Неважно куда мы, держи мою руку. Время пролетит - я верным буду. Верным буду. Верным буду.
Чонгук не любит клубы и никогда не понимал их назначения. Толпа потных пьяных людей, не самая лучшая музыка на слишком большой громкости и завышенные ценники на алкоголь. Это не то место, в котором он бы хотел провести вечер пятницы, но все решили поехать в какое-то популярное у гонщиков местечко, и он не стал отказываться. Ключевым моментом, подтолкнувшим к этому, стало согласие поехать с остальными Юнги. - Не жди многого, - говорил он, постукивая по рулю, пока они пёстрой лентой из цветных машин неслись по трассе. - Думаю, нам это место дорого, потому что с ним связаны приятные воспоминания. У меня и Намджуна. У Хосока. Знакомства, дни рождения, пьяные загулы после неудачных гонок. В этом клубе мы отмечали мою победу, когда детка перешла в моё личное пользование. Тэхёну там скучно, но он всегда ездит за компанию, потому что некоторые барменши ведутся на его красивые глазки и позволяют разрисовывать стены баллоном. Маленький вандал. Мне стоило быть с ним строже в своё время. - Сокджин-хён как-то говорил мне про неимоверную дыру, в которой ноги его не было бы никогда, если бы не полоумные друзья, любящие второсортные кабаки, - припомнил Чонгук, на что Юнги усмехнулся. - Точно. Это самое место. Сокджин его не любит, потому что на Хосока местные девушки вешаются. Раньше-то он свободным был, и не все в курсе изменений. Мы не так уж и часто ездим туда. Иногда получается выбраться только раз в пару месяцев. И вот теперь Чонгук сидит в этом самом «не жди многого» и радуется, что этого самого многого не ждал. По сути, этот клуб поделён на две зоны. Одна дискотечная, где люди сходят с ума, дёргаясь под музыку, а вторая представляет собой подобие игровой. Дартс, бильярд и пара столов для простых карточных игр. В одной части свет лучше, в другой хуже, но в целом и там, и там контингент одинаковый. Все весёлые, потому что пьяные, или пьяные, потому что пытаются стать весёлыми. От мигания света режет глаза, и Чонгук радуется, что их столик виповской зоны на втором этаже находится почти в самом углу. Здесь не так людно и шумно, и можно хоть немного расслабиться. - Нет бы собраться всем вместе у кого-нибудь на хате с пиццей и фильмами, - фыркает Сокджин, рассматривая безвкусные картины, непонятно зачем вообще повешенные на стены. - И надо было тащиться в такую даль? Вы даже позволить себе не можете ничего кроме двух бокалов пива, потому что нам всем ещё обратно ехать. - Я предлагал завалиться к тебе, но ты заявил, что не собираешься потом после нас убирать срач и драить всю квартиру, - улыбается Хосок, и Сокджин снова фыркает. - Мне стоило раньше вспомнить о том, что у меня под боком в соседней комнате живёт бесплатная рабочая сила. Чонгук фыркает совсем как Сокджин и для полноты картины закатывает глаза. Хотя в глубине души он согласен со старшим. Тащиться в это место, чтобы просто посидеть час за столом и поехать обратно? Ему никогда не понять подобных развлечений. Впрочем, Юнги прав. Воспоминания, привязанные к месту, делают его посещение более ярким. Например, в деревне бабушки на окраине стоял сгоревший дом. Все обходили его стороной, считая грязным пятном на красивой картинке деревушки, а для маленького Чонгука это место было убежищем. Сейчас там уже всё снесено и зачищено, но Чонгук всё равно иногда туда приходит, когда наведывается вместе с родителями в гости к бабушке. Так и это место. Если оно вдруг будет отдано под снос, Юнги, Намджун и Хосок всё равно смогут приезжать на это место, чтобы вспоминать и то, что здесь было, и сам клуб. Даже у Сокджина и Чонгука уже есть воспоминания, связанные с этим местом, пусть и не радужные, и они останутся навсегда. - Я руки помыть, - сообщает он Юнги, наклонившись к его уху. - Джин-хён сказал, тут можно заказать что-нибудь перекусить. - Да. Здесь и клуб, и бар, и столовая, и место для отдыха. Кочевой пункт для знающих. Что-то типа «всё включено», но в менее привлекательной обёртке, - кивает Юнги и встаёт из-за столика, позволяя выйти. Проскользнув мимо него, Чонгук осматривает зал сверху, пользуясь положением, и спускается вниз. Нужную дверь он не находит, поэтому сначала подходит к барной стойке, чтобы узнать, в какой стороне искать туалет, а после направляется в указанном направлении. По пути парень перехватывает взгляд довольного Тэхёна, малюющего что-то на стене ярко-розовой краской, и качает головой. Вот уж точно «маленький вандал». И пусть Тэхён старше, это прозвище навсегда прилипло к нему из-за Юнги. В туалете всё оказывается именно таким, каким Чонгук и ожидал увидеть. Несколько потёртых кабинок, кое-где треснувшая кафельная плитка на полу, две желтоватые раковины и забрызганное зеркало с разводами от плохо смытых чистящих средств. Запах соответствующий, и даже радует, что в нём преобладает сигаретный дым, потому что кто-то не удосужился открыть окно. Ещё одна причина ненавидеть клубы. Чонгук не чистоплюй, но от мысли, что кто-то блевал, вытер рот и этой же рукой потом схватился за дверную ручку, становится мерзко. Хотя удивительно, что в этом месте всё же относительно чисто. Поддерживать порядок в месте, где всем на него наплевать, наверняка чертовски сложно. Чонгук уже подходит к раковине, когда в туалет заходит ещё один человек. Мельком глянув на него и отметив отсутствие шатающейся походки, Чонгук тут же успокаивается и включает воду. Югём, старый друг и завсегдатай клубов, любил рассказывать ему страшные истории о мордобоях в мужских туалетах. Чего-то такого определённо не хотелось. Выключив воду и встряхнув руками, Чонгук думает о том, что, возможно, именно из-за рассказов Югёма, всегда стрёмных и с мрачным концом, он и сформировал своё мнение о клубах как о каких-то камерах пыток. - Эй, эй! У тебя выпало. Негромкий спокойный голос окрикивает, когда Чонгук уже почти выходит за порог. Оглянувшись, он видит протянутую ладонь с пачкой жвачки, которая до этого была в заднем кармане его джинсов, протягивает за ней руку и поднимает взгляд на незнакомца. И застывает. На лице незнакомца мелькает секундное недоумение, а после он тоже замирает. Чтобы через секунду отшатнуться назад и схватиться за запястье, чёрный напульсник на котором закрывает метку. Пачка жвачки падает на пол с таким грохотом, будто не десять подушечек резинки, а ящик с железными гирями, которые раскатились во все стороны, создавая в пустом зале дикий грохот и пугающее эхо. Страх выплёскивается в вены, блокируя сознание, мешая думать, и Чонгук не сразу понимает, что тоже держится за своё запястье, под напульсником на котором горит, царапает, режет и жжёт одновременно. «Они сразу поняли, что соулмейты. Метки загорелись при первой же встрече взглядов, как они рассказывали», - всплывают в памяти слова Юнги, рассказывающего о Хосоке и Сокджине. - Юнги, - сдавленно шепчет Чонгук. Это имя. Важное имя. Имя дорогого человека. Имя любимого. Имя его родственной души, и плевать на какие-то там метки и выходки природы. Это имя заставляет тело вновь подчиняться хозяину, и Чонгук делает шаг назад. На движение незнакомец поднимает голову. В его глазах Чонгук видит удивление, недоумение и, что пугает больше всего, искры радости. Именно поэтому когда рот парня приоткрывается, будто тот хочет что-то сказать, Чонгук резко разворачивается и выбегает из туалета. На танцполе людей как назло стало будто в два раза больше. Чонгук толкается, пихается, пинается, чтобы пробраться к чёртовой спасительной лестнице. Кто-то пытается схватить его за шиворот, и в спину летит ругань, но ему плевать. В голове в такт дикому пульсу стучит «Юнги, Юнги, Юнги», и парень изо всех сил прорывается вперёд. На лестнице он запинается и спотыкается, путается в своих же ногах. Взлетев наверх, он дикими глазами окидывает зал и бегом направляется к столику, из-за которого уже вскакивают парни, заметив его состояние. - Что случилось? - несколько истерично спрашивает Сокджин. Он хочет подойти и обнять, заглянуть в лицо, но Чонгук не позволяет. Оббежав его, он влетает в раскинувшего руки Юнги, тут же прижавшего к своей груди, и вцепляется в его плечи так сильно, что старший шипит от боли. - Отвези меня домой, - судорожно шепчет Чонгук и слегка встряхивает Юнги, когда тот лишь недоумённо моргает и хмурится. - Ну же, хён. Отвези меня домой! - Воу, тише, - шикает Мин, когда Чонгук скрывается на крик, и перехватывает его запястья. Раньше этот жест успокаивал, но сейчас метка под давлением пальцев взрывается болью, и Чонгук выдёргивает руку, прижимая её к груди и шепча паническое «не трогай, не надо». Сквозь набежавшие на ресницы слёзы он видит переполошенные лица друзей. И если Сокджин и Намджун явно подумали после его эпичного возвращения из туалета о чём-то, связанном с попыткой насилия, то в глазах Юнги парень видит вспыхнувшее осознание. Тут же на лицо старшего ложится каменная маска. Бросив Сокджину «мы к вам домой, дайте нам час», он хватает Чонгука за ледяную трясущуюся ладонь и тянет за собой. Чонгук не смотрит по сторонам, боясь увидеть того человека из туалета. Он смотрит лишь на спину Юнги, который ведёт его за собой на выход и до машины, в которой самолично пристёгивает ремнём безопасности, а после на пустую трассу впереди, выжигаемую светом фар и теряющуюся во мраке впереди. Вся дорога проходит в тишине. Чонгук прижимает руку с пульсирующей меткой, боль в которой понемногу стала затихать, и старается абстрагироваться от всего происходящего. Юнги же пустым взглядом сверлит дорогу и сильнее, сильнее сдавливает руль пальцами и давит на педаль газа. Лишь на подъезде к городу он сбавляет скорость, но предпочитает сделать круг по более пустым улицам, чем соваться в центр с его пробками, шумом и слепящими вывесками. Когда машина плавно тормозит на пустом парковочном месте неподалёку от подъезда, Юнги сам достаёт из рюкзака Чонгука ключи и лишь спрашивает коротко, какой этаж. Они не включают свет и не играют в гостя и гостеприимного хозяина с обязательным предложением чая, кофе или чего-нибудь холодненького в такой душный вечер. Разувшись, Чонгук проходит до своей комнаты и толкает дверь. Юнги бесшумной тенью идёт следом и бросает рюкзак младшего на пол рядом со шкафом. Забравшись на постель, Чонгук стаскивает с себя рубашку, оставаясь в одной футболке, и хлопает по месту рядом с собой. Когда Юнги, помедлив, садится рядом, Чонгук тут же опрокидывает его на спину, наваливаясь сверху и крепко обнимая. Ему это промедление как соль на рану, и от этого в горле встаёт ком. - Я люблю тебя, Юнги-хён, - шепчет едва слышно. И жмурится, ощущая набежавшие на ресницы слёзы, когда слышит привычно нежное и искреннее «я тебя тоже, малыш». Так страшно было этого не услышать. Так страшно было видеть отсутствие эмоций на лице Юнги. Так страшно, что он сейчас просто исчезнет: растворится дымом в сумерках комнаты, оставляя Чонгука один на один с жестокой судьбой, решившей поиграть чужими жизнями. - Как... Как это было? - едва слышно спрашивает Юнги. Неуверенность в его горле всё та же пытка. - Страшно, - честно отвечает Чонгук и приподнимается на локте, заглядывая старшему в глаза. - Это было очень страшно. Он зашёл в туалет, когда я уже собирался уходить, и у меня выпала пачка жвачки. Ты ведь говорил сразу кинуть её в рюкзак, хён, а я не послушал. Почему я не послушал тебя? - Тише, тише, - успокаивающе гладит его по плечам Мин и приподнимается, оставляя на переносице лёгкий поцелуй. - И что дальше? - Он окрикнул меня, - шепчет младший, стараясь подавить дрожь в голосе. - Я повернулся, и мы встретились взглядами. Ты был прав, хён. Один лишь контакт взглядов, и метку как калёным железом прожгло. Но я... Я почти не ощущал боль. Всё, что я чувствовал, это страх, и... В голове билось твоё имя. - Ты встретил своего соулмейта, но думал в этот момент обо мне? - едва заметно, болезненно улыбается Юнги, и Чонгук утыкается лицом ему в шею, не в силах видеть этот излом. - О тебе, - повторяет хрипло, закусывая до боли нижнюю губу. - О том, что люблю тебя. О том, что счастлив с тобой. О том, как мне повезло встретить кого-то столь удивительного, как ты. О том, как мне повезло, что ты полюбил меня в ответ. О том, что ты - мой соулмейт, и плевать на игры природы. Ты ведь как будто мысли мои читаешь, хён. Всё обо мне знаешь и делаешь так, что каждая наша встреча проходит незабываемо, даже если мы просто спим на капоте твоей машины в пустоши. Иногда я думаю, что не заслуживаю тебя, а потом о том, что всё равно никогда никому не отдам. - Глупый малыш. Мне не нужен никто другой, - шепчет Юнги и поглаживает по спине, царапая лопатки. В этом шёпоте радость, боль, печаль, тоска и проблеск надежды. Юнги как будто отчаялся из-за появления соулмейта Чонгука, и младший льнёт ближе, вжимается сильнее, обнимает едва не до боли в рёбрах, стараясь показать, что рядом. Что никуда никогда не уйдёт. - Почему мы, хён? - едва слышно спрашивает и жмурится до боли. - Почему именно мы? Люди всю жизнь живут себе спокойно без своих соулмейтов, и у них всё прекрасно. Мне так хорошо с тобой, хён. Зачем этот человек появился? Почему у меня, а не у кого-то, кто фанатично ищет, выкладывая фото метки на специализированные сайты и катаясь по всему миру? - Наверное, вселенная просто не может допустить моего счастья, - едва слышно отвечает Юнги. Чонгук ждёт пояснений, но этого не происходит. Юнги лишь крепче прижимает его к себе и изредка прижимается губами ко лбу, даря тёплые успокаивающие поцелуи. Вот только Чонгук не может успокоиться. Ещё недавно он думал о том, что где-то бродит пара Юнги. О том, что рано или поздно они встретятся, и Юнги отвернётся от него. И что в итоге? «Из-за этих меток на самом деле больше всякого дерьма случается, чем счастливых воссоединений», - звучит голос Юнги в памяти, и Чонгук жмурится. Вот уж точно. Метки - бесполезная вещь, которая только портит людям жизнь. Одни всю жизнь ждут и надеются, но не находят. Другие счастливы в своих отношениях, и вдруг появляется кто-то, кто всё рушит. Но Чонгук не допустит этого. Этот человек... Они больше никогда не увидятся. Боль в метке к утру обязательно пройдёт, и ничто не будет напоминать о том, что эта встреча вообще состоялась. Чонгук больше никогда не сунется в тот бар. Он больше никогда не согласится посетить какое-нибудь скопище людей, если только это не будут гонки, в которых участвует Юнги. «Он был... В потрёпанных джинсах и самой обычной зелёной толстовке. Мой ровесник или около того. Он не может быть гонщиком. Не похож на Юнги и Хосока, на Намджуна. Не похож на всех остальных гонщиков, которых я уже видел. Слишком безликий. Нет этой особой ауры», - с трудом, но вспоминает Чонгук. Это становится ещё одной каплей спокойствия в его бушующую глубоко внутри истерику. Если они никогда больше не увидятся с этим человеком, не нужно будет ни о чём переживать. А они и не встретятся, потому что Чонгук всё ради этого сделает. Даже будет из института сразу идти домой, а из дома - только в мастерскую или обратно в институт и никуда больше. - Я люблю тебя, Юнги-хён, - ещё раз шепчет Чонгук, ладонью скользя по чужой груди на уровне сердца. Ответом ему служит ещё один поцелуй в лоб. Кажется, после он на какое-то время отключается. Спать изначально не хотелось, но стресс решил всё сам, и нервная система устроила перезагрузку. Когда Чонгук открывает слипающиеся глаза и обнаруживает, что в постели лежит один, то едва сдерживает волну паники, поднявшуюся в душе. Скатившись с постели, он распахивает дверь комнаты и едва не сползает на пол по косяку из-за навалившегося облегчения, когда слышит в районе кухни негромкое позвякивание и приглушённые голоса. Растерев лицо ладонями и кое-как пригладив волосы, он проходит небольшой коридор и заглядывает в помещение. Сидящий лицом к входу Сокджин тут же обрывает разговор и поднимается из-за стола. Он ничего не говорит, лишь подходит и крепко обнимает. Как в детстве, когда родители ругали ни за что, и Чонгук приходил к нему с глазами, полными вселенской обиды на них, и дрожащей нижней губой. - Ты нас всех чертовски напугал, - негромко сообщает Хосок и мягко улыбается. - Как ты, детёныш? - Хочу отмотать время назад и отказаться ехать в этот клуб, - честно отвечает Чонгук и юркает в уголок небольшого кухонного дивана под бок к тут же взявшему его за руку Юнги. - Вы... Уже знаете? - Юнги рассказал, как только мы приехали, - кивает Намджун и ерошит волосы прикорнувшему на его плече Тэхёну. - Мы сначала переполошились. Думали, драка или что похуже. Ты такой бледный был, трясущийся, глаза дикие. Теперь даже не знаю, что хуже. Судя по твоему состоянию, драка в обмен на встречу с соулмейтом воспринялась бы на «ура». - Намджун, - закатывает глаза Сокджин, цокая, но замолкает под пристальным взглядом Чонгука. - А ты хотел бы, чтобы я остался? Чтобы поговорил с ним? Познакомился? - спрашивает он, едва сдерживая злое шипение, и Сокджин поджимает губы. - Не надо так, Чонгук, - начинает Хосок, но Джин останавливает его взмахом руки. - Единственное, чего я хочу, Чонгук, это чтобы ты был счастлив, - сообщает он, прямо смотря в чужие глаза, в которых тут же мелькает смятение и вина. - Когда-то в прошлом я действительно мечтал о том, чтобы ты встретил свою родственную душу. И это произошло. Не сегодня в баре, а тогда, когда ты познакомился с Юнги. Я никогда особо не лез в твою личную жизнь и не докапывался, что между вами происходит, потому что мне это не нужно. Ваша любовь так слепит, что мы все тут скоро будем в солнечных очках ходить. Тэхён, если кто не знает, уже разработал их дизайн. Юнги тут же кривится, и все негромко смеются, чтобы не разбудить дремлющего Тэхёна. - Поверь, я не жалею твоего соулмейта. Не думаю о том, что он, возможно, всю жизнь ждал встречи с тобой, потому что мне на это наплевать. Меня волнуешь ты, мой родной и близкий человек. А ты, Чонгук, уже нашёл своё счастье. И если встречу со своим соулмейтом ты воспринимаешь, как угрозу своему спокойствию и спокойствию Юнги, вашим отношениям, я не собираюсь читать тебе лекции о том, что вы с соулмейтом могли бы стать друзьями. Лучше наш проверенный временем ленивый тюфяк, чем незнакомый человек, от которого не знаешь, чего ждать. - За ленивого тюфяка ответишь, - злопамятно припечатывает Юнги и притягивает к себе начавшего слабо улыбаться Чонгука, оставляя на его лбу поцелуй. На этом разговор сам собой затихает. Сокджин предлагает всем остаться на ночь, и не соглашается только Намджун, у которого рано утром встреча. Тэхёна переносят на диван и укрывают тёплым пледом. Хосок удаляется в комнату Сокджина, так активно двигая бровями, что Чонгук удивляется, как он ещё не взлетел. Джин заходит следом за ним, закатывая глаза и сообщая, что если кое-кто сейчас же не успокоится, будет спать на коврике возле постели. Сам Чонгук вновь утягивает Юнги в свою комнату и вскоре пристраивает голову на его плече, крепко обнимая. - Не оставляй меня, хён, - шепчет перед тем, как провалиться в сон. - Не оставлю, - обещает Юнги и легко целует в губы.|...|