Сказочник

Как ни тряс Сэм головой, как ни тер глаза, странное, невообразимое зрелище не исчезало. Посреди замерзшего заснеженного леса возникла поляна с колосящейся пшеницей и красными яблоками на деревьях, как будто дело происходило в конце лета! Уж не говоря о молодой березе, весьма странной… похожей на танцующую женщину. Тут Сэма будто стукнули по голове. О благие небеса, ведь это Орун превратилась в дерево! Или нет? Сэм взглянул на Эльарана. Тот выглядел потрясенным и тоже тер глаза. Он посмотрел на Сэма. - Ущипни меня, - попросил Эльаран севшим голосом. - Бесполезно, - ответил Сэм потихоньку осваиваясь с очередным чудом. – Я тоже вижу все это. Или я тоже сплю, или это происходит на самом деле… и знаешь, Эльо, я – за второе! На их острове я кое-что видел… похожее. Не совсем такое, правда… Ладно, я знаю, у кого надо спросить! Сэм быстро слез с дерева, едва не свалившись. Яблоня затряслась, и вдруг что-то ударило Сэма по макушке. Он потер ушибленное место, посмотрел вниз… Яблоко! Сэм подхватил его с земли и стал пробираться через толпу. Люди, оправившиеся от первого изумления, громко разговаривали. Некоторые старались держаться от оживших яблонь и спелых колосьев подальше, другие щупали их, тряся головой, видно, старались увериться, что все это настоящее. Толпа была довольно плотной, но небольшой хоббит все-таки проскальзывал между людьми. Он направлялся в ту сторону, где видел Гэндальфа, потому что не заметил, куда подевались друэдайнет. По счастью, он избрал правильное направление, да и Гэндальф стоял на месте, опираясь на посох и беседуя с Нэн. Сэм с облегчением вздохнул, увидев сестру. Потому что в глубине души он боялся, что все женщины-друхи превратятся в птичек или каких-нибудь бабочек и улетят. А уважающим себя хоббитянкам никак не следует превращаться в бабочек… или кого-то еще. Не говоря уж о том, что Сэма это бы очень огорчило. - А, братец, - спокойно сказала Нэн, когда Сэм, запыхавшийся и растрепанный, появился перед ними. - Нет, вы мне скажите, - отдуваясь и откидывая волосы со лба, спросил Сэм, - есть его хотя бы можно? - Он вытащил из кармана яблоко, тугое и красное, хоть сейчас на праздничный стол. Нэн улыбнулась. - Конечно, можно, - так же спокойно сказала она. – Для того и были содеяны эти чары… Все это, - она показала на пшеницу и яблони, - выросло, чтобы накормить Тэламар. - А… ага, хм-м, - пробурчал Сэм. Он мялся, на зная, как задать следующий вопрос, но потом все-таки выпалил: - А Орун?.. - Из ничего бывает только ничего, Сэм, - вступил в разговор Гэндальф. Лицо у него было усталое и печальное. – Орун… она отдала себя, чтобы вырастить цветы и плоды. - Она… превратилась в дерево? – запинаясь, спросил Сэм. - Да, - просто ответил волшебник. - Ой-ой-й-й, - Сэм до последнего надеялся, что ему показалось. - Друэдайн не видят в этом ничего особо страшного, - спокойно сказала Нэн. – Они и так считают себя частью природы, они и так сродни всему живому – цветам, птицам, деревьям. Но на такие чары они все же решаются нечасто, слишком уж это круто меняет судьбу человека, может быть, вопреки воле Вышних… Однако это считается большой честью. Орун с радостью пошла на это, могу тебя уверить. – И… что теперь? - Теперь у Тэламара будет пища и он переживет эту зиму, - сказал Гэндальф. – И это дерево будет расти здесь всегда… если его не срубят. - Орки! – воскликнул Сэм. – Они же могут вернуться и тогда… - Посмотрим, - задумчиво проговорил волшебник. *** Друэдайн, однако, помогли не только с пищей, но и дали Тэламару новую стражу. Мужчины-друхи отправились в лес и вырезали там деревянные скульптуры – стоящих и сидящих друхов, после чего расставили их вокруг Тэламара. После этого друхи объявили, что мимо этих стражей не проскользнет ни волк, ни орк так, чтобы фигуры не подняли тревогу, а кроме того они и сами могут справиться с врагами. Еще друхи так зачаровали лес, что для чужих глаз он казался непролазной чащей, где не пробраться никому крупнее зайца или белки. Теперь Тэламар был надежно укрыт от врагов. Но Гэндальф все же не был доволен. Он хмурился и был задумчив. Наконец он созвал Большой Совет, куда, кроме владык Тэламара, были приглашены и Беруна, и ее дочь Арун, и Драх, главный из мужчин-друэдайн, а также Нэн и Сэм Гэмджи. Хоббит был чрезвычайно удивлен (хотя и польщен в глубине души), но Гэндальф сказал ему: - Ты ведь нашел Вилью, Сэм. И ты, и Нэн можете сыграть важные роли в этой истории. «Ага, главное, чтобы не последние в своей жизни», - подумал Сэм про себя, но говорить не стал. Все одно ведь при Темном Владыке жизнь – не жизнь, а так, одно прозябание. А если уж избавиться от этой Тени над Средиземьем… Хотя Совет начался около полудня, когда с неба сочился хоть и очень тусклый, но свет, Гэндальф велел плотно закрыть все окна и опустить ставни. Слишком важные дела следовало обсудить, ни одно слово не должно было выйти наружу. Когда все расселись, Сэм оглядел мрачную залу, освещенную только тремя факелами и двумя деревянными лампами друэдайн, и вздохнул. Эх, а ведь когда давным-давно решалось дело с Кольцом, тогдашний Совет, как рассказывал мастер Сказочник, проходил средь бела дня в светлом, прекрасном Ривенделле. Наверняка совсем ведь было не то, что здесь, думал Сэм, хотя и не очень хорошо представлял себе этот самый Ривенделл. Но слишком уж темные времена настали. Темным временам – темные залы. Но тем ярче светят в них огни… Сэм обвел зал глазами и вдруг чуть не вздрогнул: а ведь что-то есть в том, как Гэндальф говорил про «огонь души». Пусть лица сидящих не были веселы и радостны, но были в них твердость, и решимость, и стойкость, и мудрость, и нежелание уступать Врагу. Сейчас, глядя на них, Сэм был уверен: эти эльфы и люди разных племен способны осветить своим внутренним сиянием не только этот мрачный зал, но и все Средиземье. Пока Сэм предавался этим утешительным мыслям, позвонили в колокол, и Большой Совет начался. Первым говорил Гэндальф. - Мы отразили атаку Саурона, - сказал он, - но Темный Владыка протянул к нам лишь один из своих пальцев. Он обжегся и отдернулся, но это ненадолго. Раздраженный неудачей Саурон пошлет сюда большое войско и тогда нам несдобровать. - Но ведь друэдайн дали нам защиту, - заметил Элладан. - На всякую защиту найдется оружие, на всякую магию – другая магия, более сильная, - ответил Гэндальф. – Чары друэдайн защитят нас от зверей, от тупых троллей и глупых орков, но если сюда придет маг, он сможет ее одолеть. А Саурон может послать к Тэламару одного из своих могучих слуг. Взять хотя бы назгулов, которые без солнца обрели поистине страшную силу… Да и те Черные Нуменорцы, что служат Саурону, тоже сведущи в магии. Не следует забывать и о Сарумане, хотя Саурон ему не доверяет и держит подальше от себя, в Шире. - Ты прав, Гэндальф, и мы не оспариваем это, - вступил в разговор Глорфиндель, - но что же ты предлагаешь? Я кое-что слышал о Древесных Пастухах, об энтах… Но слышал не от тебя. - Верно, я думаю о помощи энтов, - кивнул Гэндальф. – Я собираюсь идти на юг, в Фангорн. Он посмотрел на Келеборна, на лице которого было написано удивление. - Уже давно мы не видели и не слышали ни одного энта, Гэндальф, - покачал головой эльф, - а мы знаем Фангорн лучше, чем любой житель Средиземья. Но там нет энтов, по крайней мере, неспящих, только злобные хуорны ходят ныне по лесу и чинят немало бед. Хорошо только, что они ненавидят и орков, и те боятся сунуться в лес. - Я не зря ходил на Тол Морвен, Келеборн, - слегка улыбнулся Гэнадфльф. – Я думаю, наши друзья друэдайн смогут пробудить энтов, - он посмотрел на Беруну. Старуха медленно кивнула. - Не могу ничего обещать, - немного скрипучим голосом сказала она, - но мы сделаем все, что в наших силах, господин Гэндальф. - Итак, Фангорн, - сказал Глорфиндель. – Но ведь это не все, Гэндальф? - Конечно, - кивнул волшебник. – И если нам удастся наше предприятие и энты пробудятся, мы не вернемся в Тэламар. Мы пойдем в Мордор. От этого имени свет в зале будто потускнел. Внутри у Сэма все сжалось, живот противно заныл. Мордор! Все ужасы и опасности пути к Тол Морвену – это детские игры по сравнению с Мордором. Темнота самой темной ночи – это яркое утро для Мордора. - Если кто-то из вас, - проговорил Гэндальф медленно, оглядывая сидящих за столом, - не желает идти в Мордор – пусть скажет об этом сейчас. Пусть выйдет отсюда и живет, как знает и может. Я не могу никого неволить: наш замысел слишком опасен. Залу затопила тишина. Сэм сидел, будто стукнутый по голове: Мордор. Это не просто прогулка, это даже не опасный путь, это верная гибель! И зачем он, Сэм, нужен этим могучим и мудрым? Пусть справляются без него. Может, выйти сейчас из залы и спокойно жить в Тэламаре под защитой чудесных стражей друэдайн или даже пробраться в Древлепущу к Бомбадилу и жить вместе с родителями? Сэм представил себе, как он распрекрасно живет в доме у мастера Бомбадила, возится с его пони вместе с отцом, помогает матери в саду… И тут Сэм посмотрел в сторону, где сидела Беруна, и увидел рядом с ней спокойное лицо сестры. Нэн даже не думала вставать и что-то говорить. Лицо ее было задумчивым, но решительным и уверенным, как будто она прекрасно знала, что ее ждет впереди, и была готова к этому. Ну нет! Чтобы он уступил девчонке! Чтобы он отпустил сестру одну в Мордор! Картинка мирного житья у Бомбадила потускнела и исчезла. Нет, стыдно будет Сэму идти к отцу с матерью, зная, что Нэн готова пуститься в опаснейший путь и бороться до конца. Никогда он не сможет сделать этого. Сэм приосанился, расправил плечи и сказал – будто нырнул в ледяной омут: - В Мордор – так в Мордор. Когда отправляемся? Его слова встретил дружный смех, и тень будто бы чуть рассеялась. Гэндальф похлопал Сэма по плечу: - Ну вы, хоббиты, и народ! Всегда готовы отправиться хоть к волколаку в пасть. Может, это потому, что с воображением у вас туговато. Сэм немного насупился, слова про воображение показались ему обидными. Хотя, с другой стороны, его признали решительным и отважным! Это уже хорошо. Гэндальф тем временем продолжал свою речь. - На самом деле мы отправляемся не завтра и даже не через неделю. Зимняя дорога слишком уж трудна, да и по весенней распутице тоже далеко не уйдешь. Не меньше двух месяцев пройдет, прежде чем мы уйдем. Да и не все пойдут… Я хотел бы, чтобы кто-то остался в Тэламаре … и смог увести народ на запад, если все пойдет прахом. Я думаю, это должен быть… - Я? – спросил Эльдарион. Голос его слегка дрогнул – не то он все же страшился опасностей Мордора, не то не желал оставаться позади. - Нет, - ответил Гэндальф. – Ты владеешь Кольцом и ты нужен нам. Я думал о тебе, Элладан, - он повернулся к сыну Эльронда. - Что ж… - медленно проговорил тот, - думаю, никто не может обвинить меня в трусости… но я хотел бы остаться. Я выбрал Путь Людей, и я хочу быть с ними – до конца. Каким бы ни был этот конец – радостным или печальным. - Да и за Эльараном надо бы присмотреть, - с улыбкой заметил Гэндальф, - не то он побежит за нами или разнесет Тэламар по камешку. - И то верно, - улыбнулся ему в ответ Элладан. - Остальные – идут, - подытожил Гэндальф. – И я хочу обсудить план наших действий. *** Разговоры затянулись надолго. Сэм проголодался, соскучился, его клонило в сон, тем более, что в речах звучало слишком много незнакомых имен и названий, а собеседники то и дело переходили на другие, неведомые хоббиту языки, судя по мелодичности – на эльфийские. Сэм сидел и молчал, мрачно размышляя о предстоящем опасном пути и еще более опасном его окончании. Наконец собрание закончилось. У Сэма урчало в животе, голова шла кругом, и он настолько мало понял из разговоров, что даже если бы Темный Владыка применил к нему самые жуткие пытки, то все равно ничего толкового бы не добился. Может, именно поэтому Гэндальф без опасений взял его сюда? Мысль была не то чтобы приятной и вдохновляющей, и Сэм затолкал ее поглубже. Когда он вышел на улицу, было совсем темно. Короткое время тусклого дня закончилось, и теперь свет пробивался только из редких окон. Не успел Сэм сделать и трех шагов из двери, как из-за угла к нему метнулась темная фигура и схватила хоббита за руку. Сэм едва не заорал от неожиданности, но тут узнал Эльарана. - Пойдем-ка сюда, - сказал мальчишка и повел Сэма в какой-то темный закуток. – А то сейчас все выйдут, не дадут поговорить спокойно. За спиной Сэма, и правда, уже шли другие, и хоббит дал себя увлечь в укромное место. Хотя больше всего на свете ему хотелось вернуться в свою комнату, где с завтрака было припрятано несколько печений. - На, возьми, - Эльаран протянул ему что-то круглое. Сэм взял предмет в руку и понял, что это яблоко. Едва пробормотав благодарность, хоббит впился в него зубами. Кажется, Эльаран все-таки что-то понял о хоббитах! Голодный Сэм больше бы молчал и отговаривался, а после яблока готов был выложить Эльарану все, что того интересовало. Ну, по крайней мере, все, что он понял и запомнил. - В Мордор! – голос Эльарана звучал так радостно, будто ему рассказали о путешествии в легендарный Благословенный Край. – Как бы я туда хотел!.. - Как бы я туда не хотел, - проворчал Сэм, у которого при упоминании о Черной Стране опять испортилось настроение. - Давай поменяемся! – вдруг предложил Эльаран. – Ну что тебе стоит! - Мне – ничего, - вздохнул Сэм, - но Гэндальф хочет меня взять… Да и Нэн туда идет, я должен ее беречь и защищать, - он опять вздохнул, думая, как он сможет защитить сестру, да и так ли уж ей нужна его защита. - Эх-х-х, - сник Эльаран, который трезво оценил, что никак не сойдет за низенького и коренастого хоббита даже в меховых носках. И вообще, Гэндальфа не обманешь. – Все-таки я тебе завидую… Я так хотел… хочу совершить что-нибудь! И в этот раз я не буду делать глупостей… Я все понял… Сэм молчал. Ему казалось, что все слова были бы здесь лишними. Утешать Эльарана, что он не идет в опаснейший поход? Уговорить Гэндальфа, чтобы он взял мальчишку, когда он явно не собирался этого делать? - Прости, - вдруг сказал Эльаран. - За что это? – удивился Сэм. - За старого мистера Гэмджи, - пояснил сын Элладана. – Не хотел я… - Да уж, понятно, - сумрачно сказал Сэм. – Кто такого хочет… Но я тебя не обвиняю. Мало ли, что бывает. - Мало ли… - повторил Эльаран. – Ладно. Нет - так нет. Пойдем домой, холодно. *** Сэма еще не было, и Нэн пока присела на край своей кровати. С братцем неплохо бы поговорить по душам… нет, ничего плохого, разве что подбодрить его, а то вид у него был все-таки – краше в гроб кладут. Сама Нэн была спокойна. Со времен обучения у друэдайн она стала ко всему относиться спокойнее и без лишних треволнений встречать будущее. В дверь постучали. Гость, не иначе, Сэм бы не стал стучать в собственную дверь. Нэн пригласила гостя войти. Им оказался Гильторон, и от его лица Нэн все же стало тревожно. Глаза у молодого дунадана были больные. Он бросился к ней, хотел опуститься на колени, но она указала ему на стул. Стул был маловат, ведь его сделали по меркам хоббитов для старого мистера Гэмджи, и Гильторон едва в нем поместился, не зная, как удобнее устроить длинные ноги. Нэн едва сдержала улыбку. - Прости за такое… вторжение, - начал юноша, слегка покраснев, - но я очень уж беспокоюсь. Я… слышал о Мордоре и… что ты идешь туда. - Это верно, - спокойно сказала Нэн. – Я иду как ученица Беруны, она дозволила мне это. - Это же так опасно! – воскликнул Гильторон. – Смертельно опасно, почти невозможно… Это я должен идти, а ты должна остаться! - Я должна идти, - произнесла Нэн и так посмотрела на Гильторона, что тот совсем сник. Нет, определенно, мужчины, особенно влюбленные, становятся несколько глупы. И не понимают простейших вещей. А еще эта постоянное желание спрятать женщину в какой-нибудь сундук и там «сохранить от бед»! Только женщина – не жемчужное ожерелье, а живое существо, со своими мыслями и стремлениями. У друэдайн женщины играли очень большую роль, почти что главную… То есть нет, не было там особо главных и неглавных, каждый был на своем месте. - Тогда я пойду с тобой! – горячо заговорил дунадан. – Лорд Эльдарион обязательно возьмет с собой кого-нибудь, я попрошусь в отряд! Я не могу остаться здесь, если ты уйдешь! - Ладно, - Нэн вздохнула. – Я попрошу за тебя. Надеюсь, моей просьбы будет достаточно. *** - Глорфиндель, мне необходимо поговорить с тобой, - Гэндальф сказал это негромко, подойдя к эльфу так тихо, что тот едва это заметил. - Конечно, Гэндальф, - Глорфиндель оглянулся в поисках подходящего места для разговора. Гэндальф догнал его чуть не посередине деревенской площади. - Этот разговор должен остаться в тайне, - голос волшебника был глухим и весьма мрачным. Нет, право, им не то чтобы есть чему сильно радоваться, но и причин для такой мрачности тоже вроде нет. Или есть – у Гэндальфа? - Конечно, - Глорфиндель оглянулся. Не так давно он вышел из своей комнаты, значит, и дойти обратно будет недолго. Гэндальф согласился на предложенное место, и вскоре они зашли в дверь большого дома. Глорфиндель жил неподалеку от своих друзей, сыновей Эльронда. Свою дверь он лично украсил эмблемой золотого цветка, который давным-давно рос далеко на западе отсюда. Говорят, он вырос и на его могиле. Глорфиндель слегка улыбнулся. Да, в этом есть некая забавная странность – прийти на место своей могилы. Но он не сделал этого, то место уже давно скрылось под морскими волнами… Они зашли в небольшой светлый покой. Эльфы мало боялись холода и любили свет, поэтому у Глорфинделя в комнате окно было едва не во всю стену. Сейчас, почти в полдень, здесь было не так уж плохо. Глорфиндель обил стены белыми мехами и развесил по ним пучки сухих трав с приятным ароматом. В углу стоял его разогнутый лук, на небольшом столе примостилась неоперенная стрела, а рядом лежали несколько готовых Гэндальф по предложению хозяина сел в кресло с резной спинкой и прикрыл глаза, так что они казались двумя узенькими щелочками. Его руки свободно лежали на подлокотниках, и острый взгляд эльфа заметил, что они едва заметно дрожат. Интересно… Гэндальф не раз уходил в смертельно опасные путешествия, но в этот раз боялся по-настоящему. Чего? - Глорфиндель, - глухо сказал волшебник, - я боюсь. Сказать, что эльф удивился – ничего не сказать. Нет, он не был наивен, он знал и понимал, что такое страх. Он знал это по себе, знал, какие иногда силы нужны, чтобы одолеть страх и вступить в схватку – с проклятием, со льдом и морозом, с орками, с балрогом… и потом снова – бесчисленные враги, простые орки, чудовища, умертвия, назгулы… многие и многие. Он знал также, что боятся не только изначально Воплощенные, но даже айнур, во всяком случае, те, что не из великих Аратар, правителей Арды. И истари были воплощены в тело, и им ведомы обычные слабости жителей Средиземья – и страх в том числе. Так что Глорфиндель понимал, что Гэндальф иногда испытывает страх – и достаточно сильный. Но он всегда его преодолевал – и он никогда не признавался в нем так открыто. Глорфиндель молчал, ожидая продолжения – любые слова сейчас казались лишними. Гэндальф же молчал долго, но наконец снова заговорил: - Меня ожидает смерть. От этих слов эльфа пробрало холодом – настолько они были уверенными. Гэндальф не просто опасался, он знал, что умрет. - У тебя было… Предвидение? – спросил Глорфиндель. - О нет, - здесь Гэндальф слегка усмехнулся. – Но я это знаю и так. Он быстро рассказал эльфу все, что сделал и что сказал ему Кирдан. О том, что теперь он связан с Нарьей не просто как владелец с магическим артефактом, а намного глубже. Что теперь конец Саурона и его Кольца означают для него смерть. - Теперь ты видишь, - продолжал волшебник ровным голосом, - что у меня нет выбора. Ждет ли нас неудача – тогда Саурон убьет нас, в этом у меня нет сомнений, другого шанса уже не будет. Или ждет удача – и тогда я погибну без поддержки Нарьи. - Подожди-ка, - нахмурился Глорфиндель. – Но это ведь ты говорил, что Три Кольца могут быть крепче связаны со своими владельцами, а не с Единым Кольцом, что они уже могут действовать вопреки воле Саурона? - Говорил, - сказал Гэндальф, - может, больше для собственного утешения, чем как догадку о правде, – он вздохнул. – Все равно это лишь мое предположение, а не окончательная истина. Да и речь шла о Кольцах, чьи владельцы погибли, может быть, это справедливо только для таких случаев. А не для моего. - Но ты ведь не чувствуешь присутствия воли Единого Кольца в своем Кольце и разуме? Или, - внезапно Глорфиндель исполнился мрачных подозрений, - чувствуешь? - Нет, я этого не чувствую, Глорфиндель, - сказал Гэндальф тихо, но уверенно. – Я не слуга Врага, если ты боишься этого. По крайней мере, пока. - Хорошо, - Глорфиндель верил этим словам, потому что слушал не просто слова. О нет, он не чувствовал в Гэндальфе зла! Боль, усталость, страх – чувствовал, но не зло. Нет. Пока нет. - Но что же ты предлагаешь? – спросил он после некоторого молчания. - Разумеется, я не предлагаю, все отменить и отложить наш поход, - усмехнулся Гэндальф. – Я чувствую, что это наш шанс и скорее всего, последний, раз уж в первый раз не получилось… И я готов, да, я готов идти на верную смерть, хотя мне очень этого не хочется. Глорфиндель кивнул. - Тому, кто уже умирал, этого не хочется особо, - сказал он. – Иногда я завидую людям – они умирают лишь однажды. - Да, так я думаю сейчас, - сказал Гэндальф, - и я знаю, что одолею свой страх. Сейчас. Но потом… я не знаю, что будет потом. И я прошу тебя, Глорфиндель, мой друг, самый мудрый и могучий из всех здесь. Помоги мне! Следуй за мной, стань моей тенью. Следи за мной. Если обнаружится, что я подпал под власть Врага, если воля моя ослабнет и я поддамся страху и сделаю что-то, что пойдет во вред нашим замыслам… сделай все, чтобы помешать мне! Я знаю, ты достаточно мудр, чтобы распознать зло под маской, и достаточно могуч, чтобы его одолеть, тем более, что и я сам буду бороться против него, сколько хватит у меня сил. И не жалей меня. Если я поддамся Врагу – это буду уже не я, а отвратительная тварь, которую остается лишь убить. Обещаешь ли ты мне это? Сделаешь ли все, чтобы наши замыслы осуществились? - Обещаю, - сказал Глорфиндель твердо. – Клянусь.