Сказочник

Гэндальф, как и все остальные, желал больше узнать о таинственных путях гномов, и Гуннлед, вздохнув, начала рассказ. - Об этом пути мало кто знает… собственно говоря, пожалуй сейчас даже и никто, кроме меня, - сказала владычица. – Еще в Эреборе я интересовалась историей нашего народа, особенно меня влекло Древнее Царство Кхазад-Дум. Среди пергаментов и каменных книг были и старые карты – так я узнала об этих залах. Тогда я не держала свои знания скрытыми, я говорила о них нашему владыке, королю Даину. Он, впрочем, не слишком заинтересовался, ведь Кхазад-Дум из-за Ужаса Глубин считался смертельно опасным местом. Балину, моему дальнему родичу, перед его походом в Мглистые Горы я тоже рассказала все, что могла, даже отдала сделанную мной копию карты. Но Балин со всем отрядом погиб, - здесь Гэндальф кивнул с печальным видом, вспомнив найденную в глубинах Мории могилу, - и эта копия затерялась… Балин, однако, прошел севернее, его интересовали главные чертоги Кхазад-Дума. Когда мы пришли сюда, то нашли немного сокровищ, а кроме того – старую заброшенную библиотеку. Не думайте, что кхазад помышляют лишь о самоцветах да о золоте, знания для нас не менее драгоценны. Я разбирала древние свитки и нашла много карт здешних мест, в том числе и карты с обозначением Темного Пути. Она ненадолго умолкла, и тогда волшебник спросил: - Почему же он темен, о высокая госпожа гномов? - Прежде всего, - вновь заговорила Гуннлёд медленно, будто нехотя, - путь этот зачарован. На него наложены чары темноты, блуждания и страха. Они действуют на всех, кто не принадлежит к народу кхазад. И этот путь ведет лишь изнутри – наружу, из пещер – на поверхность. Вернуться по нему обратно нельзя. А кроме того… - она тяжелым взглядом посмотрела на Гэндальфа, - я ничего не скрою от вас, гости моих владений – кроме того сказано, что он не всегда выводит в одно и то же место, особенно, если путники молоды и неопытны или не принадлежат к народу кхазад. То есть, - она снова вздохнула, - я даже не могу сказать, куда он вас приведет. Могу лишь обещать, что это место будет под сенью Мглистых Гор – об этом тоже говорят древние хроники. Она замолчала, и все друзья, кроме Гэндальфа, переглянулись. Сэма пробрала дрожь – темный заколдованный путь под землей, который невесть куда выведет! Час от часу не легче… Молчание нарушил Гэндальф. - Это значит, высокая Гуннлед, - сказал он, - что если мы пойдем этим путем, то попадем неизвестно куда? Гуннлед слегка пожала плечами. - Я бы позволила вам остаться и дальше, несмотря на опасность, - ответила она. – Но вы ведь и сами спешите. И даже если я нарушу нашу тайну и укажу вам другой путь на поверхность – вы попадете в лапы своих врагов, я ведь уже сказала, что окрестности кишат орками и горными троллями. И Дух Гор враждебен к вам. Кто знает, не засыплет ли он вас камнями, когда вы будете спокойно спать в своих постелях? На это ни Гэндальф, ни кто другой не нашлись, что ответить. Лицо Гуннлед немного смягчилось. - Но в знак дружбы, - сказала она, - на прощание я одарю вас, чтобы никто не мог сказать, что кхазад плохо приняли своих гостей! И да простит меня Дух Гор, но я считаю, что он несправедливо питает к вам вражду. И я желаю хотя бы отчасти загладить эту обиду. Идемте! Гуннлед поднялась со своего места и взяла незажженный факел из связки, торчавшей в углу. Она зажгла его от факела, горящего на стене, и жестом пригласила всех следовать за собой. Владычица гномов не позвала ни одного слуги и одна вела путников по полутемным коридорам. Сначала они шли по обжитым местам, иногда навстречу им попадались другие гномы, низко кланявшиеся Высокой. Но потом коридоры стали уже и темнее, их стены были плохо обработаны, резьба и барельефы вовсе исчезли. Да и света здесь не было, факел Гуннлед один освещал подземную тьму. Коридоры были сухими, видимо, здесь не было подземных источников. Пыль, которую, кажется, не тревожили годами, поднималась из-под ног путников. Сэм расчихался и испуганно присел от гулкого эха пустых пещер. Нэн оглянулась на него и подняла брови. Сэм, быстро оправившийся от страха, скорчил в ответ гримасу. Наконец, после долгого пути, Гуннлед остановилась прямо перед стеной пещеры. На первый взгляд она ничем не отличалась от других, но, приглядевшись, можно было рассмотреть на ней рисунок – тот же герб, что они видели на дверях и троне владычицы гномов. Гуннлед быстро дотронулась до нескольких выступов в стене, потом неразборчиво прошептала несколько слов. В стене появилась щель, в которую пробивался немного странный голубоватый свет. Оказалось, они стояли перед огромной дверью, которая медленно приоткрылась. Гуннлед слегка толкнула каменную дверь, и она бесшумно повернулась, открывая внутренности большой пещеры. Свет хлынул в коридор ярким потоком. Сэм едва не ахнул от удивления, когда они следом за Гуннлед ступили внутрь пещеры. Стены светло-серого, с серебристыми искрами, камня были прекрасно обработаны и отполированы. На них цветными камнями были выложены разные картины, сияющие кое-где золотом, серебром и самоцветами. Они изображали труд гномов в шахтах и мастерских, высокие чертоги гномьих владык, где они, сидя на богатых тронах, принимали гостей из других народов, войну с орками, охоту на невиданных подземных чудовищ… Все это можно было прекрасно рассмотреть в свете нескольких необычных ламп, развешанных на тоненьких цепочках на стенах пещеры. Лампы представляли из себя кристаллы, горевшие ровным голубовато-белым светом. Они походили на светильники друэдайн, только более красивые и изящные. Вдоль стен пещеры стояли огромные каменные сундуки, окованные железом. На каменных же стойках стояло и лежало разное оружие, в ножнах и без, с самоцветами на рукоятях и гравировкой на лезвиях. Гуннлед затушила ненужный здесь факел и обернулась к гостям. - Это все, что осталось от древних богатств Кхазад-Дума и Эребора, - сказала она. – Кое-что мы нашли здесь, в потайных сокровищницах, другое принесли с собой из Одинокой Горы. Что-то сделали уже здесь. Немногое осталось у нас, - на лицо ее набежала тень. – Но мы бы сделали куда больше… если бы не Враг, - она пристально посмотрела на Гэндальфа. – Потому я желаю вам всяческой удачи. Я понимаю, что, даже хорошо укрытый, наш народ обречен, пока властвует Темный Владыка. Что ж, ладно, - сказала она после недолгого молчания, - пора уж дать вам обещанные дары. Гуннлед подошла к одной из стоек с оружием и взяла оттуда кинжал. На верхушке его рукояти были укреплены три небольших рубина, два таких же рубина украшали ножны. Владычица обнажила клинок, и он замерцал в свете ламп голубоватым блеском. - Этот кинжал вручу я тебе, Сэмиус, сын Хобарта, - сказала она молодому хоббиту, спрятав лезвие снова в ножны и протянув его Сэму рукоятью вперед. – Некогда говорили, что сталь работы кхазад – зла и опасна и предает своего хозяина в решающий час. Но то говорилось об изделиях других родов и царств кхазад, а род Дурина всегда был честен и никогда не служил Врагу даже помыслом. Возьми этот клинок и пусть он служит тебе верой и правдой. Сэм низко поклонился и смущенно пробормотал слова благодарности. Кинжал он привесил к поясу, сразу же подумав об Эльаране – вот он бы восхитился смертоносной игрушкой! Гуннлед тем временем открыла один из каменных сундуков. Она без особой натуги подняла крышку, и Сэм подивился ее силе – крышка казалась неподъемной. Гуннлед вытащила оттуда белую стрелу с серебристым, мягко мерцающим наконечником. Конец ее опушали белые перья, а все древко было украшено вязью рун, и на острие тоже была выгравирована руна. Этот дар Гуннлед вручила Глорфинделю. - Прими этот дар от чистого сердца, Глорфиндель, витязь Заморья, - сказала владычица. – Стрела эта непростая. На ней вырезаны руны меткости и поиска. Если искусен ты в стрельбе, то ничто не помешает тебе попасть в цель. И всегда эта стрела к тебе вернется, всегда ты ее отыщешь, где бы ни стрелял. Глорфиндель, прижав правую руку к сердцу, поклонился и изысканно поблагодарил владычицу гномов. Третьей получила подарок мудрая Беруна. Ей Гуннлед дала небольшую серебряную лопатку, инструмент садовника, которая никогда не затупится о землю. Беруна сердечно поблагодарила Высокую. Нэн, которая была смущена не меньше Сэма, хотя и скрывала это лучше, получила в дар два небольших хрустальных цветка. Улыбнувшись, Гуннлед сказала, что и в этих цветах скрыто гномье волшебство, и когда она найдет себе пару по сердцу и подарит избраннику цветок, то оба они засияют, и будут светить, пока длится их любовь. Последним подошла Гуннлед к Гэндальфу. Ему она с поклоном вручила светящуюся голубую лампу, подобную тем, что висели на стенах. - Это не изделие кхазад, - сказала Гуннлед. – Когда-то таких ламп в Кхазад-Думе было немало… то был дар эльфов Эрегиона, наших верных друзей. Эти светильники никогда не гаснут, и их нельзя разбить. Эти лампы нашли мы здесь, в забытой тайной сокровищнице, и это одно из наших величайших сокровищ. Но мне не жаль отдавать вам его – вы отправляетесь на темный путь, в Страну Мрака, и вам будет нужен свет. Гэндальф низко поклонился. - Это воистину бесценный дар, высокая госпожа Гуннлед, - сказал он. – Свет Благой Земли поможет нам в мире тьмы. Гуннлед кивнула в ответ на его слова, а потом сказала, обращаясь ко всем: - Что же, я сделала то, что должна была сделать. Я не буду брать с вас слова сохранить в тайне наше царство. Я знаю, что вы и так не скажете об этом никому, кому не следует это знать… кроме того, найти нас не так уж легко. А разрушить наши врата может разве что дракон. Улыбнувшись, она зажгла факел, вывела своих гостей в коридор и закрыла дверь. Сокровища кхазад вновь скрылись от глаз, освещенные светом чудесных ламп. *** Последняя ночь перед уходом из владений гномов прошла спокойно. Сэм решил для себя, что уж если он отправляется в самое сердце страха, в страну Врага, то слишком уж бояться каких-то других опасностей, пожалуй, не стоит. Будь, что будет. В конце концов, он идет в компании великого волшебника, мудрой чародейки и одного из сильнейших воинов Средиземья. Уж как-нибудь пройдут они эти Темные Пути. Тем более, не совсем уж они непроходимы, наверное, иначе бы Гуннлед их туда не послала. В предательство владычицы гномов Сэм не верил, решив, что врагов так не принимают и подарки им не дарят. Так что Сэм спокойно проспал всю ночь, а утром, которое под землей не слишком отличается от ночи, поднялся, не особо тревожась. Как-то привык он уже к разным ужасам да опасностям. Он даже слегка насвистывал, когда одевался. Гэндальф не преминул это заметить и с легкой усмешкой сказал хоббиту: - Ишь, как ты расхрабрился, дружок! А это будет поопаснее Древлепущи… Не трясешься от страха – это хорошо, но и осторожность терять не след. Хоббит свистеть перестал, но от страха не затрясся. А про осторожность господин Сказочник правильно говорит, конечно. Ишь, сам-то собранный, сосредоточенный, готовый к любым неожиданностям. Чтобы проводить гостей, владычица Гуннлед собрала небольшой отряд из гномов. Под шлемами и бородами лица были плохо различимы, но Сэм подумал, что среди воинов есть немало женщин. Впрочем, могло и показаться, конечно. Хотя он не стал гадать, все равно это не имело особого значения. Они вновь долго шли по коридорам и гномы освещали путь факелами. Сэм взглянул на Гэндальфа, но волшебник, похоже, спрятал чудесную голубую лампу куда-то в глубины своего одеяния, и ни один лучик света не пробивался сквозь грубую толстую ткань. Наверное, подумал Сэм, решил приберечь ее для особого случая. Что ж, кому, как не мудрому волшебнику, знать, когда этот случай наступит! Коридоры становились уже и темнее и выглядели совсем уж заброшенными, даже больше, чем путь к сокровищнице. Оно и понятно, вряд ли много кто в недавнее время пользовался этим неведомым и опасным Темным Путем! Наконец, когда Сэм начал размышлять о плотном обеде, владычица Гуннлед остановилась, а за ней и все остальные. Она обернулась к гостям и сказала: - Я привела вас, куда и обещала. Начало Темного Пути – здесь. Гуннлед указала на ничем не примечательный участок стены, напротив которой они остановились. Там не было ни рисунков, ни надписей – ничего. Просто голый камень. Владычица слегка улыбнулась. - Я сейчас открою Путь, - сказала она. – Но прежде я должна предупредить вас: не все страхи и чудовища, что встретятся там, - воображаемые. Некоторые чудовища могут быть и настоящими, под землей водится много зверей и странных существ, которых никогда не встречали подземные жители. Благой Свет может помочь вам, - она посмотрела на Гэндальфа, - но все же будьте осторожны! Я желаю вам удачи и призываю на вас благословение. Пусть будет светел ваш темный путь! Сэм не заметил, что и как сделала Гуннлед, но в стене стала открываться щель, как будто створки ворот растворялись внутрь. За ними простиралась непроглядная непроницаемая тьма. *** Первым в открывшийся проем решительно шагнул Гэндальф, за ним потянулись и остальные. Сэм тоже шагнул внутрь с екнувшим сердцем. Ведь можно затеряться в этой непроглядной тьме и блуждать здесь целую вечность! Но не успел он как следует испугаться, как Гэндальф вытащил эльфийскую лампу. Яркий голубоватый свет озарил темноту, копившуюся здесь, казалось, со времен создания мира. Но как бы этот свет ни был ярок, он не сумел осветить помещение полностью. Они увидели только пыльный неровный каменный пол под ногами, а стены и потолок (если они вообще здесь были) затерялись в непроницаемом мраке. Сэм оглянулся назад – проем закрылся, как будто его и не было. Он поежился, вспомнив слова Гуннлед: де, этим же путем назад не выйдешь. Вот и все, не вернуться теперь в темные, но гостеприимные чертоги гномов, а что их ждет дальше, то знают разве что благие небеса. Или чудища глубин, шепнул противный внутренний голос. На Сэма вдруг пахнуло ледяным холодом, за пределами светового круга ему стали чудиться оскаленные морды чудовищ и светящиеся глаза хищников. А может, и что еще похуже, например, обитатели могильных курганов, о которых в Шире рассказывали самые страшные сказки. Сэм оглянулся на спутников, но его товарищи, хоть и не улыбались весело, но были спокойны и тревоги не выказывали. По крайней мере, внешне. - Пора идти, - глухо сказал Гэндальф. Он тоже посмотрел на своих товарищей и добавил: - Я иду первым, за мной – госпожа Беруна и Нэн, за ними – Сэм, а ты, Глорфиндель, пойдешь сзади. Эльф кивнул, его лицо выражало самое безмятежное спокойствие, какое только можно было себе вообразить. И то, решил Сэм, вспомнив кое-какие сказки господина Сказочника, если уж ты видел одну из самых жутких битв в мире и погиб в схватке с кошмарным чудовищем – то остальное тебе не так уж и страшно. Тем временем Гэндальф двинулся вперед, за ним поспешили остальные. Неясно было, как волшебник выбирал путь, хотя, может быть, никаких путей здесь в привычном смысле и не было. Лампа в его руке все так же высвечивала впереди голубоватый круг, под ноги ложился неровный пол, а позади смыкалась тьма. Так они шли долго, так что живот Сэма заурчал уже просто с неприличной громкостью, а сам он стал куда больше думать о куске хлеба с сыром, а не о поджидающих во тьме ужасах. Он уже раздумывал о том, как бы дать знать волшебнику, что хоббиты не питаются одними пройденными лигами даже в самом страшном и ужасном Темном Пути, как Гэндальф вдруг остановился сам. Лицо волшебника стало тревожным, он напрягся, устремив взгляд во тьму и как будто к чему-то прислушиваясь. Остальные тоже остановились и стали оглядываться, а на лице Глорфинделя появилось настороженное выражение. Впрочем, эльф, как и обычно, не суетился. Гэндальф и Глорфиндель обменялись взглядами, а потом волшебник сказал: - Привала устраивать не будем, но кто проголодался, - Сэм чуть не вздрогнул, хотя Гэндальф на него даже не смотрел, - может вытащить что-нибудь и съесть на ходу. Я не знаю, сколько нам еще идти… но ночевать здесь я бы не хотел. Сэм подумал, что если уж неясно, сколько тут идти – то, может, они будут тащиться неделю или месяц, что же, и не присесть за все это время? Но вслух он только тихо вздохнул и, сняв мешок с одного плеча, стал копаться в нем, намереваясь вытащить хлеба с сыром и яблоко. С голоду эта немудрящая снедь показалась Сэму лучшим праздничным кушаньем, но не успел он съесть и половины, как вдруг услышал странный звук. Это было похоже одновременно на шепот, шелест и легкий треск. Лицо у Гэндальфа, на которого Сэм тут же посмотрел, вновь стало тревожным. - А я думал, мне лишь показалось, - негромко произнес волшебник. – Что ж, Темный Путь показывает себя. Он прикрепил лампу к поясу и крепче сжал свой посох, чье навершие тоже засветилось. Остальные приготовились к встрече с неведомым врагом. Глорфиндель обнажил меч, Беруна, нахмурившись, вытащила из-за пазухи какой-то маленький предмет, который Сэм не смог разглядеть. Сам хоббит поспешно запихал в карман недоеденные хлеб и сыр и, немного поколебавшись, вытащил вместо старого отцовского подаренный владычицей гномов нож. Эх, очередное приключение – и прямо во время обеда. Не могли эти чудища подождать, пока он доест! Путники придвинулись ближе друг к другу, а Гэндальф и Глорфиндель чуть выдвинулись вперед, готовясь принять на себя первый удар. Шелест и особенно треск стали громче, и вдруг, за пределом круга света, Сэм увидел неясный алый отблеск. Глаза? Сверкающая шкура? Факелы в руках? Ох, почему бы им не пройти мимо! Но этой мечте не суждено было сбыться. Отблеск превратился в яркое свечение, которое смешалось со светом эльфийской лампы, мешая увидеть очертания пришельцев. Передвигались они быстро, и Гэндальф едва успел поднять посох, а Глорфиндель – обнажить меч, как на них набросились некие существа. На что они были похожи, трудно было понять. Больше всего странные твари напоминали какие-то бесформенные огненные сгустки, размером с большую тарелку. Не было заметно ни ног, ни рук, ни глаз, ни ушей. Только с одной стороны открывалась щель, пылающая жаром кузнечного горна – пасть. Чудища, казалось, не слишком уверенно чувствовали себя в кругу света эльфийской лампы. По крайней мере, двое из них, наскочившие поначалу на Гэндальфа, отпрянули от него со звуком, напоминавшим шипение воды на раскаленной сковороде. А когда Гэндальф ударил их посохом, из которого вырвался ослепительно белый луч, они и вовсе сбежали в темноту. Другие, впрочем, не растеряли своего боевого задора. Сразу три сгустка набросились на Глорфинделя, по одному – на каждого из хоббитов, и еще двое избрали своим противником Беруну. Каждый оборонялся от чудищ, как мог. Глорфиндель широко взмахнул мечом, прокричав несколько слов, звучавшие, как мелодия. Его противникам это пришлось не по вкусу, они отскочили, но не стали убегать, атакуя эльфа снова и снова. Беруна тоже выкрикнула несколько странно звучавших слов и махнула рукой, в которой было что-то зажато. Одно из чудищ вдруг оказалось оплетенным чем-то, похожим на густые колючие ветки с листьями. Оно зашипело, как костер, заливаемый водой, и утратило подвижность, валяясь на полу, как зеленый шар. Другой сгусток слегка замешкался, увидев участь товарища, и тут же оказался в таком же зеленом коконе. Хуже всего пришлось хоббитам. У них не было ни способностей к магии, ни особых воинских умений. Нэн тоже пыталась сотворить какие-то чары, а Беруна, которая тут же повернулась к ученице, похоже, слишком устала, или ее амулет утратил силу. Во всяком случае, третье чудище без труда сожгло редкие тонкие ветки, которые его оплели. Но это дало Нэн несколько драгоценных мгновений, за которые к ней на помощь пришел Гэндальф. От его посоха и третий сгусток бежал прочь с жалобным шипением. Всего этого Сэм не видел, а узнал потом из рассказов товарищей. Сам он был слишком занят собственным противником, чтобы оглядываться по сторонам. Он с криком выставил перед собой руку с гномьим кинжалом, но чудище лишь слегка отпрянуло, а потом надвинулось прямо на лезвие. Клинок раскалился докрасна и Сэм с воплем уронил его, потому что рукоять обожгла ему ладонь. Но и чудищу гномья сталь не то чтобы пришлась по вкусу. Оно отскочило назад, медля, а в мозгу Сэма тем временем неслись лихорадочные мысли: «Вот и все! Сожрет меня этот огняк! А, была – не была!» С этой мыслью он отцепил от пояса флягу и, быстро отвинтив крышку, плеснул в противника водой. Это ему тоже не понравилось, огненный шар зашипел, как десяток разъяренных котов, и надвинулся на Сэма, но тут же перед глазами хоббита мелькнул белый луч, и шар опал на пол черными хлопьями сажи. Как оказалось, это был луч из посоха Гэндальфа, который лучше всех смог защититься от огненных чудовищ. Глорфиндель и Беруна тоже справились с противниками. От меча и песни эльфа огненные сгустки угасли и рассыпались сажей и копотью, а зеленые шары, в которых превратились противники Беруны, теперь не шевелились, и от них валил густой белый дым, как от костра, заваленного молодыми зелеными ветками. В воздухе плавали хлопья черной сажи, медленно оседавшие на пол. Лица у всех оказались черными от копоти и дыма. Гэндальф, Глорфиндель и Беруна вовсе не пострадали от «огняков», как окрестил их Сэм. Нэн пожаловалась на боль и резь в глазах, впрочем, они скоро прошли. У Сэма оказалась довольно сильно обожжена правая рука, которой он держал кинжал. Сам же кинжал валялся на полу, как будто совсем не пострадавший. Красные камни на рукояти рдели, как угли костра. Гэндальф осмотрел руку хоббита, но, по его словам, ничего страшного в ожоге не было, и тут было достаточно чистой тряпицы, каковую волшебник тут же извлек из своей сумки, и немного холодной воды. Эльф пропел над рукой несколько нот, после которых она почти перестала болеть. Сэм поблагодарил его и подобрал кинжал. Он не злился на оказавшийся бесполезным клинок: все равно для схватки была бы нужна магия, а магии у честного хоббита нет и быть не может. «Хотя иногда было бы неплохо, чтоб была…» - подумал Сэм и вздохнул. После всех этих забот Гэндальф, нахмурившись, сказал: - Да уж, к сожалению, госпожа Гуннлед не ошиблась. Место это – смертельно опасно, особенно, если нет у тебя защиты, кроме клинка, - он посмотрел на Сэма, но тот не смутился, не его же вина, что он ничего в магии не смыслит. И великий герой Фродо Бэггинс, и его родич Сэмиус Гэмджи не были чародеями или могучими воинами, а все-таки про них сказки сказывают, хотя и не получилось у них того, чего они хотели… - Похоже, - тем временем продолжал Гэндальф, - что это не порождение наших страхов, а некие существа… может быть, не совсем живые, но способные двигаться и наделенные волей и толикой разума. Под корнями гор водится много странного, необычного… - он помрачнел, не продолжая своей мысли. – Что ж, нам снова пора в путь. Уставшие, но полные решимости поскорее одолеть негостеприимный Темный Путь, товарищи двинулись дальше. Сэм шагал, стиснув зубы и мрачно думая, что, наверное, путешественники на этом Темном Пути помирали от обычной усталости. Шутка ли, шагать целый день без роздыха! Нет, не могут же они пройти этот Темный Путь до конца и ни разу не присесть. А шагать становится все тяжелее, воздух все жарче, пот льет градом… Сэм помотал головой, стараясь разогнать красные пятна, плававшие перед глазами. Наверное, огняки постарались. Но пятна никак не исчезали. Голубоватый свет эльфийской лампы почти затмился, смененный багровым пламенем, разгоревшимся далеко впереди. Да что же это такое! Пламя все приближалось, теперь стал слышен и шум, какой-то подземный рокот, гудение, будто от тяги в печи, громкий треск. И теперь пламя перестало быть бесформенным. Впереди вырисовывалась огромная человекоподобная фигура с гротескным подобием чудовищного лица. Вверху пламенели длинные рога. Два провала, заполненные алым пламенем, похоже, были глазами. Но не вся фигура была окутана разными оттенками красного, позади нее вилось широкое черное полотнище копоти – не то плащ, не то чудовищные крылья. Гэндальф, увидев огненного демона, остановился как вкопанный, да и остальные не горели желанием бросаться к нему в пасть и тоже остановились. Ужас охватил всех. Сэм видел побледневшие лица, скрюченные пальцы. У него самого пересохло в горле, а сердце колотилось так, будто решило выскочить из груди. - Балрог, - тихо, но отчетливо произнес Гэндальф. – Балрог. Снова он. Он стоял, вцепившись в посох одной рукой, а другой нащупывая рукоять меча на поясе. Но вдруг пальцы, не обхватив рукояти, безвольно разжались, упали. - А моста здесь нет… нет моста, - прошептал Гэндальф. Он обернулся к товарищам. - Бегите! – закричал он. – Назад! На этот раз его не остановить. Я… Он осекся, его руки безвольно упали. - Не остановить, - тихо произнес он и сделал шаг назад. - Стой, Гэндальф! – вдруг выкрикнул Глорфиндель и, подскочив к волшебнику, схватил его за плечи. – Очнись! Балрог погиб! Не может быть, чтобы здесь был еще один. Глорфиндель говорил страстно, убедительно, он повысил голос, чего с ним, по наблюдениям Сэма, никогда не случалось. - Ты ведь тоже встречался с балрогом! – теперь голос Гэндальфа звучал громче, в нем слышался нарастающий гнев. - Не может быть здесь никакого балрога, - отчеканил Глорфиндель. – Это лишь наш страх. - Откуда ты это знаешь? – спросил волшебник. – Он может уничтожить нас, если мы промедлим! - Разве ты не понял? – воскликнул Глорфиндель. – Он заставляет нас отступить, повернуть назад… И тогда мы затеряемся в тенях этого Темного Пути. Надо идти вперед, навстречу своему страху. - Это трудно, - едва слышно прошептал Гэндальф, и Сэм поразился, каким слабым и испуганным выглядел волшебник, как будто враз одряхлевшим. - Я шагну навстречу своему страху, навстречу своей гибели, - твердым, ясным голосом произнес Глорфиндель. – Я умирал, я возродился, я больше не боюсь. И он сделал шаг вперед. Как будто лопнула туго натянутая струна, огонь балрога разом потускнел, он уже не казался таким настоящим. Гэндальф, однако, смотрел на него с ужасом, но тоже, явно пересиливая себя, шагнул вперед. Он взялся за рукоять меча, и теперь страх в его лице уступил место решимости. - Я не боюсь тебя! – громко сказал он. – Я тоже умер и тоже возродился. Я попрал смерть с помощью Того, Кто Превыше Всего Сущего. Я не боюсь тебя, - повторил он и пошел вперед. Балрог уже не двигался и становился все прозрачнее, как будто превращался в призрака, каковым он, несомненно, и был. И когда Гэндальф и Глорфиндель подошли к нему на размах меча, он вдруг издал пронзительный вопль и тут же растаял, будто его и не было. Тень страха, окутавшая всех, рассеялась. Сэм вздохнул полной грудью, радуясь, что не пришлось улепетывать со всех ног или, еще того хуже, пытаться убить почти неуязвимого огненного демона. Из рассказов Гэндальфа он знал о мощи этих чудовищ, которые уступали разве что одному Саурону. А здесь не было ни пропасти, ни глубокой воды – того, с помощью чего можно было бы победить балрога. Гэндальф расправил плечи и сказал Глорфинделю: - Благодарю, друг. Этот страх почти достал меня… почти. Видно, Темный Путь почуял, что мы двое – самые сильные здесь, и решил обратиться против нас. - Да, - ответил Глорфиндель, - я тоже так думаю. Но хотел бы я знать, будет ли Путь пугать и других, - он оглядел своих товарищей. - Тогда мы сможем помочь им, - сказал Гэндальф и добавил решительно: - Вперед! Они снова пустились в путь. Сэм уже не жалел о том, что нет привалов, его, как и других, подгоняло вперед желание побыстрее выбраться из этого гиблого места. На ходу он все-таки допил остатки воды и доел хлеб с сыром. Теперь-то можно идти дальше! Но куда идти? Сэм вдруг подумал, что они идут куда глаза глядят – а может, надо совсем в другую сторону! Он растерянно огляделся, но ничего нового вокруг не увидел: круг света, каменный пол… Шаги идущего впереди Гэндальфа вдруг стали замедляться, и в конце концов волшебник попросту остановился. К нему тут же подошел Глорфиндель. - Я ничего не слышал, - сказал эльф, как показалось Сэму, немного растерянно. - Вот именно, - пробормотал Гэндальф. – Туда ли мы идем… - Если бы этот путь никуда не выводил, владычица гномов не послала бы нас сюда, - возразил ему эльф. - Не заблудились ли мы? – озабоченно сказал Гэндальф. – Я не знаю… не лучше ли повернуть? - Но откуда ты знаешь, что, повернув, мы куда-нибудь придем? – спросил его Глорфиндель. - Все пути здесь – равны, - ответил Гэндальф. – Может, лучше хотя бы остановиться? - Это другое дело, - сказал Глорфиндель, соглашаясь. Так они и сделали, и Сэм наконец дал отдых усталым ногам. Да и другие, похоже, были рады передышке. Нэн с едва заметным вздохом опустилась на пол, но госпожа Беруна осталась стоять. Сэм прикрыл глаза – на минуточку, как ему показалось, но когда открыл их, оказалось, что они сидят на месте уже долго. Почти все спали, только Беруна сидела, выпрямившись и поджав под себя ноги, и глаза ее были открыты и устремлены куда-то вдаль. Выглядела она как-то необычно и даже страшновато, так что Сэм слегка поежился. Вдруг старуха пошевелилась, заставив хоббита вздрогнуть, и, потянувшись, дотронулась до плеча сидевшего Гэндальфа. Тот сразу же повернулся к ней. - Что такое, госпожа Беруна? – спросил он. - Я знаю, куда идти, - ответила старуха. - Но… откуда? – Гэндальф посмотрел на нее с недоверием. – Я прошел немало подземелий… бывал даже в подземных темницах Темного Владыки, но здесь я оказался в тупике… - Земля и зелень зовут меня, - сказал Беруна. – Здесь, среди голого камня под темными чарами не растет ничего, но это не значит, что все растущее и цветущее исчезло навеки. Я знаю, куда идти, поверь мне. И выход уже недалеко. - Тогда пора в путь, - просто ответил Гэндальф. – Друзья, вставайте! Все зашевелились, никто не стал протестовать, всем уже давно хотелось выбраться из этой вечной тьмы. Хотя бы даже прямо в объятия Черного Властелина! По крайней мере, так думал Сэм, устав от этих черных подземелий. Пещера, где они были засыпаны, подземные чертоги гномов, наконец, этот Темный Путь… Многовато подземелий. Лучше уж поскорее выйти на вольный воздух. У Сэма на несколько мгновений закружилась голова, в глазах как будто зарябило. Ну вот, уже точно воздуху не хватает. Поскорей бы выбраться. Поскорей бы… Луч света высветил впереди каменную стену.