Без правил

***

      — Что будешь? — спросил Мамору, просматривая меню. — Такояки или окономияки? Мне здесь очень нравится соус, довольно острый.       — Хочу кацудон, — Усаги показала пальчиком на аппетитное изображение тонкацу с луком, сваренных в соевом соусе, покрытых к тому же взбитыми яйцами. — Выглядит аппетитно.       — Кацудон, так кацудон.       Мамору улыбнулся и жестом подозвал официанта. Пока он делал заказ, Усаги любовалась вечерним городским пейзажем, раскинутым под окнами ресторанчика, в котором они решили отметить успешно закрытый проект. Остальных сотрудников отдела Мамору отпустил на несколько часов раньше в честь хорошо выполненной работы, а Усаги позвал на свидание — первое их, в сущности, свидание, даром, что встречались они уже два месяца. Просто из-за проекта не было возможности сходить куда-нибудь не по работе.       — Ах, тут очень миленько, — улыбнулась Усаги: теперь она поглядывала на аквариум неподалёку от их столика, где плавали тропические рыбки. — Не знала, что рядом с нашим офисом есть подобное местечко.       — Когда работаешь по двенадцать часов в день, трудно выкроить время на то, чтобы ездить на другой конец города, — усмехнулся Мамору. — Тебе ли не знать.       — Ой-ёй-ёй, зануда, — закатила глаза Усаги; она стряхнула с ноги туфельку и игриво толкнула Мамору, а он предупредительно кашлянул, чтобы не баловалась. — Отдых — это часть рабочего процесса. Тебе нужно научиться отдыхать, бака-Мамору. Иначе загоняешь себя как лошадь, а нам это разве надо?       Ногу Усаги так и не убрала. Наоборот, ощутимо провела пальчиками по голени до колена, шаловливо улыбаясь. Мамору успел перехватить миниатюрную лодыжку за секунду до того, как Усаги надумала поставить ногу обратно на пол. Цукино тут же зарделась, стоило только Мамору погладить аккуратную стопу.       — Я умею отдыхать, Оданго, — серьёзно ответил он в ответ на недавно сказанные слова, а сам скользнул ладонью вверх по ноге Усаги. — Просто не всегда это очевидно для остальных работников отдела.       Усаги фыркнула, опять закатила глаза и всё же умудрилась вытянуть ногу из рук Мамору, который на полном серьёзе, похоже, вознамерился стянуть с неё чулок. Официант с напитками подошёл как раз вовремя: Усаги уже успела надеть туфлю обратно.       — Ну, хорошо… Тогда скажи, когда ты был последний раз в отпуске? — поинтересовалась она, взяла свой стакан и добавила: — Не три дня, а недельки две, например. Ты работаешь уже давно, у тебя должно быть больше выходных.       Мамору призадумался. Усаги подозревала, что её любимый трудоголик, но её всё равно выбило из колеи медленно произнесённое:       — Лет десять назад, наверное? Я не отслеживал.       Усаги пришла в ужас. Да, она прекрасно осведомлена, что её соотечественники крайне неохотно идут в отпуска, предпочитают допоздна задерживаться на работе. Но Усаги справедливо полагала, что трудиться до полного изнеможения — верх издевательства над собой. И что отдыхать тоже важно. Не менее важно, чем выполненные показатели.       — Это ужасно, — она со вздохом отставила стакан в сторону и внимательно посмотрела на Мамору. — Я не понимаю, Чиба-сан, мне вас теперь и этому учить надо?       Усаги нахмурила светлые бровки. Даже сердитой, она выглядела такой милой, что Мамору не мог удержать улыбки. В присутствии Усаги ему чаще хотелось улыбаться, особенно теперь, когда они встречались и ему не надо мучиться от снедающей мучительной ревности.       — Я бы с удовольствием взял у вас парочку уроков, Цукино-сан, — усмехнулся Мамору и втихую, как будто за ними кто подглядывал, подмигнул.       Усаги сделала вид, что не заметила. Хотя покрасневшие щёчки выдали девушку с головой. Она деловито одёрнула блузку, отчего одна из пуговок на груди снова расстегнулась — Усаги нарочно проигнорировала её, — и выпрямилась, расправив плечи. Мамору, разумеется, не мог проигнорировать столь чудесную провокацию. Его глаза скользнули по декольте, и Мамору лениво отметил, что бельё на Усаги сегодня нежно-розовое. Нестерпимо захотелось ощутить его текстуру в контрасте с нежной кожей.       — Я бы с удовольствием дала вам их, Чиба-сан, — деловито кивнула Усаги; она будто бы не замечала пристального взгляда Мамору, — но не уверена, что эффект будет таким, на какой я рассчитываю.       Мамору рассмеялся и посмотрел ей прямо в глаза.       — Если мы с тобой этим летом куда-нибудь съездим на недельку, ты будешь довольна?       — Безумно, — расплылась в улыбке Усаги.       Она не думала, что Мамору так быстро капитулирует. Пожалуй, стоит почаще устраивать так, чтобы пуговка якобы сама расстегнулась — результаты получаются впечатляющими.       Вскоре принесли заказ. И пока они наслаждались замечательным ароматным кацудоном, Мамору, не таясь, любовался своей прекрасной собеседницей. Теперь, когда они встречались, он мог позволить себе такую прихоть. Хотя на работе служебные романы не одобрялись, в их отделе, похоже, все чихать хотели на эти неофициальные правила. А может всё дело просто в том, что после знаменательного воссоединения Чиба и Цукино на их этаже воцарилась блаженная тишина, которая если и нарушалась, то только в кабинете Мамору, а он славился своей звукоизоляцией.       Вот только Мамору не устраивало, что они с Усаги всё это время в основном встречались только на работе. Он поэтому-то и решил пригласить её сегодня в ресторан поужинать. Надо же с чего-то начинать.       Они наслаждались вкусной пищей и общением друг с другом. Время пролетело незаметно, Усаги даже успела сделать их первую совместную фотографию на память на фоне аквариума.       — Ты такой серьёзный, как будто я тебя на паспорт снимаю, — рассмеялась она, разглядывая снимок. — Давай ещё разок.       Мамору не успел напомнить ей, что давным-давно не занимался подобными вещами. Неожиданно смутно знакомый голос окликнул его:       — Мамору-сан? Вот так сюрприз!       Они с Усаги обернулись и увидели подошедшую к их столику девушку. Мамору попытался воскресить в памяти, когда и где мог видеть её, однако ничего на ум так и не приходило. А вот Усаги нахмурилась. Девушка ей категорически не понравилась — тем, как смотрела на Мамору. Слишком радостно для встречи обычных старых знакомых.       — Я Саори, здравствуйте, — с милой улыбкой представилась Усаги девушка и слегка поклонилась, а потом снова перевела внимание на Мамору. — Мы так давно не виделись! Я всё гадала, ты не ты. Как хорошо, что решила подойти — всё-таки не ошиблась. Рада видеть тебя сегодня. Как у тебя дела?       Пока Саори тараторила всю эту ерунду, мило улыбаясь, Усаги неожиданно вспомнила. Ведь именно её она видела несколько лет назад в машине Мамору, они тогда увлечённо целовались, пока дожидались зелёного сигнала светофора, а Усаги шла по пешеходному переходу прямо перед ними.       Она бросила быстрый взгляд на Мамору. Он улыбался в ответ дежурной улыбкой, и Усаги слегка успокоилась: уж кто-кто, а она успела выучить каждую эмоцию Мамору. И сейчас он демонстрировал банальную вежливость, наверняка мечтая избавиться от длинноногой брюнетки. По крайней мере, Усаги на это надеялась.       — У меня всё хорошо, спасибо, Саори-сан, — кивнул Мамору в ответ и повернулся к Усаги. — Познакомься, это Усаги, моя девушка. Усако, это Саори, моя бывшая одногруппница.       Усаги отметила про себя, как скривила губы Саори. Скорее всего, она рассчитывала на более тёплый приём, и её следующие слова это только подтвердили:       — Как мило, Мамору-сан. Я, правда, думала, что ты его сестрёнка, — Саори холодно улыбнулась им обоим. — С каких это пор тебя потянуло на малолеток?       — С тех самых, когда бабули вроде тебя перестали удовлетворять, я полагаю, — ядовито ответила Усаги, гордо вскинула голову и встала. — Я хотела заказать такояки с собой. Пойду попрошу завернуть мне. Мамо-чан, ты со мной?       Она насмешливо кивнула Саори, подхватила сумочку и, громко цокая каблучками, поспешила к барной стойке. Усаги и минуты не сомневалась, что Мамору последует за ней. Он поймал её за локоток ровно в тот момент, когда она подумала, что ему пора бы это сделать.       — Усако, что это было? — выдохнул Мамору. — Что на тебя нашло?       Усаги обернулась и хмыкнула, заметив обескураженное лицо возлюбленного. Он явно не понимал, что происходит, и, если честно, почти не был виноват в том, что его бывшая имела наглость прервать их общение подобным образом.       — Это та мымра, с которой ты когда-то целовался в машине, — не спрашивала, а утверждала Усаги, ткнув пальчиком назад себя. — Это было давно, но мне она с самого начала не понравилась.       Брови Мамору поползли вверх. Его красивые губы тронула лёгкая улыбка.       — Оданго, ты ревнуешь меня к бывшей?       — Вот ещё, — Усаги фыркнула и отвернулась к барной стойке. — Можно с собой одну порцию такояки. Две, если скажешь, каким образом она умудрилась тебя захомутать тогда, — тут она уже обращалась к Мамору.       Он с трудом сдержал смех. Не хотелось обижать Усаги, хотя выглядела она сейчас чертовски миленькой, когда ревновала.       — Усако, ты же помнишь, что я почти на десять лет старше тебя, — Мамору облокотился о стойку, — и вполне логично, что у меня были отношения. Но мы встречались совсем недолго, ей не нравилось, что я много времени посвящаю работе.       Усаги скрестила руки на груди и продолжала хмуро смотреть на Мамору.       — Она тебе нравилась?       — С чего вдруг такие вопросы, Оданго? — он слегка прищурился. — С каких это пор моя маленькая колючка стала сомневаться в себе? Эй, драться не надо, — усмехнулся Мамору, когда Усаги попыталась шлёпнуть его сумочкой. — Вообще-то в тот день я порвал с ней, потому что мне не нравится, когда мне указывают как мне жить, какую причёску или одежду носить.       Усаги слегка напряглась, быстренько огляделась. На них никто не обращал внимания, а Саори так вообще куда-то подевалась.       — Я сильно напираю, да? Насчёт отпуска, — она с опаской посмотрела на Мамору из-под ресниц. — Но тебе правда нужно отдохнуть…       Он улыбнулся и притянул её к себе за талию, наплевав на окружающих. Пусть порицают, спокойствие Усаги Мамору важнее.       — Она закатила мне истерику, когда я сказал, что мне надо на работу и что я не могу сопроводить её на какую-то увеселительную тусовку, — поделился он, понизив голос до шёпота. — Это было уже не первый раз, поэтому я предложил расстаться, чтобы не доводить друг друга ещё больше. И Саори тут же полезла целоваться, чтобы извиниться — тогда ты нас, наверное, и видела. Жаль, что ты не видела, как я после светофора высадил её на автобусной остановке, — синие глаза хитро сверкнули. — Всё, больше поводов для ревности нет?       Усаги стыдливо потупилась. И пусть ей стало неловко за эту сцену, внутри всё равно ёрзал неприятный червячок сомнений.       — Сейчас вы слишком вежливо общались после того, как ты её высадил.       — Прошло много лет, мы успели поговорить и выяснить всё, — улыбнулся Мамору, благодарно кивнул официанту за принесённый заказ, поскорее расплатился за такояки Усаги и повёл её к выходу. — Но если ты хочешь, мы можем создать более приятные для тебя воспоминания о моей машине. Всё равно она уже как год другая, — добавил он, усмехаясь.       Усаги заметно приободрилась. Она забрала у Мамору свой пакет с заказом, в благодарность быстро чмокнула его в щёку, когда они зашли в лифт. На этаже ниже к ним присоединилась пожилая супружеская чета, поэтому прижать вредную девчонку к стене возможности у Мамору не было, хотя, если честно, очень хотелось. Вместо этого он незаметно гладил её пальчики и таинственно улыбался.       Когда они, наконец, добрались до автомобиля Мамору на парковке недалеко от ресторана, Усаги успела снова накрутить себя. Краем глаза она успела заметить неподалёку от выхода Саори, которая, по всей видимости, дожидалась их внизу. Хотела удостовериться, что они действительно вместе, не разыгрывают её? Ведь Мамору — слишком лакомый кусочек для многих женщин, и Усаги это прекрасно знала. Умный, красивый, вежливый, ещё и начальник. Саори наверняка до сих пор имела виды на него. Вот только она понятия не имела, что Усаги, добившись своего, Мамору никогда и ни за что не отпустит.       Усаги улыбнулась сама себе. Если эта дамочка так желает, она устроит ей представление.       — Здесь будем создавать воспоминания или отъедем в сторону? — спросил Мамору, стоило им только забраться в салон.       — Здесь, — решительно кивнула Усаги.       Она откинула пакет с такояки на заднее сидение, схватила Мамору за галстук и потянула на себя. Он совсем не сопротивлялся, наоборот, такой напор Усаги его только порадовал; Мамору наклонился, чтобы им обоим было удобнее, и Усаги с жаром приникла к его губам.       Поцелуй вышел напористым. Если по началу Усаги пыталась показать Саори, кто тут теперь главный, то спустя совсем недолгое время она уже отвлеклась на более приятные вещи. Поцелуи Мамору всегда приводили Усаги в состояние, близкое к блаженству.       Будь они в его кабинете, она бы непременно уже перелезла к Мамору на колени. Вот только тут мешал руль, да и люди за окном. Впрочем, это не мешало Усаги скользнуть ладонью по телу Мамору вниз, накрыть напрягшийся её стараниями член и ласково сжать сквозь ткань брюк.       Мамору с трудом оторвался от губ Усаги, уткнулся лбом в её плечо и негромко застонал. Она довольно улыбнулась и продолжила гладить его.       — Усако, если ты не прекратишь, я возьму тебя прямо здесь, — прохрипел он, заглянув в глаза Усаги. — И мне плевать, что вокруг могут быть люди.       Она демонстративно огляделась. Сумерки сгустились, ночь постепенно входила в свои права, хотя до полуночи оставалось ещё много времени. Если погасить свет в салоне, тогда их можно будет увидеть только если подойти совсем вплотную.       — Я не хочу прекращать, — проворковала Усаги, томно улыбаясь; руку она так и не убрала, продолжая ласкать член Мамору. — Давай сделаем это здесь.       Он поднял на неё затуманенный взгляд, сглотнул накопившуюся слюну.       — Ты уверена?       — Более чем.       Усаги вытащила шпильки из оданго, тряхнула золотистым водопадом. Она знала, что Мамору без ума от её волос, и теперь нарочно соблазняла его любимым зрелищем. Потом пробежалась пальчиками по вороту блузки, поддела пальчиками пуговку, расстегнула, взялась за следующую. Летящая ткань разошлась в стороны, открывая Мамору вид на упругую молодую грудь в нежно-розовом бюстгальтере, о котором он думал последние несколько часов. Так ли он хорошо снимается, как другие, что есть у Усаги?       Он с тихим рыком отодвинулся назад. Резкий щелчок, и сидение зафиксировано, а Мамору протягивает к Усаги руки.       — Иди сюда.       Она тут же послушалась. Перелезла через коробку передач и устроилась аккурат на коленях Мамору, отчего юбка задралась неприлично высоко. Но какая кому разница, если она только мешает?       Оба с наслаждением застонали, когда Усаги прижалась грудью к Мамору. Он со вкусом сжал её ягодицы, скользнул пальцами под ткань юбки, чтобы нащупать чувствительное местечко, от прикосновения к которому Усаги всегда тихонько всхлипывала от переполнявших её эмоций.       Она запустила пальцы в волосы Мамору, слегка потянула, чтобы запрокинуть назад его голову.       — Ты только мой, понятно? — прошептала Усаги прямо в губы. — Никому никогда не отдам.       Мамору усмехнулся, снова сжал упругие ягодицы.       — Моя маленькая Оданго — та ещё собственница, да?       — Ещё какая, — сверкнула глазами Усаги.       Она потянулась, чтобы выключить свет над головой, и успела заметить, как вдалеке мелькнула в сторону знакомая фигура. Усаги удовлетворённо улыбнулась. Никакие Саори больше не подойдут к её драгоценному Мамо-чану.       Он жадно нашёл её губы в темноте. Усаги медленно ёрзала, старалась подстроиться под движения пальцев Мамору, пока он ласкал её сквозь ткань трусиков. Когда она скользнула ладонью вниз, чтобы снова сжать член, рука Мамору взметнулась вверх, к груди, и Усаги не сдержала громкого стона: Мамору сдвинул в сторону чашечку лифа и ощутимо стиснул мягкое полушарие. Помассировал большим пальцем горошину соска, очертил ареолу по кругу.       В отместку Усаги дёрнула за ремень на брюках Мамору; внутри всё ныло от предвкушения, и она не могла долго ждать.       — Презервативы в бардачке, — напомнил Мамору, занятый выцеловыванием шеи Усаги.       Пришлось выгнуться, потянуться за шуршащим квадратиком латекса. Они не планировали детей, по крайней мере, в ближайшее время, но периодически Усаги ловила себя на мысли, что их сын или дочка были бы очаровательными. И чем дальше, тем чаще Усаги думала об этом.       Пока она пыталась в темноте разорвать фольгу, Мамору с удовольствием расцеловывал её ключицы. Параллельно с этим он приспустил мокрые трусики Усаги, чтобы ничто не мешало касаться влажной горячей промежности. Она с шипением выдохнула, когда Мамору скользнул в неё сразу двумя пальцами. В голове будто фейерверки взорвались.       — Погоди, — рассеянно пробормотала Усаги. — Я хочу твой член. Не пальцы.       Мамору нехотя убрал руку. Но только для того, чтобы взяться уже за свои брюки и помочь Усаги приспустить их вместе с боксёрами, высвобождая возбуждённый член. Ей пришлось наклониться, чтобы надеть презерватив не на ощупь. И не удержалась: прежде чем самой сесть сверху, провела пальчиками вверх-вниз, дразня Мамору шаловливыми прикосновениями. Он стиснул зубы.       — Ты специально?       — Маленькая месть, — облизнулась Усаги и привстала на колени, оперлась о плечи Мамору. — За Саори.       — Злопамятный кролик, — пробормотал Мамору, притягивая её ближе. — Не думал, что ты…       Он тихо зашипел, когда Усаги качнула бёдрами ему навстречу, и Мамору скользнул внутрь. Откинув голову назад, Усаги прикусила губу и зажмурилась от удовольствия, принимая его глубже; привычный трепет от их соединения заставил задрожать от приятных волн удовлетворения, прокатывающихся по телу.       Двигалась Усаги медленно, будто специально. Мамору такое положение дел не устраивало: он стиснул женские ягодицы и сам стал задавать темп, быстрый и резкий. Усаги несколько раз громко вскрикнула, когда Мамору толкнулся глубже.       — Чёрт, да!       Не с первого раза, но у неё всё же получилось подстроиться под него. Они двигались в синхронном ритме, приближая разрядку.       Жадные поцелуи промахивались мимо губ, попадали то на подбородок, то на щёки, но это только сильнее заводило обоих. Усаги снова запустила пальцы в волосы Мамору, чтобы зафиксировать его голову.       — Тебе хорошо со мной? — задыхаясь, спросила она, вглядываясь в темноте в синие глаза, в которых отражался далёкий свет фонаря.       Усаги не хотела, чтобы Мамору сравнивал её с Саори. Она мечтала стать лучше, быть единственной, о ком Мамору будет думать днями и ночами.       — Только с тобой… мне хорошо, — выдохнул Мамору между толчками. — Моя… Усако…       Он кончил первым, не в силах сдержаться. Усаги слегка дрожала, она только-только подобралась к пику, и готова была вскоре последовать за Мамору. Тогда он просунул ладонь между их телами, чтобы нащупать бугорок клитора.       — Давай, Усако, — шептал он в темноте, касаясь её губ своими. — Кончи для меня.       Мамору стал мягко кружить вокруг чувствительной вершинки, то касаясь её, то отдаляясь. Усаги до боли вцепилась в его плечи, зажмурилась. Ей не хватало совсем немного… и Мамору догадался, что требовалось Усаги.       Он приблизился к её ушку и прошептал:       — То, что я чувствую с тобой, Усако, у меня ещё никогда ни с кем не было, — и одновременно с этим мягко зажал двумя пальцами клитор.       Усаги крупно вздрогнула, выгнулась и испустила громкий стон. Мамору тоже застонал, почувствовав, как внутренние мышцы стали быстро сокращаться, сжимая его член — он так и не вышел из Усаги.       Она упала ему на грудь, растерзанная, но чертовски довольная. Тяжело дыша, Усаги пыталась собраться с мыслями, однако в голове царила приятная пустота.       — Это правда? — прошептала она, цепляясь непослушными пальцами за лацканы пиджака Мамору. — Правда, что ты сказал?       Мамору прижался губами к золотистой макушке.       — Абсолютная. С тобой я чувствую себя по-настоящему живым.       Усаги расплылась в довольной улыбке и прикрыла глаза, прислушалась к бешеному сердцебиению Мамору.       — Эй, только не засыпай, — рассмеялся он и слегка потормошил Усаги за плечи. — Мы в машине вообще-то, и я бы хотел сегодня всё-таки добраться до дома.       Усаги тут же встрепенулась. Пусть Мамору и плохо видел в темноте, но всё-таки смог уловить движение, когда она прикусила губу. Воображение тут же включилось, подкинуло перед глазами картинку того, как Усаги вчера ласкала его ртом. В паху снова заныло. Хотелось вернуть ей ласки.       — Ты… позовёшь меня в гости? — поинтересовалась Усаги, не догадываясь о ходе мыслей Мамору.       — Зову, — кивнул он. — Так что нам надо поскорее привести себя в порядок, чтобы добраться ко мне поскорее.       Усаги игриво дёрнула Мамору за галстук.       — Спальню покажешь?       — Ради неё и приглашаю, — криво усмехнулся Мамору.       Сам в душе он начал переживать, не слишком ли он торопит события. Он не хотел давить на Усаги. Впрочем, учитывая их чересчур активное общение у него в кабинете последние два месяца… В их случае спальня — это скорее экзотика, чем привычное место для постельных забав.       Усаги развеяла сомнения одним поцелуем.       — Тогда нам стоит поторопиться.       Они едва не повторили всё заново, пока приводили себя в порядок. Так просто потянуться за очередным поцелуем и не заметить, как мужские пальцы вместо того, чтобы помочь застегнуть блузку, скользят по чашечкам лифа, лаская соски сквозь кружево. Или когда хочешь поправить его сбившийся галстук, а в итоге притягиваешь за этот самый галстук, чтобы оставить на губах несколько жадных влажных поцелуев.       — Мы такими темпами до моего дома никогда не доберёмся, — вздыхал Мамору, второй раз застёгивая брюки, когда не в меру разошедшаяся Усаги снова забралась ему в штаны.       — Тебе надо переезжать в офис, — рассмеялась она, наблюдая в темноте за силуэтом Мамору. — И не будешь тратить время на пробки.       — Ещё чего! Сегодня мы ко мне всё-таки попадём.       Сказано — сделано. Мамору горел решимостью добраться до собственной квартиры и непременно в компании Усаги. Он бы даже предложил ей переехать к нему, но как будто что стопорило.       «Рано, — бубнел в голове старческий голос совести. — Не дави на неё, убежит ведь иначе».       Вот только Мамору привык видеть Усаги рядом. Не только за два последних месяца, что они встречались, а за всю её стажировку в компании. Усаги была рядом, помогала, указывала. Чего греха таить — иногда совала нос не туда, куда следовало. Но её присутствие в своей жизни Мамору уже давно считал само собой разумеющимся и отпускать Усаги ему, ох, как не хотелось. Периодически он думал, что не заслужил эту девушку, что ему следовало бы поискать кого-то своего возраста, не развращать девочку… Но Усаги очень вовремя целовала его в щёчку или в губы, светло улыбалась и украдкой потиралась о плечо как котёночек, и все «не такие» мысли Мамору отправлял на помойку. Усаги нужна ему, а он нужен ей. Точка. Не только на работе, но и просто по жизни.       Наверное, поэтому Мамору слегка волновался, когда открывал перед ней дверь. Как будто не в гости позвал, а показывал квартиру будущему арендатору, которого непременно нужно заполучить, потому что без него — аврал. Вот только вместо арендной платы Мамору просто хотелось видеть Усаги рядом.       — Вот, это тебе, — он достал из обувницы пушистую пару тапочек в виде зайцев, уже довольно поношенных, но всё ещё в приличном состоянии. — Как будто тебя всё это время ждали.       Усаги медленно переобулась. Внутри всё схватилось неприятным холодком, когда она подумала, что эти зайцы могли принадлежать Саори или любой другой девушке, с которой Мамору встречался до неё.       — Это мамины, — с теплотой в голосе сказал Мамору, и тиски на сердце Усаги разжались. — Она надевает их, когда они с отцом заглядывают в гости.       — Они чудесные.       Усаги пошевелила пальчиками ног, и заячьи морды забавно дёрнули носиками. Внутри всё потеплело от мысли, что Мамору решил доверить ей такую ценность: что-то из принадлежащего его семье. Она ведь знала, что его родители погибли в автокатастрофе, когда Мамору исполнилось шесть. Сам рассказал пару недель назад. Знала и о том, как почти сразу его усыновила одна супружеская пара, которые долго пытались завести ребёнка, но всё никак не получалось. Мамору подарил им надежду и веру в лучшее, а они — дали второй шанс маленькому мальчику почувствовать, заново познать, что такое родная и любящая семья.       — Расскажи мне ещё что-нибудь про своих, — попросила Усаги, когда вышла из ванной и отыскала Мамору на кухне, он как раз убирал такояки в холодильник.       Он обернулся, поймал девушку в объятия и, глядя на семейную фотографию на кухонной полке, задумался. Туда нестерпимо просилась ещё одна, где будут изображены они с Усаги.       — Когда я остался один после аварии, мне показалось, что я упал в глубокий колодец, — медленно проговорил Мамору. — Мне было шесть, и я боялся, что останусь один навсегда. В темноте, — он вздохнул, уткнулся носом в волосы Усаги, а она ласково погладила его по спине. — Я очень хорошо помню тот день. Мои вторые родители напомнили мне свет в конце тоннеля. Я долго привыкал к ним, но я безумно рад, что они не оставили меня.       Усаги улыбнулась, прикрыла глаза и прижалась щекой к груди Мамору. Удары сердца сильно и размеренно отмеривали секунды жизни. Как хорошо, что он выжил, думал Усаги. Плохо, что погибли его родные родители. Но перед глазами отчётливо встала картинка, как Мамору впервые решился обнять свою новую семью. Как плакала его новая мама, когда услышала от маленького мальчика это заветное слово: «мама». Расчувствовашись, Усаги сама не удержалась и тихонько шмыгнула носом. Мамору ласково поцеловал её в макушку, взял с полки фоторамку и дал Усаги, чтобы она могла получше рассмотреть.       — Моему брату почти столько же, сколько тебе, — начал рассказывать Мамору. — Он родился спустя два года, как меня усыновили. Когда мне сказали, что у меня будет брат, я сначала подумал, что я буду им уже не нужен — не знаю, что было у меня в голове тогда, — усмехнулся он. — Но ничего такого не произошло. Я помню, как с нетерпением ждал, когда он появится, что мы сможем играть и я научу его всему, что сам знаю. Сейчас он в Париже, заканчивает университет и готовится к тому, чтобы однажды занять место отца в руководстве компанией.       — Они ведь занимаются модой? — поинтересовалась Усаги, выуживая из головы то, что успела узнать.       Мамору кивнул.       — Отец частенько в разъездах, у них несколько филиалов по миру, надо приглядывать. А мама дома, у неё здесь ателье по пошиву кимоно, и от заказов отбоя нет. А это мои сестрицы, — он указал на двух девушек лет двадцати, по всей видимости, они двойняшки либо погодки. — Одна поёт, вторая занимается фигурным катанием, но собирается заканчивать карьеру в будущем году. А это самый младший наш пострел, — рассмеялся Мамору и указал на шестилетнего мальчишку, измазанного в шоколаде. — Обожает сладкое, мультики и дразнить всех в округе.       — Ой, ну прямо как я, — хихикнула Усаги. — Думаю, мы бы нашли с ним общий язык.       Она видела, с какой теплотой Мамору отзывался о своей семье, и внутри что-то приятно ёкало.       — Я всегда мечтал, чтобы и у меня была такая же большая и дружная семья, — негромко признался он, и Усаги затаила дыхание. — Чтобы мы собирались по праздникам, веселились и проводили время все вместе.       Мамору отставил фоторамку обратно на полку и сильнее обнял Усаги. Она прильнула к нему.       — К слову, о праздниках, — Мамору задумчиво запустил пальцы в волосы Усаги — она их так и не заплела после шалостей в машине. — До Рождества ещё несколько месяцев, конечно… Но я буду рад, если ты придёшь на рождественский ужин, который устраивают мои родители. Я бы хотел познакомить вас. Если ты не против.       Усаги бросило в жар. Она и подумать не могла, что однажды подобное приглашение может так сильно взволновать. Однако воодушевление, вспыхнувшее в сердце, притупилось холодным уколом ревности, стоило только Усаги вспомнить о Саори и всех тех, кто был у Мамору до неё.       Она подняла на него голову.       — Её ты тоже звал в гости на ужин к родителям?       Усаги отчаянно старалась сделать вид, что её это мало трогает. Вот только голос всё равно дрогнул.       Усаги подумала, Мамору рассердится. Но сегодня из-за Саори её слишком сильно рвало на части… и Мамору это тоже видел.       Он улыбнулся, ласково коснулся щеки Усаги. Наклонился ниже, чтобы оставить на её губах поцелуй — первый, который засвидетельствовала его квартира. И, пожалуй, далеко не последний.       — Усако моя Усако, — прошептал Мамору ей в губы. — Ты первая, кого мне захотелось познакомить со своей семьёй. Понимаешь? И я бы очень хотел, чтобы это случилось.       Огонёк радости вновь вспыхнул в душе Усаги. Она судорожно стиснула лацканы пиджака Мамору и робко улыбнулась ему:       — Прости. Сегодня я чересчур ревнивая, да?       — Есть немного, — ухмыльнулся Мамору; в синих глазах сверкнуло лукавство. — И, пожалуй, мне стоит тебя за это наказать.       Усаги и слова не успела вымолвить, только пискнула, когда Мамору одним резким движением закинул её на плечо и бодро зашагал прочь из кухни. Лицо мгновенно вспыхнуло.       — Мамо-чан! — воскликнула Усаги. — Куда ты меня тащишь?       — Я ведь обещал показать спальню, — послышался ответ. — А обещания свои я привык выполнять.       Мамору пинком распахнул двери. В несколько шагов достиг кровати; как часто он представлял в последнее время Усаги, лежащей на ней нагой. И вот — цель наконец-то достигнута.       В противовес своим действиям Мамору опустил Усаги на постель бережно, не хотел причинить боль, если бы просто кинул её на кровать. Усаги вытянулась на мягком ложе и как зачарованная смотрела, как Мамору опёрся коленями о матрас по обе стороны от её ног, поспешно скинул пиджак на пол и дёрнул за узел галстука, чтобы поскорее избавиться от него.       — Ты куда-то торопишься? — выдохнула Усаги и потянулась помочь ему.       Она с блаженным вздохом запустила ладони под рубашку, когда они в четыре руки расстегнули пуговицы. Мамору торопился вернуть ласки, а потому несколько пуговок на блузке Усаги с характерным треском оторвались и укатились на пол.       — Не обязательно рвать мою одежду, — хихикнула Усаги, уткнувшись лицом в грудь Мамору.       — Ты раздразнила меня в машине, — проурчал он и склонился к нежным холмикам, скрытым от жадных губ и рук розовым бюстгальтером. — Теперь получай.       Усаги блаженно зажмурилась, выгнулась навстречу всепоглощающему огню. Они далеко не первый раз были близки — взять хоть быстрый секс в автомобиле, но сейчас всё ощущалось по-другому. То ли исчезла привычная остринка опасности, когда их мог застукать кто угодно. То ли просто дома у Мамору царила атмосфера лёгкости и спокойствия.       Усаги притянула возлюбленного за шею, осыпала его лицо поцелуями. Ответ не заставил себя долго ждать: вместе с избавлением Усаги от одежды Мамору целовал её жадно и вместе с тем неторопливо, он тоже понимал, что сегодня им торопиться некуда.       — Ты же взял с собой презервативы? — выдохнула она, когда Мамору потянул молнию на её юбке.       На миг он замер, лихорадочно вспоминая, потом с облегчением рассмеялся. Под удивлённым взглядом Усаги Мамору поднялся, открыл первый ящик прикроватной тумбочки и кинул на кровать нераспечатанную упаковку. Восемнадцать штук.       — Тебя дожидалась, — усмехнулся Мамору, возвращаясь к Усаги.       Она довольно зажмурилась и ухватилась за ремень на брюках Мамору.       — Тогда-а-а, — игриво протянула, улыбаясь, — почему бы нам не одеть этого джентльмена в причитающиеся ему доспехи, м-м-м?       Мамору со смехом прижался поцелуем ко лбу Усаги, нежно стиснул её в объятиях.       — Твои формулировки каждый раз сбивают меня с ног.       — О, раз так, может, следует тогда наказать меня?       — Насчёт этого не сомневайся, — Мамору прищурился. — Я ещё по предыдущему пункту не прошёлся.       И он запечатал болтливый ротик своей девушки горячим влажным поцелуем. Стон нетерпения погас в груди, вибрацией оседая на устах; язык скользнул по девичьим губкам, раскрывая их, заставляя дрожать от переполнявшего возбуждения. Усаги дрожала, отдаваясь во власть охватившего её огня.       А потом поцелуи двинулись ниже. Губы Мамору оставляли мокрые дорожки на шее, на ключицах, Усаги вскрикнула, когда он скользнул языком во впадинку между грудями. Несколько секунд, и бюстгальтер отправился следом за порванной блузкой.       Усаги дрожала, прижимала голову Мамору ближе к себе. Старалась потереться о него, обхватить ногами за талию и притянуть, чтобы ощутить восхитительную твёрдость, но этот бака — вредный и такой любимый — не дал Усаги воплотить намерения в реальность. После того как каждой груди он уделил равное внимание, Мамору двинулся дальше. Ниже, ниже, ещё ниже. Расцеловал подрагивающий животик, поддел юбку и вместе с нижним бельём сдёрнул их с Усаги, оставив девушку в одних чулках.       — Обожаю такой вид, — горячо прошептал он, кинув на неё долгий обжигающий взгляд из-под ресниц.       В полумраке комнаты глаза Мамору напоминали океан ночи, и Усаги тонула в нём. Неосознанно, она попыталась стиснуть ноги, когда Мамору опустился коленями на пол и подтянул её за бёдра к краю кровати, но Чиба не позволил ей замкнуться в себе.       — Боги, — выдохнула Усаги и закрыла лицо ладонями, когда горячее дыхание опалило промежность. — Мамору! Что ты!..       — Это твоё наказание, Оданго. Принимай с честью.       Он усмехнулся и прижался долгим поцелуем к уже влажным от его ласк губкам. Усаги взвизгнула, когда Мамору широко лизнул её, заставив выгнуться на постели; её пальцы пошарили и отыскали копну тёмных волос между ног, и стиснули так, что Мамору на миг подумал, будто Усаги собирается вырвать у него несколько клочков. Она сама не знала, чего хочет больше: притянуть или оттолкнуть.       Горячий язык прошёлся по розовым складочкам, ощутимо очертил вокруг клитора почти ровный идеальный круг. Осторожные, пробные посасывания дрожащей плоти совсем скоро перешли в более уверенные, почти равные по силе тому, как Мамору сжимал ладонями девичьи бёдра. Его пальцы играли по краю чулок, заставляя вздрагивать.       Усаги потерялась в безумных ласках. Мамору словно специально подводил её к концу резкими, немного даже грубыми движениями языка, буквально трахал её им, выбивая из горла вскрики и визги удовольствия. А когда он отстранился немного и ввёл сразу два пальца, Усаги бурно кончила с именем Мамору на губах.       — Вижу, тебе понравилось наказание, — довольно усмехнулся он; ладонью Мамору стёр с подбородка влагу и, убедившись, что Усаги приоткрыла глаза, демонстративно облизал пальцы. — А ты вкусная, Оданго, — прохрипел он.       Усаги застонала, стиснула ступнями его бока. Внутри всё пульсировало, и каждое прикосновение Мамору, даже любой его жест отдавался в теле приятной дрожью.       Обнажённая, с потемневшим от страсти взглядом, Усаги выглядела божественно. И Мамору совершенно чётко понимал, что никому никогда не позволит увидеть такой вид; у него было достаточно женщин в прошлом, но только Усаги вызывала желание запереться с ней в комнате и не выходить отсюда сутками на пролёт.       Он резко поднялся с пола, сбросил брюки вместе с бельём. Член давно ныл, отчаянно взывая к хозяину соединиться снова с потрясающей девушкой, которая, растерзанная после оргазма, тяжело дышала на его постели.       Мамору подтянул Усаги чуть выше, навис над ней.       — Не расслабляйся, Усако, — прошептал он на ушко. — Мы только начали. Повернись-ка.       Она покорно позволила перевернуть себя на живот, подогнула колени, прижимая к телу заботливо подложенную подушку. Слюна скопилась во рту, Усаги несколько раз судорожно сглотнула, сгорая от нетерпения. Внутри всё так сладко сжалось в ожидании.       Слух резанул знакомый звук: Мамору открыл упаковку контрацептивов и вскрыл один из квадратиков. Прикрыв веки, Усаги представила, как он надевает презерватив, и не смогла сдержать протяжного стона; заелозив, она прогнулась в спине и подалась назад.       — Мамо-чан! — жалобно просипела она.       — Сейчас, сейчас, моя хорошая, — раздался шёпот позади. — Ещё немного.       Мамору не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться чудесным видом оттопыренной попки и розовой расщелины, сочащейся соками возбуждения. Он нарочито медленно провёл пальцами по влажным складкам, едва проникая внутрь. Усаги захныкала и уткнулась лицом в простыни.       — Мокрая, — прохрипел Мамору.       — Возьми меня уже, — проскулила Усаги.       Голова чуть не взрывалась от осознания вседозволенности. Обхватив молочные бёдра, Мамору пристроился сзади и, качнувшись, скользнул внутрь тугого влажного жара сначала головкой. Усаги шумно выдохнула, подалась назад. Но Мамору не мог позволить ей снова стать хозяйкой положения. Он вышел, получив в отместку недовольный всхлип: «Бака!», а потом размашисто толкнулся обратно.       — Ах!       Усаги сбилась с дыхания, крупная дрожь пробежала по спине. Не успела она прийти в себя, как Мамору снова покинул её тело и опять вонзился, практически до упора. Ещё раз и ещё.       Низ живота простреливало обжигающим удовольствием, внутри всё пылало. Ноги Усаги дрожали, один раз она чуть даже не упала, но Мамору вовремя нырнул рукой под живот, помогая удержаться.       Усаги отчаянно старалась попасть в темп. Однако стоило ей только подстроиться, как Мамору намеренно сбивался с ритма: или замедлялся, или ускорялся, и Усаги оставалось только недовольно хныкать.       Впрочем, жалеть она ни о чём не жалела. Потому что любила и всю себя отдавала во власть этому пожирающему чувству.       Горячие поцелуи обжигали лопатки, шлепки кожа о кожу, тяжёлое дыхание и сбивчивые, принадлежащие лишь им одним слова, заполнили спальню Мамору. Кровать натужно скрипела. Градус накалялся, возбуждение достигало своего пика.       — Мамору! — жалобно пролепетала Усаги. — Я хочу…       Он взглянул на неё сквозь пелену страсти и похоти.       — Да, Усако?       — Поцеловать, — всхлипнула она. — Хочу тебя поцеловать.       Сквозь шум в ушах Мамору не сразу понял, куда. Однако спустя несколько томительных мгновений он сообразил, помог Усаги принять вертикальное положение, сам сел на пятки. Он всё ещё оставался в её теле, двигаясь рвано, короткими толчками — больше не позволяла поза.       Усаги откинулась спиной на грудь Мамору, повернула голову и, с трудом, конечно, но смогла мазануть губами по его губам. Бёдра её дрожали, когда Усаги старательно пыталась насадиться ниже на его член. В ответ Мамору потёрся ласковым поцелуем об уголок её рта. Скользнул ладонью по соблазнительным изгибам женского тела, отыскал чувствительную горошину клитора и принялся кружить вокруг, доводя до пика.       Несколько скользящих круговых движений, ещё пара толчков.       Усаги крупно вздрогнула.       — Мамору!       Судорога пробежала по телу, заставив рвано захрипеть от удовольствия. Внутренние мышцы Усаги так плотно стали сжимать член Мамору, что Чиба, сжав Цукино в стальных объятиях, кончил почти одновременно с возлюбленной. Вторая волна нахлынула на Усаги ровно тогда, когда ощутила пульсацию внутри тела.       Оба пытались отдышаться, пока сперма заполняла презерватив. Мокрые от пота, дико уставшие, но чертовски довольные собой, они цеплялись друг за друга, не в силах оторваться, разжать руки.       Усаги прикрыла глаза, облизала пересохшие губы.       — Это было…эм…       — Вау? — выдохнул, усмехнувшись, Мамору.       — Вау, да, — согласилась Усаги.       Мамору довольно рассмеялся, уткнувшись в золотой водопад лицом. От Усаги приятно пахло клубникой, его одеколоном и сексом. Любимое сочетание.       Они смогли разжать объятия и упасть на кровать только минут пять спустя. Мамору снял заполненный презерватив, скрутил узлом и кинул в сторону мусорной корзины, но промахнулся от усталости.       — Потом поднимешь, — пробормотала Усаги и притянула Мамору к себе. — Давай полежим ещё немного. Хочу понежиться с тобой.       Он улёгся рядом, накинул на их плечи сбитое активными действиями покрывало. Усаги тут же прильнула к нему, ужасно довольная, прижалась щекой к широкой груди, наслаждаясь быстрым стуком сердца. Мамору обнял её.       — Усако? — позвал он.       — М-м-м?       — Я люблю тебя.       Усаги резко вскинула голову и уставилась на Мамору во все глаза.       — Что? — не могла поверить она собственным ушам.       — Я говорю, — Мамору улыбнулся, хоть и получилось немного криво — исключительно из-за нервов, — что люблю тебя. Останешься сегодня у меня? Завтра выходной, и мы могли бы…       Договорить Мамору не успел. Потому что на него обрушился радостно вскрикнувший золотоволосый вихрь.       — И я тебя люблю, очень-очень, — лихорадочно зашептала Усаги, заключив лицо Мамору в ладони; сердце его радостно ёкнуло. — Ты правда хочешь, чтобы я осталась на ночь? Но я ведь ужасно беспокойно сплю…       Мамору улыбнулся. Такие мелочи его не пугали.       — Правда, Усако. Я бы хотел, чтобы ты осталась у меня навсегда, — на этих словах Усаги густо покраснела, улыбнулась, но против ничего не сказала, — вот только боюсь спугнуть тебя. Так что пока давай вместе переночуем? Для начала.       — Давай.       Она зажмурилась от удовольствия, свернулась клубочком под боком у Мамору. Душа радостно пела: и от пережитого наслаждения, и от признаний, и от едва уловимого шёпота на ушко — Мамору в красках расписывал, что сделает с ней этой ночью, и голова у Усаги кружилась от любви.