Vesta:en busqueda de la verdad

      Дома, действительно, были очень компактными. У входа в столовую их встретил светловолосый омега невысокого роста с большими синими глазами. Чешуйки на его шее переливались серебром.       — Добрый день, меня зовут Хан. Я местный управляющий. Майор поведал вашу историю. Мне очень жаль. Думаю, вы устали с дороги, поэтому вам стоит немного отдохнуть. У нас тут, правда, тесновато, но сами комнаты обладают всеми удобствами, — лепетал парень, счастливо улыбаясь. — Здесь не часто бывает много народа. На данный момент наша база насчитывает около двадцати служащих. В том числе представителей других планет. Кворки не особо нуждаются в тепле, поэтому у них свои казармы. Мы обитаем в соседнем доме, а этот дом принадлежит майору. Он выделил для вас две гостевые, гостиную и свою комнату. Лазарет находится в штабе. Хотите я могу пригласить доктора сюда.       — Он не ранен, — ответил Хендери, взглянув на Тэна. — Он спит. На него не слишком хорошо повлияла перегрузка при посадке.       — А Вы? — спросил Хан, заметив перебинтованную руку.       — А это пустяки, мне уже оказали надлежащую помощь.       — Как вам будет угодно. Тогда я покажу комнаты, и пойду распорядиться насчет ужина.       — А майор… — спросил Хёк.       — Зачастую майор всё своё время проводит в штабе или с солдатами, поэтому возможно, этот дом покажется вам немного заброшенным, но это не так. Я навожу здесь порядок каждые два дня.       Хан провел их на второй этаж и указал на открытые двери.       — Располагайтесь. Ужин будет подан в семь в столовой на первом этаже. Отдыхайте.       Омега улыбнулся немного растерянным гостям и поспешил вниз.       — Ну и как будем располагаться? — хмыкнул Лукас, сразу сгребая в охапку слегка сопротивляющегося Чону. Омега не хотел доставлять неудобство друзьям, но ему и самому хотелось быть сейчас поближе к своему альфе, что ободряюще улыбнулся.       Джун прошелся по коридору, заглядывая в выделенные комнаты.       — Выбор у нас не особо большой, — хмыкнул он. — Три кровати и два дивана.       — Я всегда могу лечь на пол, — заметил Джемин, проведя ладонью по деревянным бревнам, из которых был построен дом. Чёрное дерево было чем-то обработано и выглядело, как живое.       — Предлагаю отдать омегам кровати, а самим расположиться на полу, — сказал Тэиль, потянувшись, перегрузки сделали своё дело, и организм требовал хоть какого-нибудь отдыха. — Думаю, что с постельным бельем проблем не будет.       — Ох, какие мы благородные, — усмехнулся Донхёк. — Всё готовы отдать, а о себе не думаем. Напомнить тебе, как болит твоё тело после дежурства? Ты после кресла-то едва двигаешься, а тут пол. Жесткий, холодный деревянный пол. Твои старые травмы тебе этого явно не простят.       — А тебе не всё равно? — огрызнулся Мун. — Что ты сказал мне там, на корабле: «У нас разные пути».       — Разные! — вспыхнул Донхёк. — Но это не означает, что ты можешь гробить себя. Ты спишь на кровати! Я проконтролирую!       — И как же ты собираешься это сделать?       — Привяжу к кровати и лягу рядом! — серьезно сказал Ли.       — У… Да тут кое-что намечается, — усмехнулся Лукас.       — Заткнись! — хором сказали Донхёк и Тэиль.       — Исчезаю, — засмеялся Лукас, утаскивая Чону в сторону одного из диванов в гостиной. На второй Хендери уже уложил Тэна, что беззаботно спал, чему-то улыбаясь во сне.       — Идем, — шепнул Кун, забирая Чэнлэ подальше от все ещё спорящей парочки. — Здесь холодно. Тебе нужно позаботиться о себе и малыше. Вы с Джисоном вполне уместитесь вдвоем на кровати.       — Мы не такие крупные, а кровать широкая. Мы можем и вчетвером на ней уместиться, — заметил Джисон.       — Зачем тесниться? — удивленно спросил Джемин.       — Так теплее, — сказал Чжон, обнимая себя руками.       — Марш в кровать, — строго сказал Кун.       — Так точно, капитан! — хором с улыбками на губах сказали омеги. Альфы лишь переглянулись и пошли следом. Джемин прикрыл дверь, отрезая их от постороннего шума.       — Вот, всё само собой как-то разрешилось, — сказал Янян, когда Донхёк втолкнул растерянного Тэиля во вторую гостевую комнату и захлопнул дверь. — Это чудо осталось нам.       — Как-то неудобно перед майором, — сказал неуверенно Джун. — Это всё же его комната.       — Ты же слышал Хана, — пожал плечами Лю. — Он здесь почти не бывает.       Из соседней комнаты всё ещё доносилась приглушенная ругань Донхёка и Тэиля.       — Это, наверное, доставляет им удовольствие.       — Разве может доставлять удовольствие ссора с любимым человеком? — спросил Сяо, оглядываясь по сторонам. Уютная светлая она была наполнена одиночеством и отчаянием. Тёплый ковер, шторы на окнах и даже картины не способны были разбудить в омеге каких-либо чувств. На тумбочке у кровати стояли несколько пыльных фото. На них был изображен маленький мальчик в компании черноволосого улыбчивого омеги. Чешуйки на теле были ещё не такими чёрными, а взгляд был наполнен счастьем. Малыш Доён жил, улыбался, пока в один переломный момент не нацепил на себя маску сурового равнодушного Нура. Он сросся с ней, и избавиться от нее без чужой помощи и боли уже не получится. Джун это знал по себе, ведь сейчас, когда такие желанные руки крепко его обнимают, он дрожит, он боится, он кричит… Мысленно кричит от переполняющей его боли.       Янян осторожно прижал его к себе, чтобы уткнуться носом в шею у самой кромки волос, чтобы обжечь кожу омеги горячим дыханием, чтобы согреть и успокоить.       — Что ты почувствовал, когда увидел Нура? — спросил Лю, утягивая старшего в сторону кровати. Им обоим нужен был крепкий сон, но ответа на этот вопрос альфа ждал с волнением.       — Тебя, — ответил Джун, разворачиваясь в руках младшего и глядя в шоколадные глаза. — Я чувствовал только тебя, и мне было мало. Ты даже не представляешь, как сильно я в тот момент мечтал оказаться в твоих объятиях. Я сам себя не понимал. Я смотрел на одного мужчину, а чувствовал другого. Вот только в тот момент я понял, что уже не смогу сопротивляться, не смогу строить стены между нами. Я хочу быть твоим, я хочу быть с тобой. Я хочу тебя.       Янян слышал, как учащенно бьется сердце в его груди. Он смотрел в чёрные глаза омеги. Он вслушивался в его прекрасный голос, что звучал словно музыка, даруя жизнь.       — Я твой, Джун! Только твой!       Альфа склонился к старшему, касаясь его губ. Омега почувствовал, что от нахлынувших эмоций ноги едва держат, но крепкие руки альфы подхватили его и понесли в сторону кровати. Поцелуи-бабочки порхали по лицу. Джун наслаждался ими, тонул в них. Тело расслабилось, веки тяжелели. Бессонная ночь давала о себе знать.       — Спи, — ласково шепнул Лю, расстегивая молнию на костюме омеги, чтобы тому легче дышалось. В голову пришла мысль о том, что нужно поинтересоваться у Нура или Хана про одежду. Форма Vesta вызывала отвращение.       — А ты? — потянулся к младшему Сяо. — Ты тоже ложись.       — Обязательно, — кивнул альфа, опускаясь на подушку. Омега прижался к нему, устраивая голову на груди. За стеной было тихо. — Похоже, наша шумная парочка угомонилась.       — Они любят друг друга, — хмыкнул Джун. — Они должны быть вместе. Они разберутся. Я верю.       — Вот только как бы Vesta не решила вмешаться в нашу, кажется, снова налаживающуюся жизнь.       — Давай не будем сейчас о них, — выдохнул омега. — Мы что-нибудь придумаем. Тем более когда на кону стоит так много, сдаваться последнее дело.       — Ты прав, родной. Как всегда прав.       Альфа поцеловал старшего в макушку, и, натянув одеяло повыше, закрыл глаза, проваливаясь в сон.       Тэиль стоял у окна и вглядывался вдаль. Снег усилился. Кворки важно расхаживали по периметру базы. Остальных видно не было, хотя Хан упоминал двадцать человек. Нет, опасности Тэиль не чувствовал. Врожденное чувство тревоги молчало. Здесь они были в безопасности. Только надолго ли?       Тэиль вспомнил Нура, и его холодный взгляд. Этот человек явно был профессионалом. Он выглядел молодо, но в нём чувствовался опыт и сила, а ещё Тэиль вспомнил рождающееся рядом с этим человеком желание следовать. Ким Доён был истинным командиром, и за таким не страшно было даже на смерть. Мун понимал, что происхождение Нура путает не только омег, но и альф дурманит не слабо. Рядом с ним просыпается желание стать лучше, сильнее, значимее в глазах своего омеги.       Альфа бросил взгляд через плечо. Донхёк лежал на боку, отвернувшись от старшего. Он плакал, но не показывал этого. Вот только Тэиль чувствовал и проклинал себя за свою беспомощность. Он не считал, сколько слез омега пролил за эти сутки, но понимал, что тонет в океане его боли.       Противоречия грызли изнутри. Тэиль считал себя недостойным этого чистого существа. Альфа чувствовал, что его омега был невинен, что за последние годы его окружало лишь общество альф NCT, что были одержимы своими проблемами.       Признаться честно, Тэиль ревновал. Разбивал костяшки пальцев о стены, за что потом выслушивал нотации от Тэна, плакал, швыряя вещи, но брал себя в руки снова и снова, повторяя о том, что недостоин. Он пытался отдалиться, но Донхёк провоцировал новые ссоры, словно в них был смысл его жизни. Мун и сам понимал, что свободнее дышал при любом взаимодействии. Будь то очередной скандал или молчаливое ночное дежурство, за которое они могут даже не сказать друг другу и слова. Но редкие касания рук, бедер, случайные и не совсем взгляды — всё это давало силы противостоять системе.       Узнать то, кому он был обязан свободой и работой, было тяжело, но ещё тяжелее было осознавать, каким пыткам всё это время подвергался Хёк по воле своего отца. Этого человека Тэиль ненавидел больше всего. Он помнил, как плакал на его плече Сонджон. Он рассказывал об изменах мужа. Рассказывал о том, как тот возвращался и молил о прощении. Рассказывал, как прощал, а потом всё начиналось сначала.       — Я никогда не говорил Хёкки об этом. Я хотел, чтобы он видел идеальную, любящую семью. Донгван смеялся надо мной, но подыгрывал. Он, наверное, всё же меня любил, но секс он любил больше, и меня одного ему было категорически мало. А потом в нашу жизнь вошла Vesta. Они предложили Донгвану работу его мечты. Он ушёл. Просто собрал вещи и ушёл, а я с недоумением смотрел на документы о разводе. Хёк не понял, не простил. Да и я понимал, что так будет лучше для всех. Я с радостью принял предложение Vesta, ведь я и не надеялся кого-то снова полюбить. Я был измотан, разбит.       Когда Донгван впервые оказался в моей диспетчерской, я опешил. Он влетел словно ураган.       — Что ты здесь делаешь? — прошипел он.       — Работаю, — ответил я, стараясь выглядеть как можно равнодушнее, но дрожащий голос выдал меня потрохами.       — Ты должен был сидеть дома и ждать меня!       — Мы в разводе. Ты забыл?       — Я твой муж. Твой альфа! Был, есть и буду. Документы нужны были лишь для Vesta.       — Запрет на отношения действует на всех! Прости, но мне нужно работать.       Я хотел было уйти, но он поймал меня за руку.       — Сегодня ночью ты придешь ко мне, в мою комнату, и сделаешь всё то, что ты так хорошо умеешь. Я соскучился по твоему телу.       — Иди к чёрту! — сказал я, отталкивая его и убегая.       С тех самых пор я боялся находиться один. Либо в толпе, либо с Донхёком. Я понимал, что сын не слишком надежная защита, но я надеялся, что Донгван не станет приставать ко мне при ребёнке.       Тэиль вспомнил, как их вечерние разговоры переросли в долгие поцелуи, а потом в страстные ночи. Вспомнил, как они прятались, но продолжали тонуть каждый в своем отчаянии. Это было утешением, они были лекарством друг для друга. Жизнь Тэиля особо не баловала. Приют, военное училище, космос. Дисциплина и одиночество, а тут вдруг рядом появился кто-то, кому было не все равно. Тот, кто спрашивал обедал ли Мун сегодня и хорошо ли он спал.       Альфа вспомнил слова Сонджона о том, что сын начал что-то подозревать. Мун подумал о том, как тяжело было мальчишке чувствовать на своем родителе запах своего истинного альфы.       — Я на тебя никогда не злился, — вспомнил Тэиль слова Донхёка, что тот сказал ему на «Мангладоре». — Может, первые несколько часов, а потом понял, что ты ни в чём не виноват. Ты служил Vesta, мы могли никогда не встретиться, а уж о совместной жизни и вообще можно было не мечтать. Тайная жизнь не для меня. Я бы не выдержал долгой разлуки. Я решил не вмешиваться, а потом… Потом всё как-то само собой получилось. У меня, наверное, в крови защищать тебя.       Тэиль снова повернулся к Донхёку, что весь сжался. Альфа тихо вздохнул, делая шаг к кровати. Они снова наговорили друг другу много гадостей. Но ведь они совсем так не думали.       — Ляг нормально, — тихо сказал Мун. Донхёк в форме Vesta вызывал тяжелые воспоминания и хотелось сорвать её с него, но имел ли он на это право? Позволит ли омега коснуться себя? Есть ли у них шанс начать всё сначала без призраков прошлого?       — Отвали, — ответил Ли, сжавшись ещё сильнее.       Тэиль лишь покачал головой, а потом заметил шкафчик у стены и дверь, что вела явно в ванную. В шкафу обнаружилась пара халатов и полотенца.       — Не хочешь принять душ? — спросил Мун, зная о любви младшего к водным процедурам. — Думаю, что хозяин не будет против, если мы воспользуемся его гостеприимством.       Омега было дернулся, но резко передумал, строя из себя недотрогу.       — Хёк, это глупо, бессмысленно и по-детстки. Мы должны что-то изменить, понимаешь? Глупые обиды ничего не решат, — сказал альфа открывая дверь ванной и разглядывая современный интерьер. Большую душевую кабину с сенсорной панелью, квадратную ванную и отгороженный резной панелью санузел.       — По-детски? — подскочил на ноги Ли. — Вот видишь? Ты сам ещё считаешь меня ребёнком. Как же мы можем что-то изменить в нашей жизни? Ты говоришь, что нам нужно двигаться дальше. Конечно, ты же у нас умудренный опытом, а я несмышленое дитя. Так скажи мне, что я должен сделать теперь, когда мой четко продуманный план летит к чёрту? Я приучил себя огрызаться на каждое твоё слово. Я внушил себе, что твоё мнение не имеет значения. Я настроил себя быть твоим вечным врагом, чтобы обезопасить тебя от шпионов Vesta, что были повсюду. И знаешь, возможно, мы бы проскитались в космическом пространстве ещё несколько лет, если бы Квон не узнал о планах руководства и не попытался помешать. Он защищал нас от всех, даже от самих себя. Знаешь сколько он уничтожил успокоительных, что горстями пил Джун, пытаясь оградить себя от ненужных, как ему тогда казалось, чувств? Знаешь, как усердно он прятал Лукаса и Чону, как успокаивал крушащего всё от очередной неудачи Джемина, что пытался найти способ разгадать зашифрованное послание отца? Рассказать тебе, как он поддерживал Яняна, когда тот готов был головой биться от отчаяния, видя, как его омега убивает себя? А Кун? Знаешь, Иль, наш капитан ведь не мог спать по ночам, и лишь лёгкий газ, что Квон пускал в его комнаты, помогал ему спать без кошмаров. Я так и не смог узнать у Квона почему ночами кричит Тэн, и ты, хён. Все эти годы ты был загадкой для меня. Ты просил меня верить тебе, а я… Я ведь совсем ничего о тебе не знаю, кроме общих фактов, указанных в твоем профиле. Расскажи, что ты просил у нашего ангела-хранителя? Тогда, может быть, мы сможем стать на шаг ближе друг к другу.       Донхёк выдохнул, глядя прямо в чернеющие глаза старшего. Омега загнал мужчину почти в центр ванной и смотрел строго, ожидая ответа. Щёки пылали, омега непроизвольно прикусил губу. У Тэиля не было сил сопротивляться, да и скрывать что-то дальше смысла не было. Он каждый день, снова и снова на протяжении всех этих лет просил Квона лишь об одном:       — Защитить тебя, — чуть хриплым голосом сказал Мун. — Я просил Квона защитить тебя, ведь больше у меня никого нет.       — И меня…       Палец, что лёг на губы омеги, не дал младшему закончить, а Тэиль покачал головой.       — Не говори того, о чем потом пожалеешь, — сказал альфа. — Это рефлекс, Хёк. Ты на самом деле так не думаешь.       Омега опешил, пользуясь моментом, Тэиль осторожно скользнул ладонью по щеке младшего. Вторая рука замерла на талии Ли, несмело двинулась по пояснице, притягивая ближе. Нос скользнул по виску, зарываясь в всклокоченные волосы.       — Отпусти, — тихо сказал младший. Мун опять покачал головой. Руки двинулись по спине, обтянутой холодной тканью.       — Не могу, Хёк. Я больше так не могу. И если завтра меня расстреляют наемники Vesta, я даже на том свете не откажусь от тебя. Буду бестелесной душой ходить за тобой.       — Весёлая перспектива, — хмыкнул омега, опустив голову на грудь альфы и вслушиваясь в ускорившееся биение его сердца. Руки младшего обвили талию альфы, делая их ещё ближе. — Ты слишком жесток.       — Уж какой есть, — усмехнулся Тэиль. — Привыкай.       — Этот Нур со своими кворками и рядом не валялись.       — Вот только про него не надо сейчас, — напрягся Мун.       — А то что? — хитро спросил Донхёк, подняв глаза на альфу.       — Я на многое способен, — задумчиво сказал Тэиль.       — Я тебя не боюсь, — усмехнулся Ли, показав старшему язык.       — Ах ты…       Донхёк хотел было убежать, но Тэиль успел перехватить его запястье. Омега развернулся, но был прижат к холодной стене душевой.       — Не потерплю посторонних альф рядом с тобой, понял?       — А как же команда? — спросил омега, что перестал вырываться и, тяжело дыша, смотрел прямо в глаза Тэиля.       — Никого, — ответил Мун, приближаясь. — Или ты соглашаешься на метку.       Донхёк неосознанно открыл рот от удивления. Это выглядело так мило, что альфа залюбовался, упустив момент, когда младший стукнул ладошкой по панели. Холодная вода обрушилась на них водопадом. Омега оттолкнул растерянного альфу и сделал несколько шагов к выходу. Тэиль засмеялся, опускаясь на пол. Он всегда вот так глупо попадался на уловки этого ребёнка. Он снова проиграл в этой битве умов. Холодная вода обжигала, но пожар внутри был ещё сильнее. Мун растрепал свои волосы и расстегнул куртку. Откинувшись на стену он уловил легкие шаги.       — Ты все еще тут? — усмехнулся альфа. — Это на тебя не похоже.       Ли сделал шаг под холодные струи.       — Ты дурак? — всполошился Тэиль, ища на панели регулятор температур.       — Весь в тебя, — ответил омега.       Мун поднял глаза, встречаясь с чернеющим взглядом таких родных глаз. Донхёк весь промок, уже откинув в сторону куртку, он тянул наверх свою футболку.       — Что ты делаешь? — спросил альфа, глядя как Ли тянет с себя уже и штаны, оставшись в одних боксерах.       — Ты, кажется, предложил мне принять душ. Не знал, что у тебя есть привычка мыться одетым.       Омега потянулся к резинке своих трусов.       — Хёк, остановись, пока не поздно…       Альфа сглотнул, а руки начали стягивать с себя ненужную сейчас одежду.       — А то что? — хитро спросил Донхёк, отбрасывая в сторону последнюю тряпку.       Тэиль сделал шаг к младшему. Донхёк судорожно вздохнул.       — Или я за себя не отвечаю, — шепнул на ухо младшему Мун.       — Звучит интригующе, — ответил Донхёк, подавшись вперед и касаясь губами губ альфы.       Поцелуй был жадным, никто не хотел уступать. Тэиль сжимал в руках хрупкое тело, что сейчас принадлежало только ему. Касаться влажной кожи, от которой исходил чарующий аромат было наслаждением. Альфа с трудом оторвался от пухлых губ, чтобы расцеловать любимое лицо. Он чувствовал соль на губах, а значит, омега снова плакал.       — Что опять не так? — спросил Мун, заглядывая в шоколадные глаза. — Скажи мне, что я делаю неправильно? Это худшая из мук видеть твои слёзы и не знать, что нужно сделать для того, чтобы ты больше не плакал. Я не знаю уйти мне или остаться, я… Я ведь никогда и не мечтал, что встречу того, кто предназначен мне Создателем. Малыш, я… Я не знаю как мне заслужить прощение. Я…       — Ты ни в чем не виноват, — сказал Донхёк, скользя ладошкой по щеке старшего, обводя контур припухших губ. — Это все я… Я боюсь, что не смогу заменить его. Ты же любил его, верно? Отец всегда говорил о том, что перед его очарованием нельзя устоять, что он словно магнитом притягивает к себе. Он был идеален, а я… Я серая мышь на фоне него. Фигурой и лицом я пошел в отца, характер тоже его. Цвет кожи, да глаза единственное, что я унаследовал от папы. Я… Я ничего не умею, и не знаю как сделать так, чтобы со мной тебе было лучше, чем с ним, ведь первым и единственным альфой в моей жизни был ты. Я внушил себе то, что ты никогда не полюбишь меня, и всячески способствовал твоему разочарованию во мне. И сейчас, когда ты так близко, я боюсь. До ужаса боюсь этого разочарования. Ты такой замечательный, а я…       Донхёк отстранился и опустил взгляд. Тэиль видел, как с его подбородка на пол стремительно капали крупные капли. Альфа знал, он чувствовал, что это совсем не вода.       — Какой же ты ещё глупый, — тихо сказал Мун. — Совсем ребёнок.       Донхёк вскинулся, но растерялся, увидев улыбку на губах альфы.       — Мой ребёнок, — тихо сказал Тэиль. — Самый любимый, порой невыносимый, а порой желанный до звёздочек перед глазами. Знаешь, сколько раз я останавливал себя от того, чтобы сжать тебя в своих объятиях и не отпускать? Но я держал себя в руках, думая о том, что тебе это будет неприятно. Я… Ты прав, я старше, опытнее, но признаюсь честно, что за всю свою жизнь не получал столько удовлетворения и адреналина, сколько получил за эти три года рядом с тобой. Я думал, что любил, Хёк, но как же я заблуждался. Люблю я сейчас. Люблю до безумия.       Тэиль сделал шаг навстречу омеге, не сводя с него глаз.       — Ты не должен быть ни на кого похожим, малыш, — продолжил Мун, уткнувшись лбом в лоб омеги. — Ты — это ты. Я люблю тебя со всеми твоими истериками и капризами. Со всеми оскорблениями и замечаниями. Люблю каждую родинку, каждый сантиметр твоего тела, потому что это самое прекрасное, что я видел на этом свете. Мне очень хотелось бы, чтобы ты забыл обо всём, что было раньше. Сонджон никогда не должен больше становиться между нами, как и Vesta, понял? Они пройденный этап. Сонджон был одинок, а мне казалось, что рядом с ним я превращаюсь в сильного альфу. Он тешил моё самолюбие. Он был моим другом, а я его утешением. Конечно, сейчас с моей стороны это прозвучит лживо, но твой папа и я… Мы никогда не называли то, что было между нами любовью. Между нами всегда была Vesta.       — Но ты же до последнего защищал диспетчерскую…       — А как бы ты поступил на моём месте? Представь, у тебя в руках бластер, на тебя нападает враг, а там за дверью Кун, Лукас, Янян без разницы. Что бы ты сделал?       Тэиль ударил по панели рукой. Вода перестала литься. Альфа повернулся за полотенцем. Их разговор ушел в другое русло, и нужно было выбираться из душа. Да, Тэиль никогда не думал о том, что будет вот так стоять под теплыми струями с обнаженным омегой и выяснять отношения. С Донхёком всё было не как у людей, но Мун знал, что уже ни на кого не променяет этого капризного мальчишку. Забрав полотенце со стула, альфа обернулся к младшему, что всё ещё стоял с опущенной головой и подрагивал. От одного его вида все внутри скручивало, но альфа понимал, что пока Хёк не справиться со своими демонами, они не будут счастливы.       — Горе ты мое луковое, — покачал головой Мун, оборачивая омегу полотенцем и поднимая на руки. Донхёк обвил его за шею руками и смотрел так, словно впервые видел. Во взгляде шоколадных глаз больше не было растерянности. Омега больше не плакал, хотя глаза до сих пор были красными. Тэиль старался не обращать внимания на этот взгляд, ведь он, казалось, прожигал его насквозь.       Добравшись до кровати, Тэиль опустил младшего на белые простыни и хотел было отстраниться, но омега не размыкал рук.       — Хёк, тебе нужно отдохнуть, а мне одеться.       — Не нужно, — ответил младший, не отводя взгляда. — Я согласен.       — Что? — непонимающе спросил Мун, глядя в чернеющие глаза.       — На метку, — ответил Ли. — Я согласен на всё, только не уходи. Научи меня жить по-другому.       Тэилю показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Он смотрел на младшего, что уже разомкнул свои руки и откинул в сторону полотенце.       Альфа снова скользнул взглядом по обнаженному телу, невольно облизнувшись. Донхёк слегка вздрогнул. Мурашки побежали по смуглой коже. Омега опустился на подушку и вытянул вперед руку. Тэиль крепко сжал протянутую ладонь, переплетая пальцы. Белая кожа альфы и смуглая омеги выглядели завораживающе. Донхёк притянул руки к себе, касаясь губами пальцев альфы, спускаясь к запястью.       Тэиль не хотел торопиться, позволяя младшему неторопливые ласки. Он должен был показать Хёку свою любовь и насладиться чувствами, что омега сейчас дарил ему.       — Доверься мне, — шепнул он, склоняясь над омегой.       — Я верю тебе, — ответил Ли, а потом его губы накрыли ласковые губы альфы.       Тэиль был нежен, оставляя невесомые поцелуи на пряной коже. Он ласкал каждую родинку на шее младшего. Донхёк прогибался от каждого прикосновения. Альфа и не догадывался, что его колючий ёжик был настолько чувствительным. Он и не думал, что будет сходить с ума от несмелых ласк, что дарил ему сейчас омега.       Поцелуи становились всё развратнее. Тэиль спустился цепочкой по груди омеги, захватывая губами напрягшийся сосок. Донхёк вскрикнул, но тут же прикусил ребро ладони, чтобы заглушить рвущийся наружу стон наслаждения.       Тэиль отвел его руки в стороны, продолжая ласкать твердую бусинку. Сперва одну, потом другую.       — Все… Все узнают, — попытался подавить свои стоны омега.       — Ты собираешься прятать метку? — спросил Тэиль, прикусив горошинку соска. Донхёк зашипел и прогнулся.       — Нет, но…       — Тогда нам нечего стесняться. Они поймут. Я хочу слышать тебя. Твой голос так прекрасен, малыш, — ответил Тэиль, спускаясь поцелуями ниже, обводя языком пупок, прикусывая кожу.       — Пусти, — сказал Донхёк. Мун подчинился, тут же ощущая руки омеги в своих волосах.       Омега отзывался на каждое прикосновение, выгибался и кричал, когда альфа дразнил языком его напряженную плоть. Дыхание младшего сбилось, когда Тэиль сжал губами головку, опускаясь ниже. Нескольких движений головой хватило для того, чтобы довести неискушенный организм омеги до оргазма.       Донхёк дрожал, пытался отдышаться. Тэиль смотрел на него и думал о том, что не видел ничего прекраснее. Вкус спермы младшего горчил на языке, когда губы альфы и омеги встретились в горячем поцелуе. Донхёк подался на встречу, разделяя свое наслаждение со старшим. Он прижимался ближе, его пальчики добрались до члена альфы, ловко размазывая выступившие капли по головке. Движения были неуверенными, но сводили с ума.       — Перевернись, — сказал альфа, перехватывая ладошку младшего и целуя. Терпение было на исходе, но он безумно хотел почувствовать омегу до конца.       Донхёк был не против. Он тут же подчинился, а Мун чуть не задохнулся от открывшегося ему вида. Хотелось расцеловать каждую родинку. Они были словно карта звездного неба, сияли, маня за собой.       Омега задышал чаще, когда губы альфы покрывали поцелуями спину, поясницу, а потом затянули кожу на одной из ягодиц.       — Иль, — выдохнул омега, вместе со сладким стоном.       — Да, малыш, назови меня так ещё раз, — сказал альфа, а его язык скользнул меж упругих половинок.       — Илли, пожалуйста, — почти прохрипел Донхёк, когда язык старшего добрался до тугого колечка мышц, обводя его языком. Омега прогнулся, анус пульсировал, а Тэиль заворожено наблюдал за каплями смазки, что стекали из раскрасневшейся звёздочки вниз к поджавшимся яичкам. Омега желал своего альфу, ведь даже в отсутствие течки смазки выделилось достаточно, чтобы смягчить проникновение.       Первый палец вошёл в омегу без особых проблем, за что Донхёк получил тяжелый шлепок по одной из половинок, сладко простонав и подаваясь назад, принимая его целиком.       — Да ты похоже не так невинен, — хмыкнул Мун, прикусив загривок, подавшемуся ему навстречу омеге.       — Не дай бог тебе узнать что такое течка, — ответил младший. — Давай уже, я не хрустальный.       Тэиль бы поспорил, но вместо этого развернул младшего к себе, встречаясь с немного растерянным, но полным желания взглядом. Донхёк облизал покусанные губы. Тэиль склонился ближе.       — Не хрустальный говоришь, — усмехнулся альфа. — Тогда держись, малыш.       Мун крепко сжал запястья младшего, прижимая его руки к кровати. Омега дернулся, но альфа держал крепко. Глаза Хёка расширились в страхе и предвкушении. Тэиль наклонился ещё ближе, касаясь губ омеги своими, захватывая в плен, кусая. Эмоции пересиливали. Он чувствовал, что Ли снова возбужден до предела, он слышал, как младший снова и снова шепчет его имя, пока головка члена старшего потирается о его влажную дырочку. Резкий толчок и крик, который Тэиль поймал губами. Слёзы снова потекли по щекам омеги.       — Хёк? — растерянно спросил Мун, отпуская руки младшего и готовый вот-вот отстраниться. Омега покачал головой, вытягивая руки вперед и обнимая старшего за шею и притягивая ближе. Теснота сводила с ума, но Тэиль ждал. Он должен был дать младшему прийти в себя. Альфа осторожно приподнял омегу. Донхёк обвил его ногами, глядя на старшего затуманенным взглядом. — Малыш…       — Помолчи, — дрожащим голосом ответил младший. — Знаешь, все те игрушки, что мне предлагал Тэн и в сравнение не идут со всем этим. Я не думал, что это будет так…       — Больно?       — Хорошо, — шепнул омега, подаваясь вперёд, навстречу наслаждению. Тэиль громко выдохнул и стиснул зубы, чтобы не сорваться, когда Донхёк начал медленно подаваться ему навстречу. Они растворились друг в друге. Тела переплелись, стоны смешались, создавая райскую музыку.       — Чертёнок, — шептал Тэиль, толкаясь глубже. Сцеловывая капельки пота с висков омеги. — Мой…       — Твой, — ответил Ли, царапая спину альфы и кусая губы.       В миг, когда все в мире растворилось, оставив только их двоих, Мун услышал крик своего омеги и почувствовал вкус крови на языке.       Донхёк дрожал, крепче цепляясь за старшего, хотя сам Тэиль чувствовал, что летит в бездну. Он знал, что маленький хрупкий омега в его руках единственный якорь его никчёмной жизни на этом свете.       Они лежали, глядя друг другу в глаза, и видя звёзды, пока внутри набухал узел, закрепляя их связь.       — Это было круче, чем на американских горках, — выдохнул омега, чувствуя, как на шее ещё пульсирует место укуса. Метка связала их навсегда.       Тэиль засмеялся, обнимая младшего крепче, а потом начал покрывать любимое лицо поцелуями. Донхёк смеялся, но не вырывался, отвечая и гладя альфу по широкой спине, что, как он думал, станет теперь его защитой на долгие годы.