Vesta:en busqueda de la verdad

      Тэн осторожно гладил спящего мальчишку по голове, думая о том, что тому пришлось пережить. Легенды о «Белом лотосе» пересказывались впечатлительными зеваками по всей Единой Космической Вселенной. Вот только, что было в них правдой, а что нет, омега не знал. Да и никто не знал, потому что хозяин этого места держал всё в строжайшей тайне. Не многие покидали «Белый лотос». Да и не выживали они. За ними всегда возвращались.       Тэн вспомнил, с каким восхищением делились о проведённых вечерах в «Белом лотосе» работники Совета. Его всегда коробило то, как альфы отзывались об омегах, что были вынуждены торговать своим телом для того, чтобы выжить. Хоть «Белый лотос» и начинал своё шествие по Вселенной с Куакагавы, сирен в его подчинении было не так много. Эти омеги никогда не горели желанием подчиняться. Они жили, подчиняя.       Взгляд заскользил по совсем юному лицу. На вид мальчишке нельзя было дать больше шестнадцати. Нежные черты лица, совсем детские ещё, но приправленные горьким опытом. Интересно, сколько он носит на своём бедре это клеймо? Где его родители? А главное как он оказался здесь? Джемин что-то говорил о перстне Доёна. Но ведь Нур не покидал базу. Тогда как украшение попало к мальчишке?       Вопросов было много, но ответы можно было получить только утром. Омега посмотрел в небольшое окно, за которым не было ничего видно кроме освещённого прожекторами купола. Там под ним дремала великая сила.       — Хандришь? — спросил Джено, войдя в палату с коробкой, в которой было сложено несколько склянок с универсальным препаратом. Тэн сразу его узнал. Ему приходилось сталкиваться с таким в лаборатории Чанёля, но он думал всегда, что эта секретная разработка Vesta.       Омега догадывался, что этот альфа был не так прост, но не хотел вмешиваться туда, куда не просили. Джено явно не уступал ему по медицинской части. У него чувствовался опыт, но солдат в нём никогда не спал.       — Вот думаю, как этот ребёнок докатился до этого? «Белый лотос» ведь не курорт. Клеймо довольно старое, уже успело въесться в кожу, а значит, мальчик был там не один год. Разве закон позволяет вмешивать в такого рода бизнес столь крошечных созданий? Они же дети. Неужели уважающий себя альфа сможет притронуться к ребёнку. Он же упадёт в своих глазах. Дети…       — Омеги, Тэн. В первую очередь они омеги, а во-вторых, как ты говоришь, уважающий себя альфа не сунется в такие заведения. Уважающий себя альфа будет жить для своей семьи.       — Да ладно, — хмыкнул омега. — Знаю я вас, альф. Ты ещё скажи, что уважающий себя альфа не глянет в сторону другого омеги, даже при наличии рядом истинного. А уж если говорить о том, что альфа одинок…       — То непременно должен пропадать в борделях, следуя твоей логике, — усмехнулся Ли. — Что же ты так? Ну так иди, поинтересуйся у Хендери много ли меченых омег прошли через его руки. Или спроси Нура…       Тэн отвёл взгляд, понимая, что Джено всё же прав. Но для чего-то же такие организации существуют. Словно прочитав его мысли Ли сказал:       — Отмороженных на голову везде полно. Не надо всех грести под одну гребёнку. У меня в жизни, например, был только один омега, но он мёртв и вряд ли я смогу испытать что-то подобное снова.       — Но физиология….       — Что? Заставляет нас валить и трахать первого встречного? Не думал, что ты так наивен.       Тэн чувствовал, как краснеют щёки, на что Джено лишь грустно улыбнулся.       — Иди-ка ты спать. Твой альфа вон уже сотый круг вокруг лазарета нарезает. Отдохните хорошенько. Вы нам ещё нужны.       — А…       Омега кинул взгляд на подростка, что повернулся на бок и обнял подушку.       — Я пригляжу за ним. Мой организм практически не нуждается в сне. Пары тройки часов в сутки мне достаточно. Иди, всё будет хорошо.       — Если будет что-то нужно…       — Я сообщу, — кивнул Джено.       Читтапон ещё раз взглянул на спящего младшего и вышел в коридор, замечая, как понуро сидел в конце коридора Хендери. Они о многом говорили сегодня. О прошлом, о настоящем, а потом их прервал голос Квона, что сообщил о непредвиденных обстоятельствах. С одной стороны омега был рад возвращению компьютера, а с другой, он прервал их на самом важном, ведь с губ омеги сорвалось так беспокоящее его: «Что же будет дальше?»       — Ты уже закончил? — спросил альфа, поднимаясь. — Как мальчик?       — Его состояние тяжёлое, но Джено убедил, что справится без меня. Пойдём спать?       Омега обошёл альфу и направился к выходу, но его запястье перехватила сильная ладонь старшего.       — Тэн, мы не закончили.       — Ты не думаешь, что разговоры о нашем будущем вполне могут подождать утра, — сказал омега. Ему самому не терпелось расставить все точки над «и», но усталость брала своё. — Дери, я устал. Этот день вымотал меня. Ничего не изменится, если мы продолжим наш разговор завтра.       — Изменится, — подошел ближе альфа. — Ты будешь спать спокойнее, да и я, наконец, выскажу всё, что копил эти годы. Знаешь, я ведь даже не надеялся, что ты снова войдёшь в мою жизнь. Мне сказали, что ты умер. Я несколько лет оплакивал твою смерть, сожалея лишь об одном. О том, что не сказал тебе, как сильно я тебя люблю. О том, как ты дорог мне. О том, что много лет я ловил твою улыбку и с замиранием сердца слышал твой голос, который приветствовал меня каждое утро.       — Доброе утро, капитан Вон. Рады снова видеть вас в Совете, — улыбнулся Тэн, а в глазах застыли слёзы. — Знал бы ты, как я сам мечтал каждый день увидеть тебя снова. Как тосковал, когда ты был в командировках. Ты незаметно приручил меня к себе, хотя когда-то я думал, что не смогу принять кого-то после ухода мужа. Ты никогда не торопил события, а просто слушал. Мне нужно было выговориться. И знаешь, твоя поддержка сделала меня сильнее. Я смог побороть себя и взглянуть на мир по-другому. Я готов был принять тебя, но нападение на Совет лишило нас всех очень многого.       Когда я открыл глаза в лаборатории доктора Пака, я не помнил абсолютно ничего. Даже своего пола, имени и запаха. У жителей Тарто он выделяется не так сильно, как у землян, но он есть. Чанёль задавал мне вопросы, но я не мог ответить ни на один из них. Всё тело болело, слёзы лились с глаз, а он успокаивающе гладил меня по голове и говорил, что всё наладится. Я жил надеждой, что однажды всё обязательно вспомню.       Они ничего от меня не скрывали. Сехун рассказал, как нашёл меня среди трупов, как привез к Чанёлю. Когда я немного окреп, Пак сказал то, что на долгие годы породило тревогу в моем сердце.       — У тебя на животе есть шрам, характерный для омег, рожавших не совсем естественным путем.       — Я… То есть у меня, есть сын?       — Возможно. Но ты же сам понимаешь, мне не дано знать, что на самом деле происходило в твоей жизни. Могу сказать лишь о том, что малышу года три-четыре, судя по тому, как затянулись швы.       Я снова плакал. Кай, что находился рядом, поддерживал меня, как мог, а Сехун пытался что-нибудь найти о моём прошлом, но всё было напрасно. Доступ на Тартос сотрудникам Vesta был закрыт.       Вскоре начался наш персональный кошмар. Сначала забрали Сехуна, пришла моя очередь успокаивать Кая, ведь он видел в этом альфе отца, что отдавал этому мальчишке всё своё тепло. Чанёль выглядел спокойно, но я видел, как ему было тяжело, пока он готовил для нас правдивую легенду. Он учил нас. Выжимал все соки, повторяя, что это нужно для того, чтобы мы выжили, когда их не станет. Это звучало так страшно. Я не хотел терять единственную опору снова, но у судьбы были свои планы. В один миг я потерял и друга, и наставника.       Меня забросили на NCT чуть позже Сяоджуна. И знаешь, что первым спросил меня Квон, когда я оказался на станции?       Хендери поднял на омегу внимательный взгляд. Тэн был немного бледен, воспоминания давались ему с трудом, но он держался, чтобы закончить свою историю.       — Он спросил за кого я? — хмыкнул Тэн. — Я сперва растерялся, а потом он пояснил, что команда очень дорога ему, и что он не позволит причинить им вред. Он спросил, есть ли у меня какие-либо указания от Vesta? На что я только хмыкнул и ответил, что даже если бы и были, я бы не спешил их выполнять, потому что Vesta отняли у меня самое дорогое в жизни. Квон спросил, буду ли я оберегать команду от козней руководства, и я ответил согласием. Так я получил неограниченную свободу действий. Квон был поистине вездесущ. Он взламывал секретные коды Vesta, отправляя на нашу станцию грузовики с лучшими медикаментами и провизией, в то время как Енмин был уверен, что морит нас голодом. Он создал свою тюрьму для неугодных ему самому и его друзьям, потому что отправлять нас на Морт было просто не за что. Енмин и Донгван стали нашими злыми гениями. Если первый действовал через посредников, то Ли являлся сам, пытаясь скомпрометировать Донхёка. Этот человек был одержим, а я не мог понять, почему он так ненавидит собственного сына.       Квон боролся за каждого из нас, и я благодарен ему за то, что мы выжили. За то, что ты рядом со мной. Если бы не барьер Тарто, возможно, я бы ещё долго ничего не вспомнил. Но родная планета напомнила мне о моих корнях, напомнила о том, что у меня есть смысл жизни. Бэм…       Омега глубоко вздохнул, опуская взгляд, но тут же почувствовал крепкие руки, что обняли его. В миг стало так тепло.       — Мы обязательно доберёмся до него. Теперь, когда у нас есть такая сила как этот ваш Квон, у нас не возникнет проблем, а скоро Джемин восстановит звездолёт, и мы сможем добраться в любой уголок этой вселенной. Клянусь тебе, что ты скоро сможешь обнять своего сына.       — Он, наверное, подрос. Ему уже семь, он, наверное, совсем ничего не помнит обо мне.       — Прости, — шепнул Хендери, уткнувшись в темную макушку омеги. — Я пытался. Я сделал всё, что было в моих силах. В его комнате всегда стояла твоя фотография. Когда он спрашивал о тебе, я терялся. Мне приходилось говорить о том, что наш папочка герой, что защищает спокойствие Вселенной, охраняя границы. Он с восхищением смотрел на твоё фото, а мастер Трипсли всегда только качал головой.       — Зачем ты даёшь ребенку ложные надежды? — спрашивал меня он. — Бэм уже довольно взрослый, чтобы понимать, что в жизни не всё состоит из радужных счастливых событий. Нужно научить мальчика видеть и боль, её ведь больше в этой Вселенной.       — Я не хочу стать тем, кто нанесет ему первую рану, — отвечал я. Мне, действительно, было страшно. Каждая слеза этого ребёнка ранила моё сердце, даже если Бэм плакал из-за неудачного падения. Я, наверное, слишком мягкосердечный.       — Ты лучший, — улыбнулся Тэн. — А мастер Трипсли слишком зануден. Я ещё помню его унылые лекции, что он читал вновь прибывшим курсантам. Я уверен, что в большинстве своём его студенты не поняли ни слова из того, что он вещал. Особенно про вечное поклонение океану. Он очень хороший человек, но иногда бывает просто невыносим.       — Все мы хорошие, пока не затронут наших близких. Мистер Трипсли словно лев сражался за свою семью, но увы, никого не осталось, — вздохнул Хендери. — Старик совсем сдал, и если бы не Бэм, что вновь заставил его улыбаться, мы бы больше не увидели того по истине героя, о котором ходило немало легенд. Старик забывает рядом с малышом все свои печали, поэтому я не мог разлучить их. Я предложил ему работу, когда Совет от него отказался. Я надеюсь, что и сейчас мастер Трипсли будет на нашей стороне. Его опыт нам бы не помешал.       — Он непременно согласится, — уверенно кивнул Тэн. — Совет уже не тот. Я думаю, что многие старожилы давно поняли это. И если поговорить с ними, они выступят на нашей стороне. Нур умеет убеждать, нужно только дать им понять, что у нас есть сила. У нас есть камень, что может всё.       — Звучит устрашающе, — хмыкнул Хендери.       — Нам как раз-таки бояться нечего, — улыбнулся Тэн. — Мы под надежной защитой. Бояться нужно тем, кто остался там, за пределами Анвара.       — Но звезда, — сказал Вон, глядя в сторону горизонта, где были заметны яркие вспышки. — Она всё ближе.       — Но и Нур всё ближе к разгадке. Ты же всегда верил ему, так давай и сейчас следовать за ним.       — Мне нравится твой оптимизм, — улыбнулся Хендери.       — Я слишком долго страдал и хочу верить, что чёрная полоса, наконец, заканчивается, — улыбнулся омега. — Идём домой. Уже очень поздно.       Они неторопливо шли по ночной улице. Земля была накалена, воздух — слишком сухим, но почему-то на душе было спокойно, Читтапон верил в то, что они найдут выход. Он верил в тех, кого любил. А того альфу, что сейчас с нежностью заглядывает ему в глаза, любил больше всего на свете, поэтому не отстранился, когда нежные губы коснулись его собственных. Это был их первый поцелуй и хотелось запомнить его навсегда. Хендери прижимал его ближе, между телами практически не осталось пространства. Они готовы были раствориться друг в друге, но непонятный шум заставил их отстраниться друг от друга. Стремительно приближающаяся к ним фигура заставила насторожиться.       — Где Джемин? — запыхавшись, говорил Джисон.       Мальчишка выглядел потрёпанно. Одежда на нем была в некоторых местах перепачкана. Руки перебинтованы, а на щеках застыли дорожки от пролитых слёз. Вокруг мальчишки мерцал непонятный словно потрескавшийся купол из холодного света. Тэн видел, как младшего трясет, поэтому сразу бросился к нему.       — Что с тобой случилось? Где ты был? Мин сказал, что ты покинул планету? — сказал Читтапон, обнимая младшего, что тут же уткнулся в грудь старшего, судорожно всхлипывая.       — Они убили папу, — шептал Пак. — Убили!       Младший плакал, а Тэн его крепко обнял, тревожно посмотрев на Хендери, что лишь вздохнул. — Видимо отдохнуть нам сегодня не светит, — хмыкнул альфа, а потом повернулся в сторону ангара, понимая, что На скорее всего именно там.       — Идите-ка в лазарет. Думаю, что у Джено как всегда найдется то, что сможет помочь. Не нравится мне его видок.       — Идём, расскажешь, что всё-таки с тобой произошло, — сказал Тэн.       — Я был на Земле, — всхлипнул Джисон. — Я виделся с папой, а потом появились они. Словно из ниоткуда. Они стреляли, папа надел мне на шею какой-то кулон, а потом закрыл собой. Я зажмурился от страха, а потом оказался здесь.       — Значит, они отследили твоё перемещение, — хмыкнул Читтапон. — Полагаю, они следили за домом и ждали кого-то из вас.       — Но как? Откуда они узнали? NCT же больше нет, — плакал Джисон.       — Нет для Енмина, — ответил Нур, что уже стоял в коридоре. — Для Совета вы живы, не забывай. А наш злой гений дергает ниточки с двух сторон.       В коридоре послышался топот ног, а потом в помещение вбежал потрепанный Джемин, что, не обращая внимания ни на кого, бежал в сторону зареванного Джисона.       — Малыш, Господи, я так перепугался. Где ты был? С тобой все хорошо? — крепко прижимая к себе младшего говорил На. — Прости меня. Я такой идиот. Я снова ошибся, но ты… Ты же знаешь, что я люблю тебя. Больше всего на свете. Ты мой, понимаешь?       — Мин… — всхлипнул Джисон, крепко обнимая старшего. — Мин, они убили папу.       — Так ты был у него? — спросил альфа, вытирая слёзы младшего. — Ты…       — Я не знаю, как так получилось. Я просто хотел быть там, где меня любят.       — Прости…       — Я всего лишь закрыл глаза, а очнулся в гостиной нашего дома. Папа очень перепугался. Он видел мои руки. Он говорил о том, что мы сделали всё неправильно. Что формула открылась бы нам сама, нужно было только понять, кто мы есть друг для друга. Отец завещал её нам, видя то, чего не видели мы сами. Он видел, что мы связаны. Он видел невидимое, понимаешь? Это…       Джисон поднял вверх перебинтованные руки.       — Это своего рода откат за неправильное использование древних сил. Теперь в формуле есть ошибка. Теперь если использовать её, то вместо двигателя получишь бомбу. Именно такой отец и подорвал свой звездолет. Папа сказал, что не знает, где эта ошибка, но он уверен, что тебе дано её найти. Нам вместе дано. Он обработал мои раны, а потом… Потом на дом напали.       — Да, всё становится только запутаннее, — выдохнул Нур, глядя на застывших в коридоре. — Это хорошо, что тебя перенесло сюда, а мог бы и не вернуться. Верно Квон?       — Да, майор, — отозвался компьютер. — Была вероятность, что природная сила курсанта Пака утратила свою магнетическую суть на первое перемещение. Но как я вижу, её удалось восстановить. Я конечно, не могу утверждать со сто процентной гарантией, но я думаю, что любовь — вот главный двигатель вселенной.       Джемин крепко обнял младшего, прижимая ближе. Глаза альфы были красными, словно после сильного перенапряжения. Это насторожило Тэна.       — Где ты был? — спросил омега, внимательно глядя на Мина. — Я отправил тебя спать.       — Я спал, — резко ответил На, заставив старшего подозрительно сощурится и посмотреть на Хендери, что лишь пожал плечами.       — Я нашел его в ангаре, — ответил Вон. — Он, действительно, спал. Еле его разбудил. Он выглядел, словно труп.       — А вот с этого момента поподробнее, — хмыкнул Нур, а Джемин отвел взгляд. — Ты последовал моему совету?       — Это получилось не произвольно, — хмыкнул На.       — И куда же отправила тебя судьба?       — На Морт, — ответил На. — Оказалось, что не только Сехун с Чанёлем стали лишними в игре Енмина. На этой чудо-планете обитает ещё одна личность, которую стерли с лица земли.       — И кто же этот таинственный человек? — насторожился Нур.       — Сяо Децзюнь — ещё один выживший анварец, что сумел разгадать загадку камня и готов был умереть за него.       Кай несмело открыл глаза. По характеру перемещения он сразу догадался, что камень отправил его совсем не в одинокую камеру. Оглядевшись вокруг омега понял, что стоит посреди огромного кратера. Вокруг выжженные земли. Камни накалены почти до красна, вокруг ни одной живой души.       Омега давно понял, что его медальон позволяет ему перемещаться по Единой Космической Вселенной, оставаясь незамеченным. Из сил при нем остается только свет, что появляется рядом в тревожные моменты. Словно защитник. Он защищает омегу и тех, кто ему дорог.       Доён, папа и вот теперь это странное место. Что привело его сюда? Кай очень надеялся, что Доён вернулся на Анвар целым и невредимым. Он почувствовал, как буквально сорвал перстень с пальца Кима. Он слышал звон упавшего на пол кольца, но ни о чём не жалел. Он верил, что скоро они смогут быть вместе в реальности, а не в мире своих грёз.       Кай ещё не до конца мог объяснить эти перемещения, ведь не могло же на самом деле быть так, что их тела находились в двух местах одновременно. Но многое из того, что произошло говорило об обратном.       Омега снова огляделся по сторонам. Было слишком тихо. Любопытство пересилило, и он направился в сторону замеченной лестницы, что была высечена в породе. Широкая, на ней одновременно могли стоять человек пять шесть, она поднималась высоко, казалось, уводя омегу в бесконечность. Кай не боялся быть увиденным, но все же двигался осторожно и был благодарен за предусмотрительность, потому что вскоре он понял — то, что находилось на поверхности, вызывало ужас в сердце.       Впереди простиралась пустыня. Огромная и бесконечная, сжигаемая со всех сторон сразу десятью яркими светилами. От их света слепило глаза. И Кай был благодарен своей сущности за то, что его тело не чувствовало жара, что, должно быть, преобладал в этом месте. У карьера стояла заброшенная техника. Вокруг не было ни души, видно только, что металл на кранах и прочих сооружениях почти плавился под напором температур. Кай вспомнил всё, что он знал. Десять звёзд, что днем создавали невыносимые условия для жизни, а ночью, покидая небосвод, превращали эту планету в ледяной ад.       — Морт, — сорвалось с губ омеги. Заозиравшись по сторонам, Кай, действительно увидел огромные кратеры на горизонте, а с противоположной стороны располагались вольеры, где словно брошенные на произвол судьбы животные, прямо на голой земле лежали люди. Их камеры были отделены друг от друга сеткой из колючей проволоки высотой метра в два. Ни одной крыши, ни одной стены, ни капли тени.       Ужас сковал тело парня, когда он представил, каким мукам подвергаются здесь люди. Одно дело отпетые негодяи, что уничтожили массу людей. Но ведь за последние годы сюда попало слишком много людей, что были неугодны лично Енмину.       — Отец, — шепнул омежка, вытирая со щеки скатившуюся слезу. — Где Вы, отец?       Кай увидел как в небо сорвался едва заметный столб света. Он был почти незаметным под светом ярких звёзд, но для маленького омеги, что нёсся со всех ног не замечая ничего вокруг, он был единственным путеводителем.       Заключенные либо спали, либо просто были без чувств. Их вид не вызывал никаких приятных ассоциаций, а иногда и тошноту. Раздетые, истощенные, обгоревшие — эти люди напоминал древних мумий, что Ким когда-то видел в книжках Чанёля. Впавшие щеки, провалившиеся глазницы. Кое-где можно было заметить разлагающиеся трупы. Кай снова поблагодарил проведение за то, что не чувствует всего того зловония, что должно быть окутывает всю планету.       Еще издалека он заметил человека, что лежал на животе. На левой лопатке он увидел такой знакомый цветок акации. Эту татуировку Кай увидел совсем случайно. Сехун тщательно прятал её, ведь она могла подставить такого родного человека. Акацией пах папа, а отец решил хотя бы так увековечить его в своем сердце. Только ради этих двоих Кай готов был перевернуть целый мир. Они должны быть вместе. За что судьба так поступила с ними?       — Отец, — шепнул омега, опускаясь на колени рядом с тяжело дышащим Сехуном. — Отец, простите. Это всё из-за меня.       Кай не заметил, как по щекам потекли слёзы. Они падали на спину Сехуна сразу же испаряясь. Хотелось обнять, увезти отсюда навсегда, но омега знал, что это ему не под силу.       Он опустился рядом, осторожно проведя по когда-то темным волосам, сейчас они отливали серебром. Кай знал, что Сехун не почувствует его, но уже то, что он жив вселяло надежду, что им удастся выбраться отсюда.       — Он не очнётся, — послышался тихий голос. — Ты зря стараешься, мальчик. У него нет возможности видеть тебя.       Омега резко обернулся, встречаясь взглядом с чёрными, наполненными болью глазами. В нескольких «загонах» от Сехуна на полу в позе лотоса сидел седовласый старец. Сморщенная кожа, лысая голова и белая борода, что опутывала ноги. Мужчине на вид можно было дать лет двести. Он не двигался и смотрел прямо на младшего.       — Вы видите меня? — неуверенно спросил Кай, поднимаясь и направляясь в сторону старца. — Вы…       — И вижу, и слышу, — хмыкнул мужчина, но его губы при этом даже не дёрнулись. — Я такой же как и ты. Изгой. Наш дом на грани уничтожения. Эти варвары не хотели слушать. Они хотели владеть богатствами. Я ушёл раньше. Решил, что смогу побороться. Создать нечто, что сможет остановить разрушения, но уничтожил всё. Двадцать пять лет назад я совершил самую большую ошибку в своей жизни. Я решил, что всесилен. Решил, что один смогу остановить движение Аурса, а получилось, что потерял себя.       За спиной мужчины что-то замерцало, а потом рядом с ним возник парень. Каю он показался смутно знакомым.       — Где я? — спросил, оглядевшись по сторонам, альфа. — Как я здесь оказался?       — Я призвал тебя, На Джемин. И рад, что ты откликнулся на мой зов, — сказал старец. — У нас с тобой много общего. Ты тоже едва не совершил мою ошибку. Чуть не убил омегу, предназначенного тебе судьбой.       — Я… — растерялся альфа, а Кай, наконец, вспомнил, где видел этого парня. Он сын Шисона-ши. Сехун много о нем рассказывал. Он любил этого мальчишку и считал семью На своей родней.       — Ты же нашел формулу, — хмыкнул старец. — Шисон ведь не сказал тебе, где он её откопал.       — Вы? Кто Вы? Откуда знаете отца?       — Мне тоже интересно это знать, — подал голос Кай. — Вы ведь позвали нас сюда не случайно. Как я вижу, Вам известно многое из того, что происходит на других планетах? Откуда?       — Тебя я не звал, — хмыкнул старец. — Ты пришел сюда сам, а Джемин… Да, мне многое известно из того, что происходит, ведь когда-то я способствовал созданию самого могущественного искусственного интеллекта во вселенной. Его знания — мои знания. Его глаза — мои глаза.       — Квон? — с сомнением спросил На.       — Милое прозвище. У Джуна плохо с фантазией, но да, можете обращаться ко мне и так. Хотя моё настоящее имя Сяо Децзюнь.       — Сяо? Да у вас семейный подряд, — усмехнулся Джемин.       — Джун не знает обо мне. Он считает, что Квон это его личное изобретение, и я, надеюсь, что ты не станешь разубеждать его в этом. Он умный мальчик, и я рад, что в его жизни всё складывается так удачно. Я всегда буду рядом с ним, так же как и с вами. Моему телу существовать здесь осталось не так долго. Я чувствую приближение конца, поэтому вы здесь. Скоро тебя разбудят Мин. Хендери уже движется в твою сторону. Джисон вернулся с не очень хорошими новостями. Не переживай, я помогу тебе всё исправить. Ваша цель сейчас это избавится от Енмина и Свышека. Для этого вам нужны знания Сехуна и Чанёля. Пак в паре километров отсюда. Он очень плох и вы должны поторопиться. Я рассчитываю на Доёна. Он отличный воин и подобрал достойную команду.       — А Аурс? — спросил Кай. — Анвар же сгорит, если мы что-то не изменим?       — Анваром займемся мы с тобой, Кай. Только истинный житель седьмой планеты системы Тарто может её спасти.       Джемин вдруг стал каким-то бледным, а потом и вовсе исчез.       — Славный малый, только ума бы побольше, — хмыкнул Децзюнь.       — И все же, как вы здесь оказались?       — Сдался, — сказал мужчина. — Знаешь, как я уже говорил двадцать пять лет назад я совершил самую большую ошибку в своей жизни. Я решил разделить сущности.       Кай почувствовал, как мурашки побежали по телу. Он понял, что все, что до этого он знал об Анваре сейчас обретет новые краски.       — Ты уже должно быть понял, как работает камень? — спросил Сяо. — Благодаря ему ты можешь перемещаться в пространстве. Причём находиться можешь в двух местах одновременно. В твоем случае это происходит во сне, поскольку на организм нет сильного воздействия внешних факторов, а ещё потому, что ты лишь на половину анварец.       — Но если находиться в двух местах одновременно, то можно сойти с ума.       — В этом-то и особенность анварцев. Таким способом им удавалось, и жить, и работать. Шахты были полны народом, поэтому разработка минерала велась так активно. Зачастую вторую сущность использовали как рабочую силу. Вместо роботов, будь они не ладны. Я хотел остановить производство. Я провел исследование, которое не сулило ничего хорошего, но меня никто не захотел слушать. Тогда я отправился на Землю, чтобы поискать помощи там, но снова упёрся в стену. Я решил, что должен сам попытаться спасти свою планету, но мне нужно было постоянно контролировать движение Аурса, а для этого я должен быть на Анваре. Но вторая сущность это лишь протопип, запрограммированный на выполнение определенных действий, а мне нужен был помощник. Вот тогда-то я и решился на опасный эксперимент, решил создать себе двойника. Но что-то пошло не так и вместо взрослой копии я получил младенца. Новую жизнь. В нём не было ничего от анварца. Он плакал, а моё сердце растаяло. Я помню, как взял Джуна на руки. Это был я. В этом ребенке я воссоздал себя, но после эксперимента я потерял возможность перемещения. Моя вторая сущность, тихо посасывая палец, дремала в колыбели. Меня удивило то, что малыш был омегой, ведь я никогда не задумывался о том, что заложено в гендере наших копий. Может во время эксперимента что-то пошло не так, но было уже всё равно. Мне пришлось попотеть, чтобы добыть для омеги хоть какие-нибудь документы.       Малыш рос. Все вокруг думали, что я отец одиночка и мне это было на руку. Я продолжал ставить эксперименты. Я должен был предотвратить катастрофу. Все свои наработки я записывал на микрочип, что и послужил созданию искусственного интеллекта. Этот эксперимент был почти завершен, но одна ошибка, лишь одна неверная цифра в миг разрушила всё. Прогремел взрыв. Его мощность была невероятна. Разрушив несколько соседних домов и унеся ни в чём неповинные жизни. И только мы с Джуном, находясь в бункере, не пострадали. Я понимал, что за мной придут. Я убегал, пока не понял, что мой малыш стал вялым, постоянно плакал, его тошнило, рвало, на теле начали появляться небольшие язвочки, которые он расчесывал до крови. Я испугался. Находясь в бегах, мне приходилось прятаться по подвалам, воровать. Я пробирался в частные лаборатории, чтобы найти причину недомогания Джуна, а когда нашёл, мне стало страшно. Радиационное облучение было настолько велико, что по прогнозам малышу осталось жить не больше месяца. Я плакал на полу одной из клиник, там-то меня и обнаружил Чанёль. Он хотел вызвать полицию, но я умолял его не выдавать меня. Заметив над чем я работаю он ужаснулся.       — Это…       — Мой сын. Он умирает. Помогите ему!       Паку тогда было чуть больше двадцати, но в нём уже чувствовалась амбициозность. Он загорелся этой идеей.       — Приведите ко мне малыша. Я хочу лично его осмотреть.       Я кивнул и ушёл, а на утро пришёл к Паку вместе с Джуном. Чанёль осмотрел ребенка, а потом серьёзно посмотрел на меня.       — Вас разыскивает полиция. Это не дело таскать везде больного ребенка. Вы делаете ему только хуже.       — Но он умрёт без меня, — сказал я.       — Он умрёт в любом случае, — сказал Пак. — Вы сами видели процент его облучения. Это вопрос времени.       — Я смогу это остановить, но мне нужна помощь, — я знал на что давить. Пак стремился к знаниям, и он понимал, что я могу ему их дать, ведь меня прозвали безумным ученым. — Если ты поможешь мне, я открою тебе несколько секретов, благодаря которым ты станешь первым.       Чанёль согласился. Он помог обналичить мои счета. Ночью мы перетаскали из уцелевшего бункера все мои книги и наработки. Мы работали, не покладая рук, и в итоге я получил то, что хотел. Я получил материал, способный сдерживать радиационное поле, а потом в нашу жизнь вошла Vesta. Я смог обезопасить Джуна, и надеялся, что количества запасенного материала хватит до его совершеннолетия. Я оставил завещание в солидной компании. Запер дом. Отнес Джуна в лучший детский дом в городе. Убедил Чанёля, что всем так будет лучше. И пошёл сдаваться. Я не хотел подставлять Пака, ведь он так мне помог. Меня сразу отправили сюда. Я жил, надеясь на то, что мой мальчик выживет. И когда в одну из «ночей» я почувствовал знакомый рывок, я понял, что не ошибся в Джуне. Он вернул меня, используя микрочип, спрятанный в амулете, что много лет впитывал его радиационное излучение. Он нашел все мои подсказки, но он до сих пор не знает, кто его отец. И я хочу, чтобы это осталось маленькой тайной. Я уже не смогу вернуться к нормальной жизни. Существует только Квон. Я очень рад, что именно Чанёль друзьями взялись за спасение Анвара. Я очень надеюсь на то, что моя планета снова оживет.       — Но что для этого нужно? — спросил омега.       — Разделить сущности, — сказал мужчина, а Кай почувствовал рывок. Кто-то усердно пытался его разбудить.       — Иди, — сказал Децзюнь. — Мы ещё встретимся. Теперь ты знаешь дорогу ко мне.       Резкий рывок, а перед глазами всё темнеет. Омега слышит голос своего надзирателя, и настроение сразу портится. Он вспоминает о крысе. Кай надеется на то, что зверек догадался спрятаться.