Вечность

Через две недели Энди не думал ни о ком, кроме Оливера. Из-за большого количества обезболивающих, которыми накачивали с утра до вечера, тело становилось ватным, не подавало сигналов. Ему по сути ничего не было нужно. Легко и утомительно одновременно. Странные ощущения. Из развлечений только прогулки в коляске, да размышления. И те, и другие с Оливером. Несколько дней назад случился форс мажор и весь медперсонал свалился на первый этаж, помогать пострадавшим в автомобильной аварии с участием пассажирских автобусов. Основная забота о «некритичных» больных легла на плечи самих больных. Это продолжалось всего пару дней, но с тех пор возил его Оливер. По началу Энди жутко краснел, когда Сайкс пытался аккуратно надеть на него футболку, помогал спускаться с лестницы. Вся эта куча бинтов, неловкие прикосновения. Потом стало… проще. По вечерам оба зависали в телефонах. Смотря записи с концертов. Кто-то делал это не первый раз и не хотел признаваться. Они и не догадывались. Энди уже начинал завидовать, чему так искренне улыбается Оливер, развалившись полулежа прямо напротив него. Они узнавали друг друга молча. В терабайтах всемирной сети. Через привычки, жесты и улыбки. Не то чтобы совсем не разговаривали. Большую часть составляли видео, интервью и фотографии. Энди частенько позволял себе переключать внимание на соседа. Мелькающий экран в его глазах отбрасывал разноцветные фейерверки, однако он не мог подсказать Энди о том, что именно так привлекает Оливера. Или кто. Были и моменты, когда музыкант отвлекался. Например, с приездом родителей или Эшли с Джинксом, таращившихся на соседа как на восьмое чудо света. Благо война миров продолжалась недолго, Сайкс покидал палату, не желая мешать их эмоциональному буйству. А вот к Оливеру не приезжал никто. Обычно он отшучивался, менял тему. Один раз сказал: на него злятся. На этом закончил разговор. Лишнего он не уточнял. — Слушай, Оливер, а тебе не больно? – Вечерняя прогулка давалась с трудом: сначала искали теплую кофту для Оливера, потом долгожданную тему для разговора. — Что именно? — Морщась ответил второй. Спиной, Бирсак чужого выражения лица не видел. — Ходить. — На выдохе уточнил парень. — Возишься тут со мной. — Ну я же не на плечах тебя тащу. Четыре точки опоры, Бирсак. — Чуть улыбаясь ответил шатен. — К тому же врач сказал — надо. — Остановимся вон там. — Юноша указал на одну из лавочек вдоль аллеи. Оливер доковылял в нужное место, уселся, разворачивая коляску к себе. Энди перевел взгляд на чужое лицо. Неприлично долго. — Ладно, чего ты хочешь? — Не выдержал второй. — Почему ты такой? — Энди скептично сощурился, включил экстрасенса. — А каким должен быть? — Как за сценой… — Перед глазами тут же встала картина: Сайкс с ехидной улыбочкой выливает воду прямо на голову одного из журналистов, облепивших всю группу. Один из нескольких скандалов, обнародованных прессой. — Тебе не приходило в голову, что на концертах мы вынуждены вести себя по-другому. Это — имидж. — Чуть тише ответил Оливер. Не хватало только паранойяльных оглядываний. — На дворе двадцать первый век, а ты прикрываешься имиджем? — Люди хотят видеть экспрессию. Ураган из эмоций. — Раздолбанные гитары и поломанные палочки? Да? — Да. Скучно наблюдать доброго идола. Сам знаешь. — А ты добрый? — Энди сощурился, с улыбкой чуть склонил голову. В ответ Оливер поправил одеяло на его коленях. — Что на счет первого дня? Ты же продолжал издеваться надо мной и не со сцены. — Сложно переключаться. Я думал.. — Оливер запнулся. В глазах его читалось замешательство. — Твоя речь недавно… про клинику тоже фейк? — Кажется попался. Да не смотрит он эти премии. Не смотрит. Иногда. Редко. — Бирсак, я похож на наркомана? — Кудрявый грустно улыбнулся, мотая опущенной головой. — Не очень. Зови меня Энди. — Брюнет сглотнул, ища поддержки. — Пожалуйста. А то я чувствую себя школьником. — Напоминаю учителя? — Оливер натянул строгую мину. — Скорее надзирателя. — Захихикал музыкант. — Пойдем на ужин. — Конечно. Прежняя напыщенность летела к чертям. Сарказм на фоне внешности брюнета плавно испарялся из палаты, как и больничные слухи о древней профессии нового пациента. Для Энди испарялось все, кроме ощущения какой-то странной власти над Оливером. Власти, благодаря которой он мог разбудить соседа, зашвырнув в него чем-то легким вроде ручки, ради полуночного разговора в час бессонницы. Власти, дающей возможность одним из первых получать теплые булочки в столовой или постельное белье малинового цвета. Глупо, а чем еще богаты больничные стены? Пусть и для знаменитых гостей. Вот только Энди не до конца понимал подобное отношение. Изредка пытался выяснить, подкрадываясь ближе. Ведь для него Оливер составлял какую-то загадку, которая с каждым днем становилась все интереснее. Он напоминал лабиринт со множеством выходов, но еще больше в нем было тупиков, подстегивающих Энди идти дальше, хватаясь за перегородки мыслей. — Мистер Сайкс. Хорошие новости для Вас. — Оливер вопросительно взглянул на медсестру, занятую плановой перевязкой. — У нас освободилась отдельная палата. На пятом этаже в правом крыле. Нужно только ваше разрешение. — Спасибо, но я останусь в своей. — Почему? В одноместной у Вас бу… — Залепетала девушка, торопливо завязывая бинты. Возражение ее удивило. При ней никто не отказывался от отдельной палаты. На нее уходило кучу средств, имеющихся в кошельках не самых дружелюбных и сговорчивых больных. — Я хочу остаться. Ладно? — перебил он, задумчиво всматриваясь в весенний пейзаж за окном. Ни дождя, ни ветра. Всё так спокойно. Прямо как утром при виде умиротворенно спящего соседа.