Жжёт! Больно!
Леви сбился со счёту, сколько времени он уже скитается по лесу. Он удивился, когда залез на дерево и упал с него, а на теле не было ни одного синяка или ушиба. Да и еда ему не требовалась. Он не понимал где он находится, почему рядом лишь какие-то бесформенные фигуры, постоянно тянущие к нему свои руки.
— Через три дня его отключат. Леви будет официально мёртв! — раздался голос Рэми.
— Что ты несёшь? Я живее всех живых! — возмутился Леви и начал оглядываться по сторонам, в попытке найти Эйвери, но ничего, кроме деревьев вокруг не было.
Локация местонахождения иногда менялась в подсознании Леви. Пару раз он сидел в каком-то тёмном подвале, где с крыши капала вода, наполняя небольшие ямки в неровном полу подвала. Леви взял в руки нож и вонзил его себе в руку.
Ничего.
Крови не было, боли тоже. Аккерман почти отчаялся, считая, что это всё бесполезно, и он навсегда застрял в этом непонятном месте, точнее местах. Леви слышал голос Микасы, но не видел её. Это начало пугать. Иногда он слышал шёпоты медсёстер:
— Проснётся или нет?
— Не знаю, Пит сказал, что завтра отключат его.
Леви не понимал от чего его хотят отключать, и почему Микаса так громко плачет навзрыд, когда он слышит её голос.
Аккерман нашёл велосипед, брошенный под деревом, словно это было специально для него, и поехал на нём вдоль по лесной тропинке, желая, чтобы эта невыносимая пытка кончилась. Крутя педали и крепко держа руль двумя руками, Леви ехал вперёд.
Странно, птицы есть, но они не поют.
Птицы, действительно, сидели на ветках, но были, как будто немые. Они не издавали ни одного звука, лишь безмолвно перескакивали с ветки на ветку.
— Чёрт, — сказал Леви, но не услышал собственного голоса, хотя чувствовал, что шевелил губами. Ему что-то мешало, какая трубка, хотя он не видел её, но отчётливо чувствовал.
Непонятно откуда послышались шаги и скрипнула дверь. Кто-то приближался к Леви.
— Прости, но мне срочно нужно место. Не завтра, а сейчас! — Пит подошёл к Леви и достал из кармана шприц, наполненный лекарством, которое вызывает остановку сердца и при этом препарат нельзя обнаружить при вскрытие.
— Что? — Леви оглянулся. Лес пропал в одно мгновение. Аккерман оказался в месте, которое было завешано красными шторами, напоминающими занавес в театре. Он неуверенно дотронулся рукой до ярко-красной грубой ткани и слегка отодвинул её двумя руками в разные стороны. Перед глазами появилась небольшая комната, где в центре стоял белый стул, ввинченный в плиточный пол. Комнату окружали красные занавесы из грубой ткани. Оттенок красного был разным от ярко-красного до тёмного, почти бордового. Леви сделал пару шагов вперед и дотронулся до спинки стула. На ощупь материал был похож на стекло.
Сзади послышался чей-то смех. Аккерман резко обернулся и увидел, как занавеска начала поочередно шевелиться: за ней кто-то бегал.
— Кто здесь? — спросил Леви, слегка не понимая, что здесь творится.
Смех усилился. Он был похож на смех девочки лет двенадцати, может, больше.
Леви начал оглядываться, занавеска продолжала колыхаться, а за ней плавно пробегала тень, пугающе мелькая.
— Леви! — Аккермана кто-то окликнул. Мужчина оглянулся. Смех прекратился, занавеска тоже перестала двигаться.
— Кто ты? — Леви не торопился идти на голос.
— Леви, иди к нам! — опять этот до боли знакомый голос.
Аккерман сделал пару шагов и увидел за занавесом отчётливую тень с двумя хвостиками, стоящую прямо, положив руки на бёдра.
— Леви, быстрее!
— Иди к нам!
— Давай же!
— Ле-ви. Ле-е-в-и-и.
Аккерман вдруг остановился, дотронувшись рукой до занавеса, за которым была тень. Что-то ему подсказывало, что нельзя туда идти. Он сделал пару шагов назад. Голова начала просто взрывать от нереальности ситуации. Чья-то рука схватила Леви за руку и потащила за собой. Мужчина лицезрел множественные коридоры, у которых вместо стен были красные занавесы. Леви оказался в комнате, где были развешены сюрреалистичные картины: такие же странные, как и это место. Через эту комнату его протянули. Странно, но он совсем не чувствовал своего тела, Леви "плыл" по этим комнатам. После сотни непонятных комнат с картинами, статуями медуз горгон, каких-то непонятных растений, напоминающих хищные, Леви оказался в большой комнате с изящным красным диваном, как в сказке. Аккерман просто плюхнулся на диван и словно на автопилоте, принял аристократическую позу с ровной спиной, на его рукавах появились кружевные манжеты, а в руках изящная кружечка со странной светло-зелёной жидкостью. Леви не мог двигаться, только сидеть. Он мог двигать только глазами. Слева заметил движение и смех, похожий на закадровый, но не такой весёлый.
— Капитан! — счастливую Петру вдруг схватили манекены, появившиеся из ниоткуда. Они были белыми, в человеческий рост, только без макияжа. На некоторых, правда, были нарисованы смайлики чёрным маркером.
— Нет. Рано, — в углу комнаты возникла Хельга в красивом красном платье без плечиков силуэта «русалка» с красивым шлейфом внизу. На руках были красные перчатки почти до плечей. Её волосы были волнистыми, а вокруг головы была повязка, в которую было вставлено огромное перо. Губы девушки было матовыми, красными. В руках был мундштук с сигаретой. На плечах лежала красивая коричневая накидка, дополняющая образ. Хельга выглядела очень роскошной женщиной. Леви даже понравилась она.
— Ка-пи-тан... — Петра вопила без остановки, пытаясь выбраться из-под манекенов, которых становилось всё больше и больше. Внезапно послышались звуки трения резиновых конечностей друг об друга. Звук напоминал пение дельфинов, но более зловеще.
— Я... Пора... Наверх... Ты... Хочешь... Наверх... Время... Не... — отрывисто говорила Хельга. Её голос будто пропадал и звучал с помехами.
— Я не...
— Тссс... — Хельга приставила к губам мужчины указательный палец. Леви только сейчас заметил, что у девушки отсутствуют зрачки, а скляра слегка красного цвета, как будто все сосуды разом лопнули, но небольшие просветы – были. — Пей! — Хельга взяла руку Леви, в которой он держал кружку со странной жидкостью и начала поднимать её вверх, к губам.
Жидкость была безвкусная, и как только Аккерман проглотил последнюю каплю напитка, вокруг всё начало рассыпаться на красивые золотые частицы.
— Найди... Найди... — неразборчиво, словно из старого приёмника, в ушах слышался голос Хельги. Леви прикрыл глаза.
Потолок. Белый больничный потолок и пикающие приборы вокруг – первое, что увидел Леви, когда открыл глаза, которые щурились от света, который был не ярким, скорее наоборот.
Аккерман увидел растерявшегося Пита, который пытался нащупать на руке пациента вену, чтобы ввести лекарство. Леви не мог ни говорить, ни шевелить конечностями. За месяц нахождения в коме, всё тело затекло, а шея просто ныла, ещё и трубка, вставленная в горло, очень сильно мешала.
— Это ничего не изменит! — Пит выдохнул, найдя вену и выпустив из шприца воздух. Леви поморщился, осознавая, что не может шевелить телом, движение вернулось только к пальцам на правой руке. Морщась изо всех сил, Леви вдруг увидел Хельгу в её ошеломительном обличии. Она, как будто стояла на фоне красных занавесов и что-то кричала, но что, было не разобрать. Поджав пальцы к ладоням, Леви догадался, что Пит его не лечить пришёл. Аккерман с трудом смог слегка пошевелить шеей и стиснуть зубы на трубке. Он сам не осознал, как смог поднять руку и сжать запястье Пита мёртвой хваткой. Главврач начал разжимать пальцы больного с силой отцепляя один за другим. Леви старался сжимать пальцы изо всех сил, понимания, что второго шанса так удачно схватить врача за запястье и предотвратить ввод лекарства в вену у него не будет.
Дверь неожиданно открылась и в реанимации возник спаситель в лице Рэми, которому для полноты картины не хватало нимба и двух белых крыльев за спиной. Пит, увидев Эйвери, отскочил назад, выронив из рук шприц. Рука Леви обессиленно упала вниз и начала свисать с кровати. Сил поднять её на кровать, не было.
— Что здесь происходит? Я требую объяснений! — Рэми подбежал к Леви и начал заглядывать ему в глаза, светя фонариком. Зрачок реагировал на свет, а веки пытались закрыться от яркого света.
— Ничего. — Пит схватил укол и судорожно выбежал из реанимации.
— С ума сойти. Очнулся! — Рэми не верил своим глазам, что Леви пришёл в себя. Оставлять Аккермана в Пустоши было всё равно нельзя по двум причинам: нет нужного оборудования для полного обследования и Пит мутит что-то подозрительное. — Так, Леви, если ты меня слышишь, то моргни два раза, а если нет, то один. Понял?
Совсем за идиота меня держишь? Я понял!
Леви моргнул два раза. Рэми завизжал, как маленький ребёнок.
— Так, нужно побыстрее тебя отправить в Вондер-Уизард. Там тебя вылечат. — Рэми приготовил анализы Аккермана и написал Анхелю целое письмо, что и как.
Вертолёт был готов к отправке. Леви погрузили внутрь на специальной каталке, к которой были прикручены разные медицинские штучки. Микаса и Карла сидели рядом. Эрвин попросил девушку передать Джине письмо от него, пожелал Леви скорейшего выздоровления и тяжело вздохнул. Остальные дали Микасе пакеты с вещами на первое время, деньгами и перекусом. Девушка благодарила всех и прослезилась. Леви посмотрел на неё, а потом Рэми ввёл ему снотворное, чтобы пациент нормально перенёс перелёт. Сэм взлетел вверх и спустя несколько минут полетел вперёд, громко жужжа своими лопастями.
— Стоять! — закричала Хистория, выбежав из-за дома. — Остановите вертолёт, это незаконное покидание Пустоши!
Все посмотрели на неё. Никто даже и не собирался останавливать вертолёт. Райсс сжала руки в кулаки и покраснела от злости. — Вы все будете наказаны за поднятие бунта!
— Спасение друзей, это бунт? — скривился Жан и посмотрел на Райнера, стоявшего рядом с королевой.
— Закрой рот, жалкий плебей! — прорычала Хистория. — Я всех вас казню! Я не позволю на моей земле так себя вести! Понятно?
— Это бред! — продолжил возмущаться Кирштейн и получил локтём в бок от Марко.
Эрвин смотрел на Хисторию безразличным взглядом, вспоминая, какой робкой и стеснительной она была четыре года назад и делала раненым перевязки собственноручно. Сейчас перед разведчиком стояла холодная, властная снежная королева, вызывающая весьма неприятные эмоции к себе.
— Я найду способ наказать вас. Спасибо Райнеру, что рассказал мне о ваших махинациях, и что вы украли мои самолёты! — возмущалась Райсс.
— Во-первых, это вертолёты, а во-вторых, они не ваши и принадлежат Вондер-Уизарду и сейчас возвращаются домой! — сказал Рэми, выйдя вперёд.
— Че ты умничаешь? — Райнер сделал шаг вперёд.
— А я и не подозревала, что ты крыса. — Скривилась Энни, с отвращением смотря на Брауна.
— Я не крыса, я просто предан Её Величеству, — возразил Райнер.
— Если кто и виноват во всем этом, то только я! — Рэми встал на колени и протянул руки вверх, позволяя заковать себя в наручники. Райнер надел на Эйвери наручники и не упустил случая ударить заумного врача ногой в живот. Рэми скривился от удара и прикусил губу. Будучи тем, кто никогда в своей жизни не дрался, ему было очень больно. Да ещё и болевой порог был слишком маленький. Остальных пока отпустили. Хистория приказала Райнеру выбить из Рэми точное местоположение Вондер-Уизарда. Эйвери было страшно.
***
Вертолёт приземлился с первыми лучами солнца. Микаса не спала вторые сутки и очень вымоталась. Леви же мирно лежал с закрытыми глазами. Как только лопасти вертолёта перестали крутиться, четверо людей, одетые в белые халаты, выкатили Леви из вертолёта и покатили в сторону жёлтой реанимационной газели. Один из медбратов, помог Микасе вылезти из вертолета с Карлой на руках. Военные аккуратно вынесли вещи девушки и погрузили их в багажник Хаммера, Микасу и Карлу тоже посадили в Хаммер, который поехал следом за газелью.
Добрались до больницы через час. Их сразу встретили Анхель де Сан-Хосе и его жена Амелия. Оба были брюнетами, только Анхель был очень смуглым, а Амелия светло-кожей с идеально прямыми волосами до поясницы.
Амелия повезла Леви на осмотр, будучи специалистом на таких пациентах, Анхель повёл Микасу и Карлу в комнату отдыха, чтобы девушка отдохнула с дороги. Да и Генри отдал приказ тщательно осмотреть
чужаков на наличие вирусных заболеваний.
***
Неделя проведённая в Фервеле для Микасы выдалась очень тяжелой. Её не пускали к Леви, несмотря на то, что он очнулся. Джину и Венеру Генри не пускал в больницу и приказал им идти надевать местную форму и ехать в Явнер, охранять ворота от проникновения чужаков. Девушки ночевали в казармах и жили, как в армии. Такая жизнь успела им изрядно надоесть. Каждый день построения, тренировки и оплеухи от Генри.
Проведя ряд необходимых обследований, Анхель пришёл к выводу, что Леви скорее всего останется инвалидом. Аккерману об этом не говорили, чтобы не расстраивать. Микасе это сказали и лишь посочувствовали. Генри, узнав об этом, пришёл к выводу, что Аккерманы ему в лагере не нужны и приказал отправить их обратно в Пустошь. Джина и Венера с трудом смогли сбежать от Генри обратно в Пустошь.
***
Микаса приготовила обед и неуверенно пришла в зал. Леви сидел на коляске и смотрел в окно. Девушка не знала, что у мужчины на уме, так как он разговаривал очень мало и постоянно смотрел в окно. Ему было очень тяжело.
Лучше бы я не выходил из этой чёртовой комы.
— Леви, я кушать тебе принесла. Ты выпил таблетки? — Микаса поставила поднос с едой на столик и поцеловала мужчину в висок.
— Не помню. — Буркнул Леви, пытаясь отодвинуться от девушки, считая, что она с ним только из-за жалости.
— Сейчас посмотрю, — она взяла блистер из-под таблеток. Не хватало три таблетки, а они начали эту пачку четыре дня назад, в день нужно пить по одной таблетки, следовательно, сегодня Леви не пил таблетку. — Нет, не пил. Подожди, я стакан воды принесу. — Микаса побежала на кухню.
— Как будто я могу куда-то убежать, — пробубнил себе под нос мужчина.
Карла заплакала, требуя к себе внимания. Микаса принесла Аккерману стакан с водой и помчалась к дочери. Леви развернулся и подъехал к столику, где лежали таблетки. Достав одну из них, мужчина тяжело вздохнул и проглотил её, запивая водой. После, он развернулся к другому столику, где стоял поднос с едой. Микаса приготовила рисовую кашу с кусочками мяса, а в другой тарелке нарезала свежие овощи соломкой. Есть совершенно не хотелось, впрочем, как и жить. Леви подкатил свою коляску опять к окну и начал смотреть на деревья, шелестящие листвой.
— Ты поел? — Микаса вернулась в зал, пытаясь укачать ребёнка.
— Не хочу.
— Опять? Ты постоянно отказываешься от еды. Леви, нельзя так! — девушка подошла к Аккерману и посмотрела на него. — Не хочешь подержать Карлу?
— Нет. — Леви отвернулся в сторону и опустил голову. Он постоянно чувствовал боль то там, то тут. Иногда болело терпимо, и он даже привык к этой боли, а иногда болело невыносимо сильно, что приходилось жрать горстями таблетки.
Не хочу пить таблетки. Не хочу видеть Микасу и Карлу. Не хочу жить.
Леви прикрыл глаза. В голове было слишком много навязчивых мыслей, которые смешались в одну большую лавину из мыслей. Микаса постоянно старалась угодить, делала то одно, то другое, помогала переодеться и умыться, предлагала выйти на улицу, но Леви категорически отказывался
выходить в люди. Чтобы на него все смотрели и сочувствовали?
Да пошли они нахуй со своим сочувствием. Видеть никого не хочу.
Пока Леви думал, пришёл Эрвин. Он впервые навестил капитана за несколько недель после возвращения Аккерманов их Вондер-Уизарда.
— Леви, как ты? — спросил Смит, присаживаясь на стул.
— Лучше всех, — с долей гонора в голосе, ответил Аккерман. — Чего ты забыл здесь?
— Пришёл навестить тебя, узнать нужно ли что-нибудь?
— Да. Машина времени. — Леви повернулся спиной к окну. — Чтобы того взрыва никогда не было, а мы с тобой никогда не встречались.
— Я понимаю, как тебе тяжело. — Эрвин и сам чувствовал себя виноватым во взрыве. Лора из-за ревности к нему поменяла эти чёртовы проводки.
— Ты был немощным инвалидом в кресле? — Аккерман без эмоций посмотрел на Эрвина.
— Нет, но...
— Тогда как ты можешь понять, насколько мне тяжело? — Леви почувствовал, как сильно забилось его сердце. Хотелось орать во всё горло из-за своего состояния и несправедливости в этом мире.
— Леви, посл...
— Уйди отсюда и никогда больше не приходи. Мне не нужны друзья. Мне хорошо одному.
— Ты просто...
— Я сказал: пошёл вон! — Леви сорвался и перевернул тарелку с едой, которая обляпала весь пол. Эрвин замолчал, растерявшись. Он никогда не видел капитана таким нервным и с потухшими глазами.
— Не отталкивай от себя людей. Нам всё равно ходишь ты или нет. Нам главное, что ты жив. Это не мы жалеем тебя, а ты жалеешь себя. — Эрвин поднялся с места и пристально посмотрел на друга.
— Иди нахуй со своей философией. — Рыкнул Леви, брезгливо отряхивая свои штаны от салата. Микаса прибежала с тряпкой и начала убирать еду с пола. Эрвин молча вышел, не желая накалять отношения с Леви.
Джина была отстранена от всех дел. Хистория не знала, что с ней делать. Венера была отправлена в тюрьму за дезертирство. Рэми, Стивен и Ханджи до сих пор сидели в тюрьме. Лора ожидала приговора и наказания. Аккерманы избежали наказания только из-за маленькой Карлы.
Эрвин пришёл грустный. Состояние Леви было ещё хуже, чем он себе представлял. Что делать и как помочь другу справиться с принятием нового самого себя, Эрвин не знал.
— Как Леви и Микаса? — Джина вышла из кухни, натирая до блеска тарелку в руках.
— Очень плохо. Он выгнал меня и послал прямым текстом. — Эрвин обнял девушку, но она оттолкнула его из-за того, что тарелка из её рук нечаянно выскользнула и разбилась об пол.
— Я же просила не обжиматься, когда я вытираю эти чёртовы тарелки! — Джина заметно начала злиться и присела на корточки, осторожно собирая крупные осколки.
— Вот не начинай мне мозг выносить, — мужчина тоже присел на корточки. — Не одной тебе досталось от Хистории. Райнер всех сдал и проблемы теперь у всех.
— Сука, какой же стукач, а. — Купер скривилась, собрав все крупные осколки в руку.
— Я принесу веник. — Эрвин принёс веник и помог подмести мелкие осколки от тарелки.
Джина открыла холодильник. Дороти ушла с детьми гулять, но приготовила блюдо, отдалённо напоминающее паэлью.
— Есть будешь? — Джина посмотрела на блюдо, приоткрыв тяжёлую крышку.
— Нет. Я только чай. Пирог с абрикосами остался? — мужчина поставил чайник на плиту и достал чашки.
— С курагой! Да, остался. — Девушка достала пирог и черничное варенье. Джина выглядела озадачено и заметно смутилась, перебирая вафельное полотенце в руках. — А если бы я... Ну, оказалась в... Как Леви в общем. Ты меня бы бросил, наверное? Да?
— Нет.
— Врёшь! Ты слишком любишь комфорт и себя и не стал бы опускаться до того, чтобы быть с девушкой на инвалидном кресле. — Закричала Джина, вскочив с места.
— Хорошего же ты обо мне мнения! — Эрвин тоже закричал и хлопнул по столу рукой. — Сколько можно клевать мой мозг? Как только вернулась из Вондер-Уизарда, так постоянно закатываешь мне истерики. Я устал уже от этого, я постоянно на нервах из-за тебя. Тебе всё не так, ты постоянно орёшь на меня. Сколько можно?
— Я в душ. А ты мозги подлечи, нервный стал последнее время! — Джина кинула в Эрвина полотенце в убежала в душ.
