В пределах игры

Ночь была долгой и медленной. Кларк много думала о том, как может в корень измениться мир от нескольких слов, наконец, произнесенных. Она ждала их всю жизнь и уже не надеялась когда-либо услышать. Лекса снова перевернула ее жизнь, ворвалась в нее так стремительно и нежданно, что Кларк казалось все это сном. Но теперь она проснулась. Она наблюдала за звездным небом и следила за каждой упавшей звездой. Сколько раз она так смотрела на полночь, представляя, что делает в это время Лекса на другой стороне земли. Они разные, совершенно разные, но пути их предначертано переплелись и уже никогда не разойдутся. На Востоке говорят «мактуб» — так суждено, и никакие силы не смогут изменить предопределение. Кларк знала, что Лекса не лжет. Она ждала ее слишком долго и отныне верила всей душой. Так неожиданно вдруг все вокруг изменилось. Ветер больше не казался холодным, ночь не давила темнотой, а следующий день был самым желанным на свете. Она ждала свою испанку и верила, что она придет и подарит ей свою жизнь. Потому что жизнь Кларк уже давно ей принадлежала. Лекса осталось лишь принять этот дар и остаться с ней навсегда. Гриффин думала о том, как теперь она хочет жить, встречать гостей, бежать по полю, гулять у океана, смотреть на птиц и просто улыбаться солнцу. Душа словно возродилась, а раньше она никогда не замечала мир в мелочах. Возникло столько неожиданных желаний, столько планов и новых идей. Хотелось создавать, творить и сочинять музыку. Все то, что она пропустила в этих снежных покровах долгой зимы. Она спала и проснулась, почувствовала жизнь, ощутила ее ароматы. И все лишь потому, что ОНА рядом — Лекса рядом и никуда никогда не уйдет, не бросит ее, не оставит. Случилось то, что было суждено тебе и мне… Однажды мы с тобой нашли Любовь, великую Любовь! Кларк хотела обнимать ее, целовать до слез, прижимать к себе до безумия, любить руками и растворяться в наглых, любимых глазах, которые наделены перед ней безграничной властью. Кларк думала о ней этой ночью, вспоминая пухлые губы и тело, словно бархатное полотно, а воображение настойчиво рисовало смелые образы первой ночи их настоящей любви. Грудь высоко вздымалась и сжигалась огнем мучительных желаний. Хотелось слышать Лексу, видеть ее в этой спальне, ощущать ее губы и чувствовать их на себе. Кларк сгорала от возбуждения, от переполнявших чувств и медленных минут ожидания. Она бы кинулась в ее дом, преодолев все преграды, но слишком рано и слишком зыбко новое зародившееся счастье. И до конца еще не укреплено. Они обе и вместе должны перешагнуть черту, чтобы больше никогда к ней не возвращаться. Утром Кларк ждала одну женщину, которая приходила к ней в редких случаях, когда нужно подготовиться к какому-нибудь торжеству. Уже давно Кларк не обращалась за такими услугами, потому что не хотелось ничего. А теперь она желала блистать, быть самой красивой и безгранично притягательной. Для Лексы. Женщина пришла рано и занялась телом Кларк. Она провела несколько процедур для кожи, сделала массаж, привела мышцы в тонус, занялась лицом и волосами девушки. Так много всего хотелось Кларк в себе изменить, сделать лучше и обновить. Новая жизнь, прежняя любовь и великолепная Лекса. Ради этого Кларк и дышала. Мэди все время была рядом и удивленно следила за мамой, так усердно занимающейся собой. Они втроем улыбались, смеялись и просто наслаждались этим солнечным днем. Кларк рассказывала им истории из своего детства, обещала дочери, что научит ее кататься верхом на лошадях и хотела показать ей Англию. Но периодически отвлекаясь, она смотрела на часы и сердце замирало в эти мгновения. «Когда она придет? Когда я вновь ее увижу?» — изнывала душа в ожидании, когда маятник отбивал еще один час. Время близилось к обеду, а она не приходила. Кларк уже проводила женщину, позанималась с дочерью письмом и все время не находила себе места. Она не знала, чем занять себя, потому что все, за что она бралась, не имело смысла. В голове лишь Лекса и расстояние до нее. В сердце Кларк закрадывались странные сомнения и маленькая обида. «Где ты, Лекса? Почему снова оставляешь меня одну?» Кларк подошла к дочери и прижала ее к себе так сильно, что у крошки перехватило дыхание. — Мама, ты меня задушишь! — сказала она, с трудом дыша в тело Кларк. Объятия разомкнулись, и Кларк просто смотрела на свое счастье, не сводя взгляд. Она смотрела в ее зеленые глазки и грустно улыбалась, думая о своем. — Ты такая красивая у меня, Мэди, — тихо проговорила Кларк. Девочка видела, что с мамой что-то происходит, она заметила этот тоскующий взгляд. — Я знаю, мамочка, — ответила девочка. — Скажи, а почему Лекса больше не приходит к нам? Кларк немного отстранилась и недоверчиво посмотрела на дочь. — А ты бы хотела, чтобы она пришла? — Конечно! Она ведь обещала рассказать о путешествиях! — торжествовала Мэди. — Значит, она придет, — улыбнулась Кларк и снова прижала дочь к себе, слыша стук ее маленько сердечка. Прошло три часа, а для Кларк словно целый век. Она нервничала и постоянно оглядывалась на дверь. И не решалась даже подумать, почему медлит Лекса. Она боялась настойчивой мысли, что испанка может передумать и снова оставить ее навсегда. Кларк не могла больше ждать и теряться в сомнениях. Она решила сама навестить Лексу и понять — что не так. Может, что-то случилось, может, Лекса и не собиралась к ней приходить, а может, Кларк ей просто не нужна. Англичанка за последние несколько дней столько испытала из-за Лексы, что любой поворот событий ее бы не удивил. Разбил бы душу и сердце, но не удивил. А вдруг Лекса просто не решается сама прийти к ней. Девушка сгорала от сомнений. Кларк поговорила с дочерью и предложила ей нанести визит Лексе, на что крошка сразу же согласилась. И вскоре они сидели в карете и спешили на Мерлин Грандж — улицу, где жила испанка. Вскоре они обе стояли перед входной дверью особняка. Кларк на секунду засомневалась — стоит ли входить. Ведь там Лекса, и она умеет делать людям больно. — Мама, давай же, — дернула ее за платье Мэди, и Кларк постучала в дверь. Никто не открывал. Англичанка стала оглядываться по сторонам, чтобы увидеть признаки жизни этого дома. Но послышались шаги. Дверь открылась. Лекса. Она стояла, будто не веря глазам, шумно дыша и бегая взглядом по гостьям. Кларк заметила, как меняется цвет ее глаз на темно-зеленый. И снова этот продолжительный, пристальный выстрел прямо в ее голубые. Они смотрели друг на друга, не желая отрываться, словно их души говорили между собой. Кларк не могла на нее насмотреться, не могла с собой совладать, а тело стремительно покрывалось мушками от нахлынувших чувств. Очнутся крылья за спиной, когда войдёшь в мой спящий дом. Ты с первым солнечным лучом подаришь поцелуй! Их прервала Мэди. Она что-то сказала, и девушки сразу почувствовали неловкость, и отвели друг от друга глаза. — Господи, я что-то совсем растерялась — проходите в дом, — предложила Лекса, заметно нервничая и почти не дыша. Кларк искоса на нее посмотрела, а потом зашла с дочкой в дом. — Как здесь красиво! — широко распахнула глаза девочка, оглядывая со всех сторон этот белокаменный замок. Лекса улыбнулась. Она даже выдохнула благодаря Мэди. Со вчерашнего дня испанка не находила себе места. И по-прежнему металась из-за своих чувств. Сказанные из ревности и сгоряча слова Кларк не были основанием беспокоить и врываться в жизнь этих двух хрупких созданий. Лекса хотела пойти к Кларк, но не знала, тронулся ли ее лед. Раньше ее не особо интересовали чужие переживания, а с тех пор как полюбила сама, она трепетно относилась к чувствам окружающих. К Кларк. Лексу волновала вся ее жизнь, в мельчайших подробностях. И если причин прийти к этой девушке у нее было много, то причина, чтобы остаться была только одна — Лекса по-прежнему боялась сделать ей больно, снова сомневаясь в любви. Вдруг Финн ошибся, и Кларк давно забыла ее и живет своей жизнью, а тут снова она — виновница многих несчастий англичанки. Но сейчас Кларк здесь, она сама пришла к ней, а это о чем-то должно говорить. Лекса стояла позади девушек, которые были уже в холле, и думала, как тяжело смотреть Кларк в глаза. Мэди держала маму за руку и все еще оглядывалась по сторонам. Помещений было много и все они светлы, как сердце ребенка. Но Кларк точно знала, зачем сюда пришла. — Может, кофе или чай? — спросила Лекса, и они обернулись. — Спасибо, Лекса, в другой раз, — как-то нежно и заботливо проговорила англичанка. Лекса не знала, что еще предложить или чем занять гостей. Она ощущала напряжение, витающее между ними, понимала, что Кларк здесь не просто так, и не находила себе места под взглядом двух прекрасных особ. — Тогда я могу показать вам дом, — предложила она сомневаясь. — Не нужно, Лекса, — снова отказалась англичанка. — Кларк? — не выдержала испанка. — Я делаю что-то не так? Кларк улыбнулась. Она видела, как сильно нервничает Лекса и поняла, что не ошиблась на ее счет. — Мэди, детка, посмотри сколько у Лексы книг! — она указала рукой на книжные полки, до верху набитые книгами. Кларк подвела ее к большому стеллажу и выбрала одно красочное издание. — Посмотри, сколько здесь картинок. Думаю, Лекса не будет против, если Мэди полистает эту книгу? — Кларк вопросительно подняла бровь и посмотрела на испанку. Лекса, наблюдавшая за всем с изумлением, молча кивнула. Кларк посадила ребенка за журнальный столик и поцеловала в головку. — Нам с Лексой нужно поговорить, ты не против, солнышко? — Нет, мама, идите уже, — высказалась юркая девочка с осознанным, серьезным взглядом, а сама принялась листать страницы. Кларк улыбнулась и посмотрела на Лексу, которая внимательно за ними следила. Кларк подошла ближе. — Где мы можем поговорить? Испанка указала рукой на соседнюю комнату и пропустила Кларк вперед. Как только они вошли, Лексе снова стало неловко. Она будто чувствовала стеснение за вчерашний порыв. — Я думала, ты придешь к нам сегодня, — сказала англичанка и повернулась к ней. — Были дела, и я собиралась, но позже, — слова застревали в горле шатенки. — Я ждала, Лекса… — Кларк выглядела серьезной. — Кларк, прости, вчера я была сама не своя и наговорила лишнего. Я не должна преследовать тебя. Это было слишком эгоистично. — Что?! После всего, что между нами было, ты снова отступаешь назад! — почти криком проговорила Кларк, не веря услышанному. — Кларк, я действительно перегибаю палку и не хочу на тебя давить. Англичанка закрыла глаза. Ей нужно успокоиться и успокоить Лексу. Вся их жизнь решалась в эти минуты. — Послушай, я правда не хотела, чтобы ты снова врывалась в мою жизнь, я мечтала забыть тебя все эти годы, мечтала, Лекса, но не смогла… — перешла на шепот Кларк. Она подошла ближе, так, что снова ощутила дурманящий запах испанки. — И на случай, если ты все еще сомневаешься, — Кларк была уже у самых губ Лексы, ловя носом ее дыхание, — я скажу только одно, — она поцеловала шатенку нежно, слегка касаясь мягких губ, а потом отстранилась, — не сомневайся, я по-прежнему тебя люблю. И всегда любила... Из глаз зеленого омута скатилась кристально чистая одинокая слеза, как итог их затянувшейся разлуки. Дыхание уже не было ровным. Она схватила Кларк за руки и притянула к себе, не давая той и секунды опомниться. Губы с жадной страстью впивались в алые напротив, а языки сплетались во рту. Терпкий и горьковатый привкус у этого поцелуя, как ценная расплата за столько брошенных лет. Они не могли насытиться удовольствием друг друга и яростно вместе проваливались в глубину страсти. За дверью послышался звук. Кларк резко отстранилась, испытав досаду, что прерван этот момент, но она мама и ее душа принадлежа не только Лексе. Все стихло. Она продолжала наслаждаться объятиями любимой и жадно тонула в ее чарующих глазах. Сами же голубые пылали от страсти. Долгий и томный взгляд бушующего океана сводил Лексу с ума. Она не могла расстаться с нею, не могла и минуты прожить без нее. — Кларк, ты так красива! — восторженно проговорила испанка, касаясь шеи Кларк горячим поцелуем. Блондинка довольно закинула голову. Внизу живота — возбуждение, по телу — приятная дрожь, на сердце — любовь и желание. И если бы этот мир был только для них… Но есть обязательства перед другими. — Лекса, пожалуйста, не здесь, — прошептала Кларк, когда почувствовала, как далеко заходит испанка. Лекса остановилась и вопросительно посмотрела ей в глаза. — Я так долго тебя ждала, что хочу насладиться каждым мгновением, каждой клеточкой твоего тела, я хочу тебя всю! — не скрывая желаний, шептала Гриффин. — Что мне нужно сделать, Кларк? — шумно дыша и сгорая от страсти этой близости, спросила Лекса. — Уже поздно, мне нужно отвести Мэди домой. А когда она заснет, обещай, что придешь ко мне, Лекса! Непреложно обещай! — Я люблю тебя, Кларк… — вдруг сказала испанка, и Кларк перестала дышать. Девушка не сразу поняла услышанное, но осознание быстро пришло. Она и не думала, что когда-нибудь услышит эти слова. А в далеком прошлом — не могла и мечтать. И пусть это всего лишь громкие буквы, но как заклинание, способны сцепить города. И что теперь целая жизнь, когда у них есть вечность, которую Кларк отчаянно ощутила в себе в этот миг. Это бессмертие, заключенное в человеческое обличье, это вселенная, отразившаяся в трех словах, эта жизнь, продленная на целую бесконечность. Отныне Кларк точно знала, что такое любовь. Желание с новой силой проникло под кожу, и девушка хотела с жадной хваткой вновь вцепиться в губы своей души, но Лекса ее остановила. — Кларк, ты нужна Мэди. Но я обещаю, что эта ночь будет принадлежать только нам. Я приду к тебе и заберу у всего мира, чтобы быть с тобой до конца, Любовь моя! Объятия разомкнулись, и Кларк нехотя отошла. Она и не знала, что любовь может быть такой силы. Лекса стала для не просто частью жизни, она и есть сама жизнь. Она и Мэди, ради которых Кларк готова на все. Медленно и печально она покидала дом испанки, томясь в ожидании поздних часов. Крошка Мэди очень быстро заснула, а Кларк все время смотрела на часы. В гостиной горела лампа, тусклым светом освещая небольшую комнату. Девушка ходила из стороны в сторону, перебирая пальцы от постоянных дум. Спать не хотелось, как и заниматься чем-то еще. Она не могла остановиться, понимая, как близко мгновение длинною в жизнь. Ее тело всегда принадлежало только Лексе и не знало чужих ласк, и в них не нуждалось. Посмотрев за окно, в котором отражалась ночь, она услышала долгожданный стук любимой женщины. Как забилось сердце самой англичанки! Она сжала кулачки, остановилась и медлила. Они обе держали этот миг и обе трепетно переживали. Кларк открыла. Лекса прошла в гостиную, оставляя за собой шлейф любимого аромата. Смотреть в глаза было необходимостью, и Кларк задержалась в дверях, чтобы вновь раствориться во взгляде зеленого пламени. Там действительно было опасно и пылали огни, но Кларк давно сгорела в зеленом огниве и без сомнений сделала бы это вновь. Такая нежность — тихая и чистая, как слеза. Между ними расстояние, а кажется, его нет. Лекса улыбнулась — интригующая и таинственная улыбка, Кларк уже видела ее в своих снах. И снова эта власть во взгляде… но теперь она была другой — готовой без остатка раствориться в океане, стремительно приближающегося к ней. Лекса молча наблюдала, как Кларк без робости и стеснения подходит и берет ее за руку, а потом ведет за собой. Они поднимаются на этаж выше, почти невесомо касаясь ступеней ногами, заходят в просторную спальню, посреди которой стоит большая кровать. Ночь. Лишь бледный, холодный свет ночного светила обрамляет контуры их фигур. Кларк подошла к Лексе, не спеша раствориться в страсти ее губ. Она хотела запомнить ее такой, хотела насладиться каждым мгновением и прочувствовать ее всей душой. Нежно проведя белоснежной рукой по смуглому лицу, она прикоснулась к пуговицам жакета на груди. Не спрашивая разрешения, не смотря в зеленый омут, она расстегивала их одну за другой, а руки дрожали. Жакет упал на пол. И Кларк принялась за блузу, нежным шелком спадающую по плечам. Лекса не могла больше ждать. Она обняла Кларк за талию и крепко прижала к себе. Хотелось любить эту девушку без остатка, и она не могла быть такой трепетной, как Кларк. Лекса — огонь, сжигающее пламя, которое пылало от страсти внутри. Она вновь поцеловала Кларк всей любовью, проделывая головокружительные виражи. Она целовала шею Кларк, оставляя жгучие отметины, а потом вновь врывалась в губы и внутрь их. Платье на Кларк уже не было — испанка умелыми движениями быстро избавилась от него и положила ее на кровать, собираясь сделать то же самое. — Лекса, подожди, — остановила ее англичанка, не собираясь уступать. Для Кларк было важно другое. — Что-то не так? — спросила в недоумении Лекса, глаза который сияли ярче луны. Она жадно дышала, а блуза была еще на ней. — Я хочу тебя видеть, — требовательно сказала Кларк, сидя на кровати в обнаженном виде. Лекса стояла рядом и смущенно смотрела на нее. Вектор власти стремительно изменялся. И она приняла эту игру. Блузка упала к ногам Кларк, обнажая грудь и бархатное тело. Брюки она расстегивала спокойно и ничего не боясь. Они тоже были откинуты в сторону. Кларк не дышала. Это смуглое, стройное тело, блестящее светом бледной луны сводило с ума и будоражило воображение. Лекса молча стояла перед ней, а Кларк смотрела на круглую грудь, на стройные плечи, на бедра плавной дуги и ощущала волнение в сердце. Она встала и подошла к испанке. И только сейчас Кларк впервые почувствовала дрожь, но не своего тела. Лекса дрожала от этого прожигающего взгляда, от ласки прикосновения, от момента их безграничной любви. — Ты прекрасна, Любовь моя! — с волнующим восторгом прошептала Кларк, а потом потянула за собой на кровать. Да прольётся из сердца любовь, Как из бочки хмельное вино, И пустыня, как сад, зацветёт. Пусть исполнится высший закон! Кларк легла на спину, а Лексу потянула на себя. И когда та расположилась на ее коленях, она привстала и прильнула к упругой груди. Поцелуй за поцелуем, томный взгляд в глаза, губы, оставляющие влажные отметины на ключицах, плечах, виска, щеках и скулах испанки. Кларк уверенными движениями сводила Лексу с ума, доводя до страстного вожделения. Страсть сжигала обеих, и когда Кларк почувствовала готовность любимой, она плавно и нежно вошла в нее, поймав в свои губы первый стон. Лекса продолжала дрожать и прижималась ближе, запрокинув голову назад. Кларк целовала ее шею, грудь, живот, губы и ускоряла движения, заставляя стонать испанку от беспорядочных поцелуев. Хаос и затуманенное сознание. Они растворялись в любви и без сомнений отдавались друг другу. Внезапный залп воздуха, изгиб шикарного тела и сокращения по руке — Кларк прижала ее ближе и еще быстрее ускорила темп, прошептав: — Будь со мной, любимая… И в это мгновение бархатное тело расслабилось в руках Кларк, мокрое от желаний. Лекса глотала воздух, ощущая пульсацию ниже по животу и холодный пот на спине. Они опустились на кровать, страстно обнимая друг друга и растворяясь в горячих устах. Лекса ощущала удовлетворение, но страсть в глазах Кларк вновь разжигала огонь зеленого пламени. Она привстала над англичанкой, наслаждаясь ее мраморной кожей в свете луны и прильнула к упругой груди, получая взамен жаждущий стон удовольствия. Они наслаждались этой ночью до рассвета, искушено сводя друг друга с ума. Две девушки, две стихии нашли свое место в мире, и вопреки всем законам отныне вода поддерживала огонь, пылающий на самом дне глубокого океана. Утро заполнило светом прохладную спальню, и все вокруг озарилось солнечной теплотой. Лекса уже долгое время не спала, нежно обнимая англичанку в своих руках. Она наблюдала за спящей девушкой и сожалела лишь об одном — о тех годах, которые она могла вот так провести с ней рядом. Лекса чувствовала покой и умиротворение, а так же гамму других эмоций, возникающих от близости мягкого тела в ее руках. Кларк спала, не подозревая, как испанка жадно смотрит на нее, страстно желая. Ее носик слегка сжался в гримасе, когда светлый локон упал на лицо. Лекса нежно убрала его за ушко и улыбнулась тому, как Кларк еще сильнее вжалась в ее тело. «Моя нежная девочка» — прошептала испанка, зарываясь лицом в мягкие пряди белокурых волос. Тихое счастье, разделенное на двоих — оно бережно витало в этой комнате, спрятанное от всего мира в двух людских сердцах. Кларк открыла глаза, ощущая крепкие объятия любимой. Улыбка расплылась по сонному лицу. Хотелось быть еще ближе, еще сильнее раствориться в смуглой теплоте. Она поцеловала Лексу в плечо, отчего та слегка отклонилась, чтобы видеть виновницу торжества. — Ты проснулась, — прошептала испанка, проводя ладонью по мраморному лицу. В эти мгновения она видела, как заблестели голубые глаза таким светом, который способен осветить половину земли. Глаза — прозрачные, как хрусталь, глубокие, как океан, ясные, как небесная гладь. Лекса растворялась в этом взгляде лучистой светлоты. Как будто ангелы резвятся в облаках и посылают на землю воздушные поцелуи. Кларк тоже улыбалась и тоже проваливалась в этот таинственный, бездонный взгляд, в котором вера и любовь слились воедино. — Я не могу в это поверить, Лекса, — с ноткой тревоги сказала Кларк. — Все хорошо, любимая, теперь все будет хорошо. Лекса заметила, как замешкалась англичанка. — Что-то не так, Кларк? — Я подумала о Финне. Что бы он сказал… — Финн принял бы нас, — серьезно ответила шатенка. — Откуда ты это знаешь? — Просто он мой брат, Кларк. Лекса не стала говорить о письме, желая сохранить эту тайну для себя. Когда отвечают небеса — этот ответ предназначен лишь одному сердцу и только в нем способен зажечь огонь божественной силы и чистоты. — Мэди еще спит? — поинтересовалась Лекса. — О, она та еще засоня, — улыбнулась Кларк, и ее лицо сразу же сделалось серьезным. Она напротив, ничего не хотела скрывать. — Знаешь, Лекса, Мэди ведь особенная девочка. Мы взяли ее еще малюткой на воспитание, но она больше, чем просто дочь. В ней слились три начала — в ней ты и я, и Финн. Она наше продолжение, и у нее такие же красивые зеленые глаза, как твои! Лекса смотрела, с каким трепетом и ответственностью говорит Кларк, и не смела даже дышать в эти мгновения. — Мы сделаем для нее все, любимая, мы подарим ей весь мир, — Лекса шептала это в губы англичанки, мягкие ото сна, а потом нежно и бережно поцеловала. Рука скользнула на грудь молочного тела, сжимая ее до стона Кларк. Желание нарастало. Движения стали смелыми и требовательными, жаждущими продолжения прошлой ночи. Лекса спускалась поцелуями ниже, исследуя каждый сантиметр возбужденного тела. Кларк громко дышала и извивалась от прикосновений влажных губ. Внизу пульсация, страсть и волнение от того, как Лекса была к ней близка. Кларк всей кожей хотела ощутить ее внутри и приготовилась к следующему шагу. Но внизу послышался громкий стук в дверь. Они обе резко отстранились друг от друга, переводя дух и с силой притупляя желание. — Кто это может быть? — спросила Лекса. Кларк не сразу поняла вопрос, в голове еще играло хмельное помутнение, а потом ее словно осенило. Она улыбнулась и с хитринкой посмотрела на испанку. — Думаю, ты будешь рада этой встрече, — сказала она, встречая недоумевающий зеленый взгляд. — Идем! Кларк встала и накинула белый халат, замечая, как шатенка поднялась следом и принялась за свою одежду. Кларк еще немного понаблюдала за шикарной фигурой, постепенно исчезающей под блузкой и пиджаком, а потом вздохнув, спустилась вниз, предполагая, кем были эти ранние гости. — Доброе утро, сестренка! — раздался приветственный голос, когда хозяйка открыла дверь. — Рэйвен, Роан! Проходите, дорогие! Лекса, спускающаяся по лестнице, услышала эти имена, и сердце волнительно застучало. Она будто вернулась на несколько лет назад. — Кларк, мы полчаса уже стучим, ты чем тут занималась? — спросила Рэйвен. Она была свежа и прекрасна, полна энергии и любви. — Я… ну, я была немного занята, — попыталась оправдаться Кларк, но на помощь поспешила Лекса. — Здравствуй, Рэйвен, — спокойно сказала она, обратившись к ошарашенной девушке. Ее глаза искрились в недоумении. — Мисс Кортес? — не веря глазам, неуверенно проговорила старшая Гриффин. Она и представить не могла, что эта встреча произойдет. За спиной девушки стоял молчаливый мужчина и спокойно за всем наблюдал. — Дамы, мы так и будем стоять в дверях? — не выдержал он. — Где наша крошка, я принес ей этот дом, — он показал девушкам коробку с разобранным кукольным домиком и вопросительно уставился на Кларк. — Да, да, проходите, что мы тут толпимся, — засуетилась хозяйка. И все четверо вошли в гостиную. Рэйвен была напряжена и постоянно поглядывала на Лексу. Шок и неверие, к тому же она знала, как страдала все эти годы Кларк. И все же видеть испанку ей было приятно, это как встретить давнего друга, с которым не виделся несколько лет. Лекса не была для нее другом, но точно была родной душой. Это она почувствовала еще там, в далекой Англии. К тому же, именно Лекса помогла им с Роаном сбежать. Все эти эмоции переполняли спокойную и умеренную Рэйвен. — Тетя Рэйвен, дядя Роан! — послышался тоненький звонкий голосок с лестницы на этаж. Мэди стояла наверху и радостно смотрела на всех взрослых. Она улыбнулась Лексе, а та улыбнулась в ответ. — Иди сюда, кроха, я помогу собрать тебе этот дом! — позвал ее статный мужчина с хитринкой в глазах. Девочка спустилась, обняла всех присутствующих и сразу же принялась строить дом. Рэйвен, Лекса и Кларк стояли рядом, чувствуя странную неловкость между собой. — Как вам живется в Испании, Рэйвен? — ровным и деликатным тоном поинтересовалась испанка. Рэйвен нервничала, она все еще помнила ту Лексу, с которой было непросто говорить. Которая отличалась властью и высокомерием, и которая сыграла в их жизни важную и трагичную роль. — У нас все хорошо, мисс Кортес, мы счастливы с Роаном, — ответила она, ощущая облегчение. К тому же от ее внимательного взгляда не скрылось, как выглядела Кларк. Если Лекса собрана и спокойна, то сестра в халате, растрепана и напряжена. Только свет в ее глазах без стеснения освещал эту комнату. Рэйвен улыбнулась. — Надеюсь, ваши дела тоже идут хорошо, мисс Кортес? Я не знала, что вы вернулись в Испанию, — как-то лукаво спросила она, поочередно переводя взгляд на девушек. — Вы можете называть меня Лексой, — ответила испанка. — Отныне мои дела, как бы это не звучало — лучше всех, и я не знаю, как долго пробуду в Испании. Кларк резко и пристально на нее посмотрела, сверкнув недоуменно глазами. — Я думала, вы останетесь с нами? — спросила она Лексу. — Только если так угодно вам, — улыбнулась испанка, не сводя с нее ласковый взгляд. Рэйвен наблюдала за этими девушками, заполнившими собой все пространство комнаты, дома и других территорий земли, и улыбалась. Они все были счастливы и веселы. Рэйвен все окончательно поняла, ей не нужны объяснения или что-то еще. Она просто рада, что Кларк и Лекса, наконец, обрели любовь. Испанка кивнула Рэйвен, словно прочитав все ее мысли в голове, а потом отошла к Роану и Мэди, чтобы помочь построить дом. Две сестры нежно наблюдали за ними, не переставая говорить. — Вообще-то, мы приехали, чтобы позвать вас с Мэди на океан. Мы хотели провести этот день на пляже в семейном кругу, но я вижу, что ты тут сильно занята, — подмигнула Рэйвен сестре. Кларк смутилась. — Поэтому предлагаю так: мы возьмем с собой только Мэди, а вечером привезем ее назад, согласна? — Рэйвен! Ты все не так поняла, — оправдывалась Кларк, переминаясь с ноги на ногу и пряча глаза. — Просто скажи — спасибо, любимая сестренка, я так тебя люблю! Можешь даже упасть к моим ногам, — рассмеялась Рэй, глядя на возмущенную Кларк. — Я, конечно, люблю тебя, но не до такой степени! — высказалась англичанка, улыбнувшись. А потом стала серьезна и тиха, когда заметила взгляд Рэйвен. — Ты простила ее, Кларк? — глядя на Лексу, спросила она. Они обе на нее посмотрели. Кларк задумалась, вспоминая прошлую жизнь и ночь рядом с любимой. — Мне нужно время, Рэй, это все произошло неожиданно. Но я не могу без нее жить, спать, дышать и даже существовать. Она любовь всей моей жизни, и я знаю, что смогу простить ее. Рэйвен одобрительно кивнула, понимая, как нелегко Кларк и в то же время, как она влюблена и любима. В это время к ним вернулась Лекса, а Рэйвен наоборот отошла. — Она нас в чем-то подозревает? — наигранно приподняв брови, спросила испанка. — Даже больше, она хочет взять Мэди на прогулку и оставить нас наедине, — Кларк сделала шаг ближе, бегая взглядом по смуглому лицу. — Я определенно в ней не ошиблась, — притянула к себе Кларк испанка, не стесняясь быть замеченной остальными. Чувства практически бесконтрольны, когда страсть пылает внутри. — Лекса, мы обе проиграли жизни, — грустно сказала Гриффин ей в губы, вспоминая отца, Финна и много одиноких ночей. — Но мы обе выиграли у любви, — подытожила Лекса, проводя по спине любимой своей ладонью. — А это важнее всего на свете, Кларк. Иначе зачем все это? — Я хочу тебя! Всю! Без запретов и заблуждений, — прошептала Кларк в пухлые губы, чувствуя, как сладко манит любовный каприз. — Я буду твоей, любимая, — ответила Лекса, ощущая дрожь желания в притягательном теле. И двое видели в глазах друг друга, и жизнь была наполнена нежностью и теплотой. И каждый день любовь их была еще крепче, и с новой силой рождалась перед луной. В безмолвной молитве я прошу, Чего никогда не скажешь словами — Дотянуться до твоего сердца, Как бы далеко ты ни была, И обещать, что мы найдем путь На уже известную дорогу, Дорогу, ведущую нас домой. Это все уже было написано, Пред началом времен, О том, что долина жизни открывается тогда, Когда любовь пронзает нас глубоко. Мактуб! Так суждено.