Пять неправильных поцелуев

Когда Кроули впервые целует Азирафаэля, это, разумеется, не всерьез. Просто кто-то внизу говорит, что ему слабо соблазнить ангела, демон отвечает, что вызов принят, и в тот же вечер, как следует напоив воина божьего, Кроули развязной походкой приближается к дивану, падает ангелу на колени и накрывает его губы своими. В поцелуе нет ни капли нежности — только привкус алкоголя и раздвоенный язык, проскальзывающий в изумленно приоткрытый рот. Кроули смеется про себя над очевидным ступором Азирафаэля, запускает пальцы в его волосы, прикусывает пухлую нижнюю губу. Разумеется, Кроули понимает, что не соблазнит ангела одним только поцелуем. Совращение — долгий творческий процесс, и происходящее, которое они утром обязательно спишут на вино и демоническую натуру Кроули, это лишь крохотное зерно, которое призвано лишь заложить в душе Азирафаэля мысль о возможности такого рода… отношений между ними. Ангел приходит в себя слишком быстро. Вцепляется в предплечья демона, сжимает до боли, отталкивает с силой, какой не видно в хрупком теле на первый взгляд. Кроули едва не падает на пол, только удача и ловкость позволяют ему в последний момент удержать равновесие и встать на ноги. Азирафаэль часто дышит, отчаянно краснеет и… осеняет демона крестным знамением. — Да ладно! — выдыхает Кроули, чувствуя знакомый рывок где-то в глубине живота. — Да, блядь, ладно! Последнее, что он видит прежде, чем провалиться сквозь густой черный дым прямо в преисподнюю — огромные перепуганные глаза ангела. ** Кроули ненавидит Ад, остальных демонов и чертову бюрократию, из-за которой ему приходится почти десятилетие носиться по инстанциям с требованием восстановить развоплотившееся тело. Процесс долгий и трудоемкий, и обычно нафиг никому не нужный — зачем восстанавливать старое, если можно просто взять новое? Только вот к своему Кроули уже успел прикипеть, а новые постоянно выдавались с браком — то лягушка в голове, то личинки из носа. Кроули, конечно, демон, но не настолько же, право слово. Ему везет, что начальство все еще помнит, кому обязана Англия смертью короля Артура, так что тело ему все-таки восстанавливают. Кроули расправляет деревянные с непривычки плечи, дает в лоб энтузиасту, предложившему пари, и возвращается на Землю, клятвенно обещая себе никогда впредь не иметь дел с зефирными невротиками из Рая. Самое смешное в этом то, что он сам себе верит. ** Они встречаются снова спустя полвека. Кроули как раз сидит в таверне на юге Франции и убеждает новоиспеченного супруга в том, что ничего страшного в проститутках нет, когда его сжатые за спиной крылья вздрагивают. Демон вскидывает голову и сталкивается взглядом с ангелом. Ох, да ладно вам. Ему ни за что не восстановят тело второй раз. Кроули вскакивает со стула, не обращая внимания на разлившееся по столу шампанское, и бросается к черному ходу. Азирафаэль ловит его за мгновение до столь желанной свободы — вцепляется в запястье покрепче цербера, дергает на себя, захлопывает дверь прямо перед носом. — Кроули. Кроули думает, что на этот раз у ангела может быть припасена бутыль со святой водой или освященный крестик. Думает, что азартные игры — дерьмо. Рвется из железной хватки, но ангел впечатывает его в стену, выбивает воздух из легких, прижимает всем весом так, что не вырваться, не навредив. — Кроули, послушай меня, — просит ангел, игнорируя детские попытки демона вырваться. — Извини. Что? — Что? — переспрашивает Кроули, застывая на месте. Вглядывается в глаза напротив. — Извини, извини, я… Психанул, — виновато отзывается ангел и, поняв, что демон больше не собирается сбегать, отступает на шаг. — Представляю, чего тебе стоило возвращение тела. Ээээм. Азирафаэль извиняется перед ним. Чувствует себя виноватым перед демоном за то, что отправил его в Ад — выполнил свои рабочие обязанности, если точнее. А тут еще и повод такой был… Внушительный. И все же, ангел ощущает вину. Кроули мысленно пожимает плечами. Непонятно, но грех не воспользоваться. — Не представляешь, — капризно огрызается он, разглаживая невидимые складки на серой тряпке, которую смертные с их ужасным вкусом в этом столетии зовут одеждой. — Я думал, меня вообще вниз переведут. — Прости, прости, — тараторит Азирафаэль и снова краснеет. — Я растерялся. Зачем ты это сделал? — На спор, — честно признается Кроули. Ангел выдыхает, кажется, с облегчением. — Давай я больше не буду осенять тебя, а ты не станешь впредь заключать на меня пари, хорошо? Для того, кто при каждой встрече как попугай продолжает твердить, что они «не друзья и вообще друг друга не знают», Азирафаэль как-то слишком уж переживает за его благополучие. Кроули вглядывается в него получше и ахает: — Серьезно, ангел? Туника? Кто-то из нас двоих явно ошибся веком. — Она удобная! — оскорбляется Азирафаэль. — Чем тебе не угодили старые добрые штаны-брэ? — Это же нижнее белье. — Это Франция! — закатывает глаза демон. — Это срам, — фыркает ангел. Они препираются на эту тему еще полчаса до тех пор, пока Кроули совершенно случайно не проливает вино на злосчастную тунику и не закрывает спор раз и навсегда. Недоразумение с поцелуем ни один из них больше не упоминает.