Сочувствующий душегуб

Чуть не разбив стеклянную дверь больницы с ноги, Чонгук ворвался в фойе и тут же налетел на ошарашенного медбрата. От вида взъерошенного и ошалелого Чона, медик вздрогнул, в ужасе икнув, и, сверкая пятками, полетел за требуемыми бешеным незнакомцем врачами. Прошло меньше минуты, когда прибежали два токсиколога, хирург и, за одно, дежурный скорой с двумя медбратьями и вырвали маленькое тельце из дрожащих, но судорожно вцепившихся в напарницу рук Чонгука, уместив на каталку. - Что произошло? - Я не знаю, она вдруг просто... Я не знаю, - лихорадочно тряс головой Чонгук. Судя по крупной дрожи, бледному как простыня лицу и блестящему на свету дневных ламп липкому поту, ему и самому не мешал бы врач. Но он по крайней мере мог стоять на ногах, и врачи не стали тратить на него времени. Времени, которого уже не было у другой пациентки. Под четкие и отточенные выкрики врачей, носилки быстро покатили куда-то назад, в длинный синий коридор, казавшийся бесконечным в немерцающем резком белом свете. - Вы уверены, что не знаете?! - на бегу спросил невысокий мужчина в маске, бегло, но внимательно осматривающий омегу. - Она просто ни с того ни с сего ойкнула и схватилась за живот. А потом ей стало плохо. Очень плохо. - В третий противошоковый, возьмите у нее кровь, сделайте био-химию. Похоже это отравление! Какая группа крови?! - Третья! Третья отрицательная! - выкрикнул Чонгук, отчаяно пытаясь не отставать от бригады врачей, но спотыкаясь о собственные ноги. - Сон Гю, займись этим! Подготовьте капельницу с детоксикантами! - не оборачиваясь на Чона, бегущего за ними по холодному длинному коридору, гаркнул низенький доктор. - Она будет в порядке? - цепляясь за чье-то запястье, словно в спасательный круг, измотанно проскулил Гук. Будь он в себе, Чон, наверное, ужаснулся бы собственного голоса, но сейчас он ничего не слышал, ничего не соображал и не замечал, лихорадочно цепляясь за докторов и истощенную болью фигуру напарницы. - Мы не можем ничего обещать, не зная даже, чем ее отравили, - жестко отбрил Чона мужчина, вырывая руку из медвежьей хватки офицера и оставляя пошатывающегося Чонгука позади. Но всего через пару метров их остановил срывающийся голос Джин, тянущей руку к напарнику. Чону хватило пары секунд, чтобы вновь оказаться возле нее, подхватывая слабую ладонь. Тупая боль новой волной накрыла его, когда Хе Джин с огромным трудом заговорила: - Ш-приц, - еле шевелила губами она, - там упа-ал, возьми - Шприц? Тебе сделали укол? - осенило Чона. В его голове мгновенно всплыл момент, когда он повернулся к стонущей девушке. Она схватилась за шею! - В шею?! Там осталась ампула?! - остервенело сжимая носилки, чтобы удержать на месте и себя и кучку врачей с напарницей, Чон судорожно соображал. Если это яд, в колбе наверняка осталось хоть немного. Даже пары капель должно хватить для установления вещества. Это значит, что с этой проклятой колбой у Джин резко возростают шансы на жизнь. ГДЕ?! Где, где, где, где, где, где, где, гд-... Стол! Она споткнулась о стол за пару секунд до того, как почувствовать слабость, было шумно и мы не услышали, не услышали шагов! В ту же секунду Чонгук подорвался к выходу, окрылённый своей догадкой, но его снова остановила слабая, еле ощутимая попытка схватить его руку, - подкрепление.. Чон был бы не Чоном, если бы не бросился сломя голову безо всякого прикрытия назад на склад, но в этот раз Джин была права: подкрепление было действительно необходимо хотя бы потому, что если с ним что-то случится, этот злосчастный шприц никто и никогда больше не увидит. Это могло означать, что она не поправится. Это могло означать, что всю оставшуюся жизнь его будет потряхивать и лихорадить, как сейчас. Это могло значить, что Ли никогда не выйдет из этой больницы сама. И это могло значить, что на свете у него не останется ничего, кроме сожаления и слабого запаха от рук, которые он, наверное, никогда не станет мыть. Её запаха. Ещё пару секунд он не мог двинуться с места, неотрывно смотря на стремительно удаляющееся бело-синее пятно каталки. Снова послышался высокий вскрик знакомого голоса и Чонгук, зажмурившись, резко отвернулся. Хотелось, как в детстве, забиться в угол, закрыть глаза и уши ладошками и лепетать, что все пройдет, если в это не верить. А ещё больше ему хотелось сорваться туда, в глубину длинного, как шея гигантского голубого монстра, пожирающего каталку с докторами, коридора, вцепиться в маленькие бледные ручки и не отпускать. Хотелось, чтобы это оказалось страшным сном, чтобы он проснулся снова, чтобы снова приехал к ее дому, но, в этот раз, она бы спустилась к нему с красными щёчками и в своей одежде. Чтобы фыркнула, как обычно, а потом они поехали в офис. Чтобы никогда не было этого проклятого дела и склада, чтобы она не надевала чужой пиджак и чтобы сидела за своим чёртовы столом и болтала с гадким Хосоком, а не кричала от боли в жесткой хватке берущего кровь врача. Но, чего бы ему ни хотелось, Чонгук знал, что лучшее и большее, что он может сделать - вернуться на ненавистный склад, за треклятой колбой. Потому что это - единственное, чем он вообще может помочь ей. - Вы напарник Ли Хе Джин? - уже в фойе его остановил глубокий низкий голос. Чон обернулся - к нему обращался человек в синем докторском костюме, с опущенной на сильный подбородок маской, широкими расправленными плечами и умными карими глазами, упрямо уставившимися прямо в глаза Чонгука. Доктор. И определенно альфа. Чон, постепенно приходивший в себя, ответил коротким кивком, - Я хотел бы узнать получше, при каких обстоятельствах произошел инцидент. - Мы были на задании - это конфиденциально, - строго ответил Чонгук, заметно напрягая плечи. - Вы не поняли, - не мене серьезно и даже грозно, но спокойно продолжил врач, - меня не обстоятельства вашей работы интересуют. Как это произошло? Какие были симптомы? - Это был укол. Её укололи в шею. Это было похоже на... - Чонгук смолк на секунду, чуть потупив взгляд, - на внезапную течку. Запах обострился, она ослабела и схватилась за живот. И она вообще-то довольно терпеливая, я никогда не видел, не слышал, чтобы она так... Кричала. Ей было очень больно. - А реакция? - более мирным, немного задумчивым тоном, будто оценивая имеющиеся данные, продолжал расспросы доктор, - на вас её запах имел эффект? - Нет, - как-то неуверенно начал Чон, опустив взгляд, и осекся, - Я... я испугался, меня отвлекло её состояние, может, и была бы... - неуверенно мямлил Чонгук под пытливым взглядом врача. Снова уставившись на собственные ботинки он вдруг вспомнил её слабый стон в машине, её бледное лицо, пот и слезы, градом лившиеся со щек, - Черт... Док, - чуть понизив голос, тоном, каким обычно сознаются в грехах, Гук обратился к внимательно уставившемуся на него человеку в синем, - Я- я... Я сдерживал себя, но я всегда на нее реагирую. Может, этот эффект и был. - Не думаю, - слегка улыбнувшись спокойно заверил его врач,- полагаю, если бы тот препарат вызывал ложную течку с побочными болями, и эффект действительно был, вы были бы в этом уверены. В этом никакая выдержка вам не помогла бы. С секунду они смотрели друг на друга. Доктор с умными глазами и Чонгук, чей румянец, нахлынувший так не кстати, болезненно контрастировал с мертвенно бледной кожей лица и все ещё подрагивавших ладоней. - Вы, кажется, торопились, - вкратчиво подал наконец голос первый, вырывая Чона из нового забытья. - Д-да, - растерянный детектив встрепенулся, коротко кивая в знак благодарности и, резко развернувшись, вылетел из больницы. - ... Да. У ворот через пятнадцать минут, - только договорив с начальником отряда быстрого реагирования, Чонгук сбросил звонок и сунул рабочий телефон в карман брюк. Он стоял в нескольких метрах от своей криво припаркованной машины, отстраненно озираясь вокруг. Чон прилетел сюда словно на автопилоте, сейчас только он заметил, что сбил правым колесом урну и немногое ее содержимое теперь подрагивало на ветру. Небо над городом было по-прежнему серым, почти черным, когда он, глубоко вздохнув, поднял к нему глаза. Его плечи медленно опустились и усталость осела на его тело вместе с выдыхаемым изо рта паром. Чонгук поежился. На улице было холодно, и промозглый холодный ветер неприятно проидрался сквозь промокшую насквозь от пота рубашку. Пиджак остался у Джин, - вспомнил Чон, а затем закашлялся, поперхнувшись воздухом. При воспоминании о темном складе и душно-сладком запахе полыни ему стало дурно. До ушей доносилось плавное шуршание проезжающих по лужам машин, и подвывающий ветер подгонял в спину, но Чонгук не двигался с места. Ещё несколько секунд он просто стоял так, смотря вверх и ищя там хоть одно белое облако или проблеск солнечных лучей. Но небо было затянуто непроглядной пеленой туч, мрачно наседающих над шпилями небоскребов. Ни капельки желтоватого света солнца не прорывалось сквозь завесу. Где-то вдалеке послышались сирены, заставив Чонгука опустить взгляд назад к ненавистному городу. Он посмотрел куда-то вглубь расширяющегося вправо проспекта, а затем опустил глаза к своим ладоням, развернутым тыльной стороной к земле. Пальцы его все еще слегка подрагивали, неприятный липкий пот пленкой покрывал кожу, на которой виднелись следы укуса. Чон не заметил раньше, что его руки были перепачканы в крови, коричневатые разводы виднелись и на белой рубашке, придавая ему еще более потрепанный вид. Отметины зубов теперь уже покрылись легкой корочкой, стараниями зализывавшей их омеги, раны скоро должны были затянуться окончательно. Если бы он только мог... Если бы Чонгук мог, он сделал бы все, он бы языка лишился, но вылезал бы ее всю. Но это не помогло бы теперь, он не мог ничего для нее сделать, кроме как отыскать чертову колбу. - Нужно поспешить, - при мысли об ампуле, Чонгук слегка передёрнуло, и он, наконец, торопливо зашагал к машине. "Если это дерьмо только обойдется, я... Черт. Никогда не дам ей хренов пистолет, никогда больше не возьму ее на выезд" - думал он, заводя джип и с силой сжимая кожаный руль.