Отведя посох в сторону, он поклонился незнакомцу в пояс: - Приветствую тебя, мастер гном. Прости, не знаю твоего имени… - Гюльви, сын Тора, - прогудел гном. Товарищи Гэндальфа немного успокоились. Уж если этот неведомо откуда взявшийся гном говорит свое имя, значит, вряд ли собирается напасть. - Приветствую и вас… - Гюльви вопросительно посмотрел на волшебника и тот, помедлив, назвался Таркуном и представил своих спутников. Может, это и было неосторожно, но вряд ли слуга Саурона начал бы со слова «друг». Гюльви еще раз поклонился и сказал: - Мы услышали вас здесь два дня назад. Теперь нас послали отвести вас к Высоким. - Хорошо, - сказал Гэндальф и без особых раздумий первым шагнул за гномом в черный проем. Впрочем, что еще им оставалось? В подземном коридоре обнаружились еще двое товарищей Гюльви, пониже его ростом и с более короткими бородами. Они тоже были вооружены секирами, а у одного за спиной висел лук и колчан со стрелами. В душе Сэма мешались страх и любопытство. Он вздохнул свободнее, поняв, что смерть замурованных в пещере им больше не грозит – но неведомых спасителей он все же побаивался. По рассказам Гэндальфа выходило, что гномы могли быть и хорошими, и дурными, могут стоять на стороне свободных народов Запада, а могут служить Саурону. Ну а кроме того, гномы - народ обидчивый и скорый на гнев, потому с ними надо держать ухо востро… Они долго шли по подземным коридорам, освещенным лишь огоньком на посохе Гэндальфа. Гномы шли без огня – не то навострились видеть в темноте, не то надеялись на волшебный свет, экономя свои факелы. Коридоры во время их пути менялись: потолки стали выше, стены – суше и ровнее, кое-где попадались обработанный камень и даже резьба. Они прошли мимо нескольких запертых дверей, которые тоже были украшены резьбой. Похоже, под землей скрывался целый город! Который, однако, не мог похвалиться многочисленными жителями. За все время пути (а шли они часа два или три) им никого не встретилось, а каменные двери были покрыты пылью и грязью. Наконец они вышли в большую пещеру, где горели редкие факелы и ходили другие гномы, впрочем, немногочисленные. Здесь было много следов жилья: вдоль стен стояли огромные каменные сундуки, в стенах были высечены лестницы, уходящие в черные проемы, виднелось несколько закрытых дверей и окон, за стеклом которых сиял свет. Стены в этом свете кое-где искрились. Сэм с любопытством вертел головой, отмечая про себя подробности чужой непривычной жизни. Все гномы были заняты делом или куда-то шли, часто – с тяжелым грузом на плечах. Кто-то стоял на приставной лестнице у стены, долбя камень, другие открывали каменные сундуки и доставали оттуда вещи, которые складывали в мешки и ящики. Кто-то мел лестницы, мыл двери и окна. Одежда на всех была темная и невзрачная, для работы, а не для праздника. Оружия Сэм ни у кого не приметил, видно, жители подземного города не опасались внезапного вторжения чужаков. Как ни странно, но вопреки рассказам Гэндальфа бороды у многих гномов были не такими уж длинными и пышными, Гюльви был, скорее, исключением, чем правилом. Может, потому что жить здесь приходилось в нужде и лишениях? Но вроде бы, особо изможденными и голодными гномы не выглядели… Вскоре путники пересекли зал и стали подниматься по одной из лестниц. Она долго шла прямо вверх, потом повернула направо и стала винтовой. Сэм начал пыхтеть и задыхаться, хоть он и окреп в странствиях, но такие долгие подъемы были для него нелегки. Он косился на своих спутников, но те, кажется, не испытывали таких же затруднений. Если у эльфа и волшебника подобное не удивляло, то выносливость старой Беруны и Нэн была достойна внимания. Женщины просто глубоко дышали, но признаков усталости не выказывали. Сэм попробовал тоже выровнять дыхание и сделать его глубже – и это помогло. Но все равно он обрадовался, когда Гюльви остановился у высокой двери. Дверь была украшена резным орнаментом, в котором, приглядевшись, можно было увидеть молоты и топоры, и звезды, и стилизованные горные пики. В центре красовался герб: два скрещенных боевых топора, а между ними – рабочий молот. Под молотом были вырезана горка камней, а под топорами – отрубленные головы, судя по уродству – орочьи. Сэм слегка вздрогнул, разобрав рисунок. Да уж, гномы не стыдились убийства врагов, а гордились им. Гэндальф смотрел на герб нахмурившись, слегка теребя кончик бороды. Он даже поднял руку, может, хотел потрогать герб, но не стал этого делать. Гюльви обернулся к неожиданным гостям, и на лице его было написано смущение. - Прошу извинить меня, - сказал он, - я знаю о правилах учтивости – следует сначала напоить и накормить гостей, дать им отдохнуть, а лишь потом – спрашивать, но сейчас – опасное время, и разговоры не стоит откладывать. Высокие хотят увидеть вас поскорее. Но если вы голодны, мы могли бы предложить вам легкую трапезу… - Не стоит, - сказал Гэндальф, а Глорфиндель согласно кивнул. – Мы тоже хотим побыстрее увидеть ваших владык. Мы не так голодны, чтобы откладывать встречу. Сэм только едва слышно вздохнул. Если бы он решал, то, конечно, выбрал бы сначала еду. На голодный желудок плохо думается, так считали все хоббиты. Но его никто не спрашивал, а сам он уже поднабрался опыта, чтобы не возражать вслух. Ну ладно, подумал он, можно еще немного подождать. Судя по всему, эти гномы – не враги, голодом морить их не будут. Хотя что там еще за Высокие… - Хорошо, - ответил Гюльви и постучал в дверь металлической полоской, прикрепленной сбоку. Раздался мелодичный звон, и дверь медленно отворилась. Показались еще двое стражников, один – похожий на Гюльви, только борода у него была посветлее, каштановая, но тоже длинная и роскошная, другой – пониже ростом, с редкой русой бородкой. «Может, у них тут болезнь какая», - подумал Сэм, которого заинтересовало, почему гномы так явно делятся на два типа по наружности, - «вишь, одни статные да бородатые, другие маленькие и с редкой бородой. Или, может, тут два народа вместе живут. А, кто их знает…» Тем временем стражники подняли скрещенные алебарды, и путники один за другим переступили порог. Сэм едва не ахнул в голос, увидев открывшуюся им пещеру. Она была не такой большой, как внизу, но оказалась куда красивее. Стены ее были прекрасно обработаны, гладкие, отполированные, они слегка мерцали в свете факелов серебряными искрами на светло-сером фоне. Кое-где стены покрывала резьба или целые барельефы с искусно вырезанными фигурами. Сцены, изображенные на них, некогда было рассматривать, но Сэм заметил, что кое-где фигуры держали оружие, а кое-где - инструменты. Видно, то были картины битв и мирной жизни. Барельефы были украшены серебром, кольчуги, шлемы, лезвия и короны ярко сияли в неровном свете огня. Кроме факелов на стенах, здесь были установлены две колонны в человеческий рост, заканчивающиеся плоскими чашами не меньше полуфатома шириной. В них тоже был разожжен огонь, оттого в зале было довольно светло. У дальней стороны пещеры стояли три трона, вырезанных из необычного, очень красивого камня: в нем сочетался синий, голубой и белый цвет, оттенки переходили один в другой, образуя красивые переливы. На спинке самого высокого трона в центре была выложена серебром корона-шлем, а на подлокотниках – серебряные гербы, такие же, как на двери подземного чертога. Два трона – самый высокий и тот, что стоял от него по правую руку – были заняты. На них сидели два гнома в пышных длинных одеждах, с красиво уложенными длинными волосами, и тщательно расчесанными, заплетенными в косы и украшенными драгоценными подвесками бородами. У гнома на высоком троне борода была черная с проседью и достигала середины груди, у другого она тоже была темной, но без седины и еще короче. На голове первого гнома красовался серебряный венец сложной выделки, украшенный прозрачными драгоценными камнями и жемчугом. Камни украшали и одежды гномов, серых и синих оттенков, покрытые обильной вышивкой золотой и серебряной нитями. Оба гнома смотрели на пришельцев пристально, но спокойно, не выказывая ни любопытства, ни нетерпения. Гюльви остановился, не дойдя фатома до тронов, и остановил гостей. Он поклонился в пол и сказал: - О, Высокие, я исполнил ваше повеление. Гости доставлены. - Благодарю тебя, Гюльви, - гном на высоком троне слегка кивнул. Голос у него был грубоватым, но все же куда выше, тоньше и звонче, чем у Гюльви. Сэм даже слегка головой мотнул, он не ожидал такого: думал, Высокий гном загудит, как бочка. И вообще, что-то в наружности этих гномов было неправильное, неподходящее… Сэм нахмурился, пытаясь уловить ускользающую мысль, но ему этого не удалось. Гюльви отошел в сторону и Гэндальф выступил вперед. Он был в потрепанной, грязной дорожной одежде, без украшений и знаков достоинства, но осанка у него была гордой, и он вдруг как будто вырос и принял вид, полный такого достоинства и величия, что драгоценности гномьих владык будто померкли, а сами они умалились. - Я, Гэндальф Белый, прозванный среди народа гонхиррим Таркуном, и мои товарищи приветствуют вас, - звучно сказал волшебник. Но Высокий не потерялся, все же он был правителем, немолодым и опытным. С достоинством кивнув, он тоже назвал себя: - Я – Гуннлёд, дочь Двалина из рода Дурина Праотца, и моя родственница Сигрунн из рода Дурина, рады приветствовать вас в подземных чертогах народа кхазад. Так это женщины! Сэм задохнулся от изумления, но все тут же встало на свои места. Два народа, больные и здоровые – что за чепуха! Просто женщины и мужчины народа кхазад. *** Официальная церемония приветствия закончилась довольно быстро, не иначе как Высокую Гуннлёд снедали нетерпение и любопытство, хотя она и оставалась внешне спокойной. Вскоре Гюльви и его товарищи проводили путников в небольшую пещеру, где был накрыт стол для трапезы. Еды было не то чтобы много, но зато посуда была искусно сделанной и изукрашенной. Не успели они приступить к еде, как вновь появились Гуннлёд и Сигрунн, которые желали переговорить с гостями. Гуннлёд отпустила всех слуг и стражей. Гэндальф слегка поднял брови, что не осталось незамеченным Высокой. - О, - сказала она, усмехнувшись, - когда эльф из Древних и волшебник Таркун окажутся слугами Врага, я поверю в то, что гоблины умеют летать. Я не беспокоюсь о своей безопасности, а лишние уши нам не нужны. Гуннлёд принялась расспрашивать Гэндальфа о цели их похода и о том, как они оказались в пещерах Мглистых Гор. Волшебник отвечал на вопросы скупо и все, что удалось вытянуть правительнице гномов – это то, что они направлялись на восток, где у них были дела, связанные с борьбой против Темного Владыки. - Вижу, в эти опасные времена ты не утратил осторожности, мастер Таркун, - усмехнулась Гуннлёд. – Ты сказал немного… а может, тебе самому еще не все известно и понятно. Что ж, в любом случае я помогу вам всем, чем смогу – Враг ненавистен нам так же, как и вам. Что касается нас, я кое-что расскажу тебе, то, в чем нет тайны. Вы ведь даже не подозревали о нас, верно? Когда еще удастся удивить волшебника! – сказала она, улыбнувшись. И Гуннлёд рассказала им о том, как гномы вновь поселились в Мглистых Горах. После победы в битве у Мораннон Саурон взялся за покорение всего Эриадора. Его солдаты напали на земли Беорнингов и Бардингов. Люди потерпели сокрушительное поражение, а потом Саурон натравил на Эребор драконов, все еще живущих в северных пустошах. Хотя они и уступали Смаугу Золотому величиной и силой, но их было несколько, и они смогли сломить сопротивление защитников Эребора. В той битве сражались последние оставшиеся в живых товарищи Торина по Великому Возвращению. Они были уже стары годами, но все взяли в руки боевые секиры и встали на защиту Горы. И все погибли. Там был убит и отец Гуннлёд, Двалин, дракон сжег его у самого входа в тронный зал Эребора. Погиб и Даин, царь Горы, и его сын и наследник Фрори. Драконы прорвались в подземные залы и в главную сокровищницу. Там они передрались друг с другом, споря за добычу, и это дало остаткам гномьего народа, в основном женщинам и детям, возможность спастись. Все мужчины из рода Дурина были убиты, выжили лишь две женщины – Гуннлёд и Сигрунн, дочь ее брата, сына Двалина. Они не потеряли присутствия духа и вывели беглецов из ставшей огненной печью Горы. Сначала они бежали на север Лихолесья, там было относительно безопасно, эльфы Трандуиля еще сдерживали натиск с юга, из Дол Гулдура. Но гномы не могли поселиться в лесу, да и никак нельзя было надеяться, что сауроновых тварей удастся изгнать из Лихолесья. Горы на севере были наводнены расплодившимися драконами и другими чудищами. И тогда гномы вспомнили о древнем царстве Кхазад-Дум. Печальная судьба Балина и его товарищей была им известна, но было известно и то, что чудовищный балрог, Подгорный Ужас и Лихо Дурина, потерпел поражение и погиб от руки волшебника Гэндальфа. Конечно, в Мглистых Горах было множество орков, но они не так хорошо знали все подземные чертоги Кхазад-Дума. - Да, эти пещеры высечены и украшены давным-давно, еще во времена расцвета Кхазад-Дума, - продолжала свой рассказ Гуннлёд. – Но их давно уже покинули, когда наш народ умалился. Здесь не добывали ни золота, ни серебра, ни самоцветов, ни, тем более, митриля, поэтому мало кто знал об этих пещерах. Здесь жили и работали камнерезы, тут нашли месторождение красивых камней, таких, из каких сделаны наши троны – вы их видели. Из них делали бусы, шкатулки, вазы… Про эти чертоги забыли, только в роду правителей сохранились знания о них. И тогда, после великого поражения, я вспомнила об этом и предложила поселиться здесь. Мы нашли пещеры нетронутыми и незанятыми и завалили все ходы наружу. Оставили лишь тайные, которые не найти просто так, потому нас никто не тревожит. У нас осталось мало мужчин, и теперь женщины во многом заняли их место – и в трудах, и в битвах! Когда в доме не остается мужа-хозяина – погиб он на войне или в горном обвале, – и там живет лишь вдова с малыми детьми, у нас говорят, что властвует не владыка-молот, а владычица-прялка. Так говорят и когда у жены характер тверже и воля сильнее, а муж – вахлак и слабак. Но сейчас прялка властвует везде. И, смею заметить, она не хуже молота! – глаза Гуннлёд сверкнули. – Всех гоблинов, что случайно появляются около наших пещер, мы убиваем, потому они боятся сюда ходить. И мы знаем многое, что творится в горах и под горами. Так мы узнали о землетрясении и обвале… Кстати, - она пристально посмотрела на Гэндальфа, - мы обычно знаем, когда и где будет землетрясение или обвал, а это произошло неожиданно для нас. Это может означать… чужое вмешательство. Другого мага или самого Духа Гор. Вы ведь знаете, что горы – живые? – во взгляде Гуннлёд промелькнуло сомнение – что эти жители равнин и лесов могут знать о горах и подземельях? - Да, нам об этом известно, - ответил Гэндальф. - Хорошо, - сказала Гуннлёд, - значит, вы предупреждены. Так вот, я не знаю, чем вы прогневили Духа Гор, если только Враг не договорился с ним. Да, это может быть так, хоть нам и горько это сознавать… - она несколько мгновений помолчала, затем продолжила: - И не знаю, что он хотел с вами сделать – убить или напугать. Или задержать… до прихода кого-то еще. Все это возможно. Гэндальф медленно кивнул и сказал: - Я подозревал что-то подобное. - Но мы вмешались в эти планы, - Гуннлёд улыбнулась краешками губ. - Хоть мы уважаем и почитаем Духа Гор, но все же не можем оставить живых без помощи. Ладно, мы примем последствия на себя. Но вам лучше уйти как можно скорее. - Если вы пробьете ту стену… - начал было Гэндальф, но Гуннлёд покачала головой. - Не думаю, что стоит это делать, - сказала она твердо. – Могут снова начаться обвалы, и вы погибнете. - Но наши товарищи там, - вступил в разговор Глорфиндель. Гуннлёд снова покачала головой: - Там нет никого живого. Поверьте, мы знаем это точно. Гэндальф и его товарищи переглянулись. У Сэма в груди похолодело. Неужели проклятый обвал погубил всех, или до них добрались враги? Судя по побледневшим лицам остальных, они думали о том же. После некоторого молчания заговорил снова Гэндальф. - Госпожа Гуннлёд, все же мы хотели бы вернуться туда, - сказал он. – Что бы там ни произошло, наши товарищи могут нуждаться в помощи. Гуннлёд с сомнением покачала головой, но сказала: - Мы сделаем все, что в наших силах. *** По велению Высокой отряд крепких гномов отправился расчищать завал, а Гэндальф и его товарищи жили в подземных чертогах, как почетные гости. Правда, гномы были хоть и радушны, но не слишком доверчивы, гостям не разрешали ходить без сопровождения, говоря об их безопасности. Впрочем, провожатые были полезны, иначе, например, хоббиты точно заблудились бы в подземных коридорах. Беруна и Нэн расспрашивали гномов о том, где и как они добывают пищу. Сейчас подземное царство переживало не лучшие времена: сами гномы – небольшие охотники пахать землю и растить скот, да и делать это в темных пещерах затруднительно. Раньше гномы вели обширную торговлю с наземными жителями, в основном, с людьми, но теперь в окрестностях Мглистых Гор почти никого не осталось, люди были убиты или разбежались. Гномам пришлось выживать самим, вспоминать старые времена, когда вокруг не было никого, кроме редких эльфов. Теперь они разводили стада горных коз в укромных ущельях, сажали там рожь и ячмень, ловили рыбу в подземных реках и озерах. Но все это росло плохо в темноте, в скудных горных почвах, и гномы жили чуть не впроголодь. Узнав об этих проблемах, старая Беруна предложила свою помощь. Она сказала, что может научить гномов выращивать подземные грибы и некоторые другие растения. Гномы с радостью приняли ее помощь, и теперь Беруна и Нэн все время пропадали в пещерах, подходящих для выращивания растений. Сэм от скуки и любопытства присоединился к ним и снова увидел, как Беруна колдует над растениями, как они растут и расцветают под ее руками. С удивлением он обнаружил, что и Нэн поднаторела в чарах и теперь могла совершать вещи, совершенно невероятные на взгляд хоббита. Например, однажды Сэм случайно увидел, как от ее песни прямо в полу пещеры, в тонком слое земли выросла и расцвела настоящая маргаритка, которую девушка с улыбкой приколола к волосам. Но тут же ее улыбка померкла и Нэн что-то прошептала и вздохнула. «Наверное, по Гильторону печалится. Эх..! Неужто все наши погибли?» - подумал Сэм и тоже пригорюнился, а потом убрался прочь, пока сестра не увидела. Нечего показывать, что он видел ее колдовство и ее печаль. Через два дня Гэндальф собрал всех вместе, и они вновь направились в ту комнату, где Владычица Гуннлёд разговаривала с ними в первый раз. Лицо у волшебника было встревоженное, а у Гуннлёд, что встретила их в пещере, и вовсе мрачное. После быстрых приветствий Гуннлёд объявила им плохую новость. - Мы не можем отправить вас в те пещеры, откуда вы пришли, - сказала она. – Дух Гор противится этому. - Что случилось? – спросил Гэндальф. - Многое, - ответила Гуннлёд с гримасой недовольства. – Поломанные инструменты, камнепады, оползни, неожиданные провалы, прорывы воды… Мы приняли все меры предосторожности, но пробить стену нам не удается. К счастью, никто не погиб, хотя несколько кхазад ранены, - добавила она, перехватив вопросительный взгляд Гэндальфа. – Я сожалею, но мы ничего не можем сделать. Это признание далось гордой Гуннлёд видимо нелегко. Лицо ее помрачнело еще больше, она сжала правую руку в кулак. - Значит, ты считаешь, что это Дух Гор противится нашему уходу, Высокая Гуннлёд? – спросил Гэндальф. - Думаю, да, - кивнула правительница. - Но ведь есть другие выходы из ваших пещер? – Гэндальф не терял самообладания, хотя явно был взволнован. – Я помню, ты говорила о тайных ходах наружу… - Есть, - кивнула Гуннлёд, - но наши разведчики доносят, что гоблины и другие твари в пещерах и наземных окрестностях весьма оживились в последнее время. Мы закрыли эти выходы – неровен час, их обнаружат! Наша сила – в скрытности и искусности наших чар и механических устройств, с помощью которых мы охраняем наше царство. Я не могу открыть эти выходы для вас, чтобы не подставить под удар свой народ. - То есть, - медленно проговорил Гэндальф, - мы не можем уйти и не можем остаться, так, госпожа Гуннлёд? Гуннлёд вздохнула, и на лице ее отразилось смущение. Она некоторое время молчала, потом заговорила: - Есть один путь. Он темен и страшен, и я не обещаю вам безопасного прохода. Но другого выхода у нас нет.