Сказочник

Деор ехал по цветущей степи. Медленно, он никуда не спешил. Сегодня некуда было спешить, совсем некуда. У него был день отдыха. Многое закончилось, многое начиналось, а пока он ехал по степи. Он вдыхал запах травы и редких цветов. Хотя и стояло уже раннее лето, но их было мало, впрочем, так было всегда. В городе цветов почти что и вовсе не было, это Деор вспоминал то время, самое раннее детство, пока они жили с матерью в деревне. Вот так же пахли эти маленькие желтые цветы… Он остановил лошадь, огляделся. Серые тучи все так же скрывали небо, но было не так уж и темно, теперь наступили самые длинные дни, когда невидимое солнце долго стояло в небе, пытаясь пробиться к земле. Свежий ветер с запада принес запах далеких лугов, там начинались предгорья. Но он был не так уж далеко от гор. Деор задрал голову, как всегда испытывая странный восторг. Может быть, подняться как-нибудь на эту гору и осмотреть все окрест? Или на ту? Хотя это уже были не те горы, к которым он привык в Агларонде. Он снова пустил коня шагом, а сам опустил голову, задумавшись. Сейчас отдых, но столько всего произошло почти за два месяца! Пока они добрались от Ортханка до Агларонда, прошло три дня. Они шли быстро, но осторожно, потому что навстречу иногда попадались воины Черной Башни, по счастливой случайности вышедшие в ту роковую ночь наружу. И орки, и люди – по счастью это были лишь дунлендинги, а не Черные - были растеряны и злы, а более всего – напуганы. Чаще всего они с Морвин скрывались от этих шаек, но иногда встречи избежать не удавалось. Тогда они выдавали себя за таких же уцелевших. Иногда их звали присоединиться и идти вместе в Эдорас или просто разбойничать на больших дорогах, но они заявляли, что возвращаются домой, в Дунланд. «Хватит с нас этой черной волшбы», - ворчливо говорила Морвин, а Деор согласно кивал. - «Всех монет не заработаешь, а тут такое… камни на голову сыплются». С ними соглашались и отпускали с миром, выглядели фальшивые дунлендинги небогатыми, но решительными, зачем связываться с воинами с мечами на боку? Так они, наконец, добрались до окрестностей пещер Агларонда, где их встретили свои. До них уже дошли кое-какие слухи, а Морвин подтвердила, что Ортханк разрушен, но отказалась рассказывать подробно, пока не переговорит с родителями. На них смотрели с нескрываемым любопытством, но ничего больше не спрашивали. На встречу с Фарамиром и Эовин они пошли вместе, Деор уже был не просто странноватым и запуганным мальчишкой, он выполнял важное задание с дочерью правителей и вернулся с него живым. Теперь он шел по пещерам уверенно, расправив плечи, а вслед ему и Морвин шептались с удивлением и восхищением. Правители Агларонда выслушали их внимательно, не перебивая, а когда Морвин передала все разговоры в пещере с каменным зельем, Фарамир кивнул. Когда дочь окончила рассказ, он заговорил первым. - Пожалуй, я согласен с Гэндальфом, - медленно проговорил он. – С самого начала эта затея не так уж мне и нравилась, я уступил только потому, что ты была очень убедительна, - он ласково улыбнулся дочери, - но все устроилось наилучшим образом. Ортханк пал и страшного огненного оружия можно не опасаться. С другими гарнизонами мы справимся, вот и Гэндальф со мной согласен. - А все-таки мне жаль каменного зелья! – Морвин резко вскинула голову. – Как могучи мы бы стали, если бы оно нам досталось! Фарамир только покачал головой. - Мы уже были могучи когда-то, - сказал он печально, - я говорю о древнем Нуменоре. Это не принесло нам ничего, кроме горя. - Но и Саурон тогда был побежден, - возразила ему дочь. – А его посулам мы бы уже не поддались больше! - Сила не всегда побеждает, это известно и рохиррим, - Эовин взяла мужа за руку. – Но все обернулось к лучшему. - Да, - снова кивнул Фарамир. – И Черная Башня нам больше не угрожает. Он умолк и остальные не нарушали тишины, видя, что Фарамир погрузился в раздумья. Эовин все так же держала его за руку, с тревогой поглядывая то на мужа, то на дочь, Морвин упорно смотрела в каменный пол, едва прикрытый соломой, похоже, ее не убедил не только Гэндальф, но даже собственный отец. Деор слегка поежился, это холодное молчание было ему неприятно. Слишком важные вершились дела, и не ему бы, простому крестьянину и мелкому воришке, в них участвовать! Но судьба когда-то давно, в доме Рахи из Харада, решила иначе, и ему только оставалось ее принять. Наконец Фарамир снова заговорил. - Я пошлю вестника к королю Гимли, - сказал он, - а потом мы вместе решим точно, что делать. Эдорас нам еще не по зубам, но медлить нельзя. Пока они не опомнились, надо действовать. Я уже наметил, куда надо ударить сначала… И пещеры Агларонда пришли в лихорадочное движение. Деору и Морвин полагалось несколько дней отдыха, как вернувшимся с опасного задания, но оба, не сговариваясь, уже через день включились во всеобщие сборы. Деору легко давался счет, память у него была хорошая, поэтому его приставили к сбору и учету подходящего оружия и амуниции для будущего войска. Целые дни напролет он сидел в довольно промозглой пещере, куда приносили из других кольчуги, мечи, копья, луки со стрелами, седла и сапоги, и все, что нужно было для войска. Деор подсчитывал десяток кольчуг или другого снаряжения и ставил на деревянной, покрытой воском табличке пометку острой палочкой. Когда пометок набиралось десять, он ставил особый знак, обозначавший сотню. Керл, который носил доспехи – что ему, силачу, было нетрудно – однажды, в минуту отдыха, заглянул на эту табличку и засмеялся. - Будто муха посидела, - он так хлопнул Деора по плечу, что тот согнулся. – И как ты это только помнишь? Я больше десяти – ну, сколько у меня пальцев – посчитать не могу, путаюсь. А какое самое большое число? Деор наморщил лоб, сам он такого бы и в жизни не знал, да Морвин когда-то говорила… - Нет самого большого числа, Керл, - наконец ответил он. – Они бесконечные. - А бесконечные – это как? – озадаченно спросил Керл. – Больше, чем звезд на небе? - Больше, - уверенно сказал Деор. - А вот ты и попался, умник, - добродушно усмехнулся Керл, - больше, чем звезд на небе, ничего быть не может! Деор улыбнулся в ответ – они уже давно подружились и от подозрений Керла не осталось и следа – и только пожал плечами. Керл поднялся. - Ладно, пойду, - сказал он. – Бывай, парень, только совсем не засохни здесь! Эх, когда уже бой-то будет! То-то порубимся всласть! Он с предвкушением вздохнул и отправился за новой партией кольчуг. Деор передернул плечами и тоже вздохнул, хотя и куда горестнее. Нет, он не трусил, в конце концов в Черной Башне временами было страшнее, чем в самой гуще битвы, но все равно драться ему не очень хотелось. Но да ладно, не тот трус, кто боится, а тот, кто страху уступает. Деор уступать не собирался. Хотя и в битву не рвался. Про битву лучше песню слушать, а не самому драться. Несмотря на занятость в оружейной, Деор не забрасывал тренировки с мечом и копьем. Он уже куда увереннее чувствовал себя с клинком в руках, чем когда ранил в стычке Морвин. Дочь правителей и сама иногда приходила побиться на тупых мечах. Она была менее сильной, чем мужчины, но ловкой и верткой, и знала много хитрых приемов. Паре из них она обучила и Деора, и из десяти схваток он дважды у нее выиграл: один раз его клинок остановился в дюйме от ее живота, другой – от груди, и тут Деор немало смутился. Морвин же просто рассмеялась. - Молодец! – сказала она и Деор тоже засмеялся, скрывая смущение, и опустил меч. - Что говорят гномы? – спросил он, чтобы не думать, какие у нее красивые глаза. Впрочем, его, и правда, интересовало, что ответили Фарамиру союзники. - Они готовы выступить, - ответила Морвин. – Хотя они и довольны жизнью здесь, но темные времена не по нраву даже подземным жителям. Гимли нас всячески поддерживает и через неделю будет готов выступить. Как и мы. - Значит, неделя… - проговорил Деор и вздохнул. Морвин похлопала его по плечу. - Не бойся, мы будем жить вечно! – воскликнула она не то в шутку, не то всерьез. Потом стала совсем серьезной и продолжила: - Да, я тоже не люблю войну, как и мой отец. Но это нужно сделать. - Нужно, - эхом ответил ей Деор и спросил: - Прости… но тебе обязательно тоже идти в бой? Достаточно найдется мужчин, чтобы пойти за тебя… - Сидеть в пещерах, пока остальные бьются за меня? – Морвин тряхнула головой. – О, только не для дочери моей матери! Когда-то она сама пошла в безнадежный бой, теперь и моя очередь. Хотя и она… Они немного помолчали. - Слушай, - сказала Морвин, - есть у меня к тебе дело. Пойдем. Деор едва успел кивнуть, как она уже повернулась, уверенная, что Деор за ней следует. Он только пожал плечами. Что ему оставалось делать, как не следовать за ней? Морвин шла быстро, отвечая на ходу на многочисленные приветствия. Дочь правителей знали все и все любили. Она не была высокомерной, но и не панибратствовала со всеми, была справедлива и разумно судила о многих вещах. Отец привил ей любовь к книжным знаниям и она с охотой рылась в старых свитках, что многие считали делом скучным и не очень подходящим молодой девушке (да и молодые рохиры не больно любили пыльные книгохранилища). Но Морвин была слишком особенной, чтобы о ней плохо думали, даже если она делала не то, что все. Один полутемный коридор сменялся другим и Деор узнал дорогу. - Да я только недавно отсюда вышел! – сказал он полушутя, но с некоторым раздражением. – До сих пор спина болит, я же размяться на тренировку пошел… Или правитель считает, что я что-то сделал неправильно? – тут Деор немного испугался. Очень не хотелось подрывать доверие Фарамира. Морвин полуобернулась, постучала пальцем по губам. - Тише-тише! – сказала она, улыбаясь. – Не возмущайся так. Я тебя не принуждаю, но если уйдешь сейчас – то кое-чего лишишься. - Ладно! – Деору стало любопытно. – Иду, куда бы ты ни повела! - То-то же! – Морвин коротко рассмеялась, но потом стала серьезной. – Идем! Они спустились по двум выщербленным лестницам и очутились в оружейной, где грудами лежали еще не выданные воинам кольчуги и шлемы. В дальнем конце пещеры поблескивали сваленные в большие кучи мечи. Но Морвин не остановилась в большой оружейной, а подошла к одной из дверей, украшенной изрядно потускневшим, но ясно видимым даже в полутьме старым щитом с изображением белой скачущей лошади – гербом Рохана. На памяти Деора эта дверь была заперта и никто ее не открывал, хотя доспехи сносили отовсюду, из всех кладовых и складов. Деор как-то поймал себя на мысли, что неплохо бы вскрыть замок и посмотреть, что там… Но тогда он мысленно дал себе оплеуху – нет, с прошлым воришки покончено, теперь он воин Рохана! И если уж будет открывать чужие замки, то только в крепостях врага. Морвин пошарила в поясной сумке и вытащила большой поблескивающий в свете факелов ключ. Она вставила его в замочную скважину и повернула с натугой, похоже, дверь уже очень давно не открывали. Когда дверь подалась, Морвин вытащила из стойки один из горящих факелов и вместе с ним шагнула в темный проем. Потом она выглянула и поманила за собой Деора. Открывшаяся перед ним пещера была совсем небольшой, но изрядно отличалась от других оружейных, что он видел в Агларонде. Стены ее не были голыми, а были увешаны драпировками, ветхими от времени, но с вполне различимыми вышитыми картинами. Там были скачущие всадники в кольчугах и шлемах, с мечами, поражающие врагов и сами умирающие. Были там зеленые луга и реки, горы и ущелья, деревья и птицы, цветы и олени. Были сундуки с сокровищами, поблескивающее золото и светлый жемчуг, лучистый свет драгоценностей. Были Солнце и Луна, ценности наивысшие и утраченные. Пока Деор рассматривал картины, Морвин подошла к одному из сундуков и отперла его, уже другим ключом. С трудом она стала поднимать крышку, и тут Деор опомнился и бросился помогать. - Спасибо! – улыбнулась ему Морвин. В сундуке поблескивала кольчуга, одна-единственная, тщательно сложенная. Морвин потянула ее из сундука и кольчуга, попав в свет от факела, засияла самоцветами на плечах и поясе. Морвин уложила ее на крышку другого сундука и, выпрямившись, посмотрела на Деора. - Думаю, тебе должно подойти, - сказала она, окинув его взглядом с головы до ног. – Примерь. Деор, ничего не спрашивая, будто завороженный, подчинился. Кольчуга была на удивление легкой и он быстро с ней справился. Потом выпрямился, с недоумением глядя на Морвин. - Очень хорошо, - сказала она негромко, снова оглядывая его. – Ты изрядно вырос… Деор почувствовал себя немного неловко, в чужом доспехе. Странно, уж раньше-то он от чужой одежды не воротил нос, даже наоборот. Жизнь в Агларонде, где все друг другу доверяли, как в большой семье, вернула ему чувство стыда, уже почти утраченное в трущобах Эдораса. Морвин смотрела на него задумчиво, как будто глубоко уйдя в себя. Деор пошевелился и это будто разбудило ее. - Да, хорошо… - повторила она. – Что же, Деор, это тебе. - Мне? – удивился Деор. – А… а… От удивления и смущения он замолк, и Морвин подбодрила его улыбкой. - Это хорошая вещь, - сказала она. – Знаешь, в старых свитках написано, что она сделана из сплава стали с митрилем. Не из одного митриля – это была бы баснословная ценность – но и так она стоит недешево. И когда-то за нее дорого заплатили… Она замолчала на мгновение, потом продолжила: - Кровью… Эту кольчугу взяли как трофей, когда воевали с гномами за смерть короля. Короля, что убил дракона. Слышал об этом? Деор кивнул. О поединке короля Фрама с драконом Скатой пели многие. Это было делом давним и славным. - Потом эта кольчуга переходила от отца к сыну в роду королей, - продолжала рассказ Морвин. – Последним был принц Теодред. Правда, в последний бой он ее не взял… говорили, ее спрятал предатель Грима. И принца убили… И это было Деору известно, хотя о последней войне говорили шепотом и с оглядкой. Он снова кивнул и потянулся снимать доспех. - Это тебе, - внезапно сказала Морвин и рука Деора замерла на полпути. - Я не принц! – выкрикнул он с каким-то страхом в голосе. - Я этого и не говорила, - ответила Морвин и так посмотрела на Деора, что тот опустил руку. - Я не… - Деор тряхнул головой, не повторяя очевидное. – Это ваше… твое… - Я никогда не стану так высока и сильна, чтобы носить это, - Морвин рассмеялась с ноткой грусти. – У меня есть доспехи, сделанные по моей мерке. - Но… э-э-э… Деор мучительно подыскивал слова, - другие? - Какие «другие», Деор? – Морвин снова рассмеялась, совсем невесело. – Братьев у меня не будет. Отец не пойдет в бой. И доспехов у нас, - она вздохнула, - больше, чем воинов. Нет, - она коснулась рукой груди Деора. – Носи и пусть сохранит тебя эта защита в битве! Деор склонил голову, соглашаясь. *** Через неделю после того, как Деор получил кольчугу, рохиррим выступили. Деора зачислили в Десятый отряд, под начало сотника Вульфхельма. Товарищи с некоторым удивлением оглядывали его богатый доспех, и Деор смущался. Но Керл, которого направили в тот же отряд, пробасил: - Оно, конечно, не каждый решится даже войти в Черную Башню… Тут засмущались и стали отводить глаза те, кто глядел на Деора с удивлением и завистью, а Деор благодарно улыбнулся Керлу, на что тот хлопнул его по плечу так, что Деор согнулся. Кольчуга, и правда, была куда легче обычной, и Деор надеялся, что и разговоры о крепости митриля окажутся правдой. Лошадей у них было не так много, выпасать их в степи было опасно, а в горных долинах большим табунам не прокормиться. Потому Всадники уже не всегда были всадниками, на коней посадили лучших из лучших, остальные должны были сражаться пешими. Впрочем, многие говорили, что когда вернут себе хотя бы Вестфолд, то лошадей будет достаточно. И тем больше рохиррим рвались в бой. Войско, сейчас насчитывающее едва ли две тысячи мечей и копий, выбралось из подземных убежищ на вольные предгорные луга, уже не особо опасаясь крылатых шпионов врага. Колдуны Ортханка погибли или ушли дальше на восток, да и в любом случае, восстание скоро бы стало очевидным для всех. Фарамир решил сначала ударить по небольшим гарнизонам, рассыпанным по городкам и крепостям Вестфолда, а потом, получив поддержку живущих там рохиррим, подойти к Истфолду и окружить Эдорас. В Эдорасе, как уверяла Морвин и другие разведчики, многие готовы были подняться против захватчиков, таким образом, мятежникам помогли бы изнутри города. Тень Черной Башни перестала нависать над Роханом и многие воспрянули духом. Наверное, если бы светило легендарное Солнце, оно засияло бы на острых кончиках копий, воздетых к небу, на кольчугах и шлемах, на стальной окантовке щитов. Но даже не столь яркой Луны, даже слабого света звезд Враг их лишил, и теперь войско рохиррим собиралось под вечно-серым небом, с которого сейчас накрапывал мелкий, уже теплый весенний дождь. Однако, как бы то ни было, воины были полны решимости. Один за другим выходили они из темных пещер на вольный воздух и строились большим, не очень ровным полукругом, огораживающим довольно ровную, вытоптанную людьми и лошадьми площадку перед главным входом в Агларонд. Коней выводили в поводу и они иногда всхрапывали, радуясь свежему, не очень сильному ветру с запада. Прошло не так много времени, как все рохиры, что могли сражаться, вышли из пещер. Не только мужчины собирались сражаться, здесь было немало и женщин-щитоносиц. В тяжкое для Рохана время им пришлось вместо люлек браться за щиты. У кого-то погибла семья, другие не могли помыслить остаться дома, когда наступало главное, быть может, последнее сражение. Детей поручали старикам и старухам и тем женщинам, кто не мог или не хотел сражаться. Впрочем, взрослели сейчас рано, и многие, кому насчитывалось лишь четырнадцать или пятнадцать весен, вставали в строй. За воинами выходили старики и женщины, остающиеся в пещерах. Выводили и детей, чтобы те посмотрели на родителей, на старших братьев и сестер – быть может, в последний раз. Вышли последние рохиррим и тогда, вслед за ними, ступили на поверхность и гномы. Их было и вовсе мало, всего три сотни, но воинами они были отменными. Все это были мужчины в самом расцвете сил, ибо в царстве Гимли почти не было женщин, не рождалось и детей. Женщины из захваченных орками подгорных царств или погибли, или скрывались неведомо где, схоронившись в самых глубоких подземельях и не выходя наружу. Деор слышал, что гномы собирались искать их – после того, как выполнят воинский долг союзников. Если будет кому искать. Молчаливая, звякающая металлом колонна гномов, застыла у правой стороны полукружья, и тогда запели боевые рога и наружу выехал знаменосец полководца Рохана. Точнее, это была знаменосица. На светло-сером невысоком коне, в кольчуге и без шлема, с зеленым знаменем Рохана в руках из врат Агларонда выехала Морвин. Подняв знамя высоко в руке, она ехала вдоль рядов воинов и один за другим вздымались из ножен мечи и поднимались копья, приветствуя знамя родной земли. Когда Морвин сделала полный круг, она опустила древко знамени и поднесла к губам собственный серебряный рог, который пропел звонкую и чистую ноту. Потом она громко вскричала: - Приветствуйте полководца Рохана! Вновь запели рога и из врат ступила наружу снежно-белая лошадь. Такого коня Деору еще не приходилось видеть. Ее шерсть поблескивала даже в том скудном свете, который сейчас шел с небес. Хвост и грива тоже были белыми, без единой темной шерстинки. Тонкие, но сильные ноги выступали гордо и твердо, лошадь вскидывала голову, но подчинялась твердой руке всадника. Точнее, тоже всадницы. Деор чуть по лбу себя не хлопнул. Ну, конечно, кому и вести войско, как не прославленной Эовин Роханской, победительнице Короля-Чародея! Ее любят, в ней не сомневаются, ее будут слушать. Она поведет рохиррим в битву и приведет их к победе. Эовин была в кольчуге, украшенной мелким речным жемчугом, но без шлема. Ее золотые волосы, изрядно тронутые сединой, придерживал только золотой обруч. Левой рукой она твердо держала повод коня, в правой же был прямой тонкий меч. Круглый щит с гербом Рохана был приторочен к седлу. Эовин остановилась в центре полукруга своего войска и сказала голосом звучным и ясным, которому не повредили годы: - Славные и доблестные воины Рохана! Могучие гномы, наши союзники! Мы долго терпели Тень на нашей земле, но теперь, когда пала Черная Башня, мы выступим открыто против врага! Быть может, это последнее войско Рохана. Быть может, это наша последняя битва. Но чего бы мы ни достигли, победы или поражения, одно я обещаю вам – славу в веках! Воины закричали, застучали мечами о щиты. - В бой! – вскричала Эовин и подняла меч. - В бой! – ответили ей. – Веди нас! Воины впереди расступились и Эовин направила лошадь вперед. За ней отправилось в свой поход на восток последнее войско Рохана. *** Эовин Роханская вела своих воинов вперед, но, конечно, не одна она правила этим войском. Фарамир, наследник древних нуменорцев, утратил зрение, но не утратил разум, и именно он определял, где будет нанесен следующий удар, хотя и не участвовал сам в битвах. Гимли, гномий король, тоже не был глуп или легкомыслен, и, как всякий гном, не желал слепо подчиняться, потому Фарамир и Эовин всегда обсуждали с ним, что и как они будут делать. Разногласий между ними было немного и командиры войска действовали слаженно и четко. Воины Агларонда рвались в бой, а те рохиррим, что уже три десятка лет страдали на родной земле от захватчиков, только рады были поддержать их, тем более, что страшная Темная Башня пала, ее войско было практически уничтожено и ужасные Черные если не погибли, то бежали к своему хозяину на востоке. Это могло показаться странным, но не так мало и дунлендингов перешло на сторону агларондцев, особенно после нескольких крупных побед. Как справедливо заметила когда-то Морвин, им тоже не нравился мир без солнца, а орков они недолюбливали, хотя и состояли с ними в союзе. Но оказалось, что союз этот держался больше на страхе, чем на истинной верности, и довольно скоро агларондское войско увеличилось втрое. Крепкие деревенские парни вставали в строй, а в обозе агларондцы везли достаточно оружия, чтобы вооружить всех желающих. Орки гибли или бежали в горы и восточные земли, Дунланд затаился, оттуда не приходили новые людские отряды. Орков было немало, но без своих командиров, запуганные и запутавшиеся, они немногого стоили. Поэтому вскоре чуть не весь Вестфолд оказался в руках восставших. Теперь Деор хорошо понял, что такое настоящая битва, а не просто стычка с десятком орков. Они вставали рядом, щитом к щиту, и шли вперед, как клином, рассекая вражеское войско. Это было страшно, это было тяжело, но было и опьянение битвой, злая радость, ужасное веселье, когда клинок разрубал плоть и кости, когда враг подавался и бежал, когда они оставались живы посреди поля с лежавшими вокруг телами… Для многих ожили старые песни, и они пели, бросаясь в битву, и смеялись, опуская мечи. И все же Деор не мог полюбить войну. Он мечтал о мире, о том времени, когда не нужно будет убивать и умирать. И, наверное, все они мечтали об одном. И вот настал один из немногих дней, когда Деору не нужно было вскакивать по звуку рога и мчаться в темную ночь или серое утро, чтобы отразить атаку темных тварей или напасть самим. Вокруг не осталось орочьих отрядов, а войско было уже достаточно вымотано, чтобы командиры решили дать несколько дней отдыха. Деор сначала спал, потом чинил оружие, зашивал прорехи и делал всякие мелкие дела, до которых никак не доходили руки. На третий день он решил прогуляться верхом – у него уже была своя лошадь, гнедая кобыла, взятая у убитого дунлендинга. Морвин он за этот месяц видел всего несколько раз и то издалека. Она была при родителях, выполняя их поручения, и на Деора у нее не оставалось времени. А отвлекать ее Деор не решался, хотя и вздыхал украдкой. Сейчас он думал о том, как хорошо было бы, если бы Морвин была с ним. Он бы нарвал для нее цветов, а она бы сплела ему венок. Может быть, и… Но эту мысль Деор додумать не успел, потому что увидел, как кто-то мчится к нему верхом, что-то крича. Деор повернул коня навстречу, сердце его забилось – неужто, вновь враг подошел? Орки или даже Черные? Всадник оказался Керлом, который сидел на не слишком быстрой, но могучей лошади, выдерживавшей его немалый вес. Керл придержал свою лошадь, махая Деору рукой. Когда тот подъехал поближе, Керл закричал: - Эй, Деор, возвращаемся! Там такое! К нам лес идет!