Сочувствующий душегуб

- Просто дурацкий стул, - сквозь звон ещё не устаканившихся железек отозвался знакомый голос где-то в нескольких метрах от Чонгука и он снова опустил руки, спокойно разворачиваясь к шкафу и падающему из окна свету, в ожидании напарницы. Хе Джин пробиралась сквозь завалы под звонкое громыхание всякой всячины об пол, когда внезапно справа от нее что-то коротко блестнуло. Заметив краем глаза мимолётное движение, она не успела повернуться, шею пронзила резкая боль, волной грубо отдаваясь по позвоночнику к пояснице. Хе Джин судорожно вдохнула, но воздуха, оказалось слишком мало, горло будто стиснули. Все стало чернеть и смазываться, нечёткие силуэты танцевали и вихрем сливались в одно пятно ровно в центре, - по бокам осталась только темнота. Наконец тупую боль в пояснице на мгновение пропала, а через секунду Джин сложило пополам от невыносимой рези внизу живота. Остатки воздуха в лёгких она выдавила в коротком жалобном стоне. - Оооуфх, - побледневшая омега пошатнулась, хватаясь за живот. Чон вздрогнул, тут же напрягшись, и хотел обернуться, но обострившийся сладкий запах достиг его раньше, заставив замереть не месте. - Какого... Ты конченная дура? - рявкнул Чонгук, до побелевших костяшек вцепившийся в бумаги, совершенно забывая об их возможной ценности, - ты выперлась на работу во время течки?! - Н-нет, - сжав зубы, чтобы не взвыть, выдавила она. Боль росла с каждой секундой, будто в геометрической прогресси, словно Джин глотнула синильной кислоты и порожденная ей язва разрасталась мгновенно. По перепонкам ударили звуки, запахи душили, ноги подкашивались, - Ааааааа, - застонала она. Рука вдруг метнулась к шее, где пульсировал покрасневший маленький синячек. "Укол" - осенило её. - Г-гук, - прохрипела Хе Джин осторожно обернувшемуся напряженному Чону. Все лицо его было перекошено в титаническом усилии - оставаться на месте и контролировать себя, - я-я- аргх, это не т-течка, Г-гук! - Черт! - в секунду подорвавшийся с места альфа еле успел поймать оседающую на пол напарницу, - Что происходит?! Внятного ответа не последовало и Чон встряхнул Джин, пытаясь вытащить из нее еще хоть слово, но у нее уже не было сил говорить, бешеная боль сводила с ума, трясущееся тело не слушалось, обмякая в руках напарника, ей хотелось только кричать и закончить, наконец, этот ужас. Чтобы понять, что напарница не заговорит, ему потребовалась пара секунд и ещё один измученный стон омеги. - Твою мать, - крепко сжимая слабое маленькое тельце, Чонгук подорвался к машине. Распахнув дверь с ноги он в два счета оказался у машины, рывком открывая дверцу пассажирского сиденья и бережно устраивая обессилившую напарницу. Защелкнув трясущимися руками её ремень безопасности, Чон залетел в салон с другой стороны и сразу вдавил педаль в пол, он не понимал, что происходит, но знал - каждая секунда была сейчас дороже всей его жизни. ... Со всей дури выворачивая руль на очередном повороте, Чонгук грязно выругнулся, бросая взгляд на полуобморочную омегу на пассажирском сиденье. - Говори со мной, Джин, - окрикнул Джин Чон, но она не отвечала, - Джин! Ли Хе Джин! Отвечай мне! За окном пролетали здания, улицы, другие машины, еле уварачивающиеся от стремительно рвущегося вперёд джипа. Если бы кто-то мог поспеть за скоростью нарушений ПДД машины Чона, его, наверное, и близко бы больше не подпустили к рулю, а свежих штрафов с камер хватило бы на кругленькую сумму, но Чонгуку было плевать. Плевать на ПДД, плевать на камеры, на права, на свою машину и даже на возможно пожизненные долги за выезд на встречку, неоднократное пересечение двойной сплошной и абсолютное игнорирование светофоров. Все, что его волновало на тот момент - захлебывающаяся тихим мычанием бледная омега справа от него. ... - Джин? - заметив, как напряглась вся фигура напарницы, взволнованно протянул Чон, - Джин! Господи, ну что ещ- Он недоговорил, прервавшись на полуслове, его взгляд был прикован к напряжённым до предела шеи и нижней челюсти, по которым скатывались капельки холодного пота, руки Хе Джин с силой вцепились в сиденье, а из искусанных губ хлестнула кровь. - Джин! - бешено завопил Чонгук, чуть не врезаясь на полном ходу в соседнюю машину. Его взгляд истерично бегал о лицу напарницы в лихорадочной попытке понять, что с ней происходит. Судороги! - осенило его. - О Господи, - оторвав правую руку от руля, Чон сунул ребро ладони ей в рот, отдирая омежьи зубки от маленьких губ. Тут же маленькие клыки вонзились ему в кожу, прокусывая до мяса. Альфа зашипел, пытаясь сосредоточиться на дороге, - Вот так, хорошо, молодец, мы уже недалеко, мы уже совсем близко, Джин. ... Через несколько минут Чон почувствовал, как слабеет хватка на его руке, клычки тихонько вынимаются из ран. - Эй? - осторожно дернул напарницу Чонгук, - эй, Хе Джин, не отрубайся! Слева от машины с диким свистом и недовольным гудением пролетела серая легковушка, чудом не угодившая под колеса их черного джипа, заставляя Чона невольно обернуться на брань. - Больно, - ослабшим голосом хрипела она, со всхлипом жмуря глаза. - Знаю, что больно, терпи! - не убирая от ее рта руки, он чуть толкнул ее локтем в плечо, пытаясь расшевелить. Но вместо нового укуса Чон вдруг почувствовал нежные мокрые касания у ранок, оставленных бившейся в агонии омегой. - Зализываешь собственные укусы? - по-доброму ухмыльнулся он, - Не время для нежностей, дура. Давай же, вцепись снова, так будет легче! - почти умоляющим тоном настаивал Чонгук. Но у неё уже не было сил, тяжелые веки падали, зрачки закатывались, а смешавшаяся с кровью напарника слюна тонкой струйкой сползала по губам и его руке. - Черт! - машина резко вильнула, Чон выкрутил руль в сторону, полностью игнорируя неистовые брань и гудки других водителей. Мотор ревел, на его руках и шее проступили вены, пот скатывался по лбу, волосы липли к лицу. Он чувствовал, что времени слишком мало. - Не отрубайся, слышишь, - пытаясь вернуть напарницу в сознание, Чонгук отвесил ей слабую оплеуху, удар по залитой слезами и потом щеке отозвался звонким хлопком, - Ну же, не будь слабачкой! - Чон пытался взять ее на слабо, вспомнив, как каждый раз от раздражения во время их споров у нее краснели и раздувались щеки, а затем словно открывалось второе дыхание. Но в этот раз не работало, ничего не работало, - Пожалуйста, пожалуйста Джин. Ответа не было. Ее голова облокотилась об окно, руки безжизненно повисли у сиденья. Вся она была бледная, как труп, а плечи все ещё слегка подергивало остаточной волной судорог. Отчаяние сковало его, а мысль о том, что он не успеет, возможно, уже не успел, стальными клыками вгрызлась в его сердце, в тысячу раз сильнее, чем напарница в руку пару минут назад. ... Машина влетела на газон у больницы, криво залезая одним колесом на маленькую мощеную дорожку, и вылетевший от туда Чонгук в один прыжок оказался у двери пассажирского сиденья, остервенело распахивая дверь. - Здесь нельзя парковаться! - выскочил из-за угла патрульный, вооруженный полосатой палочкой, свистком и грозным выражением лица. - Я, Чон Чонгук - офицер спецотдела межвидовых преступлений полиции, - мне все можно, - выбросив удостоверение из кармана прорычал Чон, осторожно отстегивая ремень безопасности Джин, - моя напарница ранена, у меня нет времени на соблюдение ПДД! Юный блюститель дорог мгновенно побледнел при виде полуметровой омеги в руках старшего по званию, а затем, почувствовав два сильных запаха - один сладкий, но болезненный от девушки, а второй - агрессивный и терпкий от альфы, поежился, инстинктивно отскакивая от Чонгука на пару шагов. Под виноватый лепет сержанта, суетливо пытавшегося хоть чем-то помочь, Чонгук аккуратно вытащил Хе Джин из салона и рванул к дверям госпиталя.