Эпитафия

— Согласно распоряжению, вам положено полчаса на разговор. С записями с камеры придётся немножко поколдовать после. Я буду рядом на случай, если начнётся приступ. Малыш Доппио будет в рубашке, но всё равно никакого телесного контакта. А то мало ли, покусает ещё, — хихикнул Чоколатта. Ризотто лишь закатил глаза. В назначенное время он пришёл, чтобы вновь увидеться с Доппио. И это была единственная их встреча, перед которой он волновался. Он и оделся не так, как обычно: вместо пальто на нём была бледно-серая рубашка, брюки и пиджак на несколько тонов темнее. Даже волосы прибраны. Пытливый глаз хирурга не мог не заметить эти мелочи. Но лицо его было серьёзно — он не мог больше улыбаться рядом с той самой камерой. Он остановился у стены коридора и снова встал спиной к камере. — Дальше ты сам. Если что, кричи. Зеленовласый быстро вручил ему ключ. Ризотто лишь пожал плечами и отворил замок. Видеть Доппио снова было волнительно. И вроде в облике его ничего нового — те же светлые глаза орехового цвета, широко распахнутые, лиловые волосы, собранные в неаккуратную косу, всё то же милое личико. Ризотто чуть улыбнулся и сел на стул на против. Всё же жалко, что Доппио был в смирительной рубашке — так хотелось взять его руки в свои. Они долго смотрели друг на друга, не решаясь начать разговор. Встречались взглядами, тут же опускали глаза в смущении и думали об абсурдности этой симпатии. Иногда Доппио открывал рот, но тут же отворачивался, так и не решаясь ничего сказать. Наконец, он смог прервать молчание: — Знаешь… мне почему-то немного неспокойно, но я очень рад, что ты пришёл. Ризотто тяжело вздохнул и чуть улыбнулся, едва слышно шепнув: «Я тоже». Щёки у обоих моментально покраснели, и камеру вновь наполнила гнетущая тишина. Ризотто напряжённо опустил взгляд в блокнот. Самый главный и беспокоящий его вопрос был написан посреди страницы и выделен ярким маркером. Немного покрутив в голове формулировки, мужчина поднял взгляд на Доппио. — Ты… ты так и не ответил, почему вчера ты пришёл ко мне? — мужчина лишь крепче сжал небольшой блокнот с заметками. Первый раз в жизни ему пришлось записывать вопросы, дабы не забыть и не растеряться. С каждым днём самообладание неизбежно трещало по швам. Доппио отвёл взгляд, закусив губу. Ризотто досадливо сжал зубы — снова спросил что-то не то! Нечасто ему доводилось чувствовать себя в настолько дурацком положении. — Это я во всём виноват, — произнёс подросток едва слышно. Слезинка скатилась по его щеке и упала на ткань смирительной рубашки. — Это из-за меня босс… Он убьёт меня. Я — ошибка. Я не должен был… Где-то за стеной послышались звуки крадущейся походки Чоколатты. Благо Доппио не обратил на них внимания. Ризотто лишь напряжённо сжал губы. — Ты хотел, чтобы я защитил тебя? Немного помедлив, мальчишка кивнул, и седовласый тут же сделал пометку в блокноте. Быстро, почти незаметно, и снова поднял взгляд на неожиданно погрустневшего подростка. Все вопросы тут же улетучились из головы, хотелось только подойти и прижать его к себе, хоть как-то успокоить… — Доппио… — прошептал мужчина, смотря прямо на него. По телу будто прошёлся разряд тока. Ризотто понял, что впервые назвал его по имени. Доппио медленно, будто не веря своим ушам, поднял взгляд и едва слышно всхлипнул. Губы его растянулись в слабой улыбке. — Ризотто, — прошептал он в ответ всё с той же улыбкой. Звук собственного имени из его уст несказанно понравился Неро, и он снова произнёс его имя, чуть громче и увереннее. Доппио ответил ему тем же, окончательно выпрямляясь и улыбаясь куда ярче и жизнерадостнее. Ризотто ясно, чуть ли не на физическом уровне, осознал, что за эту улыбку он выбьет из этого его босса всё дерьмо. Но это после. Сейчас в душе будто расцветал маленький садик от его вида и слов. Поддавшись внезапному порыву, мужчина встал со стула и медленно приблизился к нему, чуть склоняясь. Между их лицами — сантиметров пять. Оба улыбались друг другу, совершенно открытые и безоружные. Ризотто приблизился ещё чуть-чуть и произнёс едва слышно: — Мой Доппио… Чоколатта хотел предупредительно кашлянуть, но поздно. Камеру наполнил истеричный выкрик Доппио. — Отойди от меня! Ризотто отшатнулся от него, сбил стул и упал вместе с ним, ударившись спиной о стену. Доппио снова обезумел — глаза выпучены, дыхание сбилось, лоб покрылся испариной. Он весь напрягся, насколько это позволяла рубашка. В голове эхом отдавалось «Мой Доппио». Мой Доппио… Мой… Мой… Мой! Чоколатта появился в камере будто из неоткуда, но Ризотто остановил его молчаливым жестом. Не прерывая зрительного контакта с подростком, он медленно поднялся и так же медленно приблизился к нему, будто к дикому зверю. Спустя какое-то время этой зрительной пытки Доппио медленно выдохнул и опустил глаза, моментально тушуясь. Где-то на заднем фоне послышался скрип карандаша Чоколатты. Вскоре хирург удалился, но всё же продолжил следить за ними. — Извини меня, — шепчет Доппио. Голос его дрожит от слёз и вины за свой неосознанный порыв. Ризотто не делает заметок, только стоит перед ним, опираясь коленом на пол, всё так же пытаясь поймать его взгляд и разглядеть в нём причину этой непонятной реакции. Их лица снова близко, но теперь отчётливо ощущается какой-то барьер. Доппио всё ещё часто дышит, будто этот барьер душит его. Лицо Ризотто так близко. Он задыхается от желания. — Можешь поцеловать меня? — выпаливает он на эмоциях, резко приближаясь, но не касаясь его. Ризотто замер в ступоре. Как реагировать, он не знал. И неизвестно ещё, не оттолкнёт ли его Доппио снова. Ему теперь было тяжелее приблизиться к нему, чем минуту назад. Но в какой-то момент в камере становится темнее. Оба теряются, пока не слышат серьёзный голос Чоколатты снаружи камеры: — У вас две минуты, больше не дам. Целуйтесь, пока можно. Две минуты. Ризотто торопливо ловит руками лицо подростка и наощупь припадает к его губам. Вначале они чуть столкнулись зубами, и вышло неловко, но мужчина не растерялся и продолжил. Кончиком языка медленно обвел нижний ряд зубов, коснулся нёба, а после — его язычка. Доппио тихо постанывал в его губы. Поцелуй вышел неожиданно для обоих жадным и страстным. Седовласый касался руками его щек, шеи, волос, плеч, и у Доппио руки чесались так же коснуться его. Мрак камеры ещё больше будоражит. Ризотто теснее прижимается к Доппио. Мальчишка издаёт слабый стон в его губы. В этот же момент свет возвращается в норму, и Неро неохотно отстранился от Доппио под предупредительный кашель хирурга. Доппио дрожит. От тревоги и переполнявших его эмоций. Но эти ощущения быстро сменяются совершено иными. Доппио снова отвернулся и закусил губу. Ризотто всё ещё был рядом, и так хотелось прижаться к нему, спрятаться в его сердце от текущего по артериям жгучего гнева, который чувствует даже не он. Мальчишка изо всех сил сдерживает свой разум и не даёт прорваться стороннему, отчего дрожит ещё сильнее. — Он убьёт тебя… Внутри всё жжёт, будто вместо эритроцитов в его крови — мелкие частички перца. Ризотто замирает в поражённом молчании. Как понимать эту фразу? Эмоции или предсказание, как тогда? Он лишь чувствовал, что Доппио уверен в своих словах, хоть и голос его дрожал. Они долго стояли так — близко, но не касаясь друг друга, оба молчали в своих тяжелых мыслях. Как и в самом начале. Ризотто прерывает это молчание фразой, которая всё это время сидела в его голове: — Либо я его, либо он меня. Но если я умру… что же станет с тобой? Доппио улыбается и больше не сдерживает слёз. Ризотто снова прижимается к нему, наплевав на ощутимое возмущение Чоколатты, и мальчишка плачет в его плечо. Но и это длится недолго — хирург прерывает их встречу, что-то бубня о времени и чуть ли не силком вытаскивая Ризотто за пределы камеры. — Ризотто! — в последние секунды их встречи Доппио выпаливает то, что возникло в его голове, подобно молнии. — Вечером к тебе придёт тот, кого ты ищешь! Ты должен выслушать его и поверить каждому его слову! — Хорошо… Ответ следователя теряется в грохоте двери. Теперь их разделяет прозрачная стена. Ризотто касается кончиками пальцев своих губ и коротким движением машет Доппио на прощание. А Доппио связан. И ведь хочется так же махнуть ему рукой. И ощутить подушечками пальцев следы его поцелуя.

***

— Мелоне, открывай! Минуту-другую по ту сторону двери раздаются едва слышимые шорохи. Для ускорения процесса Ризотто снова стучит три раза дверь. Мелоне тут же открывает ему медленным, изящным движением, и приветствует дружелюбной улыбкой. — Di molto, ты наконец-то пришел! В кабинете судмедэксперта почти всегда темно — жалюзи задёрнуты, верхний свет включается только в случае нахождения здесь постороннего. Коим уже давно не является Прошутто, стоящий возле стола и держащий в руках пустые кружки. Криминальный психолог здоровается с вежливой, всегда спокойной улыбкой, и снова ставит кружки на стол, дабы пожать руку Ризотто. Краем глаза следователь замечает красный след на его шее, неумело спрятанный за воротником жёлтой рубашки. — У нас для тебя две новости, — Мелоне закрывает дверь и оглядывает Ризотто с ног до головы. — Начинай с плохой. — Нет, начну с хорошей. И она заключается в том, что у нас для тебя о-о-очень много интересной информации! — Парень возвращается на рабочее место, на ходу поправляя халат и растрёпанные лиловые волосы. — А плохая? — Плохая в том, что мы не знаем, как ты всё это переваришь, — тихо усмехнулся Прошутто. — Кстати, твой Чоколатта оказался довольно интересным собеседником. Не будь наш разговор так хорош и плодотворен, я бы долго ворчал, что ты сваливаешь на меня не мою работу. Ризотто лишь хмыкнул и склонился над столом Мелоне, вся площадь которого была завалена разного рода бумагами — от отчётов до формул веществ. Сейчас судмедэксперт торопливо перебирал листы, пытаясь найти нужный ему. — Значит, начнёшь ты, Мелоне? — Прошутто снова собирает кружки и уже направляется к лаборантской. — Конечно, amore mio, — ласково отвечает парень. Ризотто слегка передёргивает от их воркований. — Отлично. А я пока сварю всем кофе. — Я не буду, — торопливо отвечает седовласый. Но блондин его даже не слушает: — Будешь-будешь, как миленький. Такое количество терминов нужно переваривать только с кофе. И тут же скрывается за дверью в лаборантскую. — Всё настолько плохо? — мрачно усмехнулся Ризотто. Мелоне с радостным выкриком извлёк из кипы бумаг нужный лист и положил его поверх других прямо перед Ризотто. — Как думаешь, что это? Мелоне представил ему расписанную на половину страницы формулу неизвестного вещества с каким-то нечитабельным названием. — Понятия не имею, — честно ответил Неро, снова поднимая взгляд на парня. — Я тебе обещаю, ты будешь в шоке! В крови всех пяти преступников было найдено это вещество. Психотропное вещество, чтобы ты понимал! Сколько бы я не искал, но такого не встречал никогда и нигде. И формулу пришлось самому выводить. Но ошибки быть не может — это вещество было в крови всех подсудимых, и по моему предположению именно оно вызывало такую странную форму шизофрении. Предположительно, условное лицо вводило это вещество всем пятерым, как подопытным кроликам. Оно не выводится из крови длительное время, поэтому влияние на развитие заболевания было достаточно серьёзным. Из ящика стола Мелоне извлёк карту головного мозга, где на разных её частях уже были выделены фломастерами разные участки. — Общий признак у всех — нарушение в восприятии образов. Этот участок находится в лимбической системе мозга, — он показал на участок, выделенный фиолетовым, — Шизофрения возникает в результате дисбаланса дофамина в этой области. Это вещество как раз таки вызывает этот дисбаланс, поэтому все подсудимые испытывают слуховые галлюцинации в виде голоса их якобы босса. Возможно, они даже видят его образ в голове. Какое-то время Ризотто молчит и смотрит в пустоту. Мелоне не врал, он действительно был в некотором шоке. Неро совсем не мог ожидать, что тут замешано ещё какое-то вещество. Что же, это многое прояснило, как показалось следователю. Вскоре Прошутто принёс кофе, и Ризотто молча принял чашку с подноса, не одарив блондина ни каплей внимания. — А что с последним? — спрашивает он, отпивая глоток и намеренно не произнося имени Доппио. — В том-то вся и загвоздка, — Мелоне достаёт другую карту и так же кладёт её перед ним. — У него та же ситуация с образами, но он испытывает галлюцинации в виде телефонных звонков, которые сам же и воспроизводит. То есть это иная форма связи — в других ситуациях он не может слышать этот голос. Но кроме этого у него есть явные признаки раздвоения личности, хоть и было это замечено всего два раза. И это уже точно вызвано не веществом. Но у меня есть предположение, что именно наличие данного элемента в крови дало толчок к развитию признаков шизофрении у этого мальчика. Отмечу ещё то, что вещества в его крови достаточно мало, в отличие от остальных. Это говорит о том, что какие-то психологические проблемы были у него ещё до этого. Впрочем, это я уже не в свою область лезу. Прошутто, продолжишь? Парень поднял взгляд на коллегу, и тот кивнул, продолжая пить кофе с умиротворённым выражением лица. — То, что у него были проблемы до совершения преступления — неоспоримый факт, — начал он, выговаривая слова медленно и внятно. — По крайней мере, очень многое на это указывает. Вообще, откуда берутся симптомы раздвоения личности? С самого детства. Если ребёнком не занимаются, или он периодически подвергается насилию, у него начинаются проблемы с определением собственного «я». Происходит раскол, и это даёт почву для развития признаков этого расстройства. — А что если вторая личность является копией личности насильника? — спрашивает Неро. Собственное предположение показалось ему полнейшим бредом. — Такое возможно, — кивнул психолог. — Образование субличности является защитным механизмом для психики, чтобы можно было проще реагировать на насилие и распихать отрицательные эмоции по разным её углам. Если его субличность — копия личности насильника, то возможно таким образом мальчик хотел, чтобы часть боли вернулась к нему. Может, он даже сам пробовал причинить ему боль, но не нашёл пока способа сделать это наверняка. Ризотто заметно помрачнел и опустил взгляд, ставя кружку обратно на стол. Слова Прошутто подтвердили теорию Чоколатты, но от этого не становилось легче ни на йоту. У Неро болело сердце за Доппио, и всё скорее хотелось найти того ублюдка, что так испортил ему жизнь. В своих мрачных раздумиях он не заметил лёгкой улыбки на губах Прошутто. Но тот снова посерьёзнел и заговорил о том, от чего на душе Ризотто стало лишь больнее: — К сожалению, ещё не существует достаточно действенного способа лечения подобного рода расстройств. Симптомы шизофрении ослабляют психотерапия и нейролептики, но от них невозможно избавиться полностью. Хотя, возможно если это вещество вывести из организма, то его мозг придёт в норму. Но такое точно не провернуть с диссоциативным расстройством идентичности. Скорее всего, этот мальчик до конца жизни останется за стенами лечебницы, даже если это убийство кто-то другой совершил его руками. Ризотто залпом выпил свой кофе, обжигаясь, но не обращая внимания на боль. Он еле сдерживал желание сорваться прочь и немедленно приняться за поиски. Ему стоило больших усилий выровнять тон голоса и поблагодарить Мелоне и Прошутто. Какое-то время Мелоне собирал бумаги и делал копии для Ризотто. Прошутто так же отдал ему своё заключение, и следователь поспешно покинул кабинет. Оба проводили его сочувственными взглядами.

***

Следователь влетел в кабинет, подобно урагану, и мирно сидящий за столом Леон едва не подпрыгнул на месте от его шумного появления. Мгновенно стол заполонили бумаги, а сверху легли и папки. Короткими отточенными движениями Ризотто распределил заключения по личным делам. Аббаккио не сводил с него ошеломлённого взгляда. — Где пожар? — спросил он без тени юмора. Ризотто резко поднял на него взгляд, отчего парень вздрогнул и чуть не упал со стула. — Мы должны его найти. Срочно! — Кого его? — Того, кто стоит за всеми этими делами, — мужчина бесцельно метался по кабинету, будто что-то ища, снова возвращаясь к столу и просматривая заключения из папки Доппио, и тут же снова срываясь с места. Леон периодически кидал на него короткие взгляды, но это не длилось дольше секунды. Он не выпускал из рук телефон и подолгу напряжённо смотрел в его экран, будто ожидая услышать чей-то звонок. Так продлилось минут пять, пока Аббаккио, наконец, не убрал телефон. — Что мы имеем в итоге? Ризотто замер и какое-то время молчал, собираясь с мыслями. Аббаккио был не так уж заинтересован в этом деле. Неро понял сразу — парень всего лишь пытается отвлечься от чего-то. — Одно и то же психотропное вещество в крови всех пятерых заключённых. Один и тот же образ в их головах. Пять убийств, пять душевнобольных преступников, — проговорил он сосредоточенно, отделяя каждое слово. — У Доппио есть и другие симптомы, что может быть вызвано насилием в детстве. — Определённо, за этим всем стоит какая-то большая шишка, — ответил Леон, — Кто-то настолько сильный и влиятельный, чтобы иметь в подчинении пятерых добровольцев, которым возможно ввести нигде не известное ранее вещество. Может даже изобретенное другими его подчинёнными. А потом еще использовать их в своих грязных делах и убивать их руками. Оба одновременно подняли головы и встретились взглядами. — Мафия… — прошептал Аббаккио. — Теперь уже сомнений быть не может, — Неро снова подошёл к столу и опёрся о него руками. Голова кипела от всех этих размышлений и догадок. — Это их босс. Но тем сложнее — о личности босса, насколько мне известно, не знают даже те, кто состоит в мафии… — И что делать? Солнце за окном уже давно скрылось за линией горизонта. В голове Ризотто сами собой всплыли слова Доппио: «Вечером к тебе придёт тот, кого ты ищешь!» Следователь уже начал сомневаться. Будет ли это он? Не может быть, чтобы босс мафии сам сейчас пришёл к нему. Или же это не он. Но тогда… Дверь распахнулась, и на пороге кабинета показался Джорно. От хлопка двери Леон чуть не прыгнул на Ризотто, а после застыл в одной позе, оглядывая блондина с ног до головы. Джорно еле стоял и тяжело дышал, опираясь на дверной косяк. На лице и руках видны следы крови. Услышав шаги в коридоре, он зашёл внутрь и тут же закрыл за собой дверь. — Господа, — выдохнул он, пытаясь говорить без одышки. — Предлагаю вам сделку. С моей стороны — достоверная информация о Дьяволо. С вашей… Краем глаза Ризотто заметил, как Леон весь напрягся, согнулся, как натянутая тетива лука, который вот-вот выстрелит. Мужчина поспешно остановил его всплеск ярости и смерил Джорно долгим внимательным взглядом. «Ты должен выслушать его и поверить каждому его слову!» — Проходи, — кивнул он наконец. И Джорно, чуть пошатываясь, подошёл к нему, сопровождаемый мечущим искры взглядом Леона.