Площадка в лучах солнца

      Утерев липкий пот со лба и носогубной складки пястьем правой руки, Арт выгнул спину колесом и уперся руками в полусогнутые колени, рвано дыша через приоткрытый рот. Грудь быстро, неравномерно поднималась и опускалась, он буквально чувствовал, как легкие сокращаются и сердце стучит где-то в горле. Темно-оранжевый мяч откатился куда-то вбок, слабо ударившись о железную решетку. Уже темнело, и он не мог понять, как он столько занимался, и не заметил, как пролетело время. — Ф… фух… ох… — на лице засверкала довольная улыбка. Ноющие сладкой болью ноги от высоких прыжков и резких обходов воображаемых противников слабели и дрожали, а в наколенниках и вовсе взмокли. Тренировочная одежда все липла к телу, неприятно сковывая движения. — Зато теперь выше прыгаю и легче даются финты.       Он отошел к краю небольшой площадки, к противоположному кольцу, и, выйдя из-за ограды, плюхнулся на лавочку. Вяло разыскивая полотенце и почти пустую бутылку с водой, он чувствовал, как глаза слипаются даже под попадающими на них последними лучами, воздух из-за которых искрил и переливался золотом. — Что, Мещеряков. Устал? — остановив свой скейт прямо напротив шатена, Фил резко наступил на край и подхватил подлетевшее вверх деревянное изделие. Артем устало поднял взгляд на парня, зацепившись на мгновение на крестом наклеенные пластыри на коленке — рваные джинсы Черных любил чуть ли не на равне со скейтом. — Ты откуда тут взялся вообще? — он с трудом выровнял спину, чувствуя, как хрустят хрящи. — Да я катал тут неподалеку. Увидел знакомую шевелюру и решил посмотреть, — парень слегка насмешливо улыбнулся. Артем видел, как друг хотел сказать что-то еще, но молчал, по всему видимому, прикусив кончик языка.       Они с Филом знали друг друга с тренировочного матча, состоявшегося в конце апреля между их школ. Артем играл против их команды — он очень удивился, когда увидел там худощавую девушку, ведь в баскетболе запрещено такое — но не придал значения. Конечно, у брюнетки просто замечательно получались подборы (чему он, опять же, удивился) и трехочковые броски, и Арту пришлось постараться. Его стихия — данк и, соответственно, высокие прыжки. Как он выяснил, Вик и та девушка — брат и сестра, которые из-за развода родителей живут в разных частях города и по прописке ходят в разные школы. Тогда имя Киры громче всех выкрикивал именно Фил, и когда Мещеряков попытался с ней познакомиться спустя время, ему противостоял еще и Черных. С тех пор они и начали общаться — сначала была переписка, что за Сменкину светловолосый ему горло переедет, а Арт за это ему мяч в глотку затолкает, но потом они сошлись на том, что оставят все, как есть и не будут лезть.       Артема выводило из себя надменное, насмешливое поведение Черных, и тот просто взрывался, когда светловолосый творил какую-то ахинею. Фила же бесило то, что шатен, весь такой из себя правильный, протестовал, когда парень собирался слегка нашкодить — украсть сотку или что-то разбить.       Было много факторов и черт характера, которые Фил ненавидел в Артеме и готов был переезжать по нему на своем скейте, выкатывая из него всю «адекватную дурь», но, как тут же с отчаянием и долгим отрицанием осознавал, что не может вообще представить себе другого Арта или жить без этих до жути притягающих «странностей». — Или скучал по мне? — Черных наклонился поближе к лицу сглотнувшего, слегка напуганного и уставшего парня, вызывающе ухмыльнувшись и облизнувшись. Он поднял руку и в тот же момент вцепился в чуть заржавевшую от дождей решетку, слыша, как звон от ударившихся об нее колец раздается в ушах и странным, электрическим импульсом разносится по крови и напалмом сжигает сердце, из-за чего оно будто работает быстрее. Черных чуть приоткрыл рот, все также насмешливо смотря прямо в зеленые глаза своего визави.       Артем застыл, напуганно смотря на друга. Из груди будто выбили весь воздух, и пот опять стал стекать по его спине. Влажная тренировочная одежда их школы вновь прилипла и Мещеряков, моргнув глазами через некоторое время, разорвал слабую нить, появившуюся между ними. — Отвали, придурок! — Арт, собрав последние крупицы самообладания, чтобы не накинуться на Фила с кулаками за его «гейские шутки», оттолкнул в край обнаглевшего светловолосого. Парень хохотнул. — Падай, — недовольно буркнул шатен, похлопал рукой справа от себя и, когда Фил плюхнулся рядом, вытянув левую, поврежденную ногу, якобы незаинтересованно посмотрел на его ногу, из-под рваной ткани которой выглядывало темно-синее, слегка фиолетовое пятно с красной ранкой поверх него. Пластырь на коленке был наклеен криво и явно наспех, так что заметить глубокие ссадины особого труда не составляло. — Чего это ты на мои ноги уставился? — сперва немного смутившись, но тут же это скрыв, спросил Черных, а затем в своей манере насмешливо улыбнулся. — Или фетиш появился? — Что с твоими ногами? — Арт строго посмотрел ему в глаза, хмурясь. Филипп забегал глазами, смотря то на повязанную на руке друга бандану, то на баскетбольный мяч на небольшой площадке, то на собственный скейт, лежащий в ногах. — Опять катался с Ильей? Он же жулик! — парень всплеснул руками и сделал глоток. — Не суть важно, — Черных обольстительно улыбнулся, а когда Артем, замешкавшись, опустил глаза чуть вниз, то и вовсе оскалился и подался вперед. — Или ты обо мне заботишься? — он повернулся корпусом к Артему и навис над ним, из-за чего Арт чуть наклонился назад, а сам Фил вцепился руками в лаву по бокам от него. — Ты чт… ты что делаешь?! — Арт возмущался, чувствуя, как от напряжения и — он, черт возьми, никогда этого не признает — смущения краснеют уши и даже задняя часть шеи. В голове раздалось характерное «щелк», и заплетающийся язык мигом был прикушен будто кусачками, а сердце заколотилось где-то в районе горла.       Из груди Мещерякова вырывается вздох, в ней разливается что-то тугое, колющее, но до жути приятное, и он искренне пугается и у него начинается паника, когда Фил наклонился еще ближе, смотря прямо в глаза Артему.       Парень содрогается от неожиданности, когда правая рука, увешанная браслетами и кольцом на большом пальце, сжимает его серую футболку и грубо притягивает к себе, все также неотрывно смотря в глаза.       Губы Фила сухие, ободранные и твердые, как наждачка. Зависший в недоумении Артем чувствует, как левая рука, тоже вся в пластырях по неизвестной причине, шершавыми — от игры на гитаре есть и минусы — кончиками пальцев обжигает и без того распаленные докрасна щеки. Мещеряков чувствует, как где-то в груди будто чуть порвалась аорта, и под давлением словно разрывается на кусочки. В глазах колет — он их так и не закрыл, смотря в прикрытые Фила. Его язык так и проходится по зубам, по небу, касаясь языка, но Арт все еще слишком обескуражен, удивлен этим.       Отстранившись, Черных усмехнулся и встал со скамьи. — Дай обещание на мой день рождения, — Филиппу, видимо, совершенно плевать, что он только через неделю, — что до него ты подумаешь обо всем, что произошло за время нашей дружбы и сопоставишь все это с тем, что сейчас произошло, — он снова усмехнулся и уронил отцветший сине-желтый скейт на все четыре колеса, запрыгнул на него и, оттолкнувшись носком, устремился в сторону своего дома, исчезая в золотистых, ярких, режущих глаза лучах заходящего солнца.