Сборник: Пятидесятидвухгерцевый кит

Когда Макс танцует у Нейтана дыхание перехватывает в глотке. Он отчаянно пытается вспомнить, на что смотрел, и в итоге тупо упирается взглядом между глаз Макс. Да, так правильно. Макс покачивается опасно. Бедрами лавирует по кругу, но слишком близко от падения. И Нейтану страшно. Так, что он впивается ногтями в щиколотки Макс. И конечно. Макс упадет. Она ломает обе ноги. Это все вина Нейта. Он. Всегда. Ошибается. Кажется, Нейтан кричит. Вода по колено замедляет движения и плавник почему-то нежно касается шиколоток. Почему мертвый кит не пытается утянуть его с собой? Почему он тогда забрал Макс? Он кричит на кита. Кит молчит. Он переворачивается на другой бок и Нейтан видит в его огромных собачьих зрачках свое лицо. Теперь ему нужно не только отдать долг за дурь, но и найти место для трупа. Кит? Похоронишь ее в своем брюхе? — Не смей. Конечно, Макс не оценит. Вот сожри ее лань. Прескотт лезет в карман. Сколько нужно заплатить этой копытной твари, чтобы она избавилась от улик? Его целуют в макушку. И пахнет блевотой. А еще. Почему-то. Очень болит правый бок. Макс дышит рядом. Она на кровати с ногами. Потому что не по уставу. Потому что врачам наплевать. Потому что больница принадлежит предкам Нейтана. Потому что можно. — А я… Он хрипит и не очень понимает, откуда вырывается такой некачественный шум. Из его. Легких? — Нет. В сотый раз с момента начала их встреч. Врачам будет все равно даже если она обнажится. — Ты.? — Тоже нет, — она вздыхает и смотрит на капельницу. Щелкает по нити, ведущей к его руке. — Все хорошо. Просто очередное. Алкогольное. Отравление. Просто ему всегда нужен допинг. Чтобы что-то. Почувствовать. Нейтан закрывает глаза ладонью. Вздрагивает. Еще раз. — Нейтан. Не плачь. Я здесь. Она говорит как робот. Она привыкла. Она устала. Что он каждый раз ее теряет. Что он каждый раз. Тянет ее. За собой.