The Jeon Pack

Первое, что заметил Чонгук, когда проснулся, было то, как болело его тело. Он открыл глаза, ненадолго уставившись в потолок, его мысли стали проясняться. Второе, что он заметил, было тем самым прекрасным, сладкий запахом, отчетливо исходящим от Чимина. Он на секунду закрыл глаза, вдыхая успокаивающий запах, окружавший его. Его шею прострелила боль, когда он повернулся к источнику запаха. Чимин сидел на полу, положив голову на край кровати Чонгука, пока тот спал. Его темные волосы лежали на белых простынях. Он выглядел таким красивым, прижимаясь щекой к кровати, из-за чего его пухлые губы становились еще более пухлыми. Его розовые щеки были более темного оттенка, чем обычно, из-за небольшого костра, согревавшего хижину и защищавшего их от холодного шторма, бушующего снаружи. Его глаза остановились на его переплетенных с Чимином пальцах. Его рука была маленькой, кончики его пальцев едва касались костяшек Чонгука. Чимин слегка дернулся, нахмурившись, а его нос сморщился, прежде чем он устроился в более удобное положение, притянув руку Чонгука достаточно близко к лицу, чтобы тот мог чувствовать легкое щекотание от дыхания Чимина на тыльной стороне ладони. Чонгук продолжил смотреть в потолок, качая головой, усмехнувшись. Он был мертв. Он умер в лесу. Чонгук оглянулся на Чимина, невольно улыбаясь. По крайней мере, Чимин был первым ангелом, которого он увидел на небесах. Ангел снова дернулся, но на этот раз его широкие опухшие глаза открылись. Чонгук затаил дыхание, когда эти красивые карие глаза встретились с его собственными. Несколько секунд они смотрели друг на друга в полной тишине, а затем ангел набросился на Чонгука. — Чонгук! — закричал он, крепко обхватив его руками. Тело Чонгука болело так, как не должно было болеть, если бы он был на небесах. Несколько секунд он сидел неподвижно, пока руки Чимина обнимали его. Боль в его теле сотрясала его сказочное состояние. Должен ли он чувствовать боль на небесах? Всё вокруг него успокоилось, и он был ошеломлен реальностью. Чимин чувствовался очень реальным, его теплое тело прижимается к телу альфы. Лицо омеги утыкается в шею Чонгука, а тело дрожит от тихих рыданий. Чонгук был в замешательстве. Он явно был жив, пульсирующая боль в его теле свидетельствовала об этом; продолжительное действие яда, — подумал он. Но это не может быть правдой; это была часть его сна. — Чимин, — прохрипел он. Чимин лишь слегка отстранился, всё ещё впиваясь пальцами в его шею. Его заплаканное лицо было так близко, что их носы слегка касались. Чонгук посмотрел ему в глаза, пытаясь найти ответ в этих блестящих зрачках теплого коричневого цвета. — Чимин, — повторил он более нежно. Миллион слов задержались на кончике его языка, угрожая вот-вот сорваться. Почему ты плачешь? Пожалуйста, не плачь. Кто тебя ранил? Ты прекрасен. Я люблю тебя. — Что ты здесь делаешь? — спросил он более холодным голосом. Непонятные эмоции вспыхнули на лице Чимина. Его руки упали с плеч альфы, полностью отстраняясь, и Чонгуку стало не хватать этих прикосновений. Чонгук посмотрел на него, прямо в его глаза. У него были темные мешки под глазами, а волосы были растрепаны. Он выглядел так, будто не выспался. Неловко молчание установилось между ними, пока Чонгук ждал ответа. Чонгук уставился в потолок, лежа на спине, и Чимин не двигался рядом с ним. Он набрался смелости и взглянул на парня, увидев, что тот тоже смотрит на него. Он быстро отвел взгляд, как и Чимин. — Я присматривал за тобой, — наконец ответил Чимин. Чонгуку было интересно, кто заставил его делать это. Чимину, должно быть, было так неловко, когда его заставляли ухаживать за ним. Может быть, это был приказ от вожака; хотя он не стал бы подозревать отца в том, что он заставляет Чимина выполнять обязанности, которые должны были выполнять омеги. — Но ты же ненавидишь меня, — ответил Чонгук. Что-то вроде обиды мелькнуло на лице Чимина, и Чонгук не мог этого понять. — Чонгук, нет, я- В этот момент дверь хижины распахнулась, и Тэхён зашел внутрь. Казалось, он не удивился, увидев, что Чонгук очнулся, но его глаза задержались на Чимине рядом с ним. Чонгук смутился, не осознавая, что двигался ближе к Чимину, пока они разговаривали. — Чонгук, я рад видеть, что ты очнулся, — он подошел к подножию его кровати, положив руку ему на лоб, чтобы проверить температуру. — У тебя спала температура несколько часов назад, — сказал он, суетясь и собирая свои лекарства. — Как долго я был без сознания? — День, ты заставил всех нас волноваться, некоторых даже больше, — сказал он, взглянув на Чимина, и Чонгук заметил, что между ними что-то проскочило. Чонгук действительно был потерян. — Чимин, — наконец сказал Тэхён. — Почему бы тебе не выйти на секунду, пока я разговариваю с Чонгуком о его состоянии. Чимин нахмурился, и, несмотря на свое замешательство, Чонгук хотел сказать Тэхёну, что всё в порядке и что Чимин может остаться, но омеге, вероятно, не терпелось оторваться от него. — Хорошо, — согласился он. — Мне нужно заняться своими делами, — он встал, остановившись у подножия кровати у Чонгука, и на секунду показалось, что он не хотел уходить. — Я рад, что ты в порядке, — он повернулся и исчез за дверью. Чонгук смотрел вслед за ним, прежде чем легкая улыбка потянулась к уголкам его губ. По крайней мере, Чимин не желал ему смерти. Он прислонился к кровати, вдыхая оставшийся запах Чимина. — Вышло не очень, — сказал Тэхён, напоминая Чонгуку о своём присутствии. Его лицо горело. — Я знаю, — простонал он, закрывая лицо предплечьем. — Я думаю, что это довольно мило, — сказал Тэхён, садясь на край кровати. Чонгук нахмурился: — Ты- Ты только что назвал меня милым? — он никогда не слышал таких слов в свой адрес, тем более от другого альфы. — Ага, вот, — он протянул Чонгуку небольшую чашку, — выпей это. Чонгук поморщился от запаха содержимого в ней, но всё равно выпил. — Всё хорошо, верно? — спросил Чонгук, вспоминая, что именно привело его в целительную хижину. Он был слишком небрежен, позволив человеку нанести ему удар. Он никогда не совершит ту же ошибку снова. Человек знал, что умрёт, но попытался забрать Чонгука с собой на тот свет. Люди — действительно ужасный вид существ. — Кроме тебя, все вернулись без единой царапины. — Хорошо, — пока все остальные были в порядке, Чонгук не волновался. — Жители деревни беспокоились о тебе, — сказал Тэхён. — Ага, конечно. — Да, — утверждал Тэхён. — Мы бы пропали без тебя. Чонгук покачал головой. — У вас есть вожак. На секунду Тэхён замолчал, и Чонгук убрал от лица руку, чтобы взглянуть на него. — Я думаю, — медленно сказал он, словно тщательно подбирал слова. — Я думаю, что на тебя мы полагаемся больше. Чонгук почувствовал небольшой всплеск гордости от этих слов. Он ужасно хотел быть альфой, в котором нуждалась его стая. Он никогда не думал, что он очень нравится стае, главным образом потому, что его холодное поведение обычно держало людей на расстоянии. Чонгук не хотел казаться безразличным или злым — он был тихим человеком. Сокджин сказал, что он просто застенчив и должен приложить усилия, чтобы подружиться со своими товарищами по стае. По крайней мере, было приятно узнать, что они доверили ему заботиться о них. — Наверное, я не должен был этого говорить, — опомнился Тэхён. — Он твой отец и наш альфа, извини. — Нет, всё в порядке, — заверил его Чонгук. В прошлом Чонгук сразу же начинал защищать своего отца, но вскоре начал понимать, что вожак этого не заслуживает. — Моя мама заходила? — спросил он, меняя тему. — Конечно, заходила. На самом деле она была здесь несколько часов, но ушла, когда увидела, что о тебе заботится Чимин. Я уже сказал ей, что ты будешь в порядке, когда у тебя спадет температура, чтобы она не волновалась. — Погоди, — прервал его Чонгук. — С каких пор здесь находился Чимин? — Сразу после того, как тебя вернули... — Но зачем? Кто его заставил? Тэхён нахмурился: — Никто? — Тогда почему он был здесь? — Потому что он беспокоился о тебе? — Тэхён выглядел растерянным, и это расстраивало Чонгука. Он был лучшим другом Чимина, он должен был знать, что омега ненавидит его. — Но он ненавидит меня, — Чонгук попытался сесть, сразу же почувствовав пронзающую его тело боль от раны. — Эй! Не двигайся так, твоя рана ещё не зажила. Чонгук застонал, падая назад. Он ненавидел быть не в форме. Его собственная глупость и небрежность оттянули их на несколько шагов назад. Как он должен был бороться с людьми и их гнусными заговорами, лежа в постели? — Ты как? — спросил Тэхён, когда Чонгук успокоился. — Не напрягайся. Тебе нужно отдохнуть. Я знаю, что ты в стрессе из-за всей этой ситуации с людьми; мне рассказали об этом сегодня, поэтому я знаю, но постарайся не волноваться. Чонгук не был удивлен, что его отец решил рассказать Тэхёну; это не должно скрываться от главного целителя. Он смотрел в потолок несколько минут, пока жгучая боль не утихла. — Тебе нужно поговорить с Чимином, — сказал Тэхён через некоторое время. — Зачем? — Вам нужно поговорить обо всём. — Нам не о чем говорить. Тэхён зарычал. — Клянусь, вы оба такие... — он потер лицо руками. — Слушай, сейчас происходит так много всего с надвигающейся войной. Это плохо, я знаю, но в такие времена люди отчаянно нуждаются в любви и поддержке других. Чонгук начинал чувствовать боль в висках. — Я не понимаю, что ты хочешь сказать. — Поговори с Чимином. — Нет. Тэхён всплеснул руками. — Ты просто невозможен. Чонгук скрестил руки: — Если бы ты перестал говорить загадками. — Ты и правда ещё такой ребенок. — Мне девятнадцать! — фыркнул он в ответ. — Тогда веди себя соответствующим образом! Они посмотрели друг на друга, и Чонгук вспомнил, что ему даже не должен был нравиться Тэхён. — Чонгук, как ты думаешь, почему ты ещё жив? Чонгук нахмурился, он не думал об этом. Он знал, что его отравили смертельным для оборотней аконитом. — Как ты вывел яд из моего организма? — Я не выводил. — Тогда как? — Подумай. — Пожалуйста, хватит всё путать и просто скажи мне. — Я тут всё путаю? — Да! Они ругались ещё несколько минут, пока отец Чонгука не подошел к хижине. Они оба напряглись, когда услышали его, как раз перед тем, как он вошел. Они замолчали, пока он стряхивал снег со своей шубы. Несколько членов Совета следовали за ним. Атмосфера тут же потемнела, и Чонгук приготовился к предстоящей лекции. По нему пробежала дрожь из-за присутствия альфы. — Чонгук. Ты очнулся, — заявил он так, будто Чонгук не был на грани смерти всего несколько часов назад. — Есть важные вопросы, которые мы должны обсудить. Ким, вы свободны, — сказал он, даже не отводя взгляда от Чонгука. Тэхён молча повиновался, опустив голову, когда подходил к двери, бросив взгляд на Чонгука. Как только дверь за ним тихо закрылась, Чонгук повернулся к отцу. — Отец, мне жаль, я-, — вожак поднял руку, и Чонгук мгновенно закрыл рот. — Намджун сообщил мне о том, что случилось. Извинения задерживались на кончике языка Чонгука, но он еле сдерживал их. Он ненавидел то, что отец заставлял его чувствовать себя слабым и жалким. — Ты мог умереть, Чонгук, — сказал он, и на мгновение Чонгук пытался уцепиться за небольшую надежду, что его отец действительно беспокоился о нём. — Если бы ты умер, твой двоюродный брат занял бы моё место, ты же знаешь, что мой противный брат воспользовался бы этой возможностью. Чонгук расстроился и почувствовал слабость. Несмотря на то, что он спал весь день, он просто хотел закрыть глаза и отдохнуть. Пульсация в его животе возвращалась, когда обезболивающие средства ослабевали, а его конечности становились тяжелее от продолжительного эффекта яда. — Мне жаль, отец. Он хмыкнул и подошел к креслу у камина. Два других члена Совета молча встали по обе стороны от него, как верные сторожевые псы. — У нас есть другие важные дела, — сказал он, скрестив руки и откинувшись на спинку стула. «Более важные, чем смерть твоего сына», — горько подумал Чонгук. Он лежал на спине, глядя в потолок, пока его отец говорил. — Жители очень волнуются; думаю, мы не можем держать их в неведении относительно людей. Конечно, они не могли, жители с самого начала знали, что что-то не так. Они не были тупым стадом овец, как хотел его отец. Чонгук начинал понимать, что вожак любит контроль над всеми больше всего на свете. Всё, что он делал, — это поддерживал свою власть и положение. Вероятно, он даже никогда не намеревался уйти в отставку после того, как Чонгук унаследует его положение. Марионетка — вот, чем он был для его отца. Он контролировал каждый свой ход со стороны. Чонгук закрыл глаза, он очень устал. — Чонгук, ты слушаешь? — грубый голос отца встряхнул его. — Да, отец. — Смотри на меня, когда я говорю с тобой. Чонгук повиновался. Это всё, на что он годился. — Лидер Ким был проинформирован. Мы проводим собрание стаи через несколько часов, чтобы сообщить остальным. Его отец продолжал, но Чонгуку больше не хватало сил обращать внимание. Успокоительное или что-то, что ранее дал ему Тэхён, начинало действовать, потому что боль снова начала стихать, из-за чего Чонгук едва был в сознании. Он смутно заметил, когда отец и другие альфы вышли из комнаты, оставив его одного. Он повернулся, уткнувшись лицом в то место, где раньше был Чимин. Его запах всё ещё был сильным, и Чонгук погрузился в мирный сон.

***

Когда Чонгук проснулся, его мать сидела рядом с ним, тихо шепча его имя. — Чонгук, — сказала она, гладя его по волосам, — очнись. — Мама? — спросил он. — Дитя, как ты себя чувствуешь? Чонгук с трудом сел. — Устал. Она промычала в знак согласия, передавая ему стакан воды. — Ты выглядишь намного лучше, чем прошлым вечером. Несмотря на непринужденный тон, в её голосе слышалось напряжение, которое заставляло сердце Чонгука болеть из-за вины. Он был настолько глуп, что заставил её волноваться. Он двинулся вперед, чтобы обнять её. — Мне очень жаль. Она обняла его, поглаживая по спине. — Всё хорошо, дитя моё. Я знала, что ты справишься, — её голос дрогнул, — мой сильный сынок, — она отстранилась, вытирая слезы. — Плюс, — добавила она, — ты был в хороших руках. Чонгук кивнул, ему действительно нужно было поблагодарить Тэхёна за спасение его жизни. — Тэхён невероятный целитель. Она молчала несколько секунд, её глаза сияли, когда она улыбнулась Чонгуку. — Конечно, Тэхён проделал большую работу. — Что такое? — растерянно спросил он, улавливая что-то в её голосе. — Оу, ничего, — ответила она, но Чонгук знал, что она что-то не договаривала. Прежде чем Чонгук начнёт вытягивать из неё информацию, она встала, взяв несколько вещей с тумбочки. — Скоро начинается собрание стаи, все ждут тебя. Я сказала твоему отцу отложить её, пока ты не будешь чувствовать себя лучше, но он ничего не хочет слышать, — она протянула ему одежду. — Тебе помочь переодеться? — Нет, я справлюсь, — он свесил ноги с кровати, пытаясь скрыть боль на лице. — Хорошо, — она наклонилась, чтобы поцеловать его в макушку. Мама Чонгука подошла к двери, но остановилась у входа. — Чонгук? — Да? — Не бойся показывать людям свою любовь. После этого она вышла за дверь, оставив Чонгука наедине с его мыслями. Он с трудом натянул одежду, стараясь не касаться раны. Обычно такая травма могла бы зажить за несколько часов, благодаря его крепкой родословной, но из-за яда она всё ещё ощущалась свежей. И всё же Чонгук был благодарен. Он знал, что мог умереть. Он всё ещё был поражен тем, как смог выжить. При немедленном лечении волка можно очистить от яда, прежде чем он сможет нанести серьезный урон, но они были далеко от деревни, когда его ранили. Тэхён сказал ему подумать об этом, но Чонгук не смог найти разумного объяснения. Вздохнув, Чонгук отбросил эти мысли в сторону, позволив своему разуму утонуть в мыслях о Чимине. Его запах всё ещё ощущался в комнате, и он немного ослаблял беспокойство в его груди. Чонгук натянул ботинки, прежде чем покинуть хижину. Погода, как обычно, стояла суровая, но метель на какое-то время прекратилась, и снег падал более размеренно. Солнце зашло, и луна была похожа на маленький полумесяц в небе, напоминая Чонгуку о улыбке глазами, которой он мог восхищаться только на расстоянии. Стая собралась на своем обычном месте. Они собрались вместе в тесном кругу, шепотом разговаривая между собой. Их беспокойство и тревога были почти ощутимы. Все они повернулись к нему, услышав, как он приближается, и, к его удивлению, многие поклонились ему, даже некоторые альфы. Чонгук обвел взглядом знакомые лица своей стаи и поклялся себе, что защитит их. Он не позволил себе остановиться на Чимине, зная, что не сможет отвести взгляд. Он встал рядом со своим отцом, который был единственным, кто сидел так, как будто он был королем на своем троне. Члены стаи Ким были справа от них и выглядели расстроенными. Даже Мин Юнги, который обычно казался стойким, выглядел взволновано. Вожак не заморачивался с приветствиями и формальностями: — Над нашими стаями висит большая угроза, — заявил он, переходя прямо к делу. — Через озеро образовалась колония людей, и они намерены забрать у нас наших омег. Стая начала панически обсуждать что-то между собой, глядя друг на друга с ужасом в глазах. Взрослые утешали своих детей, обнимая их. Пары смотрели друг на друга в страхе от того, что должно было произойти. Вожак не уточнил, какие были планы людей на омег из-за детей, но взрослые, тем не менее, понимали. — Мы будем работать сообща с нашими союзниками: стаей Ким, — продолжил он после сообщенных новостей. — Люди смогли похитить несколько омег из их стаи. Ни одна из наших стай не в безопасности. Чонгук тоже слышал об этом впервые. Стае Чон повезло, что Мине удалось сбежать, в отличие от стаи Ким. Он взглянул на Мин Юнги и заметил, как его пальцы побледнели от того, как сильно он сжимал их в кулаки. Чонгук даже представить не мог, через что он сейчас проходит. Альфа отсутствовал, когда похитили омег, когда он должен был защищать их. Если бы Чонгук был на его месте, ему отчаянно пришлось бы вернуться домой или преследовать людей, похитивших омег. Он бы настаивал на том, чтобы преследовать людей, пока они не спасут омег. Но такие опрометчивые решения поставили бы их стаи под ещё большую опасность. Из того небольшого количества информации, которое Чонгук собрал за последние несколько дней, чтобы шпионить за людьми, он знал, что омег уводили в другое место; вероятно, где был их настоящий дом. Отец Чонгука жестом попросил всех успокоиться, прежде чем продолжить. — Люди также ранили одну из наших, — сказал он, указывая на Мину, которая всё ещё нуждалась в помощи из-за пулевого ранения. — Они объявили нам войну, и мы ответим им. Несколько человек выкрикнули свое согласие, в их голосах слышался гнев и страх. — Все альфы должны быть готовы к бою. Беты останутся здесь, чтобы присматривать за омегами. Никаких исключений, — заявил он. После нескольких минут молчания из стаи донесся нежный, но сильный голос. — Я пойду. Все повернулись и посмотрели на Чимина, вышедшего из толпы. Вожак нахмурился, двигаясь на своем месте. — Ты не слышал меня, омега? Я сказал только альфы, — несмотря на его угрожающий тон, в его глазах был какой-то блеск, будто он надеялся, что Чимин будет протестовать. Чонгук почувствовал, как по его позвоночнику пробежала дрожь. Его отцу никогда не нравился Чимин; это было очевидно, но Чонгук всегда полагал, что это из-за низкого статуса его семьи. Но, увидев своего отца с этим хищным блеском в глазах, он понял, что за этим есть что-то большее. Чимин не отступал, выпрямив плечи. — Я слышал вас, но моё место там, — сказал но, указывая на лес. — Я боец, и я доказывал это на протяжении многих лет. Я хочу бороться за свою стаю. В толпе установилось гробовое молчание; никто никогда не осмеливался бросить вызов вожаку. Глаза Чонгука прошлись по всей стае, оценивая их реакцию. Его взгляд остановился на Сокджине, который выглядел расстроенным, хотя и хорошо это скрывал. Он взглянул на Чонгука знакомым взглядом. Чонгук сидел в напряжении, боясь того, что предпримет его отец. Молчание было нарушено смехом вожака. Через несколько секунд к нему присоединились другие альфы Совета. Их смех был насмешливым и принижающим, но так они и работали, заставляя людей чувствовать себя ничтожными и неполноценными. Чонгук посмотрел на Чимина, который всё ещё стоял с высоко поднятой головой, хотя Чонгук мог заметить легкое дрожание его губ и кулаков. Чимин громко заговорил, заглушая их смех: — Я быстр и умён; я бы принимал активное участие в этой войне, — пытался рассуждать он. — О, да? — насмехался вожак. — Ты планируешь обогнать пулю? Альфы засмеялись. Чонгук хотел заткнуть их. — Я планирую обезоружить их до того, как вылетит пуля, — возразил он. — Одной лишь силой альф эту войну не выиграть. Смех вожака утих, и другие альфы тоже вскоре замолчали. Чонгук понял, что отец был раздражен этим комментарием. Больше всего он ненавидел людей, которые могли перехитрить его. — У тебя какие-то проблемы с тем, как я управляю всем, омега? — он выпалил последнее слово, как будто это было что-то грязное. Чимин шел вперед, пока не подошел ближе к альфе. — Да. В тишине прозвучало несколько вздохов от храбрости Чимина. — Я хочу защитить людей, которых люблю, — его взгляд скользнул по стае, задерживаясь на том месте, где стоял Тэхён с матерью Чимина, прежде чем перевести его на Чонгука. У Чонгука перехватило дыхание, когда он посмотрел на Чимина в ответ, его сердце бешено билось в груди. Вожаку понадобилось всего несколько секунд, чтобы наброситься на Чимина, обхватив рукой его шею. Чимин не боролся, он не показывал никаких эмоций, даже когда вожак поднял его, пока ему не пришлось стоять на носочках, чтобы не задохнуться. Чонгук сидел, не двигаясь, в его груди бурлили эмоции. Его волк заревел в нем, затуманив его зрение. Крик матери Чимина заставил Чонгука взглянуть туда, где Тэхён держал её сзади, крепко ухватив её за талию. В их глазах виднелись беспомощность и отчаяние. Они ничего не могли сделать. — Ты, грязная омега, — гневно выпалил альфа, — подчинись, — приказывал он. Кровь Чонгука остыла. Принуждение волка к подчинению и оголению своей шеи было унизительным и делалось только между парами в знак доверия. Вожак был отвратителен. Чимин не подчинился, но Чонгук знал, что тот и не подчинится. Чонгук знал, как бы все выглядело, если бы он бросил вызов авторитету своего отца перед своей стаей и стаей Ким, но в тот момент ему было все равно. Он должен был защитить Чимина. Чонгук попытался шагнуть вперед, игнорируя боль от движения, но Намджун схватил его за предплечье, удерживая того на месте. Чонгук нахмурился, но Намджун указал на Мин Юнги, который шел к вожаку и Чимину. — Чон, — сказал Мин Юнги глубоким и сильным голосом, — это был долгий день, и все и так уже напряжены. Почему бы нам просто не закончить собрание прямо сейчас? Чонгук видел, как его отец прищурился, но подчинился. Ведь даже Чонгук знал, что тот не может бросить вызов их единственному союзнику. Он грубо отпустил Чимина, и омега упала на заснеженную землю. — Все свободны, — зарычал он, в его голосе чувствовались разочарование и гнев. Толпа быстро начала расходиться, желая избежать гнева вожака. Чонгук посмотрел на Мин Юнги и заметил, что альфа взглянул на него, прежде чем уйти. Вожак тоже развернулся, уходя, и несколько членов Совета последовали за ним. Чимин всё ещё сидел там, где его отпустил вожак. Его мать и Тэхён подошли к нему. Тэхён осматривал синяк на его шее, а мать крепко обнимала сына, уткнувшись лицом в плечо Чимина. Чонгук слышал, как он извинялся, обнимая её. Чонгук почувствовал невероятный гнев и, не осознавая этого, подошёл к сидящему Чимину. Тэхён был первым, кто увидел его, и поднял голову, чтобы взглянуть на него, но Чонгук не обратил на него внимания. Чистый инстинкт толкал его вперед. Мать Чимина отстранилась, чтобы взглянуть на Чимина, но когда заметила Чонгука, лишь моргнула красными от слез глазами. Она полностью отошла, когда Чонгук стоял перед ними. В тот момент Чонгук не мог посмотреть Чимину в глаза, его взгляд остановился на отпечатке руки его отца на шее Чимина. Он издал тихое рычание, и Чонгук не знал, горела ли в нем защищающая сила собственничества, но самой яркой эмоцией, пробивавшейся сквозь него, был гнев. Он приглушал все остальные чувства. Он слепо дотянулся до запястья Чимина, потянув его за собой. Он смутно заметил, как мать Чимина и Тэхён запротестовали, но никто из них не попытался остановить его. Чимин тихо застонал, когда Чонгук вел его мимо хижин и нескольких жителей деревни, которые смотрели на происходящее. Когда они дошли до его хижины, Чонгук распахнул дверь, заталкивая Чимина внутрь, прежде чем последовать за ним. Закрыв дверь, он прислонился к ней, закрывая на секунду глаза. В животе снова ощущалась боль, и Чонгук задумался, не открыли ли его резкие движения рану. Он открыл глаза, наконец посмотрев на Чимина. Он выглядел испуганным, но в то же время его глаза горели огнём, который никогда не потухал. Он потирал запястье, за которое Чонгук ухватился слишком крепко. Все тело Чонгука горело от ярости и разочарования. — Что это было?! — зарычал он. Чимин вздрогнул от его тона, но не отступил. — Разве это не я должен спрашивать? — выпалил он в ответ. Чонгук фыркнул. Он так сильно сжал кулаки, что его ногти покрылись кровью, впиваясь в ладони. — Ты понимаешь, насколько это опасно? — кричал он. Его отец мог убить Чимина, и Чонгук не был уверен, смог ли бы он что-то сделать, чтобы остановить его в разгневанном состоянии. Тем не менее, Чонгук был готов сражаться до последнего вздоха за него. — Я знаю, что это опасно, но я не собираюсь сидеть здесь, в деревне, когда там я буду более полезен! Я сказал, что собираюсь защищать людей, которых люблю, и я был серьезен. Чонгук опустил голову, закрыв покрасневшие глаза. Он пытался успокоиться, напоминая себе, что его гнев был направлен на его отца, а не на Чимина. — Если ты хочешь защитить свою мать и Тэхёна, тебе следует просто остаться в деревне. Люди опасны, и им нужны омеги- Глаза Чонгука открылись, когда он почувствовал, как Чимин толкнул его к двери. Он смотрел на него пылающими золотыми глазами. — Не говори со мной свысока, — его голос дрожал, — только не ты тоже. Чонгук попытался ответить, но кулаки Чимина сжимались вокруг его пальто, и он стоял невероятно близко, от его тела исходило тепло. — Я пойду, — сказал он, и Чонгук знал, что никто не сможет остановить его. Он вспомнил, когда Чимин сказал ему, что стая считала, что он и его мать приносят лишь неудобства. — Ты делаешь это, потому что чувствуешь, что тебе нужно проявить себя? Чимин опустил взгляд, избегая взгляда младшего. — Это не так. — Тогда как?! — разочарованно спросил Чонгук. — Что стоит той опасности, чтобы бросить вызов вожаку, как это сделал ты? Он мог убить тебя! Чимин тяжело вздохнул, опуская руки. Он выглядел измученным, и Чонгук начал сомневаться, что тот вообще спал в последние несколько дней. — Ты понимаешь, как ужасно было видеть твое почти безжизненное тело перед собой? — начал Чимин. — Я думал, что ты умрешь, и я не смогу сказать тебе всё. Чимин начал хныкать, и Чонгук хотел успокоить его, но так и не двинулся; он растерялся от слов Чимина. Сказать ему что? — Я не хочу, чтобы это снова повторилось, — тихо говорил он. — В следующий раз, когда ты встретишься с людьми, я буду рядом с тобой. — Ч-Чимин, — запинался он, его сердце бешено билось, — что ты говоришь? Чимин глубоко вздохнул, словно готовясь к чему-то. — Я сказал, что буду защищать людей, которых люблю, — ответил он нежно, его глаза блестели от слез, — и ты один из тех людей. Разум Чонгука внезапно затуманился. Он качал головой в недоумении, шепча: — Ты ненавидишь меня. — Нет, правда, нет, — хныкал Чимин. — Мне очень жаль, что я заставил тебя так думать. Чонгук почувствовал, как по его щекам потекли слезы. — Пожалуйста, не ври мне, — он потер глаза. Почему он плакал? Чимин схватил его за запястья, отводя его руки от лица, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я не вру, Чонгук, — он выглядел расстроенным. — Ты не чувствовал этого? Той ночью в лесу, когда я тебя поцеловал? Чонгук моргнул, продолжая плакать. — У тебя была течка, и ты был не в разумном состоянии, — но, даже произнося эти слова, он знал, что они не соответствуют действительности. Он вспомнил тот момент в лесу, когда Тэхён увёл Чимина в сторону; они смотрели друг на друга, и мир вокруг них останавливался, когда между ними что-то проскочило. Чимин отпустил его запястья, взяв Чонгука за руки, переплетая их пальцы. — Я не был какой-то сумасшедшей омегой, которая бы запрыгнула на любой член на своём пути, Чонгук. Даже в период течки я бы никого не хотел так, как хотел тебя. Чонгук прислонился к двери, прежде чем сползти вниз, не в силах больше оставаться в вертикальном положении. Чимин опустился на колени перед ним, между ног, а затем медленно обнял его. Их позиция позволила Чонгуку прижаться лицом к крепкой груди Чимина, когда омега начала шептать нежные слова в его волосы. — Прости, прости. Я очень люблю тебя. Мне очень жаль. Чонгук знал, что признание Чимина было искренним, как и его извинения, исходившие от него эмоции выдавали омегу. Чимин любил его, и это признание шокировало альфу не так, как он думал. Несмотря на суматоху, его волк был спокоен, будто знал всё время, что Чонгук принадлежал омеге. Впервые за долгое время Чонгуку стало легче; даже пульсирующая боль в животе стихла. Хотя была зима и сильная метель покрыла их землю белым слоем снега, запах Чимина был ароматом первых весенних дождей, тяжелых капель, падающих на нежные цветы, которые были спрятаны с осени. А прикосновение Чимина напоминало лето, теплый ветерок, ласкающий кожу, мягкий, как поцелуй. Его существование было осенью, как каскад ярких листьев, окрашивающих землю в яркие оттенки. После, кажется, нескольких часов Чонгук неохотно отстранился, чтобы посмотреть на лицо Чимина. Он был прекрасен, несмотря на его пухлые, красные глаза и заплаканное лицо. Он потянулся рукой, чтобы нежно прикоснуться к его лицу, проводя пальцами по мокрым щекам. — Ты любишь меня? — Очень, — выдохнул он. — Могу я поцеловать тебя? У Чимина перехватило дыхание, но он кивнул, позволяя своим влажным ресницам затрепетать, когда Чонгук наклонился. Он остановился всего в сантиметре от лица Чимина, позволяя себе на секунду осознать реальность происходящего. Наконец, он сократил небольшое расстояние между ними, прижавшись своими губами к губам Чимина. Это было не так, как в первый раз, а медленнее, мягче, но так же отчаянно. Надвигалась война, и на кону стояло всё, и, возможно, они выбрали самое худшее время, чтобы быть вместе, но в этот момент он чувствовал только Чимина. Он позволил своим беспокойствам испариться на секунду, когда тело омеги идеально легло на тело альфы. Он осторожно положил руки на талию Чимина, боясь доставить ему дискомфорт, но тот лишь растворялся в прикосновениях альфы. Чонгук становился все смелее, обхватив руками талию, прижимая его ближе, пока омега не села на его бедра, оседлав Чонгука. Он позволил своим руками пройтись по нежным изгибам, останавливаясь на талии Чимина и спускаясь вниз. Чимин оторвался от его губ, соединяя их лбы. — Всё хорошо, ты можешь прикоснуться ко мне, — задыхался он. Чонгук застонал, в его штанах становилось всё теснее, но вместо того, чтобы обхватить задницу Чимина так, как он хотел, он осторожно оттолкнул с себя омегу. — Чимин, нет. Чимин открыл рот, на его лице вспыхнула боль. — Прости. Я н-неправильно всё понял, — запинался он. — Я думал, что ты... — он двинулся, чтобы встать, поправляя одежду. — Я уйду. Чонгук схватил его за запястье, прежде чем тот смог уйти, потянув его обратно. — Останься. Он хотел сказать Чимину, что тоже любит его, но слова застряли у него в горле. Он был смущен и напуган, и у него было очень много вопросов. Все эти годы холодного поведения омеги по отношению к нему утомляли его, и это тяжело сказывалось на его сердце. — Я хочу. Я хочу тебя, — признался он. — Но сначала я хочу объяснения. Чимин кивнул, переходя в более удобное положение на полу. Он потянулся к руке Чонгука, переплетая их пальцы. — Ты заслуживаешь объяснения, — сказал он нежно. — Я расскажу тебе всё.