Ты - чёртова шлюха!

      Он медленно отодвинул штору, заходя в помещение. На диване сидел до боли в голове, до дрожи в голосе и до эха в ушах знакомый парень. Он поднял свой взгляд противных серых глаз на Фишера и противно улыбнулся, тем же голосом, что и в телефоне, говоря:       — Вот мы и снова встретились, милый, — эти слова, услышанные вживую, заставили бедного парнишку содрогнуться. Он уставился прямо на своего давнего знакомого, не в силах открыть рот, не в силах даже пискнуть.       Больше всего на свете ему сейчас хотелось убежать и спрятаться. И убежать настолько далеко, насколько это было бы возможно, даже если он так уже и делал... Но от этого человека невозможно спрятаться, ни за какой-либо стеной, забором, любой другой преградой. Если дело касается Сала, то он его хоть из-под земли достанет, не важно чего это будет стоить.       «Зачем я переезжал, если ты всё равно меня нашёл? Зачем менял номера, блокировал банковские карты, сделал себе женский фальшивый паспорт? Ради того, чтобы ты снова смотрел в мои глаза и издевался? Я не хочу этого» — эти мысли лишь ещё больше пугали и заставляли вжать голову в плечи, словно напуганного зайца.       Сал сейчас беспомощен перед ним. Он просто не сможет ничего сделать, даже постоять за себя, даже убежать, даже позвать охрану. За любую его оплошность он может пострадать… Нет, не только он, но и его близкие.       Это было ужасно и страшно. Страшно от мысли, что Филлип может по щелчку пальца разрушить ему жизнь и заставить страдать. Пусть и убить он не сможет, но сделать так, чтобы человек мучался хоть всю жизнь он может устроить.       Голубоволсый тяжко вздохнул, до сих пор ничего ему не отвечая. Синеволосый парень лишь нахмурил брови, вставая с дивана и возвышаясь над напуганным Салли, который начал заметно дрожать.       — И чего это ты вдруг в молчанку играть начал. Я думал, что ты рад мне, — Браун начал злиться. Этого не было видно, но ощущение того, что аура вокруг стала до жути негативной, а воздух похоладел, присутствовало. Стало ещё более жутко.       — Я не готов к этому всему. Давай мы просто разойдёмся, — Салли нашёл в себе силы, чтобы говорить. Он собрал всю свою волю в кулак, показывая, что он сильный, что он не от кого не зависит и что Филлип ему не помеха. Но позже он понял, что вся эта храбрость была напрасной и что давно стоило засунуть её куда подальше.       — Просто разойдёмся? Ты серьёзно? После стольких лет ты вновь меня отвергаешь? Ну уж нет, так не пойдёт, — лицо Фила слегка вытянулось, а глаза распахнулись слишком широко. Маньячная улыбка исказила его лицо, вновь заставляя съежится, словно ежа при опасности. Пусть протезник и не был ежом, но опасность чувствовал, всем своим телом и душой.       Его ноги наконец послушались его и он начал пятиться назад. Ему не хотелось. Не хотелось так просто взять и снова быть запертым в клетке. Не хотелось сидеть на цепи и быть послушным щенком. Не хотелось вновь громко плакать и просить о пощаде.       — Филлип, хватит! Я больше не люблю тебя. Я люблю другого человека. Мне это всё надоело, понимаешь? Смирись ты уже, — он не хотел сдаваться. Пусть это и было бесполезно. У Брауна были свои мысли на этот счёт.       Он резко схватил Сала за предплечье, сильно его сжимая и притягивая его к себе. Кожа резко покраснела, а Салли, уже не выдерживая и боясь последствий, стал кричать, что есть силы. Он был напуган. Напуган так, что не слышал ничего, кроме стука своего сердца и этого тяжёлого дыхания человека напротив.       Охрана, стоявшая за шторой, тут же спохватилась, немедленно заходя в маленькое помещение и хватая Филлипа за всё, что можно, лишь бы отгородить Сала от него.       Фишер тут же быстро убежал обратно в гремёрку, чуть ли не плача и чувствуя, что он задыхается. Рука дико ныла, словно её сжимала не чужая рука, а тиски.       Он встрял, причём конкретно. Если Филу что-то не нравится, то быть беде, но протезник больше беспокоился за себя сейчас, нежели в будущем, поэтому так отреагировал.       В месте, отведённом под комнаты для приватных танцев послышался грохот. Видимо, они начали драться. Но охранник там не один… Странно, что они до сих пор его не повязали. Это пугало, что даже охрана не смогла сразу его утихомирить.       На погром сбежались и некоторые сотрудники, вместе с другой охраной и только тогда они смогли вывести разъярённого парня из здания клуба. Он что-то кричал им, постоянно вырываясь и будто словив какой-то приступ, заметно меняясь в лице и становясь не по-человечески агрессивным.       Менеджер тут же позвонил в полицию, наверняка ещё с того момента, когда драка была ещё в самом разгаре. В это время Сал стремительно одевался, чтобы наконец уйти отсюда.       По его щекам, в порыве эмоций, покатились слёзы. Он не мог поверить в это, не мог принять. Он даже не замечал того, как на него смотрели другие парни в гримёрке и что они тоже были в ступоре. Протезник ходил туда-сюда, пытаясь наконец сложить все свои вещи дрожащими руками, а также накинуть куртку. Всё это давалось ему с трудом.       За всё это время, пока он суетился, то к нему пришёл директор, а также и запыхавшийся менеджер, с вопросами. Но голубоволосый был в шоке, сильном шоке, поэтому не мог ответить нормально ни на один из них.       Такое в клубе было впервые, чтобы кого-то так насильно выпирали оттуда, плюс вызывали полицию. Даже в её ожидании синеволосый продолжал попытки дать отпор, продолжая неистово что-то кричать им.       Директор, в попытках достучаться до Салли, лишь опустил руки, предложив ему временный отпуск в пару недель, но с условием, что он подтвердит причастность Филлипа к инциденту, в качестве жертвы, если тот будет отрицать, иначе клуб могут и закрыть. Любой нюанс мог быть фатальным, а открыть новый стриптиз клуб будет не так-то просто.       Но Сал понимал, что от него и его пустых слов будет мало толку. Даже от срока в пару месяцев сероглазый с лёгкостью отделается, сделав его либо условным, либо и вовсе избавляясь. В этом-то и была загвоздка.       Но он согласился, в попыхах выходя из клуба и быстрым шагом, чуть ли не бегом, направляясь домой.       Страх.       Он до сих сковывал его изнутри и до сих пор в голове витал вопрос, что же ему делать дальше? Мысли о том, что он не сможет рассказать всё Джонсону просто выворачивали наизнанку. А ведь поговорить было больше не с кем, но очень-очень нужно.       С Эшли они очень давно не общались, поэтому она вряд ли сможет чем-то помочь. Только Ларри был ближе всех, но он и сам ничего об этом не знал, даже не догадывался. От этого становилось ещё более горько на душе. Наверняка он сейчас просто сидит и пьёт кофе у себя дома, в то время как голубоволосый будет биться в истерике, пытаясь доказать, что всё то, что с ним происходит — это простой кошмар.       Пока он шёл, то чувство беспокойства никуда не улетучивалась. Он часто дышал, ускоряя и без того быстрый шаг, оборачиваясь по сторонам и даже тогда, когда он уже пришёл в свою родную квартиру. Он также панически закрывал её на замок, вновь оборачиваясь и проходясь по всему дому, осматривая каждый угол и проверяя чтобы все окна были закрыты.       Слишком страшно. Когда он наконец удостоверился, что находится в относительной безопасности, то зашёл в гостиную, где просто плюхнулся на диван, даже не заметив того, что на журнальном столике лежала роза, вместе с запиской, рядом. Он был настолько занят своим страхом и паранойей, что заметил только спустя несколько минут.       Испуг не заставил себя долго ждать. Его сердце вновь ушло в пятки. Но Фишер пересилил себя, медленно протягивая руку к красивой плотной бумаге, поднимая её перед собой и начиная читать довольно длинный, но написанный красивым почерком текст. «Прости, что вломился, дверь была не заперта. Сал, я не знаю, что у тебя произошло, но мне действительно стало страшно за тебя. Я без понятия, насколько всё серьёзно, но я хочу поговорить. Мы можем обсудить это на работе, с глазу на глаз?»       Читая это, на глаза вновь навернулись слёзы. Сал не может ему рассказать, даже если это будет на работе, в самой серьёзной и скрытной обстановке.       Он боялся. Боялся того, что даже самый безобидный их разговор будет раскрыт и у голубоволосого будут проблемы, причём ещё большие, чем сейчас. Да даже после этой выходки в клубе у него будут проблемы. Если он и до этого боялся смотреть Филлипу в глаза, то после этого инцидента страх будет ещё более явным.       Прикусив губу, он просто помотал головой, понимая, что просто вновь себя накручивает, пусть и не по пустякам в этот раз. У него есть шанс. Шанс на спасение, или хотя бы некая отдушина, но лишь на время. А оно всегда пролетает так незаметно…

***

      Уже прибыв на работу, парнишка занял своё рабочее место, которое находилось прямо рядышком с местом его коллеги. Она была обязана помогать Фишеру во время стажировки.       Даже по дороге его не покидало странное чувство, будто за ним следят. Завтракал он тоже в гробовой тишине, оглядываясь на окна и двери, что прибавляло некой жути к этому. Незаметно для самого себя, он вырыл себе яму беспокойства, которое было уже попросту без причины. Он словно полевая мышь, «умирающая» во время опасности.       Наверное, со стороны, эти его заскоки могут показаться бредом, но что бы вы сделали, если бы узнали, что за вами годами следил человек, который испортил вам всю жизнь, заставляя попросту сбежать от всего, доставив боль и оставив после себя только её? А теперь отголоски прошлого ещё больше дали о себе знать…       Его коллега сначала не заметила этой небольшой паники со стороны новоприбывшего, лишь мило улыбнувшись и поприветствовав его. Тот ответил ей тем же «приветом», не выдавая себя. Ларри нигде не было видно, что не могло не радовать. Сейчас не стоит попадаться ему на глаза. Этот любопытный парень сделает всё, чтобы узнать, что же такое случилось с бедным парнишкой, к которому он никак не может быть равнодушным.       Пока они сидели на своих местах и девушка перебирала бумаги, Салли лишь думал. Он опустил взгляд в стол, даже не заметив, как в помещение вошёл один из сотрудников. Он, отвлекая их обоих, дал им несколько папок с бумагами и наказал идти в архив, дабы положить туда всё это и продолжить сортировку.       После этого им нужно будет занести несколько бумаг на печати и Салу нужно будет «познакомиться» с письмами на электронной почте, дабы согласовать некоторые вопросы, назначить встречи с другими людьми, из других мест и компаний. В этом ему поможет его новая «подружка».       Вроде, ничего сложного, но голубоглазый чувствовал себя словно рыба на суше, пока шёл к этому чёртовому архиву, чувствуя как ноги натирают эти чёртовы туфли. Они лишь подкрепляли его противное состояние и гнустное настроение. Будто он действительно лишь рыба, которую насильно вытащили из аквариума и положили под свет лампы.       — Ты в порядке? Выглядишь не очень, — заглянув парнишке в глаза, поинтересовалась секретарша, идя вместе с ним в тот самый архив. Даже с протезом Фишера было видно, что он какой-то кислый, будто всю ночь не спал.       Тот повернул голову в сторону собеседницы и лишь натянуто улыбнулся, понимая, что она всё равно не увидит этой улыбки. Было приятно осознавать, что ей, кажется, не плевать на состояние голубоволосого, но такие вопросы вызывали слёзы на глазах и горечь во рту. Нет, не сейчас. Он и так всю ночь проплакал.       — Да, всё в полном порядке, не волнуйся, — он невинно развёл руки в стороны, словно так и должно быть, словно ничего не случилось. Напарница лишь плечами пожала, решая не вмешиваться в личную жизнь своего коллеги. Она ведь даже и не знала, что Салли — это парень. Слишком много тайн и лжи вокруг.

***

      — Иногда я просто ненавижу эту работу, ворчала шатенка, кладя огромную стопку папок на пол и вытирая рукой лоб, — я секретарша, а не сортировщик мусора! — Она скрестила руки на груди, а Сал, кажется, даже не обратил на неё внимания, лишь тихо ответив, чтобы не вызывать подозрений:       — Понимаю.       — У тебя действительно что-то стряслось. Ты сегодня сама не своя, даже голос охрип, — голубоглазая с сомнением смотрела на голубоволосого, который раскладывал папки по специально отведённых коробкам. Он нахмурился.       — Проблемы бывают у всех и я не исключение, — повернувшись в сторону девушки, злобно ответил он. Между ними повисла неловкая пауза, которую прервал звук открывающейся двери. В помещение вошёл Джонсон.       Сал, заметив знакомое лицо, тут же напрягся и их взгляды встретились, пока третья, явно лишняя здесь девушка, стояла слегка покрасневшая.       — А… Доброе утро, мистер Джонсон, — пролепетала она, нелепо улыбаясь. Ларри грозно взглянул на шатенку и просто закатил глаза.       — Мисс Фишер, мне нужно с вами поговорить, — мягко произнёс Лар, сдвигая брови к переносице и поправляя галстук, переводя взгляд на цель своего визита. Он был напряжён и взволнован, вожделея лишь наконец поговорить с протезником.       — Но я, — он не успел договорить, так как его тут же перебили:       — Это очень важно и не обсуждается. Пройдёмте.       Сал, не зная как поступить и что делать дальше, просто послушно зашагал вперёд, стуча каблуками по полу и опуская голову, рукой теребя юбку — он жутко волновался.       Он шёл за ним, ничего не спрашивая, потому что и так знал о чём они будут говорить. Не хотелось. Было страшно. Но, кажется, страх от козней Филлипа пропал. Остался лишь осадок и страх перед тем, что ему придётся рассказывать и объяснять.       На самом деле голубоволосый был безумно рад, что патлатый «подобрал» его. Если уж не расскажет, то он надеялся хотя бы на спасительные объятия, которые действовали на него как противоядие от яда под названием «проблемы».       Они также молча зашли в его кабинет и Ларри закрыл дверь на ключ, чтобы им никто не мешал.

Can we begin again? (Можем ли мы начать сначала?) Just start over (Просто начать сначала)

      Он указал на стул, явно предлагая своему «другу» сесть, что он и сделал, кладя руки на бёдра и ожидая наводящих вопросов, которые наверняка доведут его до слёз. Но в его планах было молчать. Нельзя сдаваться так просто, нельзя создавать себе ещё больше проблем.       Ларри, пододвинув второй стул ближе к собеседнику, сел напротив него и нежно взял его руки в свои, сглатывая.       — Я всю ночь думал о тебе и о том, что могло случиться. Я выдвинул столько предположений, но ни одно не дало ответа на мои вопросы, — он поднял взгляд, — Салли, что стряслось? Почему мы не сможем видеться и что случилось вчера, в клубе? Ты с этим связан?       Сала будто током прошибло.       «Он знает?» — первая мысль, пришедшая в его голову и заставившая содрогнуться, опуская голову и начиная дрожать. Опять эти воспоминания стали давить на него, крошить черепную коробку вдребезги, сжирать изнутри, словно стадо голодных волков. Джонсон заметил это.

I gave everything I can (Я отдал все, что мог) Ooh-ooh (О-ох-о-о-ох)

      — Сал, прошу, не скрывай это от меня, мы сможем решить это вместе, я буду рядом. Ты был связан с этим, да? — В отчаянии и надежде наконец узнать правду, какой бы горькой она не была, кареглазый хватался за соломинку, когда та появлялась. Он не хотел давить, или заставлять, но получалось с точностью до наоборот.       — Прошу, Ларри, не вмешивайся. Всё хорошо! — Уже на грани истерики, громко сказал Сал, сжимая руки в кулаки. Он не хотел закатывать скандал на пустом месте, поэтому повторил, но более тихо, мысленно успокаивая себя, — всё хорошо, нет причин для беспокойства.       Ларри слегка разозлился на то, что голубоволосый был так упрям, но тоже понимал, что скандалы тут не к чему, поэтому он, привстав со стула, ловко снял с парнишки его протез и поцеловал. Невероятно чувственно и осторожно, поглаживая его заметную скулу.       Хотелось успокоить напуганного и напряжённого Салли, дабы наконец понять, что тут к чему и услышать правду, вместо банальных слов о том, что всё хорошо.       Да, Джонсон действительно видел, как из клуба выводили какого-то разъярённого парня, который пытался вырваться, словно бешеный кот в мешке и всё кричал: «Приведите сюда Сала!» И тогда патлатый понял, что дела дрянь.       Тогда он наспех купил одну розу, в качестве подарка, приехал к дому Сала и о, как он был рад, когда дверь в его квартиру была открыта. Он заранее подготовил бумагу, написал записку и ушёл, настраиваясь на серьёзный разговор. А ведь тот парень сразу показался ему жутким, или даже сумасшедшим, будто он ни разу не посещал психиатра.

I’m dying to live again (Я умираю, чтобы снова ожить) And start all over (И начать все сначала)

      Отстранившись от поцелуя, Джонсон облизал свои губы, заглядывая парнишке напротив прямо в глаза, сильнее сжимая его ладони в своих тёплых руках.       — А теперь слушай: мне не наплевать на тебя; на твои чувства; на твои проблемы. Я хочу помочь, хочу, чтобы ты доверился мне, — он прислонился лбом ко лбу Салли и продолжил, — я хочу любить тебя, оберегать и понимать. Но ты не даёшь мне прохода. Просто загораживаешься…       У Сала пропал дар речи. Он не ожидал этого всего, не ожидал услышать такие слова, не ожидал, что этот поцелуй создаст желанную лёгкость, укрытие от своих мыслей и всё напряжение и страх уйдёт. Он не мог предвидеть, что лишь взглянув в глаза шатена, он найдёт в них луч спасения, тот самый желанный глоток свежего воздуха, в котором он так нуждался.       На секунду он даже позабыл, что уже давно находится на мушке. Сейчас Филлип наверняка прохлаждается где-то в участке, но в тоже время он уже давно знал, что будет делать дальше и как будет шантажировать Фишера.       От срока он избавится без труда, но и у него есть слабости. На самом деле он не мог ничего сделать патлатому. Была причина, причём очень веская. Но блеф ведь никто не отменял.       В его игре все лазейки открыты, поэтому он и без угроз мог спокойно манипулировать своей маленькой жертвой, а этими словами он лишь подкреплял своё подчинение. Свою позицию. Позицию короля на шахматной доске. Защищённый от всего, но всё равно уязвимый и, как оказывается, самый слабый и беспомощный…

I’m dying to live again (Я умираю, чтобы снова ожить) I’m doing my best (Я делаю все возможное)

      — Меня… Преследуют, — последнее слово он сказал через ком в горле. У него даже в глазах потемнело и вновь стало трудно дышать.       — Кто? — Вновь наводящий, но понятный вопрос, на который Сал не мог нормально ответить. Он не мог произносить это имя, эти буквы, не мог вспоминать его силуэт без страха на лице. Он ничего не мог, лишь биться в немой истерике, сдерживая поток слёз.       — Помнишь того парня, которого выводили из клуба? — Вновь собирая остатки своих сил, воли, храбрости и рассудка, спросил он, поднимая взгляд. Это далось ему с огромным трудом.       Одну слезу он упустил и она покатилась по изувеченной щеке, минуя страшные шрамы. Внутри груди Джонсона что-то кольнуло, но он положительно кивнул, давая знать, что он помнит. Теперь и его возможности говорить были ограничены, а волнение стало расти.       «Этот ненормальный тебе что-то сделал?» — он не произнёс это вслух, хотя хотелось. Было неприятно осознавать, что этот уёбок наверняка сильно пошатнул психику Сала и точно оставил в его сердце и в его жизни огромный шрам, прямо как на лице.

I hope, all this smiles (Я надеюсь, что все это — милость судьбы) God knows something I don’t (Бог знает что-то, чего не знаю я) I got a feeling, I got a feeling (У меня есть чувство, у меня есть чувство) And it ain’t leaving, no, it ain’t leaving (И оно не уходит, нет, оно не уходит)

      — Он… Много сделал плохого… Мне, — парень уже глотал собственные слёзы, вытирая их рукавом блузки и пытаясь сконцентрироваться и не нести чушь, дабы нормально передать свои мысли, — я бежал от него, куда только глаза глядят. Сменил работу, сделал ненастоящий паспорт… Пришлось даже номер сменить, чтобы он не нашёл меня, — новый поток слёз ударил по нему и он больше не мог продолжать. Он просто начал реветь, словно девчонка, вновь чувствуя лишь страх и тяжесть в груди.       Ларри не мог на это смотреть. Ему было также тяжело… Он просто молча заключил беднягу голубоглазого в свои объятия, чуть и сам не расплакавшись. Было очень трудно также сдерживаться.       «И ты терпел. И ты молчал. Ты просто жил дальше с этим грузом…»

Hard time believing if I don’t see it (Трудно поверить во что-то, не увидев это) Like a secret, you lie to keep it (Как тайна — ты лжешь, чтобы сохранить её)

      Сал не пожалел, что рассказал обо всём. Ему стало легче, но страх никуда не улетучился. Он чувствовал, будто Фил уже обо всём знает, что и Ларру тоже достанется.       Хотелось сказать об этом. О том, что ради него он так усердно молчал, но не нашёл в себе сил это сделать. Не смог переступить порог собственного сознания, не смог противоречить своим законам, чтобы наконец раскрыть рот и сказать ещё одну, главную причину, по которой он и плакал большую часть времени.       Почему это так тяжело? Также тяжело, как и сказать «я люблю тебя». Вроде, простые слова, но они никак не хотят вырываться из глотки. Возможно, они просто кончились. Кончилась аренда на использования голосовых связок. Очень глупое сравнение, но абсолютно точно описывает то, что чувствовал сейчас парнишка.       Перед его глазами всплывал противный силуэт Филлипа, а в голове был его голос, разъярённый взгляд. Если он в клубе так себя повёл от очередного отказа, то что он с ним сделает после этого?.. Один бог знает.

Can we begin again? (Можем ли мы начать сначала?) Just start over (Просто начать сначала)

      — Сегодня ты ночуешь у меня, — внезапно выдал кареглазый, частично отстраняясь от объятий и держа напуганного протезника за плечи. Сколько уже времени прошло? — Это не обсуждается, ясно?       Последний ничего не ответил, уже смирившись. Ему нужно было это. Не только ради своей безопасности, но и ради того, чтобы Лар не волновался. Пусть хотя бы один день всё побудет хорошо, пока проблемы не поглотят его, пока его не вызовут давать показания. Наверное, это было бы лишним, но это насилие, пусть и небольшое.       Сложно предугадать, что будет дальше. Как он будет справляться со всем, но уже в одиночку… Но, может, всё обернётся по-другому?

I gave everything I can (Я отдал все, что мог) Ooh-ooh (О-ох-о-о-ох) I’m dying to live again (Я умираю, чтобы снова ожить) And start all over (И начать все сначала) I’m dying to live again (Я умираю, чтобы снова ожить) I’m doing my best (Я делаю все возможное.)

Продолжение следует…