С чего ты взял?

Однажды на улице возле мусорных контейнеров Чонгук наблюдал, как кот отпускал и снова ловил пойманного крысёнка. Та игра шла всерьёз: не на жизнь, а на смерть. Впрочем, у них с Тэхёном тоже никто не притворялся. И понятно было, кто из них пушистая грация, а у кого резцы как у грызуна. Но Чонгук никак не мог отследить момент, когда Тэхён затягивал его в игру, и терялся в догадках, от чего зависело начало. Вот только что Тэхён переодевался, не обращая внимания на Чонгука и не стараясь выглядеть соблазнительно: наклонился, разогнулся, поддёрнул, оправил. Это у Чонгука в голове раздевание всегда связывалось с сексом, а Тэхён, ну, ему не надо было. Чонгук смирился. И вдруг тот же Тэхён, который минуту назад равнодушно натягивал джинсы, поймав взгляд Чонгука, подошёл и встал спиной: — Никак не справиться с замком. Обязательно надевать цепочку обнажённым по пояс? Поцеловать мягкие волоски на шее и выступающий позвонок хотелось настолько, что пришлось отклониться назад, чтобы не прижаться лицом, и даже так Чонгук чувствовал аромат — Тэхён уже нанёс парфюм. Но по его манере собираться на работу было не похоже, что он тоже хотел. Запрет касаний был самым частым правилом у них в играх, так что у Чонгука он срабатывал на автомате. Единственное, что можно было себе позволить, — защёлкнув замочек, задержать руки на шее, чтобы хоть кончиками пальцев ощутить гладкую кожу. Тэхён, как нарочно, не отходил от него. — Поможешь подобрать рубашку, к которой эта подвеска подходит? Раздеваться — это всегда про секс, да? Так вот, одеваться — это тоже про секс. Тэхён накинул чёрную рубашку и стал снизу вверх по одной застёгивать пуговицы. Пальцы легко пробегались по планке, задерживались, а потом медленно ласкали каждую пуговицу, просовывая в петельку. На груди они нерешительно остановились. У Чонгука вдруг пропал голос, и он молча покачал головой: эту не застёгивай. Тэхён понял по-своему: — Не та рубашка? И стал неспешно, словно нехотя, расстёгивать сверху вниз. Чёрную бросил на кровать рядом с Чонгуком. Следующей была винно-красная. Чонгук сделал свою попытку сбежать от кошки: — Ты однажды сказал, что не доверяешь моему вкусу. — С тех пор стал доверять. Эта? — Ты не опоздаешь? «Свали уже и дай мне подрочить на кровати с твоей чёрной рубашкой». — Знаешь, сегодня моя смена может начаться чуть позже… там кое-кто должен мне за то, что я подменял… поэтому я могу долго выбирать. — Тэхён флиртовал! Как же так, он ведь только что был не заинтересован? Однако упускать шанс было нельзя. — Можно, я сам тебе застегну? — Чонгук встал и подошёл, но по-прежнему ждал разрешения прикоснуться. Тэхён глядел лукаво: — Думаешь, подвеска будет лучше смотреться, если застегнуть пуговицы? Этот человек, способный обходиться без секса двадцать четыре на семь, заигрывал так, что Чонгук не мог за ним угнаться! — Лучше всего на голое тело. Тэхён усмехнулся: — На совсем голое? Чонгуку уже было тесно в домашних шортах. — Да. Ты же доверяешь моему вкусу, помочь тебе всё снять? — Вкусу, а не рукам. — Тэхён не трогался с места. — Тогда, может, ты сам всё снимешь, а я с моим тонким вкусом дам тебе совет. — Он у тебя тонкий? Вкус стал уже совсем не тонким. — Я оценю твой вид, ты оценишь мой вкус. Тэхён принялся раздеваться, не отходя от Чонгука, даже слегка задевая его то запястьем, то кистью, но вовсе не так безразлично, как одевался на работу десять минут назад. Снимая джинсы, развернулся спиной, но бросал взгляды из-за плеча. Чонгук сцепил руки за спиной — желание дотронуться было всё труднее контролировать. Тэхён снял боксеры и оглянулся. — С какого расстояния твой вкус справится с оценкой? — Ближе, — хрипло сказал Чонгук. Тэхён развернулся и оказался вплотную. У него был стояк, и он стал через ткань тереться им о возбуждение Чонгука: — Оценивай давай. — Руками нельзя? — Нет, только вкусом. Руки у меня у самого есть. — Он тут же их продемонстрировал: провёл по талии и бёдрам Чонгука с нажимом, приспуская его шорты и бельё, а потом обхватил его стояк и прижал к своему. И стал дрочить одной рукой два члена вместе. — Ну? Чонгук едва мог понять вопрос. Он на ногах-то едва стоял — пришлось обхватить Тэхёна за шею. Сами попробуйте флиртовать, когда… чёрт. — Э-э… подвеска? В таком положении кулон было не видно, потому что прямо перед глазами были ресницы Тэхёна, родинки на носу и на губе, капелька пота на виске. Можно слизнуть, это же не руками. Можно целовать куда целуется, пока не запретили. — Как она тебе? Чонгук взглянул вниз, но вместо кулона увидел, как головка его члена прижимается к головке члена Тэхёна, а длинные пальцы то появляются на них, то исчезают. Видеть и одновременно чувствовать такое было на пределе возможностей. «Очень красивая», сложил в голове Чонгук и хотел произнести, но отчего-то вышло: — Да, да, да. Чонгук решил заткнуться от греха подальше и нашёл единственный способ. Но совсем молча не получилось: наслаждение стало таким острым, что он стонал в поцелуй. Пусть Чонгук не мог понять, когда и как Тэхён увлекал его в свои кошки-мышки, но он не жаловался: игра делала секс с кошкой слаще и для мышки тоже. Тэхён стал двигать ладонью быстрее — он был уже близко. Чонгук… был близко с самого начала. С Тэхёном он научился растягивать этот момент на краю — был вынужден научиться, чтобы не кончать всегда первым — но как же он ждал той секунды, когда Тэхён словом или знаком, вроде ускоряющихся движений пальцев, отпустит Чонгука и полетит с ним сам, закрывая глаза, задыхаясь, прижимая к себе одной рукой. Как же Чонгук предвкушал тот миг, когда свободная рука Тэхёна стиснет плечо или сомнёт ягодицу, своим сжатием признаваясь в том, чего Тэхён никогда не говорил словами: «Я тоже хочу тебя». Как же он любил, когда Тэхён своим единственным стоном запускал его внутренний взрыв. Да, да, да....