С чего ты взял?

— Тебе стоит потренироваться говорить «нет», — сказала подруга по скайпу. Она часто «включала психолога», Тэхён привык. Лучше с ней, чем с кем-то другим. Тем более никого другого и не было. — Зачем? — Это полезное умение. — У меня на работе точно не пригодится. Там когда нет пончиков с посыпкой, нельзя говорить: «Пончиков нет». Надо: «Могу предложить пончики с другой фигнёй. Она почти такая же, как ваша любимая фигня». — Я не про работу, а про личное общение. Бывает же, что ты хочешь сказать «нет», а говоришь «да»? — Нет, — не задумываясь сказал Тэхён. — Всегда прямо отказываешь? — Ну, я как будто соглашаюсь, но чтобы на самом деле не делать. — А почему не прямо? Тэхён пожал плечами: — Ну, это более вежливо. — И со своим партнёром так делаешь? — И с моим парнем, да. — То есть ты хочешь быть вежливым со своим парнем? — Не-не-не, я выражаюсь при нём. Он сам от меня кучу словечек подцепил. — Но отказать ему ты не можешь? — Да я могу! Он не предлагает ничего такого, чтобы отказывать. — Совсем ничего? — Только уборку. — Ну давай, я твой парень, откажи мне. «Тэхён, сделай уборку». — Не-не-не, он не так говорит. «Давай сделаем уборку, Тэ». Мы всегда вместе это. — «Давай сделаем уборку, Тэ». — У нас чисто, — возразил Тэхён и гордо посмотрел на подругу на экране: я отказал! — А можешь прямо сказать «нет»? Я твой парень. «Давай сделаем уборку, Тэ». Тэхён закусил обе губы, верхнюю и нижнюю. — Да я подумал, можно и уборку. Всё равно ведь потом придётся. Почему бы не сейчас. — Тебе легче согласиться на то, чего ты не хочешь, чем сказать «нет»? А вот представь себе: «Тебе нужно сейчас в уборную? — Нет. — Тогда я займу на полчасика, почитаю там». А ты сам, например, в это время в туалет хочешь. — Всё не так! Если он засядет в туалете на полчаса, а мне туда нужно, то я его оттуда выманю или выкурю. — А что случится, если ты прямо скажешь «нет»? Произойдёт что-то плохое? — К чему ты клонишь? — напрягся Тэхён. Разговоры про плохое всегда нервировали. — Когда один человек говорит другому «нет», — объяснила подруга, — происходит только то, что другой человек узнаёт о его нежелании. Делать уборку или чтобы заняли туалет на полчаса. А с тем, кого любишь, это по-другому? — По-другому, да. — Ему нельзя знать о твоём нежелании? — Это выглядит, как будто я его не люблю. — Но он ведь знает, что ты его любишь? — Слова ничего не значат. — То есть на словах сказать «я тебя люблю» ничего не значит, а терпеть полчаса, когда нужно в туалет, показывает любовь? — Ладно! — сказал Тэхён, чтобы прекратить этот дурацкий разговор. — В следующий раз, когда мне приспичит в туалет, а он там засядет, я не буду спрашивать: «Ты ещё долго?» — а вышибу дверь. Я правильно понял, что все любящие так делают? Подруга засмеялась. Закончили на хорошей ноте: и не поссорились, и вроде оба остались при своём. Тэхён был уверен, что ему никогда в жизни не понадобится умение говорить «нет». И надо ж так! Когда он в тот же день встал за спиной у Чонгука, сидящего за ноутом, «нет» бросилось с экрана. Чонгук пригнул крышку, а потом словно передумал и открыл пошире. «Нет» существовало в двух цветах: чёрном и розовом. У «нет» была тонкая блестящая цепочка. «Нет» называлось «наручники». Они были на том белом фоне, который в интернет-магазине сразу перемещает тебя в вакуум: пустота словно простирается во все стороны до бесконечности, и вы с товаром стоите в тишине и смотрите друг на друга, и ничто не мешает вашему интимному моменту, во всём мире есть только ты и вот это прекрасное, что тебе непременно нужно купить. Но с наручниками интернет-магазинный эффект не сработал. Тэхён смотрел на орудие пытки на экране и испытывал неприятное сосущее чувство, которое всегда нападало при виде настоящих наручников. Предчувствие, что случится плохое. Уверенность, что плохое случится. Непреодолимое желание бежать. Твёрдое знание, что бежать нельзя. Тоскливо, господи, как же тоскливо. Чонгук заглянул ему в лицо. Тэхён заставил себя беззаботно спросить: — Тебе что, в универе задали написать «Анализ рынка странных приблуд»? — Нет, — засмеялся Чонгук немного нервно. — Заплатили премию на работе, и я подумал, ну, просто пришло в голову, может, нам это надо? «Нам точно нет!» — орало всё у Тэхёна внутри. Вслух он этого не произнёс. Может, Чонгуку захотелось разнообразия? Они прожили вместе столько времени, что слова, которыми приглашают к сексу — «Что мне можно?» — стали такой же рутиной, как «Передай соевый соус». Потрахаться было так же привычно, как поужинать. А некоторые пары, между прочим, выходят поесть, ну, как бы, в ресторан. Кстати, надо бы позвать Чонгука в кофейню. К закрытию, когда там никого нет. Там можно опираясь на стойку… Не, ну ради Чонгука можно и наручники надеть. Или нет. Или да. Но не хотелось бы. — Зачем нам это? — Тэхён спросил так осторожно, словно делал шаг по стеклянному полу. — У нас же БДСМ. — Что? Нет! — Я тебя слушаюсь, — смущённо сказал Чонгук. — Это БДСМ. — Это не он, — замотал головой Тэхён. — Я знаю, что такое БДСМ. Это другое. Когда порют и всё такое. Зря сказал — чего доброго, теперь Чонгук полезет искать ещё более странные приблуды. — У нас дом-саб отношения, — настаивал Чонгук. — Я читал. Тэхён даже не понял это слово. Чонгук, видите ли, читал. А некоторые на своей шкуре испытывали. — Нормальные у нас отношения! Никто никого не порет. Нет, если тебе охота меня выпороть… — Нет! — Ну вот, — с облегчением продолжил Тэхён. — И я не собираюсь тебя пороть, если ты специально не попросишь. Честно говоря, он не стал бы, даже если бы Чонгук попросил. Съехал бы как-нибудь с темы, нашёл бы отговорку, в первый раз, что ли. — Это для контроля, — кивнул на экран Чонгук. — Ты же любишь меня контролировать. Я подумал, вдруг тебе понравится, что я в наручниках? Стало ясно, кому предназначалось орудие пытки. Тэхён вроде как должен был выдохнуть, но отчего-то ощутил досаду. Они так долго жили вместе, а Чонгук до сих пор не понял: суть не в том, чтобы его контролировать, а в том, чтобы он контролировал сам себя. Не, ну ради Чонгука можно притвориться. Нацепить на него эти браслеты, побрякать ими погромче. Но жалко же денег! Даром что не свои. Их можно было бы потратить на нормальный шопинг. Безнаручниковый. — Оке-е-ей, — сказал Тэхён. — Но мы не знаем, зайдёт нам или нет. Чтоб не спустить твою премию на не пойми что, давай попробуем сначала так. — Как? Ты свяжешь мне руки? Ещё не хватало! — Короче, новая игра. Называется «Наручники». Руки перед собой. Последнюю фразу он сказал чуть другим тоном. Голос сам собой перестроился — так легко переключился на команды, словно Тэхён с Чонгуком уже стояли полуголые у кровати, а не одетые у письменного стола. Чонгук послушно встал и вытянул ладони. — Сожми кулаки. Приставь их друг к другу. Всё, ты не можешь оторвать их друг от друга. Чонгук посмотрел с испугом, будто кулаки и правда приклеились. Тэхён его пожалел: — Когда ты в туалете и я тебя не вижу, можешь пользоваться руками. При мне нельзя. — А как?.. — начал Чонгук, но продолжать не решился. — Есть и пить — ну, пальцами можешь брать. Закованные же шевелят пальцами. Переодеваться — ну, в туалете переоденься. Мыться — мойся. Можешь долистать этот магаз, только руки на клаву не клади, а одним указательным нажимай. Но картинка, которая торчала на экране, больше никого не интересовала. Чонгук стоял с прижатыми друг к другу кулаками. Эта игра была не сексуальной, а какой-то… настоящей. Как будто у них взаправдашний БДСМ. Ну, хмыкнул про себя Тэхён, пусть Гуки сам убедится, что им это не надо. Интересно, как быстро ему надоест? Тэхёну вот уже надоело. Сразу. Чонгук не двигался. Даже не спрашивал «Что мне можно?» Тэхён решил ему помочь: — Что ты собирался в наручниках делать? Чонгук молчал, будто сам не мог придумать. — Ну, типа, трахнуть меня? Тэхён сказал в шутку — не очень верил, что с прижатыми друг к другу кулаками это осуществимо. Эти слова прозвучали не так, как обычно в постели, когда он говорил «теперь давай», и ему самому тогда делалось горячо. Сейчас у Чонгука ещё даже не стоял. Вся сцена внезапно напомнила их первую встречу. — Это приказ? — напряжённо спросил Чонгук. Стеклянный пол под Тэхёном опасно затрещал. Стало совсем не по себе. Завёл себе раба, блин. — Нет, — сказал Тэхён. — Сейчас, погоди. Надо было срочно что-то придумать, чтобы прекратить всё это. — Такая власть меня не заводит, — признался Тэхён. Чонгук со склеенными кулаками хмурился. Что ж, сказал «а», надо говорить «б». — Меня заводит, когда контроль у тебя, но ты как бы сам передаёшь его мне. Или не передаёшь, а оставляешь себе, но при этом слушаешься меня. Блин, как объяснить-то? Чонгук теперь смотрел вопросительно: — Тогда… этой игре конец? Невидимые наручники, наверное, открываются воображаемым ключом. Будь Тэхён невидимо закован сам, воспользовался бы воображаемой скрепкой. А с Чонгуком… — Погоди, — сказал Тэхён. — Сейчас. Я же говорю, мне в кайф, когда ты сам контролируешь, но так, чтобы было как бы по-моему. Ты можешь их разорвать. Ты ведь сильный. Чонгук напряг руки и рванул их друг от друга. Разорвал! Офигеть. Резкое движение локтей разом вернуло того Чонгука, который сам может! Просто сдерживается. А то, как у него поднялись плечи и вздулись мышцы… в общем, стало интересно. Гораздо интереснее, чем в игре «Наручники». — Сказать, чтó тебе можно? — прищурился Тэхён. Чонгук сглотнул — похоже, ему тоже стало интересно. Явно интереснее, чем когда он стоял как бы закованный. — Да… пожалуйста. — Нельзя разжимать кулаки. Всё остальное можно. Задания обычно придумывались на ходу, а сейчас Тэхён просто был впечатлён тем, как его парень только что разорвал стальную цепочку, пусть даже воображаемую. Тэхён пояснил: — Махать ими можно и всё такое. Что тебе помочь сделать, говори. — Помоги мне… раздеть тебя. От такой просьбы стало даже жарко. Но Тэхён спешить не стал: — Я ещё в душ не ходил, так что я мыться, а ты пока придумай, как мы будем с твоими кулаками, потому что я в душé не ебу. Тёплая вода расслабила и успокоила, и стало неважно, что Чонгука случайно занесло на рынок странных приблуд. А подготовка — настроила. Тэхён залил внутрь смазку и вставил пробку — это ведь никак не сделать со сжатыми кулаками. Теперь было бы жалко, если бы Чонгук сейчас прервал игру из-за того, что вместо рук у него оказались бесполезные культи. Чонгук, правда, эти игры никогда сам не заканчивал. Надо бы сказать ему, что он может прекратить, если захочет. Очень простое стоп-слово: «Стоп». Когда Тэхён вышел в одном полотенце, Чонгук сидел с кулаками на коленях. Лицо красное, и ткань шортов не скрывает то, что уже явно выпирает. — Я могу делать всё, но кулаками? — хрипло спросил он. — Да. — Тэхён запоздало подумал, что качок и кулаки — опасное сочетание. Вдруг Чонгук в запале случайно не удержит свой тяжёлый кулак? Чонгук поднялся, подошёл и стал… гладить. Тэхёна бросило в мурашки оттого, что творили эти кулаки. Раньше кулаками его только били. Чонгук вёл костяшками по рукам и по груди, не так мягко, как ладонями, но до того ласково, что Тэхёна прошибала дрожь. Это было — «я не причиню тебе вреда даже кулаками». Кулак зарывался в волосы, проводил по голове, и эта скупая ласка вдруг отзывалась во всём теле. Кожа на плечах, на боках, на животе жаждала этого твёрдого сухого прикосновения, а дождавшись, откликалась такой сладостью, будто её нежили и целовали. — Кулаками можешь всё, — выдохнул Тэхён. Чонгук, не разжимая пальцев, осторожно распутал ткань вокруг его бёдер и позволил полотенцу упасть. Когда он прикоснулся костяшками к голому члену, Тэхён зарычал сквозь зубы, до того между ног стало хорошо. Он всё ещё стеснялся этого «хорошо», но кулаки говорили: «Не бойся». И Тэхён разрешил себе не спешить, не понукать Чонгука «давай быстрее трахаться», а медлить и… наслаждаться. Да. Самому Чонгуку, наверное, было уже совсем неудобно в шортах. — Помочь тебе с одеждой? Чонгук неловко полез обеими руками под свою футболку и стянул её. С шортами на резинке и с трусами тоже справился сам. Тэхён потянул его к кровати и стал отдавать ту нежность, которую получал — тоже гладить везде, только ладонями и пальцами, обводить, прочерчивать, трогать, чувствуя, как внутри собирается и копится желанное напряжение. Он повернулся спиной, достал пробку и решился на то, чего никогда не делал — попросить ещё ласки: — Ты можешь… гладить меня, когда будешь трахать? Обычно его заводило, что Чонгук не мог к нему прикоснуться, хоть и хотел. А сейчас костяшки, которые вели по коже одновременно с толчками члена внутри, возбуждали так, что Тэхён стонал с закрытым ртом, пока не стало невыносимо, когда уже согласен на что угодно, лишь бы, лишь бы облегчение — и у него сорвалось:  — Не останавливайся, — а Чонгук, опираясь одним кулаком, другим продолжал гладить, гладить, гладить, хотя костяшками получалось скорее тереть, тереть, тереть — пока эта жёсткая ласка не собрала всё удовольствие, какое только бывает, внизу живота. — Хватит, — прохрипел Тэхён. — Ты… просто… руками... Чонгук вскрикнул, ухватился за него изо всех сил, так что аж больно, и его затрясло. Когда потом валялись в обнимку, Тэхён сказал Чонгуку в плечо: — Ненавижу наручники. Не стал торговаться и набивать цену своей откровенности. Не стал ждать вопроса. Просто бухнул как есть. Не так трудно признаваться, если плечу. — Почему ты сразу не сказал? — приподнялся на локте Чонгук. «Потому что только сейчас, в этот самый момент, почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы сказать», — прозвучало бы не очень. — Так интереснее, — ответил Тэхён. — В итоге прикольно ж вышло, нет? В конце. — Прикольно, — признал Чонгук. — Я не знал, как это будет, просто наугад ткнул. И мне тоже вначале, ну, показалось, что что-то не то. Но потом было классно. Слушай, а в следующий раз, если я предложу то, что ты ненавидишь, можешь сразу сказать? — Ага, лады. Кстати, ты в воскресенье вечером свободен? — Свободен, но ты же допоздна? Ты поменялся сменами? — Не-а. Просто можешь подойти в кофейню к закрытию? Покажу тебе одну штуку.