Через режущую слух тишину, то и дело пробивались приглушенные голоса и прерывистый писк, что точно совпадал с частотой собственного сердцебиения. Я боролась с окутавшей моё сознание тьмой, что уютным одеялом укрыла разум, но каждый раз уступала ей и вновь погружалась в долгое небытие до тех пор, пока в очередной раз не набиралась сил и не вступала в неравную схватку.
Но в этот раз всё было иначе. Тьма, ставшая для меня убежищем, начала постепенно рассеиваться, уступая место несвязным отрывкам воспоминаний: вот я ползу за четвероногой чертовкой в глубь пещеры; ледяной взгляд капитана, по ту сторону тюремной решетки, был следующим, что вихрем прожитых эпизодов пронесся у меня в сознании.
Леви…
Первым, что я почувствовала иссохшей кожей, была солёная дорожка, вызвавшая моментальное покалывание.
— Доктор! Она просыпается!
Чей-то возбуждённый крик отозвался во всё ещё помутнённом разуме, ускоряя возвращение в окружающую реальность. Меня словно выталкивало со дна глубокого водоёма, где я благополучно дремала, объятая путами Морфея, не думая о проблемах и тревогах. Часть меня не рвалась к свету, надеясь остаться в уютно пленяющей темноте, но другая часть желала поскорее встретиться с причиной нарушения сердечного ритма и душевного покоя.
И вот наконец, после внутренних сражений, я заставила себя открыть глаза, показавшиеся на тот момент мешками цемента. Холодный свет больничной палаты напрягал зрение, отчего взгляд долго не мог сфокусироваться на лицах окруживших меня людей.
— Алиса, ты слышишь меня? Алиса?
Мужской голос то и дело, словно надоедливая муха, от которой не получается отмахнуться, жужжал в ушах, активно пробуждая раздражение. Скорее всего именно оно и читалось во взгляде, когда я наконец увереннее воззрилась на круг незнакомцев.
Седовласый и явно пенсионного возраста, мистер в белом халате внимательно изучал моё лицо, словно старался прочитать тот рой мыслей, что сейчас копошился под моей черепной коробкой. Я испуганно уставилась на удивлённую толпу за его спиной, ощущая себя единственным экспонатом в музее. Может я успела заскочить на фильм ужасов, и сейчас все коллективно распотрошат мой богатый внутренний мир?
— Выйдете все, вы пугаете её.
Без малейших возражений хоровод в белых халатах беспрекословно повиновался и ретировался за дверь. Только после этого мой собеседник продолжил:
— Алиса, пожалуйста, не пугайся, ты в одной из клиник Сочи. Скажи, ты что-нибудь помнишь о произошедшем?
Сначала я попыталась задействовать голосовые связки, но из-за долгой спячки, они явно не желали включаться в работу. Пришлось лишь помотать головой, словно только что ожившая деревянная кукла.
Мужчина не давил на меня и спокойно ждал, пока я позволяю себе не спеша осматриваться. Медицинская палата не пестрила разнообразием в интерьере, так что компанию мне составили лишь незамысловатые картины с лесным пейзажем. В противоположном конце белоснежной комнаты стояли несколько кожаных кресел, окружавшие небольшой журнальный столик. И я сомневаюсь, что за время моего прибытия они реализуют свою задачу, к сожалению, посетителей можно не ожидать.
Но почему я здесь? Доктор будто бы настроил связь с моими мыслями и ответил на тревожащий вопрос:
— Дорогая, тебя нашли рядом со стройкой с многочисленными травмами. Твои ушибы меркнут на фоне черепно-мозговой, — усмехнулся доктор. Отлично, наличие чувства юмора уже обеспечивает дополнительные баллы лечащему врачу. — Мы сомневались, что ты вообще очнёшься. Так что, как только встанешь на ноги, советую поставить пару свечек в соседней церкви.
Не сдержавшись, мы расхохотались. Правда, звуки, издаваемые моим покрывшимся пылью голосовым аппаратом, больше были похожи на очередной приступ астматика.
Теперь все встало на свои места. Пережитые приключения, эмоции, чувства — были лишь плодом моего долгого сна. Хоть те дни, в окружении ребят из разведки, и стали результатами привычной работы Морфея, горькое послевкусие поработило и без того чуткую, и ранимую душу. Остаётся только удивляться тому, на что способна человеческая фантазия.
— А вы не звонили моему отцу? — голос наконец постепенно возвращал силы.
— Да, Алиса, звонили, — было заметно, что доктор не желал рассказывать о подробностях звонка моему родителю. — Твой отец не приедет. Но деньги за лечение в лучшей палате он перечислил, так что ты ни в чём не будешь нуждаться. Стоит тебе «позвонить в колокольчик».
Мужчина пытался сгладить неприятную новость неловкой шуткой, но получилось, откровенно, паршиво. Но чего я ожидала? Верно, ничего. Меньше ожиданий — меньше разочарований.
Плевать.
— Скажите, сколько времени прошло?
— Месяц, Алиса.
Удивительно, целый месяц я проживала в своих фантазиях, даже и не подозревая, что моё настоящее тело, пронизанное иголками, застыло на медицинской койке в объятиях белоснежных одеял. Но даже будучи прикованной к кровати, я никогда не чувствовала себя более живой.
Понимая, что мне необходимо время обдумать и смириться с насущным положением дел, врач начал собираться и вскоре поднялся, забирая с собой многочисленные записные блокноты.
— Алиса, я пойду, но, если тебе что-то будет нужно, можешь нажать на кнопку, и я тут же поспешу к тебе, — дружелюбно улыбнулся доктор, а когда тот уже засобирался по своим делам, обернулся, продолжив, — И зови меня Егором, — совсем по-ребячески подмигнув, добавил мужчина и вышел за дверь.
И когда я осталась в компании своих запутавшихся мыслей, плотина, сдерживающая поток эмоций, рухнула. Слёзы неудержимой лавиной покатились по щекам, оставляя солоноватые дорожки, раздражавшие чувствительную кожу. Всхлипы постепенно перерастали в крик, и чтобы не взбудоражить медицинский персонал своей истерикой, зажала рот руками.
Ранимой душе тяжело было принять факт того, что все чувства и переживания, накопившиеся во время непрерываемой череды приключений, стали лишь плодом неустанно работавшего мозга. Неужели меня настолько сильно приложили, что мозг так успешно обманул самого себя?
За полчаса, что нахожусь в здравом уме и светлой памяти, я уже устала от реальности, и её сплошных минусов в виде бросившей меня семьи и доброго слоя гипса на ноге. Разум словно кричал, тормоша последние нормально функционировавшие клетки мозга и прося лошадиную дозу снотворного, чтобы вновь отречься от этой явно небелой полосы жизни.
И мои тихие мольбы действительно услышали, медленно усыпляя мозговую активность. Добрая приятельница тьма встречает меня как старую подругу, забирая все мои тревоги.
***
— Лиса! Ты не можешь умереть! У тебя нет права на отдых!
Знакомый голос упрямо взывал меня к ответу, в то время как сильные руки не позволяли сознанию покинуть потяжелевшее тело. Благодаря колоссальному усилию воли я приоткрыла глаза.
Очередной сон? Ибо как это возможно увидеть дорогого сердцу мужчину, что так трепетно поглаживал по голове? Капитан, в перепачканной кровью и разорванной местами гражданской одежде, крепко держал за руку, слегка сминая пальчики, словно это единственное, что удерживает меня с ним.
Я верно сошла с ума на почве эмоционального расстройства.
— Капитан? — от дрожи губы совсем не слушались.
Творец сновидений перенес меня на поле из колышущейся молоденькой травы, приятно покалывающей босые ступни. Солнце уже переваливало к горизонту, окрашивая небо в нежно-розовые оттенки. В нос ударил запах переспелых яблок, которые только и ждали момента оказаться в корзинке садовника. Потоки вечернего ветерка встречались с оголёнными участками кожи, вызывая бунт тысячи мурашек.
— Да-да, я здесь, только молчи.
Мужчина нетерпеливо озирался по сторонам, словно выискивая или ожидая что-то. Прилипшие друг к другу от пота волосы, надоедливо лезли в глаза Леви, но тот, в своей брутальной манере, откидывал их назад, позволяя мне полноценно рассмотреть плод больных фантазий.
Чувство, что из тебя высасывают силы, как молочный коктейль из трубочки, постепенно отвоёвывал моё внимание, заставляя наконец сконцентрироваться на собственных ощущениях. Правый бок неестественно обдало волной жгучей боли, атакуя новыми ощущениями каждую клеточку тела. С могучим усилием воли я заставила себя чуть приподняться на локтях и попытаться отыскать видимые телесные повреждения. Взгляд моментально уставился на правый бок, к разрастающемуся алому пятну на хлопковой ткани рубашки.
Я поняла, что это будет наша последняя встреча. Так символично — умереть на глазах капитана, словно заканчивая эпилогом нашу невероятную историю. Верно, такие эпичные события не могут длиться вечно, особенно во сне.
— Дурочка, не смотри, — капитан оторвал часть своей рубашки и приложил к ране, словно желая скрыть её от моих глаз. — Продержись до приезда Ханджи, наверняка уже где-то близко. Она быстренько подлатает тебя.
Мне было неимоверно стыдно смотреть в глаза мужчины, не имея возможности поведать обо всех нюансах нашей встречи. Свободной рукой я слегка коснулась щетинистой щеки Леви, молчаливо прося прощение за все потраченные своим легкомыслием и ребячеством нервы.
Он никогда не был глуп, в глазах брюнета поднималась настоящая ярость от осознания того, что я прощаюсь. Мужчина кричал:
— Дура! Я не разрешал уходить!
Если не сейчас, то больше никогда.
— Капитан…
— Заткнись! — не давая возможности выговориться, мужчина огрызнулся.
Я уже перестала чувствовать нижние конечности, онемение постепенно поднималось всё выше, ближе подбираясь к конечной цели — сердцу. Чувствовала, что пора считать последние удары, что напоследок мощными толчками прогоняли кровь по увядающему телу.
И я решилась ещё раз нарушить приказ капитана, на этот раз решающий:
— Простите за то, что я вас полюбила.
Чувствовала, как взгляд постепенно мутнел, смешивая образ Леви и потемневшего под влиянием природных законов неба, в одну сплошную серую массу. И лишь выкрики капитана иногда пробивались через накрывавшую непробиваемым куполом тишину, но их я уже различить не могла. С чувством выполненного долга я не больше не стала сопротивляться смерти, позволяя сердцу закончить свою работу.
***
Реальность вновь встретила меня своими невзгодами и проблемами. Но несмотря на весьма не радужную перспективу отсидеть филейную часть в четырех стенах, я улыбалась. У меня хватило смелости завершить своё приключение выполнением заветного желания. Я ещё никогда так не гордилась собой.
