Из-за жары на улице внутри небольшого кабинета душно. Воздух кажется вязким и густым, и взгляд всё чаще цепляется за выключенный кондиционер, но Чонгук не двигается. Не может найти в себе силы, а даже если бы и смог, то просто не захотел бы. Тёплые пальцы с шершавыми подушечками вновь начинают короткими мазками поглаживать за ухом. Это приятно и расслабляет. Мысли о жаре вытекают из головы киселём, сменяясь другими, более приятными.
Диван в кабинете Намджуна пусть и не совсем крошечный, но явно не предназначен для сна. Чонгук не знает, каким чудом они с Юнги на нём помещаются вдвоём, но в глубине души радуется этому. И пусть в этой духоте крепкие объятия и горячее дыхание, оседающее на макушке, кажутся пыткой, Чонгук ею наслаждается. С Юнги комфортно и удобно. С Юнги спокойно и легко. С Юнги приятно. Старший плавает на волнах дрёмы и изредка приходит в себя. Именно в такие моменты возобновляются ласковые поглаживания, и тогда Чонгук прижимается теснее, хотя ближе, казалось бы, некуда, и трётся лбом о его подбородок.
- Намджун приходил?
Хриплый шёпот вызывает мурашки по коже, и Чонгук вздрагивает, слегка передёргивая плечами. Реакция не остаётся незамеченной, и Юнги начинает поглаживать его ещё и по спине, изредка задерживая пальцы на оголившейся из-за задравшейся футболки пояснице. Из-за этого нега наваливается с новой силой, и Чонгук не сразу вспоминает, что ему задали вопрос, и нужно дать на него ответ. Лишь когда его слегка щипают за ухо, марево из головы пропадает, и мозги вновь начинают работу под негромкий смешок откуда-то сверху. Чонгук в чужих объятиях «малая ложка», и ему это очень нравится.
- Да. Вместе с Сокджином-хёном. Намджун-хён возмущался и говорил, что мы тут спим, и он не хочет нас будить, а Джин-хён упрекал его в лентяйстве и говорил, что тому лишь бы найти причину, чтобы откосить от бумажной волокиты. Они потоптались за дверью, но так и не вошли.
Да, быть «малой ложкой» очень хорошо. Очень выгодно. У Чонгука прямо перед глазами чужие ключицы, не скрытые широким вырезом футболки, и он не отказывает себе в удовольствии. Кожа под губами мягкая и чуть солоноватая. Кажущаяся раскалённой. Медовая, надуманно сладкая и такая манящая.
- Малыш. А ну, не шали.
Юнги приобнимает его за поясницу и подтягивает вверх, прижимаясь лбом ко лбу. Сонный, растрёпанный, и глаза слипаются, напоминая крошечные щелочки. Лицо немного опухшее и раскрасневшееся из-за духоты. Чонгук прижимает ладонь к румяной щеке и начинает поглаживать. Мин мямлит жалкое
«нужно подниматься уже», но не может противиться и льнёт, подставляясь под ласку и закрывая глаза. Лишь негромкий смех не даёт ему вновь провалиться в дрёму, и Юнги поворачивает голову и слепо пытается куснуть ласкающие пальцы. Ему удаётся, но Чонгук лишь громче смеётся, потому что это как укус щенка, и Юнги больше целует, чем кусает.
- Не хочу вставать, хён. Мы сейчас как будто в нашем маленьком мирке, и здесь спокойно и тихо. Здесь только мы, и этого достаточно.
- Когда это ты стал таким смелым, малыш?
Юнги улыбается, открывает один глаз и подаётся вперёд. Лёгкий поцелуй оседает на губах, а Чонгуку кажется, что это нежное касание пришлось прямо на его душу. Он даже не может сказать точно, что чувствует. Наверное, это осознание нахождения самого себя на своём месте? Или весь этот дикий коктейль называется простым и банальным «счастье»? Если Чонгуку прямо сейчас предложат дом на Мальдивах или кейс, полный денег, в обмен на такие вот моменты с Юнги, на самого Юнги рядом, под боком, он без всякого промедления откажется.
Когда он стал таким смелым? Чонгук и сам не знает. С поцелуя на пустыре, обозначившего начало их отношений, прошло всего-то две недели, но он чувствует себя так, будто они с Юнги состоят в отношениях уже не один год. А вот кричать во весь голос о своём счастье хочется как раз из-за того, что за эти прошедшие две недели его стало столько, что девать некуда. Чонгук даже один раз во всю силу лёгких закричал
«я люблю Мин Юнги!», когда они приехали полениться на привычный пустырь. Юнги смеялся так, что скатился с капота машины. Но этого всё равно мало. Чонгуку нужно больше. Больше возможностей обнять или коснуться. Больше вот таких вот поцелуев и моментов наедине. Счастья в нём так много, что его жизненно необходимо каждый день делить хоть с кем-то, и кто как не Юнги подходит на эту роль?
- У тебя напульсник сполз, малыш. Поправь.
Чонгук не сразу понимает, что говорит Юнги, засмотревшись на движение аккуратных сухих розоватых губ. И лишь когда чужие пальцы касаются голой кожи запястья, парень дёргается и спешно поправляет повязку. Юнги замечает его нервозность и немного отстраняется, пытаясь поймать взгляд.
- Что-то не так?
- Нет. Нет, всё хорошо. Просто...
Чонгук не знает, как сказать. Сверлит взглядом напульсник, а после закусывает до боли губу.
- Я могу показать тебе, если хочешь. Метку. Но... Я... Я не хочу думать о ней лишний раз. Не хочу вспоминать. Я ведь... Я влюблён в тебя, хён, и мы вместе... Я не хочу, чтобы между нами незримо был кто-то третий.
- Я тоже не хочу её видеть по тем же причинам, малыш, - тут же отзывается Юнги и прижимает к себе, из-за чего Чонгук вжимается носом в ямку между чужих ключиц. - Не хочу даже знать, как выглядит знак, из-за которого на тебя может заявить права кто-то другой.
Лба касаются тёплые губы. Юнги не отстраняется, и Чонгук слегка притирается, чтобы прочувствовать касание как следует. Сгинувшая нега вновь потихоньку возвращается, но она уже не может заглушить неожиданно нахлынувшую тревогу. Чувствуя тепло напульсника на коже, Чонгук ощущает и его шероховатость. То, как он трётся о чувствительную кожу метки, из-за чего её будто мелкие иголочки покалывают изнутри. Это не неприятно, вот только думать об этом сейчас не хочется. Не хочется, но не получается.
«А какая у тебя метка, хён?», - хочется спросить Чонгуку.
И одновременно не хочется. В голове неожиданно появляются мысли о том, что у Юнги ведь тоже есть метка. Тёмно-фиолетовый напульсник всегда плотно прилегает к запястью, не съезжая вниз или вверх благодаря плотной резинке. То есть где-то существует его родственная душа. А вдруг она не так уж и далеко? Вдруг она ходит с Юнги по одним и тем же улицам, закупается в том же магазине или даже живёт в соседнем подъезде? Вдруг это не человек из Америки, которому плевать на метку на запястье, и не какой-нибудь папуас из Новой Гвинеи, который уж точно не махнёт в кругосветное в поисках своей второй половины? Вдруг этот человек живёт в этом же городе и, более того, очень надеется на встречу со своим соулмейтом?
- Хён... Хён, хён... Эй, хён, не спи, - шепчет Чонгук, приподнявшись на локте и заглядывая в сонные глаза. - Хён, а расскажи о своей семье? О своём детстве и как в школе учился. О друзьях и о том, как выбрал гонки и работу в этой мастерской. Я ведь никогда не спрашивал, а ты сам никогда не спешил делиться...
- Что это тебя вдруг так дёрнуло? - мимолётно удивляется Юнги и на этот раз сам сползает ниже, заставляя лечь на спину и пристраивая голову на плече.
- Расскажи, - щипает его за плечо Чонгук, не давая снова отключиться в целях энергосбережения.
Любая тема сейчас подойдёт, чтобы отвлечься от подступающих мыслей, вполне способных вызвать в голове маленький локальный апокалипсис. Помимо этого Чонгуку действительно всё это интересно, и почему бы не развести старшего на откровенность, пока он в расслабленном и податливом состоянии?
- Ладно, ладно. Жестокий малыш, - ворчит Мин и притирается щекой к плечу, обнимая поперёк груди. - Ну, родители у меня самые обычные. Они не истинные. Познакомились во времена учёбы, ну и закрутилось. Сейчас оба работают в простом офисе. Старший брат есть, но он уехал работать в другой город по приглашению. В школе учился сносно, но не особо усердно. В институте учился на архитектора по настоянию матери, но, как видишь, в жизни не пригодилось. С Намджуном я познакомился почти сразу же после выпуска. Он меня в мастерскую пригласил. Он меня всему учил. Он меня и на гонки мои первые отвёз. Я сначала просто смотрел, а потом как-то закрутилось. Детка изначально не моя была. Я её выиграл.
- И тебе нравится? - уточняет Чонгук и начинает рисовать круги на чужой спине, отчего Мин довольно вздыхает. - Это ведь наверняка всё сложно. Ну, разбираться, что не так работает, проверять совместимость деталей и прочее. Да и гонки... Почему ты решил попробовать?
- Я слышу в твоём голосе завуалированный упрёк, - посмеивается Юнги и приподнимается на локте, заглядывая младшему в глаза. - Я знаю, что ты об этом думаешь. Небезопасно. Аварии, травмы, проблемы с полицией. Ты прав, конечно, но лишь отчасти. Думаю, в тебе так громко говорит первая гонка, имевшая неприятные последствия. Только пришёл, и уже копы. На самом деле они не такие уж и частые гости. Машина, если ухаживать за ней и проводить технические осмотры не один раз в год, никогда тебя не подведёт. Не бывает такого, что ты провёл осмотр, доехал до старта, и за это время перетёрлась какая-нибудь трубка для масла. Да и аварии случаются редко. Особенно там, где участвуют старички. Все эти люди умелые водители. Если же авария случилась, то никто своих в беде не бросит. Обычно помогают те, кто ехал следом. Если же столкнувшиеся машины были последними, то тот, кто приехал на финиш последним, говорит, какой примерно был отрыв. Из этого рассчитывается время, за которое машина при её показателях должна добраться до финиша. Если машина не приезжает, за ней тут же срываются дежурные.
- А человек в это время умирает, захлёбываясь собственной кровью, - фыркает Чонгук и поджимает губы, когда Юнги прижимает к ним палец, заставляя замолчать.
- Перестань нагнетать. Летальный исход редок. По крайней мере, я за все свои гонки видел только шесть аварий, из которых лишь одна была достаточно серьёзной. Не забывай, что это не фильм, Чонгук. Здесь никто не таранит соперников, не ведёт грязных игр ради какого-то особого уличного положения. У нас нет королей и тех, кто всем заправляет. Мы как маленький кружок по интересам. Просто нелегальный.
- Лучше бы ты вязал, хён.
- Я готов связать тебе шарф, если ты перестанешь паниковать.
- Я могу прямо сейчас взять тебя на «слабо».
- Вредный малыш.
Когда Юнги нависает сверху со сладким воркованием о заботливых кроликах и лениво начинает целовать в губы, изредка притираясь носом к носу, Чонгук в который раз немножко забывается. Он знает, что до знакомства с Юнги ему было плевать, умирают гонщики или нет. Сами полезли в игры со смертью, так чего все потом охают и ахают, если исход был предрешён, и Костлявая просто выбрала сначала этого, на синей машине, а потом вон того, на красной? Да и в целом гонки его интересовали лишь на экране телевизора в виде фильмов. Но теперь он непосредственно связан с этими играми наперегонки под названием
«дорога на тот свет - успей свернуть» и не может не волноваться.
- Мне это нравится, Чонгук. Скорость и адреналин. Ощущение погони и сладкое чувство победы. Всем приятно потешить своё эго, - выдыхает Юнги в чужие губы, когда они уже слегка припухли от жадных несдержанных поцелуев, в которые переросли более лёгкие и трепетные. - Мне нравится работать в мастерской Намджуна и узнавать что-то новое. Мне нравится видеть, как работают механизмы, и знать, что все эти сложные процессы возможны благодаря тому, что я знаю, где подкрутить, а где открутить. Мне нравится возиться с моей машиной и раз за разом проверять работу всех деталей. Мне нравится запах кожи в салоне и ощущение крепкого руля под пальцами. Технический запах здесь, в мастерской, и запах жжёной резины и прогретого асфальта там, на гоночной трассе. Я нашёл это когда-то, и оно вросло мне под кожу. Я не оставлю всё это, Чонгук. Даже ради тебя.
- Я понимаю, - отзывается Чонгук, обнимает за шею и прижимается лбом ко лбу, заглядывая в серьёзные глаза, с которых спала мутная пелена сна. - Я, правда, понимаю тебя. У всех есть что-то, что нравится и дорого. Я бы тоже не смог отказаться от... Не знаю... Но уверен, есть такая вещь. Что-то, наверняка менее опасное, но не менее дорогое. Поэтому я не ставлю тебя перед выбором. Я просто хочу, чтобы ты помнил там, на трассе, что где-то здесь я думаю о тебе и переживаю. Что я тебя жду и надеюсь, что ты вернёшься целым и невредимым.
- Я буду помнить, малыш. Обещаю.
Очередной поцелуй - как печать подтверждения.
***
На очередной площадке, собравшей в себе неуправляемую полупьяную шумную толпу людей, в этот раз не холодно, и это не может не радовать. Что Чонгуку не нравится, так это толкотня, шум и полуголые девушки, липнущие со всех сторон к участникам гонки. К Юнги в том числе. Ревновать в такой ситуации глупо неимоверно, но Чонгук всё равно стоит возле Сокджина с кривым лицом. Хотя на его фоне он не особо выделяется. У Сокджина ещё более кривое лицо, потому что Хосок в этот момент хлопает мимо проходящую девчонку по заднице. Задница эта едва прикрыта юбкой в чёрно-белую клетку. Толпа начинает скандировать
«на удачу», и шлёпают девушку в итоге все гонщики. Осознание, что это всего лишь очередная похабная традиция, Чонгука совершенно не успокаивает, когда и Юнги ударяет ладонью по ягодицам подошедшей «удачи».
- А теперь на старт, ребятки. На старт! - вопит ведущий.
Ночи всё ещё достаточно тёмные, и огни горящих баков взметаются в воздух, когда мимо них пролетает несколько гоночных машин. Теперь Чонгук знает, что чёрная машина с подсвеченными синим колёсами принадлежит Юнги. Кислотно-жёлтого цвета машина с салатовой подсветкой принадлежит Хосоку. В этой гонке участвует ещё одна знакомая Чонгуку машина. Она была во время первой его гонки: рыжая, с языками чёрного пламени на боках. Помимо этих трёх машин в заезде участвует ещё четыре, у одной из которых морда тигра с распахнутой пастью красуется на капоте. Изображение настолько реалистичное, что когда Чонгук проходил мимо машины и увидел его мельком, то непроизвольно шуганулся в сторону. Тело среагировало раньше мозгов, которые не сразу напомнили, что неоткуда в пустоши пригорода взяться тигру.
- Почему Хосок-хён и Юнги-хён участвуют в одной гонке? - спрашивает Чонгук, когда на трассу выходит девушка с флагом. - Разве им не мешает тот факт, что они друзья?
- Хосок любит пощекотать нервы адреналином, но он однажды попал в аварию. Теперь у него пунктик. Ему спокойнее, когда на трассе есть свой человек.
- Юнги-хён говорил, своих никогда не бросают.
- Не бросают. Но у машины, что шла перед Хоупом, что-то не так пошло с управлением. Её владелец сам не доехал до старта, и из-за этого всё застопорилось, и помощь пришла не так быстро, как могла бы. Хосок тогда и не пострадал особо, лишь головой долбанулся. Сотрясение себе заработал. Но страх появился. В Юнги он уверен. Даже если Юнги не доедет до старта из-за неисправности машины, что даже звучит смешно с учётом его одержимости состоянием всех деталей, то он пешком пойдёт обратно, лишь бы отыскать Хосока сразу.
- Это звучит жутко, хён. Я и раньше нервничал из-за всего этого, но после твоих слов...
Чонгук закусывает губу и наблюдает за тем, как девушка взмахивает флагом. Машины срываются с места с рёвом двигателей и визгом шин, и толпа тут же начинает перемещаться на трибуны, чтобы оттуда проследить за движением гонки. Сокджин тоже направляется туда и тянет за собой Чонгука, ободряюще ему улыбаясь через плечо.
- Не стоит переживать. Тогда не было трибун, с которых отлично видно, если что-то случается с машинами. Особенно при возгорании. Некоторые даже с собой сигнальные огни возят на случай, если нужно будет дать знать о том, что что-то пошло не так. Но лично я предпочитаю связь напрямую. У Хосока прямо сейчас идёт телефонный разговор со мной, - сообщает Джин и показывает пальцем на воткнутый в правое ухо наушник. - Я слышу всё, что у него там происходит, но не отвлекаю своей болтовнёй. И если вдруг что-то случится, я узнаю об этом первым. О, только что его подрезал
«ублюдок, да что у твоей тарантайки под капотом, что тебя в скорости бросает взад-вперёд». Там было что-то ещё про гаечный ключ и его использование по непрямому назначению, и ты слишком маленький, чтобы слушать такое.
Чонгук даже не огрызается привычным
«я уже совершеннолетний». После слов Сокджина становится немного спокойнее и появляется решение проблемы на экстренный случай, но успокаивается парень лишь тогда, когда поднимается на самую верхотуру трибун, куда опять никто не стал лезть, и находит глазами крошечную точку, светящуюся синим. Точка эта то блекнет, то загорается ярче, а после тон выравнивается, и Чонгук понимает, что Юнги на полной скорости несётся уже во второй половине трассы, ведущей к финишу. Видимо, путь в этот раз не такой уж и сложный, длинный. А, может, здесь просто неудачно расположены дороги, и никому не хочется снова нарваться на копов.
- Хосок идёт третьим. У него большой отрыв от остальных, но он не может догнать «рыжую сучку». Она и в тот раз обошла его с приличным разрывом. Пусть копы и сели всем на хвост, но было ясно, кто какое место займёт на финише. По крайней мере, золото, серебро и бронзу. И вот опять.
Чонгук всматривается в полумрак и наконец-то замечает рыжий огонёк, несущийся следом за синим. Между ними приличный отрыв, и это успокаивает. Чонгуку неприятна мысль, что Юнги может проиграть кому-то незнакомому. Как по его мнению, проиграть Хосоку или Намджуну, который иногда тоже участвует, намного менее зазорно. Поэтому на губах расцветает улыбка в момент спуска вниз. Когда машина Юнги пересекает финишную черту и тормозит с эффектным разворотом, Чонгук бросается вперёд всей толпы и тут же крепко обнимает не успевшего толком выбраться из салона Юнги, из-за чего тот заваливается назад, и они чуть не проваливаются внутрь машины.
- Воу, малыш, легче, - смеётся Юнги и обнимает его в ответ.
Жаркий, взмыленный, пышущий распирающим его азартом. Чонгук совершенно не думает о толпе, когда обхватывает его лицо ладонями и жадно целует. Толпе, видимо, только зрелищ и подавай, потому что все вокруг взрываются улюлюканьем, свистом и подбадривающими криками. Юнги если и теряется, то лишь на долю секунды. Мгновение спустя уже он прижимает Чонгука к машине, отвечая не менее жадно. Зажимает между собой и нагретым металлом. Рычит едва слышно, отчего мурашки по коже бегут. Остановить его удаётся лишь болезненной хваткой в волосах и укусом.
- Хён, хён... Тише, хён, - посмеивается Чонгук, шумно дыша распахнутым ртом, и прижимается лбом ко лбу. - У тебя в кармане пистолет или ты просто рад меня видеть?
- Чёрт, прости, - морщится Юнги и коротко смеётся, притираясь носом о нос. - Это иногда бывает на адреналине. Постой со мной так ещё немного. Надевать эти джинсы сегодня было ошибкой.
Немного сложно отвлечься, когда чувствуешь прижатую к бедру эрекцию, и воображение дорисовывает её жар и пульсацию, но Чонгук старается. Отводит взгляд от сияющих глаз напротив, подставляет раскрасневшиеся щёки холодному ветру, а после и вовсе отвлекается на разыгравшееся представление, когда машина Хосока тормозит почти рядом с машиной Юнги, и Хоуп выпрыгивает из неё с широкой улыбкой, тут же бросаясь к Сокджину.
- Джинни, я вернулся!
Подскочив к парню, он слегка раскручивает его вокруг своей оси и резко отклоняет назад, как в каком-нибудь страстном танце, прежде чем прижаться к распахнувшимся во вскрике губам своими. Толпа снова реагирует живо и шумно, но Сокджину такой расклад, видимо, совершенно не нравится. В какой-то момент Хосок резко выпрямляется и отпускает парня, жалобно скуля и хватаясь за нижнюю губу ладонью.
- Ай, больно же! Джинни, за что?!
- Не называй меня так!
Попытавшись пнуть его и провалившись, Сокджин раздражённо цокает и скрывается в толпе. Хосок срывается за ним следом, а Чонгук вновь разворачивается к Юнги, обнимая его за плечи и вдруг понимая, что на его бедро больше ничего не давит. И десяти минут не прошло.
- Я же говорил, бывает на адреналине. Как успокаиваюсь, так и проходит, - подмигивает Мин, улавливая смысл удивлённого взгляда.
- Почему Сокджин-хён так бесится, когда Хосок-хён называет его «Джинни»? - спешно переводит тему Чонгук, и Юнги усмехается, оставляя на его щеке лёгкий поцелуй.
- Потому что Джинни - машина Хосока. Тэхён имел неосторожность пошутить про проецирование одного на другое и перенос сексуального напряжения, а Сокджину что-то в голову стрельнуло, вот и бесится.
Чонгук на мгновение подвисает, пытаясь переварить полученную информацию, и начинает смеяться. Впрочем, смех его быстро стихает. Подавшись вперёд, парень опять меняется с Юнги местами, прижимая его к машине, и слегка надавливает на пах коленом.
- Если когда-нибудь во время очередной спонтанной эрекции на адреналине ты назовёшь меня деткой, Юнги-хён, я тебе так врежу. Мало не покажется. А потом запру тебя в квартире и поеду к Тэхёну помогать ему измываться над этой самой деткой в мастерской.
- При таком раскладе нам пришлось бы расстаться, Чон Чонгук. Знаешь, все эти клятвы
«пока смерть не разлучит нас». Боюсь, из мастерской вышел бы только один живой человек, и это был бы я.
Чонгук закатывает глаза, но подаётся вперёд, когда Юнги тянет его на себя, чтобы в очередной раз поцеловать. К чёрту все эти шутки и надуманные разборки. Пока поцелуи Юнги достаются ему, плевать и на машину, и на отшлёпанных девушек, и на всё остальное.
|...|
