Алиса в стране Титанов

      Парень обходил раз за разом мое личное пространство в двадцать квадратов, вкладывая в каждый шаг частичку своего внутреннего урагана из противоречивых чувств. Иногда он с силой хватался за волосы, мне то и дело хотелось завязать руки Арчера, чтобы хотя бы часть его шевелюры осталась в целости. Я же сидела смирно на кровати, стараясь не издавать лишних звуков, что могли отвлечь беднягу от сложнейшей мыслительной операции. Прекрасно осознавала, как тяжело принять существование параллельных миров и прочих радостей репортеров «РЕН-ТВ», поэтому роль воздуха подходит мне сейчас как нельзя кстати.       Наконец объект моего сострадания остановился. Закричит и позовет охрану? Задушит собственными руками?       — Я больше не могу обращаться к тебе по имени, ты просто не имеешь права носить имя моей любимой, — друг упорно массировал виски, надеясь на облегчение нахлынувшей головной боли в виде моей истории. — Но нам нужно что-то решить по поводу твоей потрясающей актерской игры.       Я поднялась, надеясь приблизиться к парню, но вытянутая рука приказала держать дистанцию. Может оно и к лучшему.       — Послушай, Арчер, то, что твоя возлюбленная родилась с теми же внешними данными и именем, не означает, что меня не существует, как и моего имени. С первого дня жизни я ношу имя Алисы, хочешь ты или нет, — строгий тон быстро привлек внимание собеседника. — Поверь, если бы я заглянула в будущее, то ни за что бы не полезла в эту проклятую яму! Ты можешь делать что угодно: выбросить меня из головы, навести порчу и убить… Но сейчас ты должен отложить все свои планы до сих пор, пока я не исполню свои. А если помешаешь или расскажешь кому-то еще, то сильно об этом пожалеешь. За моей спиной легион, а его сильнейший воин сейчас жрет яблоки на крыше!       Ошарашенный парень бесшумно опустился на пол, наверняка желая провалиться, да так, чтобы выкинуть из головы последние пару дней. Его всегда аккуратно уложенные волосы теперь торчали во все стороны, напоминая моих одногруппников после очередного алкогольного веселья.       — Арч, я не сделаю ничего, что может навредить тебе или твоей семье. Я просто хочу выжить в этом непростом мире. — присев на колени рядом с ним, обхватила его дружащую руку. — Почти с первого дня появления здесь, меня то и дело хотят убить. Полиция, больные фанатики охотятся за моей головой по сей день. Обещаю, скоро я исчезну, и ты никогда не услышишь этого имени. Только дай мне время.       — Как ты собираешься покинуть герцога? Ты же знаешь, он очень тяжело переживал потерю единственной дочери.       Я не знала, что ему сказать, чего уж таить, до сих пор не придумала, как поступить в этой сложной ситуации. И к сожалению, в голову приходит один единственный выход — ограничить его свободу за все те похищения невиновных, что сейчас томятся в подвале особняка. Но его трепетное отношение ко мне просит закрыть глаза, мол такова жизнь в этом мире, и ты должна принять все его законы, какими бы мерзкими они не были.       — Скорее всего, я ему расскажу.       Парень наконец встал, отряхивая запачкавшийся пылью дорогой костюм. После того как я стала для него совершенно чужим человеком, испортившим последние счастливые воспоминания о возвращении своей возлюбленной, руку помощи, чтобы я поднялась с колен, не предложил. Бурчать и поднимать тему о его качествах «истинного джентльмена» не стала. И, наверняка, это была последняя встреча лицом к лицу. Боль от познания истины отражалась в глазах Арчера, теперь он больше не захочет видеть причину своего несчастья. Не удивлюсь, если, на данный момент уже бывший друг, тут же прикажет приготовить экипаж, чтобы поскорее покинуть семейство Литвиновых.       — Али… Ты, — прекрасно, теперь я стала «ты», — Надеюсь ты скоро исчезнешь. — Арч уже двигался к двери, но остановился перед самым порогом, даря мне свой последний любящий взгляд, который был адресован уже погибшей хозяйке особняка и его возлюбленной. — Постарайся, чтобы Литвинов не сошел с ума после твоей истории. Хоть он и сотворил множество темных и незаконных дел, но как отец, он не заслужил еще одной потери.       Парень наконец покинул комнату, оставив меня на растерзание совести. В последнее время я ощущала себя последней сволочью. Хотя, так оно, конечно, и есть. И уже ни одно благое дело не закроет собой этот мерзкий поступок. Я устало упала на мягкую кровать, наслаждаясь последними ощущениями комфорта и уюта. Совсем скоро на смену поистине царскому ложу придут деревянные доски, наспех сколоченные между собой и именующие себя кроватью, где курсанты отдыхали после длинного дня, забитого тренировками. Ветер, что залетал погостить через распахнутые балконные двери, приятно освежал и приносил с собой запах спелых яблок.       — Ты совсем дура? — сердитый знакомый голос вывел меня из мечтаний, где ветер уносит меня из этого мира. — Радуйся, что я следил за периметром, и никого не было поблизости.       Действительно, своей внезапностью Арчер застал меня врасплох, и я напрочь забыла об осторожности. И пока мы выясняли отношения, любой желающий мог подслушать и случайно узнать мои секреты. Впредь, нужно быть осторожнее.       — Простите, такого больше не повторится, — искренне надеялась, что Леви не начнет читать мне лекции обо всех тонкостях конспирации и шпионских маневров. Мужчина, на удивление, был достаточно расслаблен и спокоен. Он сел за письменный стол, вытащив из кармана форменной куртки сверток низкокачественной бумаги.       — Завтра ночью мы покинем особняк Литвиновых. Новые документы на тебя уже готовятся.       Я знала, что скоро мне придется расстаться с этой уютной комнатой, с новым другом, так любящим яблоки и свежее сено, с вкусными и разнообразными застольями. Но даже предположить не могла, что завтра у меня будет новое имя, новая история жизни. Я перестану быть Алисой Литвиновой, и стану очередной кандидаткой на звание бесполезного пушечного мяса. Но перед тем, как мы покинем это место, нужно успеть воплотить мои «наполеоновские планы».       — Капитан, мы должны освободить людей.       Аккерман испустил усталый вздох, и в этот момент мужчина был похож на молодую мамочку, что не справляется со своим неугомонным дитя. После долгих молчаливых размышлений, он наконец заговорил:       — Однозначно нет, я тебе не спасательный патруль. Может мне начать бабушек за ручку водить? — мужчина одарил меня взглядом, которым учителя награждают отличительно непутевых детей, однако его бровь так изящно взмыла вверх, что я ненадолго залюбовалась.       Но позже до мозга наконец дошел его твердый ответ на мое благородное, но очень опасное предложение. И не взбунтоваться я не смогла:       — Вы спасаете множество жизней, уничтожая титанов, а сейчас сложно освободить людей из подвала? Противоречите самому себе, капитан. Рисково? Да. Недопустимо? Еще бы. Ищу приключения на задницу в виде злого Леви? О да!       — Литвинова, если тебя с детства не учили следить за языком, мне придется научить прямо здесь и сейчас, и весьма непедагогическими методами.       Недобрый блеск в мужских глазах говорил, что такими темпами я вряд ли доживу хотя бы до начала армейской жизни. Что и требовалось доказать, особой догадливостью я никогда не отличалась. И сейчас на свою глупую головку нашла себе проблему в лице Аккермана. Он медленно поднялся, словно наждался моим усиливающимся страхом. Мужчина не спешил подходить, возможно потому, что нас и так разделяли жалкие пару метров, которые меня совершенно точно не спасут и не помогут отсрочить такую нелепую кончину.       — Простите, капитан, впредь такого не повторится, — умоляюще обратилась к Леви, что излучал ауру опасного хищника и запугивал меня, свою хиленькую жертву. Мужчина сделал только один шаг, а я уже мысленно написала завещание, где прошу у всех прощение за доставленные неудобства. Ханджи уделялось особое место, ей я передала огромное «спасибо» за краткий экскурс по полетам на УПМ.       — Сэр, я больше ни слова не скажу, обещаю! По крайней мере в ближайший час…       — Слабо верится, — хмыкнул мужчина, и после моего облегченного выдоха, он решил выйти на откровение. — У меня нет и не было благородной цели, я никогда не старался защитить человечество. Вижу титана — убиваю. Для этого я живу.       Буквально в пару слов Аккерман изложил свою самую главную проблему — он просто не умеет жить. Леви никогда не познавал простейшие радости жизни, такие как любовь, счастье, доверие… Я всегда считала таких людей запрограммированными машинами, которые умеют только дышать, питаться и выполнять остальные заложенные природой действия. И капитана я без особых раздумий относила к этой категории. До сегодняшнего момента.       Наверняка каждый сталкивался с человеком, которого хотелось крепко прижать к груди, приговаривая «все будет хорошо». Сейчас Леви виделся мне брошенным, лишенным семьи и любви, мальчиком, что упорно старался выключить эмоции и оставить лишь алгоритм по уничтожению титанов.       — Капитан, еще раз, прошу прощения.       Он слабо кивнул и устремился в сторону балконной двери. Я никогда не смогу понять, что двигало телом в тот момент, но ноги понесли меня вслед за мужчиной, а рука упорно тянулась, в надежде успеть ухватиться хотя бы за край форменной куртки.       — Я же сказал, что помогать не буду! — рассерженно рявкнул Леви, но я бесстрашно продолжила трясущимися пальцами сжимать его рукав.       И чего я ждала? Что он радостно примет меня в свои горячие объятия со словами «что ты малыш, я останусь с тобой»? Реальность такова, что он спит и видит, как отправит свой балласт к Шадису, а сам радостно передаст роль няньки кому-то другому. Но пальцы, видимо, решили жить своей жизнью и не прощаться с капитаном так скоро. А вот мозг уже бил тревогу, но как часто происходило, его сигналы остались без внимания.       Аккерман терпеливо сверлил меня взглядом, пока ко мне медленно возвращалась трезвость ума, но всему когда-то приходит конец:       — И долго мы так стоять будем?       Кидаясь неразборчивыми извинениями, я наконец отпустила несчастный рукав и отошла от мужчины, опасаясь поднимать взгляд с пола, уже продырявленным где-то в параллельной вселенной. Но Леви, похоже, изменил свои планы, закрывая и зашторивая балконную дверь.       — Уж лучше здесь, чем на этом мерзком чердаке.       Уверена, мысленно Аккерман уже спалил свое место ночлега к чертям собачьим.       — Чего застыла теперь? Раз такая смелая, то хотя бы до конца делай вид, что отрастила яйца, — отозвался капитан уже около моей кровати, на которой без особого труда поместится пара человек.       Ну что ж, надеюсь яйца у меня действительно есть!

***

      Я присваиваю себе статус достаточно романтичной натуры, поэтому утром боялась открыть глаза и не увидеть рядом Леви. Вчера, как бы я не подавляла в себе желание провести последнюю ночь на одной кровати, все равно тайно держала кулачки за долгожданную близость. Да, отрицать, что капитан мне безразличен, так же глупо, как и попытаться поговорить с титаном по душам. А когда мужчина посещал мою комнату поздним вечером, не уставая проклинать Ирвина с его дурацкими заданиями, сердце начинало жить своей жизнью, и на мои просьбы не вырываться из грудной клетки, оно лишь эгоистично отдавалось в ушах еще сильнее. И вот сейчас я профессионально играла роль спящей красавицы, хотя с «красавицей» можно было поспорить, однако дыхание так и оставалось тихим и размеренным, а сердцу все же пришлось подчиниться, выдавая себя лишь глухими ударами.       Но любопытство выиграло над стеснением, и я постаралась незаметно приоткрыть глаза, чтобы в любой момент вновь влиться в роль. Разочарование накрыло с головой, когда на месте мужчины заметила лишь вмятины на одеяле, под которое он так и не пожелал нырнуть. Но запах Ривая, не спешивший покидать женскую обитель, одурманил разум, превращая меня в сильнейшего наркомана. Я неторопливо перекатилась на другую сторону, словно старалась каждым миллиметром тела втянуть остатки мужского присутствия. Щеки выдавали стыдливые мысли, и я радовалась, что никто не увидит эти моменты девичьей слабости.       — Ну и ну, это что еще за больная физиономия?       Дверь, ведущая в ванную комнату, со скрипом отворилась, впуская в комнату капитана, что и не думал даже скрывать улыбку чеширского кота. С уверенностью могу сказать, что моя реакция его безусловно позабавила. Ривай всегда пользовался успехом у противоположного пола, а когда очередная дурочка пустила по нему слюну, наверняка самооценка поднялась на очередную ступень в развитии. И пока он по-хозяйски устраивался в кресле, я завернулась с головой в одеяло, желая остаться наедине со своими стыдом и смущением.       — Сначала слюнявила мою подушку, а теперь прячешься?       Леви откровенно издевался над моими чувствами, прекрасно понимая, что уже давно являлся объектом воздыхания. И пока я задыхалась от недостатка свежего воздуха, Аккерман определенно получал наслаждение от происходящего зрелища.       — Капитан, оставьте меня, пожалуйста, — умоляюще протянула я, так и не рискуя показывать свое багровое, словно июльское солнце на закате, лицо.       Больше всего на свете я желаю провалиться в самые глубокие недра Земли, чтобы больше никогда не показываться Леви на глаза. Понимая, насколько нелепо я выглядела, когда зарывалась носом в подушку, хранившую запах брюнета, не могла претендовать на прежнее отношение капитана к моей персоне. Наверняка, он не упустит ни единой возможности, чтобы насмехнуться над блаженным, на тот момент, лицом. Ох, это была моя самая грубая ошибка за всю жизнь…       За своими пессимистичными размышлениями не услышала, как Леви спустя пару минут покинул помещение, оставляя меня в объятиях самобичевания. В любом случае, придется пережить еще оставшиеся сутки под присмотром мужчины, прежде чем мы разойдемся, как в море корабли на ближайшие несколько лет.       Как бы я не хотела прятаться вечно под одеялом, что прекрасно сыграло роль щита от капитанского взгляда, пришлось вновь переключаться на роль Алисы Литвиновой, примерной дочери аристократа, что тайно играл человеческими жизнями в угоду своему существованию. Богатые вышивками и насыщенными цветами платья, кожаные туфли на низком каблучке скоро сменятся тусклыми рубахами, предназначенными как дня парней, так и для девушек. Я решила порадовать «отца» последним появлением дочери в роскошном платье, чтобы этот образ хоть иногда грел сердце мужчины, пока тот будет платить за содеянное.       Литвинов расцвел на глазах, когда я наконец спустилась к столу, дабы позавтракать в семейном кругу. Благо, гости покинули особняк рано утром, когда первые лучи солнца только-только пробивались из-под горизонта и я продолжала видела сладкие сны. Арчер, не желая задерживаться, тоже поспешил вернуться домой вслед за господами. Я искренне надеялась, что на сердце парня когда-нибудь станет легче, и он с теплотой будет вспоминать «его» повзрослевшую Алису. А теперь в особняке стало тихо, лишь изредка можно было услышать топот горничных, что неустанно поддерживали порядок.       — Благодаря господам, я успешно приобрел в собственность соседние земли. Теперь можно заняться строительством новых конюшен, — с широкой улыбкой оповестил мужчина. — Детка, что думаешь?       Предполагаю, что Литвинов уже очень давно выкупил земли у разорившегося соседа, а теперь прикрывается этой новостью, дабы я не узнала об истинной цели посещения «уважаемых господинов». Но как бы то не было, я постаралась ответить самой лучезарной улыбкой, которую только могла натянуть с моим-то уровнем актерской игры.       — Чтобы внести вклад в дело, я тогда постараюсь изучить все об особенностях каждой породы. — включилась в диалог, между делом швыряя по тарелке горошек.       — У меня есть друг на окраине Гермионы, он уже очень давно предлагал купить у него десяток породистых жеребцов. Что думаешь?       Боюсь, что их я никогда не увижу…       — Это отличная идея! Давно мечтала предложить тебе отправиться в поездку!       Мы с Литвиновым еще долго обсуждали планы на будущее. Я так искусно научилась врать, что он поверил намерениям стать учителем, готовым отдать детям душу и сердце. Казалось, мужчина расплачется от нахлынувшей гордости за свою дочь, выросшую в прекрасную девушку. Но внутри я кричала от каждой порции лжи, что я умело преподносила ему.       — Алиса, я безумно счастлив, что смогу стать свидетелем роста умной, моей маленькой женщины.       — Но папа, скоро я могу стать маленькой женщиной для другого мужчины.       — Нет, малышка, ты всегда останешься моей маленькой девочкой.       — Конечно, отец.       Эта печальная нота завершила наш завтрак, и Литвинов поднялся в свой кабинет, где за бумагами проходит большая часть его жизни.       — Малышка, ты всегда останешься моей маленькой девочкой, — ехидно переиграла сказанные мужчиной слова Ханна, что все это время крутилась неподалеку, имитируя деятельность горничной, преданной своего делу.       Скоро я и ее не увижу, поэтому лишь удостоила шпионку презрительным взглядом, после чего гордо прошествовала в свою комнату. За оставшееся время нужно было подготовить план и несколько вариаций его развития, чтобы быть готовой к любому повороту ситуации. Когда я наконец позволила себе освободить голову от утреннего недоразумения с капитаном и душераздирающего диалога с Литвиновым, сильнейший воин человечества, как учуял, решил «порадовать» своим внезапным визитом.       — Я помогу тебе, но ты должна слушаться каждого моего приказа. Поняла?       — Конечно.