Я ненавижу шинигами!

      Оказалось, что капитану надо было всего-то сгонять к Тошику и что-то ему передать. Мне, естественно, бежать черт знает сколько особо не хотелось, так что я благополучно откосила от его предложения пробежаться с ним, сославшись на неотложные дела. Ну, на самом деле он ничего мне и не предлагал, но в моих фантазиях…       Придя обратно в Общество душ с приподнятым настроением, я сразу же пошла за Рангику. Хотелось посплетничать с подругой. А потом я вспомнила. Вспомнила, что Мацумото нет. Что ее так и не нашли после этого чертового задания в этом чертовом 52 районе. Уже не с таким хорошим настроением я поплелась к Ренджи. Но дома его не оказалось. Ни на тренировочной площадке, ни на работе, ни в баре его не было. Иназума меня игнорила. Она уже часа три как меня игнорила, но я, если говорить честно, не обращала на это особого внимания. Ну, мало ли какие заскоки могут быть у моего занпакто. Пусть сама разбирается со своими проблемами. У меня и своих по горло, а она-то мне даже моральной поддержки не оказывает. Ну где ж моя Мацумото!..       Уныло слоняясь по запутанному Сейрейтею, я наткнулась на двух дружков Мацумото, прозванными мной Лысик и Павлин. В итоге, совершенно непонятным мне способом, эти двое умудрились затащить меня и бедного лейтенанта то ли седьмого, то ли девятого отряда по имени Хисаги Шюхей в бар, где мы вчетвером напились. Под конец нашего вечера Лысик уже рвался спасать Мацумото из лап Ямамото-тайчо (причем тут он, я, честно говоря, не уловила), а останавливали его только сильные руки и занпакто Хисаги. Павличик уже давно похрапывал в сторонке, мило свернувшись калачиком. А я, смотря на все это сумасшествие и чувствуя подступающую к горлу тошноту, уже жалела, что не пошла с капитаном Кучики. А потом начала представлять его реакцию по поводу моего состояния. И тут понесло и меня…       В общем, вся эта гулянка закончилась огромными затратами на выпивку (а вот с меня ничего не взяли, объясняясь тем, что у меня и так денег нет), пьяными песнями и выволочкой от неизвестно откуда взявшейся Нанао. Она, кстати, является лейтенантом восьмого отряда и имеет просто гигантское влияние на своего капитана-лодыря, как она сама его называет. Благодаря ей меня огромными усилиями уже на рассвете приволокли в бараки шестого отряда, так как до моего дома было далековато, а напившейся троице было лень меня туда тащить. Кинув меня в бараках, они удалились под хохот Лысика и возмущенный крик Нанао. А я, удобно устроившись на диванчике, впервые отлично поспала за последние нервные дни. Вот только пробуждение было еще тем…       Проснулась я часиков в десять, когда солнце уже давно зашло, а под окнами были слышны разговоры работающих шинигами. Зевнув и потянувшись, я привстала и уже хотела перевернуться на другой бок и снова сладко уснуть, но из равновесия меня выбил тихий, практически не слышный голос:       - Еще не выспалась?       Вы когда-нибудь слышали про микрошок? Если да, то вы понимаете, что это был именно он. Меня парализовало, бросило в жар и холод одновременно. Уже через несколько секунд, все еще по-глупому надеясь, что мне померещилось, я медленно-медленно повернула голову. Микрошок случился повторно, когда я увидела лицо Кучики-тайчо.       Если вы не знаете, то я вас просвещу. Дело в том, что капитан шестого отряда прослыл свой непомерной манией ко всякого рода правилам. А пьянство было просто неприемлемо для Кучики, так что в его отряде за такое могли и выгнать. Только вот меня хрен выгонят, значит я буду терпеть просто неимоверно ужасные последствия свой фатальной ошибки.       После этого рассуждения, которое в моем мозгу продлилось около пяти секунд, наступил микрошок номер три. Заплетающимся то ли от ужаса, то ли от похмелья (а может и от всего сразу) языком, я полным страха голосом тихо просипела:       - Здравствуйте.       На меня еще никогда так не орали. Именно не. Он просто сказал мне, чтобы такого больше никогда не повторялось, иначе последствия мне мягко говоря не понравятся. Я, кивнув, вскочила и пошла к двери… И грохнулась. У меня закружилась голова и я просто упала, как кукла. Оценив сложившуюся ситуацию, я решила, что лучше не буду вставать. Пусть думает, что я отрубилась. Хотя он вряд ли так подумает, он же на мертвых и бессознательных вдоволь насмотрелся. Но, смотря на мою беспомощность, он, по моим скромным надеждам, не будет меня морально или физически добивать.       Так и пришла ко мне фатальная ошибка номер два.       Этот (не буду говорить кто) взял меня на руки и положил обратно на диван. Я, от удивления и страха, боялась даже дышать. В голову почему-то пришли пошлые мысли. Очень пошлые. Очень-очень-очень пошлые. Но, вопреки моему больному воображению, он просто положил меня на диван без всяких последствий и сказал:       - Когда сможешь, придешь в мой кабинет.       И ушел. А я осталась лежать, офигев от неимения никаких видимых серьезных последствий. И от своего больного воображения. Нет, ну я знала, что у меня с головой не все в порядке, но не думала, что все до такой степени плохо. Вот тогда, когда Рангику была мне чуть ли не жизненно необходима, ее как раз не было рядом.       Пролежав в немом удивлении несколько минут, я попыталась встать. Попытка, скажу вам честно, ничем хорошим не закончилась. Мне стало еще хуже. Голова заболела сильней, пить хотелось просто жутко. Только вот сама доковылять до графина с водой я не могла, так что мне оставалось грустно пялиться в его сторону.       Когда пришел Ренджи, моей радости просто не было предела. Я наконец-таки вдоволь напилась воды. Более того, он принес мне подушку и какую-то таблетку, от которой почти сразу стало полегче. Хоть и откровенно ржал надо мной во время своей помощи. Но на тот момент это казалось мне такими мелочами!       С Абараем мы проболтали почти полчаса. Оказалось, что капитан Кучики нашел-таки виновников моего состояния, и под его влиянием Лысику и Павлину нехило так навалял их капитан. Под радостные вопли Ячиру, естественно. Хисаги, на его счастье, тоже признали «жертвой», так к нему особо претензий не предъявляли. Хотя и капитан у него какой-то странный…       И мы с Ренджи начали обсуждать капитанов.       Он очень долго хохотал над моими комментариями, а над тем, что я называю капитана десятого отряда не иначе как Тошик, он вообще угорал минут пять. В итоге, по нашим расчетам получилось, что приятными мне показались Тошик, Унохана, капитан тринадцатого отряда, имени которого я не помнила, Кенпачи и Кёраку. От двенадцатого капитана меня бросало в дрожь, капитан второго отряда меня бешено раздражала, а тайчо первого, третьего, пятого, седьмого и девятого отрядов были мне слишком плохо знакомы, чтобы я могла их оценивать. Хотя сотайчо, по моему скромному мнению, просто старый хрыч. Вслух я это, конечно, не сказала, но думать ведь никто не запрещает…       На вопрос о нашем капитане я ответила просто:       - Если во время того, когда я буду ругаться на него, он не окажется у меня за спиной, то я точно подумаю, что это все мне снится.       Ренджи хмыкнул и кивнул головой.       Спустя некоторое время к нам забежала какая-то девчушка и робким голосом сказала, что Абарая вызывает Кучики-тайчо. Ренджи кивнул и ушел, лишь помахав мне рукой на прощанье. А мне снова захотелось выть от скуки. Выпив еще немного воды и поняв, что от похмелья не осталось и следа, я, решив не откладывать неизбежное, пошла к капитану. Ренджи ушел пятнадцать минут назад, так что по моим расчетам Бякуя уже должен был раздать ему все поручения. Мне не хотелось позориться перед другом, поэтому и перспектива состыковываться с ним в кабинете тайчо мне особо не нравилась. Дорога до кабинета заняла еще десять минут. Я, по своей незыблемой традиции, успела заблудиться в небольшом зданьице. Благо, меня спасла та самая девушка, которая звала Абарая к Кучики. Она представилась Хинамори Момо и показала мне дорогу до кабинета. Я, внимательно посмотрев на девушку, увидела на ее левой руке значок лейтенанта пятого отряда.       В гордом одиночестве я простояла около кабинета минут пять. Мне просто страшно было заходить. Давно я уже не испытывала такого безумного волнения. Сердце аритмично колотилось, и я, как робкая школьница, стояла около двери, боясь даже постучаться. Мне было действительно стыдно за произошедшее и я понимала, что в данной ситуации гнев Кучики-тайчо будет полностью оправдан. Но от этого легче не становилось…       Если говорить честно, то я бы могла так еще очень долго простоять, если бы не «счастливая» случайность.       Когда я уже занесла руку, чтобы постучаться в дверь, я услышала за своей спиной размеренный голос:       - Можешь войти, дверь открыта.       Уже даже не поворачивая голову я отодвинула створку двери и вошла в кабинет. Сквозняк из-за открытого настежь окна немного успокоил меня и привел в чувство. Я, уже с большей уверенностью переступив порог, все же обернулась и посмотрела капитану Кучики прямо в глаза.       - Вы хотели со мной поговорить, ведь так?       Он кивнул, указал рукой на диван и сказал:       - Сядь и жди меня здесь. Мне надо уладить кое-какие дела. Я скоро вернусь.       Дверь за ним неслышно захлопнулась. Я глубоко выдохнула и завалилась на диванчик. Прикрыв глаза, я с упоением слушала голоса шинигами, доносившиеся откуда-то далеко-далеко, пение птиц, шелест листьев сакуры, растущей перед самым окном капитана.       Лежать мне быстро надоело, так что я встала с дивана и начала наяривать круги по кабинету капитана. Оглядевшись, я еще раз убедилась, что это абсолютно ничем не примечательная комнатушка с письменным столом, диваном, шкафами и двумя стульями. На стенах висели картины с изображениями природы, стол был завален стопочками бумаг. Не представляю как, но весь этот завал смотрелся достаточно аккуратно. Подойдя к столу, я начала листать бумажки и, не найдя в них абсолютно ничего интересного, уже хотела отойти от стола, как вдруг мое колено задело одну из полок. Естественно из-за природного любопытства я заглянула внутрь.       Всю полку занимала одна единственная вещь – фотография. На ней была запечатлена женщина, очень похожая на Рукию Кучики. Проведя пальцем по стеклу я поняла, что рамку достают очень часто, ведь на ней абсолютно ни одной пылинки, да и рамка новая. Рамка… Черная, безо всяких украшений, мрачная и траурная. В такие рамки ставят фотографии умерших. Неужели эта красивая женщина с доброй улыбкой умерла? Давно ли? И кем она приходится Рукии? Может она ее мать. Хотя зачем Бякуе хранить фотографию матери его названной сестры? Нет, не то. Она должна быть связана с Бякуей. Может она его мать? Хотя тогда какого черта она похожа на Рукию? Вот черт…       - Положи на место.       Откуда в комнате взялся Бякуя я не поняла. Но от испуга я выронила рамку. Однако Кучики-тайчо, мгновенно среагировав, поймал ее в полете и положил в полку, захлопнув ее резким рывком. Вот тогда-то я и поняла, что мою пьянку благополучно забыли. Теперь меня ожидал еще больший разнос.       Он был просто в бешенстве. Губы плотно сжаты, брови домиком, руки в кулаки. Фиалковые глаза стали непроницаемо черными и казалось, что он сейчас разрежет меня своим дзанпакто на ровные кубики. Вжав голову в плечи, я смотрела на шею капитана, которая как раз таки находилась на уровне моих глаз. Мне тогда казалось, что у него даже вены пульсируют. А вот со мной все было наоборот. Руки стали ледяными, и я судорожно двигала пальцами, чтобы их хоть как-то согреть. Глаза моргали часто-часто притом, что слез в глазах не было абсолютно. Я открывала и закрывала рот, как рыба, придумывая и тут же понимая нелепость своих оправданий. Я залезла в его личное пространство.       Личное пространство.       Какое к чертям личное пространство, если он, как мне казалось столько лет, убил моего мужа?!       Но сказать было нечего. Мне сразу вспомнился один случай.       Вскоре после «смерти» Тадоре мы с Наконой, Рином и еще парочкой человек из семьи пошли в город. Хоть у меня с моим настроем не было ну ни малейшего желания идти, Накону переубедить просто нереально. В город мы пошли за некоторыми продуктами. Только вот Рину надо было занести что-то в мастерскую на починку, я уже даже не помню, что именно. На обратном пути он пытался хоть как-то поднять мне настроение и случайно ляпнул:       - Ну, ты ведь всегда жаловалась, что из Тадоре не особо хороший муж вышел.       Впервые после его исчезновения я разревелась. Я кричала, нет, даже орала на Рина, на Тадоре, на себя и, конечно же, проклинала всех шинигами. В итоге сорвала голос.       Хотя итог тут совершенно другой. Я прекрасно понимала, что когда тебе нетактично напоминают о тех, кого ты навсегда потерял, кого ты не смог сберечь, то ты впадаешь в такую безумную ярость. Хочется загрызть, покромсать на кусочки, сжечь или утопить того, кто посмел тебе об этом обмолвиться.       Выход в голову пришел сам собой. Паршивенький такой выход, но, как ни странно, он сработал. Отойдя на пару шагов от капитана я подняла голову, посмотрела ему в глаза и влепила сама себе звонкую пощечину. Кажется, я немного переборщила, ведь у меня от силы удара аж закружилась голова.       Но это того явно стояло.       Бякуя испытал шок от моего поступка. Он, просто по-человечески обалдев, смотрел на мою покрасневшую от удара щеку, и только спустя полминуты он начал потихоньку приходить в себя.       - Эрика, - начал он, но Кучики-тайчо так и не успел договорить.       В комнату влетел запыхавшийся Ренджи и радостно проорал:       - Мацумото! Ее нашли!