Vesta:en busqueda de la verdad

      Доён гладил мальчишку по голове, потому что того ещё немного потряхивало, но в целом омега уже начинал приходить в себя, оглядываясь по сторонам и втягивая носом воздух, видимо, пытаясь уловить нотки запаха старшего.       — Я тарторианец, у меня запах не такой сильный, как у землян, — заметил старший. — Меня зовут Доён, а ты Джун, верно?       — Ренджун, — поправил омега. — Ваше имя кажется мне знакомым. Отец что-то говорил, но я совсем ничего не помню. Было так страшно.       — И всё же, что произошло? Я считал, что «Белый Лотос» всегда находился в стороне от дел Единой Космической Вселенной.       — Находился, — кивнул младший. — Пока один из кораблей, попросивших у нас приюта, не пересёк границы атмосферы. Это случилось около трёх лет назад, с тех пор наш мир начал медленно разрушаться.       Ренджун тихо всхлипнул, но резко обернулся на дверь, где появился Джено, всё ещё хмуро смотревший на пару.       — Мальчишка чист, — отозвался лекарь. — Но ты мне должен объяснение.       — Хорошо, но позже, — ответил Нур. — Джун, не бойся. Джено наш местный доктор. Он поможет тебе избавиться от боли.       — От этой боли не избавиться. Она глубоко внутри. Она разрывает. Я каждый день на протяжении последних полутора лет наблюдаю, как умирает человек, что много лет являлся моим миром. Он кричит от боли, что выжигает его. Его руки скованы, его огонь выходит из-под контроля, но эти твари только смеются. Жители «Белого лотоса» никогда особо не отличались преданностью, каждый из них в первую очередь заботился о своей шкуре. Отец дал им возможность жить, не оглядываясь на прошлое, но когда речь зашла о будущем, они предали его. Они пошли за чужаками, и мрак накрыл «Белый лотос». Наступила вечная тьма. Вечная полночь.       — Кто те люди, что посмели нарушить привычный уклад целой планеты?       — Они вошли как угнетённые, а стали поработителями, — сказал Ренджун, посмотрев прямо в глаза Кима. — Они как крысы заражали население своей собственной чумой. Отец не видел, он был слишком поглощен болью.       Когда корабль тех людей приземлился на космодроме, отец по традиции пригласил беженцев в дом. Это была стандартная процедура. Предстояло выяснить, нуждаются ли те люди в медицинской помощи, согласны ли получить персональный знак и стать полноправными членами общества.       Джено, всё ещё стоящий у двери, хмыкнул. Доён смерил его недовольным взглядом, а Ренджун лишь печально вздохнул.       — Мне, к сожалению, известно всё то, что говорят о «Белом Лотосе» на просторах Космической Вселенной, и мне обидно, что отец допустил всё это и не пытался отстоять честное имя своего народа.       — Честное имя? — возмутился Джено. — «Белый лотос» — это пристанище шлюх, бандитов, уголовников и убийц. Я слышал, что Лотос приручил больше тысячи беглых каторжников.       — И сам от этого пострадал, — заметил Доён, а потом снова повернулся к Ренджуну. — Не обращай внимания, он остынет.       — Я понимаю, — кивнул омега. — Личная обида. Зачастую именно она заставляет людей бездумно оскорблять то, чего они не видели и не знают. Я не собираюсь убеждать доктора в обратном. Он имеет право на своё мнение, а для меня «Белый лотос» есть и останется домом. Там мой отец. Там прошло моё детство.       Отец всегда был сильным, бесстрашным, стремился вперед, не уступая никому. Его особенность пугала и привлекала к себе. У него была толпа последователей, что готовы были следовать за ним во время «охоты», вот только одна единственная фраза надолго вывела его из строя. Я думаю, те люди знали, что и кому они говорили. Я как сейчас помню глубокие чёрные глаза чужестранца и тяжелый металлический голос, что равнодушно сказал:       — Vesta развязали очередную войну. Стёрли из системы целую галактику. Теперь там всем руководит Сон Енмин. Единственная надежда на примирение угасла тогда, когда стало известно о смерти генерала Бёна. Звездолёт Бэкхёна-ши разбился на границе с галактикой Тартос.       Отец тогда побледнел и едва удержался на ногах. Я знал, как дядя был дорог отцу. Я знал, что по молодости мой отец оступился, но в последующие годы делал всё, чтобы исправить это. Я знал, что «Белый Лотос» всегда ненавязчиво охранял его, но в тот момент что-то явно пошло не так. Кто-то опередил отца. Шпионы, что были повсюду, просто промолчали, когда над Бёном нависла очередная угроза. Отец был разбит. Я видел, как кипел огонь внутри него и думал о том, что грядет катастрофа, но он перегорел, что-то сломалось внутри. Он куда-то улетел, его не было двое суток, а потом он вернулся,. Точнее не он, лишь его оболочка. Из него словно выкачали жизнь.       Он стал меньше выходить из дома, погрузился в себя, я слышал, как он ломал мебель и бил посуду. Он скрылся в мире своей боли и не замечал, что происходит вокруг. Первым сигналом стало то, что у нас начала сбоить вся техника. Мы были буквально отрезаны от Космической Вселенной. И если до этого это решение было добровольным, то теперь при случае опасности, мы не могли подать даже сигналы о помощи. Огни в городе постепенно гасли, превращая его в логово разврата. То, что раньше было допустимо только в полночь, теперь творилось круглые сутки.       Стало страшно, когда в один из обычных дней толпа ринулась в сторону нашего дома. Столько лет эти стены спасали нас от жестокости улиц, но тогда и они сдались. Я помню крики, выстрелы, кровь. Помню, как яростно сражался мой воспитатель, но был убит. Помню, как меня зажали в одной из комнат. Я кричал, выбивался, но обидчики были сильнее. Я готов был уже проститься с жизнью, когда мои соперники буквально вспыхнули ярким пламенем.       — Марш в комнату, — скомандовал отец. Он был в ярости, а я… Я радовался тому, что родитель, наконец, пришёл в себя. — Запрись и не высовывайся.       — Отец…       — Потом поговорим.       Ту ночь мы выстояли, но наш дом, окруженный стеной пламени, стал безопасен ненадолго. Отец долго просил у меня прощения за то, что допустил всё это. Уверял меня, что там, на улицах, ещё достаточно наших союзников, что нам помогут.       Запасов еды и воды было не так много. Отец уходил куда-то и возвращался весь в крови. На улице, действительно шла война, но на стороне противника была техника — самое страшное оружие современности. Наша крепость рухнула спустя два месяца плотной обороны. Я помню, как смеялся тот жуткий мужчина, когда его подручные заковали отца в цепи.       — От меня ещё никто не уходил, Чунмён-ши, — заметил он.       — Зачем я вам? У меня ничего нет.       — У тебя есть имя. Есть корабли. Ты вселяешь страх в жителей Единой Космической Вселенной. Ты станешь тем, кто развяжет ещё одну войну.       — Я не буду воевать! — сказал отец.       — А кто тебя спрашивает? — усмехнулся мужчина. — Я уже отправил несколько твоих кораблей посеять панику в ближайших галактиках.       — Прикрываться чужим именем слишком низко Свышек, не думаешь? Когда-нибудь все всё равно увидят истинное лицо Туманной галактики.       — И склонят перед ней головы. А сейчас, мне нужно лишь посеять панику, чтобы те, кто стоит у меня на пути начали делать ошибки. Ты знал, что твой дорогой братец участвовал в эксперименте? Он был у тебя практически после его завершения. Расскажи мне всё что знаешь, и возможно, я пощажу тебя и твоего сына.       — Бэкхён не рассказывал мне ничего. Мы, знаете ли, не в самых близких отношениях. Да если бы и рассказывал, то я бы не сказал вам ни слова.       — Неправильный ответ, — сказал Свышек, а его прихвостни начали бить отца. — Ты расскажешь мне, что такое «Объект Х».       Отец засмеялся, а в его глазах я видел панику. Я понимал, что ему, действительно, что-то известно, и это что-то пугало его сильнее, чем та боль, что несли за собой эти люди. В его глазах я видел мольбу о прощении, и я понимал, что готов простить многое, ведь сейчас отец боролся не только за меня, а ещё и за безопасность вселенной, которая на самом деле была важнее многого.       Меня бросили в темницу, но даже там я слышал крики отца, а потом, как только мне исполнилось пятнадцать, и случилась первая течка, тот мужчина начал проявлять ко мне интерес. Однажды, меня вывели из моей тюрьмы и привели в главный зал, где на цепях висел истерзанный отец. Его кожа пылала, глаза были закрыты. На теле виднелись свежие раны, что уже начали затягиваться. Я не мог отвести от него глаз и даже не заметил, что посреди комнаты было установлено большое ложе. Свышек стоял рядом и хищно скалился. Я…       Омегу затрясло сильнее, а Доён не знал, как его утешить. Он уже и сам догадался, что произошло в тот день. Это было дико, это было ужасно, но он даже предположить не мог, что чувствовал мальчишка, изнасилованный на глазах собственного отца.       — На вот, выпей, — появился Джено со своей порцией витаминов. — Это поможет успокоиться.       Мальчишка сделал несколько глотков, по его щекам потекли слёзы. Он крепко сжал в руке стакан, пытаясь, видимо, настроиться, но силы подводили. Джено присел рядом с мальчиком с другой стороны и осторожно вытащил стакан, уже покрывшийся трещинами, от силы, с которой омега его сжимал.       — Он приводил меня туда каждый месяц, — прохрипел Ренджун. — Он издевался надо мной. Издевался над отцом. Знаете, наверное, если бы я тогда сказал отцу рассказать, он бы выдал всё, что знал, но я… Я просил его молчать, кричал, что есть силы, чтобы он не сдавался, чтобы думал о Вселенной, а не обо мне. Свышек злился. Я получал всё новые удары, но ни о чем не жалел. Мы оба были готовы умереть, но не допустить новой войны.       В этот раз всё пошло совсем не так. Меня снова привели в зал, где по-прежнему висел отец. Он был погружен в себя и не заметил моего присутствия, а я видел, как он изменился. Он похудел, раны стали заживать медленнее, оставляя алые следы на коже. Его губы что-то бесперебойно повторяли.       — Что же ты, мой друг, не почтишь своего отпрыска даже взглядом? — усмехнулся наш злой гений. — Он очень расстроится, не увидев твоего одобряющего взгляда.       — Он всегда знает, что я рядом с ним. Я в его сердце был, есть и буду, даже если смерть разлучит нас. Он мой сын. Он моя плоть и кровь. Тебе не дано понять этого. Ты оставляешь после себя лишь горы трупов. У тебя есть армия, а у нас есть семья.       — Ну что ж, посмотрим, как ты запоешь, когда этот кусок мяса снова будет молить о помощи.       — Я никогда не молил, — ответил я, глядя прямо в глаза своего обидчика. — И ты никогда от меня этого не дождешься.       — Это мы ещё посмотрим.       Мужчина был жесток, но я пытался думать не о нём. Я думал о том, что сказал отец. Я думал о семье.       — Смотри, великий «Белый Лотос», как низко ты пал. Ты позволил своему сыну стать шлюхой в моих руках.       Отец поднял на Свышека алый взгляд, полный огня. Это выглядело так завораживающе. А потом, буквально на миг его глаза позеленели, почернели и снова запылали огнем. С улицы послышался шум, крики, выстрелы. В комнату вбежали два солдата.       — Незаконное проникновение, сэр, — сказал один из них. — Сработали датчики.       — Чёрт! Найти немедленно!       Свышек подскочил с кровати и, забыв обо мне, бросился следом за своими солдатами, накинув по пути халат.       — Сынок, — услышал я голос отца. — Уходи. Беги куда глаза глядят. Иди за светом. Он поможет тебе.       — А ты? — подбежал я к нему, пытаясь открыть его оковы, но они были слишком крепкими и не поддавались.       — Оставь меня, — сказал он. — Если я всё правильно рассчитал, ты вернёшься. Ты найдешь тех, кто тебе поможет, и придёшь за мной. Я буду ждать. Иди.       — Я вернусь, — шепнул я. — Я вернусь за тобой отец.       Мне не составило труда выбраться в ближайшее окно, разбив его стулом. На улице творилось безумие. Местные пытались отследить чужаков, а я бежал, пока не заметил яркий столб света. Он был совсем близко. Подравшись с парочкой наёмников по пути, я всё же оказался на месте. Сил почти не было. Я едва стоял на ногах. Я не мог понять, где находился источник такого яркого света, а потом меня привлёк блеск. Я заметил на полу украшение, перстень. Камень в нём переливался фиолетовым, и мне почему-то вдруг так захотелось его примерить. Стоило надеть кольцо на палец, я почувствовал рывок. Я думал о доме, о семье, прежде чем отключиться. Вы…       — Я старший сын Бён Бэкхёна — Доён, — ответил Нур. — Ты дома, малыш. Папа очень переживал, когда узнал, в каком состоянии ты оказался здесь.       — Папа? — с сомнением спросил омега. — Он жив?       — Жив, — кивнул Доён. — Ты увидишься с ним утром. Сейчас тебе нужно ещё немного поспать. Твой отец, видимо, наконец, признал свою связь с семьей. Отпустил своё чувство вины, и ему удалось связаться с Каем, призвать нас.       — Кай…       — Наш брат, — улыбнулся Нур. — Я всё расскажу, позже, а теперь поспи ещё немного. Твоему организму нужно восстанавливаться. Перемещения в пространстве выматывают.       — Но я… Я не смогу заснуть, — грустно посмотрел на старших омега.       — Уснешь как миленький, — сказал Джено, улыбнувшись младшему, а потом встал и, подойдя к небольшому шкафу, вытащил оттуда пушистое одеяло. — Знаешь, очень классная штука. В холод согревает, в жару охлаждает. Давай, ложись, я тебя укрою.       Омега подчинился, глядя на старшего встревоженным взглядом. Альфа лишь покачал головой, но всё же подошёл и закутал младшего в одеяло, осторожно погладив его по голове. Вторая рука лекаря нажала на кнопку ночника. По помещению заскользили разноцветные бабочки, а лёгкий аромат мяты и лаванды успокаивал. Ренджун медленно закрыл глаза, постепенно проваливаясь в безмятежный сон.       — Пойдем ко мне, поговорим, — сказал Джено, серьезно посмотрев на Доёна. Сейчас Нур понимал, что отделаться не получится. Им, действительно, нужно было поговорить.       Оказавшись в кабинете медика, Доён опустился в кресло и покрутил перстень на почерневшей руке.       — Итак, — сел напротив него Джено.       — Я не до конца уверен в том, что тебе сейчас расскажу, поэтому, думаю, что твое профессиональное мнение мне не помешает. Так получилось, что отец Ренджуна носитель криптолонты. У меня есть два варианта его заражения. Первый: оружие с вирусом было у него. С его помощью в молодости он пытался избавиться от папы, чтобы получить руководящий пост в Vesta, но наёмники деда помешали, взорвав его звездолёт. При взаимодействии с огнем криптолонта получила неожиданный эффект. Теперь при огромной концентрации клеток вируса, огонь выжигает их, тем самым исцеляя организм на некоторое время и останавливая разрушение. Второй: оружие с вирусом было у наёмников деда. Они стреляли на поражение, но промахнулись, попадая в двигатель, вызывая взрыв, пожар и заражение. Из двух вариантов, я больше склоняюсь к первому, потому что много лет Чунмён считал себя виноватым перед братом и пытался защитить его от всех бед, медленно снова и снова умирая от вируса, но восстанавливаясь с помощью исцеляющего огня.       — В этом есть логика. Криптолонта не слишком известный вирус, но очень опасный. Излечиться от него практически невозможно.       — Ты прав. Я был первым, кто начал исследование этого вируса. Но, узнав о его последствиях, я свернул все исследования и стал тем, кто начал компанию по изъятию остатков оружия, содержащего вирус. И убедил Совет и Единую Космическую Вселенную в необходимости его запрета. Я не знал, возможно ли наследственное заражение, поэтому попросил проверить мальчика. Радует, что Свышек всё же не добрался до разгадки, а тем более до формулы вируса, что возможно ещё существует на просторах Кворка.       — Если бы он понял природу исцелений Белого Лотоса и загорелся идеей получить это оружие, наступил бы хаос.       — Свышек думает, что он Бог, но он глуп и только амбиции столько лет помогают ему держаться на плаву. Амбиции да дураки, подобные Енмину.       — И каков наш план?       — Нам нужны звездолёты, — задумчиво сказал Доен. — Нужно навестить Совет.       — Ты спятил? Сейчас тебя там не ждут. После того, что ты устроил, пересечение границы для тебя — смертный приговор.       — Я знаю, но так же я знаю, что в другом месте звездолётов нам не достать.       — Есть одно, — задумчиво сказал Джено. — Моя планета до сих пор считается планетой лекарей, но когда-то и мы воевали. Я уверен, что сейчас в «мирное» время, машины пылятся в заброшенных ангарах.       — Посещение Вирта в прошлый раз немного потрепало наших солдат. Атмосфера слишком губительна для кворков и элмосцев.       — Но у нас есть люди, — заметил Ли. — У нас есть солдаты, что когда-то были, да и сейчас, я уверен лучшие в своем деле. Они рвутся в бой. Так дай им возможность проявить себя. Они только и ждут твоего приказа. Да я сам готов в любой момент следовать за тобой.       — Я знаю, Джено, просто… Я так долго ждал этого момента, что теперь, кажется, разучился верить в свои силы.       — А вот это вы зря, майор, — отразился от стен голос Квона. — Отчаяние — последнее, чему стоит предаваться сейчас. У нас нет на это времени. Наш враг слишком опасен, не стоит его недооценивать, но в то же время не нужно опускать руки. Я изучил составляющую породы, что находится под куполом. Я благодарен вам за неограниченный доступ к лаборатории. Теперь, я с уверенностью могу сказать, что у нас есть шанс спасти эту планету. Но сперва вам всё же нужно привести сюда тех, кому это под силам.       — И кто же это? — спросил Доён, уже зная, что ответит ему компьютер.       — Нам необходим ваш брат и профессор Пак. Я уверен, что вместе с мастером Сяо им удастся создать силу, что усмирит Аурс.       — Откуда тебе известно о Кае? — с подозрением спросил Нур.       — Вы всё ещё не поняли, что мне известно всё в этой вселенной? Свышек прячется на «Белом лотосе», позволяя Енмину играть свою роль, но скоро терпение оксионца кончится.       — «Белый лотос» — это конечная цель нашего путешествия, — заметил Доён. — Свышек сам пожалеет, что решил вести свою игру именно с этой планеты. Мы отправляемся на Вирт, надеюсь, что к тому времени, как мы раздобудем звездолёты, Джемин сможет разгадать формулу отца и снабдить нас невидимым флотом.       — Да, — кивнул Джено. — Я с тобой, друг. А сейчас, я всё же посоветовал бы тебе отдохнуть. До рассвета ещё пара часов. Ты должен восстановить силы.       Доён кивнул, нужно было всего-то закрыть глаза, но сердце тревожно билось в груди. Слишком много информации скопилось в сознании, чтобы так просто отключиться от реальности.       — Простите, майор, — прервал попытку отключиться голос Квона. — Вы не могли бы пройти в лабораторию?       — Эй ты, железяка! — возмутился Джено.       — Простите, капитан Ли, — ответил Квон. — Я обязательно прослежу, чтобы ваш подопечный отдохнул, но есть ещё одна маленькая деталь, которую он должен узнать прежде, чем ринется в опасное предприятие.       — Я пойду с тобой, — сказал Джено.       — Не нужно, — ответил Нур. — Ты тоже отдохни. Я сообщу, если будет что-то интересное.       Доён похлопал друга по плечу и направился в лабораторию. Квон ничего не делает просто так, и когда Доён вошел в лабораторию, он замер, резко захлопнув дверь за собой, и щелкая замком, чтобы никому больше не было видно то, что сейчас показывал ему Квон.       — Что это? — спросил Ким, видя на экране смутно знакомого человека, что задорно играл с маленьким ребенком.       — Личные архивы. Мне с таким трудом удалось получить к ним доступ, — сказал Квон.       — Чьи? Этот человек… Я его знаю? Это…       — Это ваш папа, настоящий. Он вас очень любил.       Доён видел это. Слышал голоса. Мужчина, что снимал это видео, радостно шутил. Они с омегой весело переговаривались, наблюдая, как их малыш делает первые шаги. Доён почувствовал, как слёзы собираются в глазах.       — Зачем ты мне это показываешь? Я не помню их. Моя семья — это Бэкхён, Сехун и Кай.       — Поступил сигнал, я… Я должен уступить… — стало тихо, а потом голос продолжил. — Я хочу, чтобы у вас не осталось поводов для того, чтобы опускать руки. Не хочу, чтобы кто-то из ныне живущих мог манипулировать вашими слабостями. Играть на ваших чувствах. Я хочу, чтобы вы знали кто вы, что вы, и как погибли те, кто подарил вам жизнь.       — Они сгорели, — ответил Доён опускаясь на стул. — Сгорели в порыве страсти.       Квон засмеялся, а Доён почувствовал дрожь, что пробежала по телу. Да, такого он не ожидал. Это существо, просто программой назвать его язык уже не поворачивался, с каждым разом удивляло его всё больше.       — Это общепринятая версия, которую выдумал Бэкхён, поддавшись на уговоры лучшего друга. С одной стороны я должен благодарить его за это, а с другой… Я ведь не хотел, чтобы всё получилось именно так. Я не хотел, чтобы твоих родителей сделали виновными в том, что сделал я.       — Я не понимаю…       — Это был взрыв, Доён. Взрыв в соседнем доме, что зацепил несколько близлежащих домов. Я устроил этот взрыв, пытаясь создать то, что поможет мне остановить движение Аурса к моей родной планете. Моё имя Сяо Децзюнь.       — Подожди, я ничего не понимаю, ты человек?       — Был им когда-то, — хмыкнул Квон. — Сейчас моё тело умирает на Морте, а мой разум заключён в микрочип, который создал тот, кому я подарил жизнь.       — Джун твой сын?       — Нет, — ответил Квон. — Смотри. Я уже говорил, что мне больших трудов стоило найти всё это. Чанёль постарался избавиться от всего, что было связано с тем временем, со мной и Джуном. Мы не хотели осложнять жизнь нашему мальчику, но получилось то, что получилось. Я упомянул о том, что тебе нужны эти трое, потому что только вам четверым известно о том, как разделить сущности.       Доён видел, как мужчина проводил какие-то эксперименты, видел уже знакомый камень, видел какие-то формулы, видел, как после яркой вспышки на кресле возле обессиленного мужчины появился младенец, что громко заплакал.       — Это Джуни, — ласково сказал Квон. — Теперь ты понимаешь, что я хочу от вас.       — Вы предлагаете разделить одну планету на две? — с сомнением спросил Нур.       — Нет, майор, не планету. Звезду.       — Но тогда мы просто сгорим.       — Ты не до конца понял ход моих мыслей. Твой брат всё же умнее. Хотя он омега, ему свойственно смотреть на вещи немного в другом ключе. Сперва я думал, что буду работать с ним, но его разбудили, и теперь явно мучают, не давая спать.       Доён сжал кулаки.       — У меня осталось не так много времени. Моё тело умирает. Как только оно умрет, я потеряю связь со Вселенной. Перестану видеть, останусь лишь в проводах, микросхемах. Память о прошлом будет искажена. Я должен передать тебе эти знания. Вы поймете, что с ними делать, а теперь взгляни ещё раз на экран. Что ты видишь?       — Мужчину и ребёнка, — ответил Доён, пытаясь изо всех сил понять, что хочет от него Децзюнь.       — Представь, что мужчина это звезда. Аурс, которому много миллионов лет. С каждым годом эта звезда накапливала силу, потенциал, росла. Температура увеличивалась прямо пропорционально объёму.       — Разделив сущности, мы получим две звезды, — заметил Доён. — Ту, что есть сейчас и крошечное светило.       — Верно. Малыш Аурс займет своё привычное место, не будет движения, потому что есть купол.       — А что делать с большой звездой?       — Уничтожить.       — Но взрыв может разорвать Вселенную, не это ли мы стараемся предотвратить?       — У тебя есть самая мощная сила во вселенной, майор? Сила желания. Что тебе мешает переместить звезду туда, где от её взрыва ничего не пострадает? Космос, как и океан, безграничен.       — Хватит ли сил?       — Формула На Шисона — ключ к успеху. Я знаю, что вряд ли смогу ещё раз вот так соединить свой разум с телом. Я слишком слаб. Чанёль… Он был моим учеником. У него есть всё. Он поможет, но поторопитесь. Он тоже очень слаб. И молчи, ничего не говори пока Джуну о его происхождении, он должен быть счастливым.       — Децзюнь…       — Квон, — ответил компьютер. — И никак иначе, майор.       Стало тихо, картинки на экране пропали, а Доён почему-то почувствовал, что остался один. Квон словно использовал все свои силы на этот обмен информацией, но вдруг мониторы снова вспыхнули, изображая окружающие пейзажи.       — Надеюсь, что информация была полезна, майор, — снова отразился от стен голос Квона. — Связь была потеряна. Он…       — Умер? — выдохнул Нур.       — Возможно, — отозвался компьютер. — А теперь я прошу вас выполнить распоряжения капитана Ли. Вам нужен отдых.       — Квон, что ты чувствуешь? — спросил вдруг Доён.       — В моей программе не заложено никаких чувств, майор. Я многое помню, но чувства… Я лишь знаю, что он любил… Любил вас всех. И я люблю, наверное.       — Спасибо, Квон, — сказал Доён, поудобнее устраиваясь в кресле и прикрывая глаза. Во сне он видел шоколадные глаза, наполненные теплом. Он думал о том, что он обязательно сделает всё, чтобы спасти этот мир.