Vesta:en busqueda de la verdad

      Бэкхён вздохнул. Воспоминания давались ему тяжело. Он понимал, что вся его жизнь — это шаги по битому стеклу. Каждый шаг — это боль, но зачастую она несла за собой счастье.       Омега помнил, как обжигал его огонь в доме Доёна, но когда он крепко прижал к себе спасённого ребёнка, это все отступило на второй план.       В день появления на свет Кая, боль разрывала, но крошечный комочек в руках мгновенно заставил забыть о ней.       И тогда, в тот день, когда он увидел в иллюминаторе очертания таинственной планеты, боль была непередаваемой. Он знал, что его не ждали.       — «Белый лотос» — это планета, отличающаяся от тех, что мне приходилось видеть ранее. Она полна сюрпризов. На первый взгляд она кажется абсолютно пустынной. Плотные горные породы, тяжёлые пары атмосферы, огромные кратеры и ни одной живой души. Сперва я подумал, что ошибся координатами, но внутри было какое-то предчувствие. Я опустил свой корабль на один из кратеров. Координаты указывали именно на это место.       Стоило моему звездолёту коснуться поверхности, воздух вдруг зарябил, а потом в одно мгновение пустынные пейзажи сменились яркими и пестрящими. Передо мной открылся огромный город. Дома причудливой формы, яркие огни, необычная природа, диковинные растения и несколько воинов неизвестной расы, направившие на мой звездолёт огромные пушки. Существа были безобразны, но осмысленный взгляд говорил о разумности. Мне даже трудно описать, как они выглядели. Ящеры с клешнями крабов, стоящие на почти человеческих ногах.       — Цель визита, — услышал я незнакомый голос. Звук доносился из динамиков корабля, значит, хозяева получили к нему полный доступ. Это пугало, но я не мог отступить.       — Моё имя Бён Бэкхён, и я хотел бы встретиться с вашим предводителем.       — Великий не настроен на разговор с вами. Он распорядился отправить вас обратно. Ради вашей же безопасности. Цитирую: «Это не то место, где ты должен находиться, Бэкхён. Поздно что-то менять».       Я видел, как замигали цифры на экране. Вторгнувшаяся программа меняла координаты в навигационной системе, отправляя меня на одну из баз Vesta.       — Не то место? — вспылил я. — Безопасности? Ты хочешь уничтожить мой дом, Ким Чунмён!       Цифры на табло замерли, а из динамиков донесся знакомый голос.       — Это не так! Я уничтожу лишь его и тех, кто отобрал у меня всё. Vesta ответят за каждую его слезу!       — Мён, я тоже принадлежу Vesta, но я не знал ничего о том, что замышляет Чонджи. Давай поговорим спокойно, брат. Нам сейчас не нужны смерти. Хватит.       Входной люк дрогнул и пришел в движение.       — Карлос, проводи господина Бёна в мои комнаты.       Меня обступили несколько существ, а самый крупный из них указал клешней вперед, приглашая следовать за ним.       Мы шли по многолюдным серым и грязным улицам. Существа и люди, попадающиеся нам на пути, провожали нас озлобленными взглядами. Форма Vesta не вызывала у них доверия.       Воздух был тёплым, но пропитанным бесчисленным количеством ароматов, что вызывали неприятные ассоциации и лёгкую тошноту. Над нашими головами вместо неба располагались каменные своды, на которых висели существа, чем-то напоминающие летучих мышей, но в несколько раз больше и опаснее.       Мрак разбавляли разноцветной иллюминацией, создавая какую-то неуместную атмосферу торжества. Вечного праздника, на котором почему-то я чувствовал себя лишним.       Спустя минут двадцать мы оказались у высокого здания. Трое моих конвоиров остались снаружи, а самый главный повёл меня внутрь. В помещении я немного успокоился. Привычное, более земное окружение отогнало тревогу. Брат не изменял себе, обустроил всё по собственному вкусу. Это место чем-то напоминало его комнату в доме родителей, но масштабы были в несколько раз увеличены.       Пересекая большую залу, я заметил ещё несколько запертых дверей. Меня вели вперёд к открытой комнате. Перешагнув порог, я замер, увидев человека, что стоял у окна, укачивая на руках совсем крошечного ребёнка. На вид малышу было всего несколько месяцев, он кряхтел и не хотел засыпать.       — Спасибо, Карлос. Можешь быть свободен.       Существо поклонилось и удалилось, оставив нас наедине. Я внимательно рассматривал человека напротив. Он изменился. Ярко-красные волосы были в беспорядке, на лице были глубокие шрамы от ожогов, какие-то пугающие алые полосы на коже, словно светились изнутри и напоминали неаккуратные кровавые разводы. Чёрные большие глаза сейчас внимательно смотрели на меня, чего-то ожидая. На мужчине была широкая алая рубаха и чёрные кожаные штаны. Я с трудом узнавал в нём того, с кем провёл детские годы.       — Ты зря приехал, Бэкхён, — нарушил тишину спокойный голос. — Я не отступлю. Я уничтожу его! Посмотри, в чем виноват этот малыш? Его папу бесчувственно расстреляли. Я не готов простить этого, понимаешь? Он мог претендовать на Эша. Родной сын, как никак, родная кровь. Но какое этот человек имел право лишить жизни омегу, что много лет умолял его отпустить? Кихён никогда не любил Чонджи. Их свадьба — прихоть родителей. Омега был пленником в собственном доме, престиж для альфы был важнее, а я… Я полюбил, понимаешь, а у меня вырвали сердце!       Малыш громко заплакал, а Чунмён снова попытался его успокоить.       — Можно я? — сорвалось с губ. Альфа поднял на меня недоумённый взгляд. — Я… Я не так давно сам стал папой. У меня есть опыт общения с детьми.       — И как твой муж смотрит на то, что ты здесь? — спросил старший, передавая мне ребенка.       — Я не замужем, — ответил я, прижимая к себе кроху и вдыхая сладкий запах манго, что исходил от омежки. Тот разглядывал меня большими глазками, что унаследовал явно от отца. — После твоего восстания в Vesta запретили отношения даже для руководства.       — Сожалею, — ответил брат, наблюдая за тем, как малыш начал засыпать в моих руках. — Но тогда почему ты отказываешься от свержения Vesta. Это же хорошая возможность начать всё сначала.       — Это прямое объявление войны, Мён. Неужели ты не помнишь, что было ещё совсем недавно? У меня дети, Мён. Ради них и не хочу. Посмотри на своего сына. Он тоже часть этой вселенной. Ты хочешь, чтобы он пострадал? Я дипломат, брат. В мои обязанности входит предотвращение войн. Я готов пойти на всё, чтобы сохранить мир.       Посмотри, Vesta повсюду. Сколько ты ещё сможешь продержаться вдали от цивилизации. От объединённой вселенной? Твой народ заработал себе не слишком приятную славу. Ходит множество слухов, но нам с тобой известно, что половина из них наглая ложь. Vesta специально делает всё, чтобы вывести тебя из себя. С человеком, которым владеют эмоции, разобраться проще. Не поддавайся. Твой сын не должен остаться сиротой.       — Ты считаешь, что я не способен противостоять Vesta, — усмехнулся Чунмён. — Да я…       — В состоянии, — перебил его я, укладывая малыша в красивую колыбель, что стояла рядом с широкой кроватью родителя. — Но стоит ли это того? Ты должен быть с сыном, понимаешь? Дети растут очень быстро. Ты не успеешь моргнуть, как он будет осознанно смотреть на тебя и задавать вопросы, на которые тебе придётся давать свои грязные ответы. Ты должен дать ему лучшую жизнь, а не пропадать на передовой, убивая и наблюдая за тем, как гибнут твои люди.       Чонджи на время усмирил своё самолюбие. Да, он поступил жестоко, но я предупреждал. Сейчас у него другие заботы. Мирный договор с Туманной галактикой принёс много хлопот, поэтому прошу, усмири свой гнев. Давай жить ради наших детей.       — Красиво говоришь, малыш, — хмыкнул Чунмён, подойдя к окну. — У тебя всё так просто, но моё сердце… Оно разлетелось на тысячи осколков и требует мщения. Тебе не понять, ты никогда не любил.       Я хмыкнул, обращая на себя внимание. Альфа слегка повернул голову и вскинул бровь.       — Я любил, люблю, и буду любить, но я всегда чтил закон. Я понимаю, что моё признание может породить хаос. Я знаю, он знает, мы ищем другие пути.       — Боюсь, что однажды вы упрётесь в глухую стену, и единственным верным решением будет начать битву, и тогда позови меня, я покажу, как надо сражаться за любовь.       — Значит, сейчас ты отступишь? — с надеждой спросил я.       — Ответь мне лишь на один вопрос, прежде, чем я дам тебе окончательный ответ. Что для тебя Vesta?       На улице послышались глухие удары. Их было ровно двенадцать, после чего свет погас, погружая планету в полную темноту. И только разводы под глазами Чунмёна засияли ярче, придавая его взгляду зловещности. Снаружи послышались крики. Я вздрогнул, переведя взгляд на старшего, что оскалился.       — Кто не спрятался, я не виноват, — хмыкнул он.       — Что происходит?       — С наступлением полуночи здесь действуют другие правила, — ответил брат. — Точнее больше нет правил.       С улицы доносились выстрелы. Моё тело дрожало, а я смотрел на Мёна, что в свете своих алых глаз выглядел безумным.       — Не бойся, сюда никто не сунется, но выйдешь за порог, и я не отвечаю за твою безопасность. Тебя могут обокрасть, изнасиловать, убить и мне не будет до этого дела. Это закон «Белого Лотоса». Полночь — время разврата и похоти. Время свободы, время, когда каждый сам за себя. Но всё же, вернемся к моему вопросу. Что есть Vesta?       — Я… Я не знаю.       — Неправильный ответ, — засмеялся Чунмён. — У тебя есть время до утра. Располагайся, а я… У меня охота.       Мужчина бросил на меня равнодушный взгляд, а потом направился прочь, замерев у самой двери. Я не понял, что он сделал и как, но в небольшом стеклянном плафоне у кровати появилось несколько насекомых, напоминающих светлячков, но раза в четыре крупнее. Их тусклого света хватило, чтобы немного осветить комнату.       — Ты оставляешь своего сына одного? — бросил я ему вслед.       — Он не один, — хмыкнул альфа и ушел, а у меня в голове почему-то засела мысль о том, что говоря «не один», Чунмён имел ввиду совсем не меня.       Было страшно, но я верил, что брат не причинит мне вреда, как и его подчинённые. Вот только темнота, шорохи и крики с улицы не давали расслабиться.       Я думал, пытался разгадать, какого ответа ждал от меня старший. Я ведь и правда, не знал, что значит для меня Vesta. Порой я её ненавидел, а порой был благодарен. Ведь всем, что у меня было, я был обязан ей.       Так я и задремал на широкой кровати пропитанной запахом лотоса, что совсем не пугал. Проснулся я от тихого хныканья. Сработал рефлекс. Малыш явно хотел кушать. Открыв глаза, я замер, наблюдая, как через дверь в спальню буквально вплыло неизвестное существо в длинном бежевом балахоне с капюшоном. Оно чем-то напоминало нарисованных в древних книгах призраков.       Я пытался отогнать от себя эту мысль, но было жутко. Тем временем нянька достала из-за пазухи бутылочку с детской смесью и, осторожно разместив малыша на одной из невидимых рук, начала кормление.       Мурашки бегали по коже от этого зрелища. Я боялся обнаружить себя, но существо опередило меня.       — Не бойтесь, мистер Бён. Я не причиню вам вреда. Мы не воинственный народ.       — Кто вы? И откуда знаете моё имя?       — Ваше имя — легенда среди угнетенных народов. Каждая из таких наций мечтает, чтобы именно вы пришли и вытянули их из болота, вот только немногим дано дождаться. Моя нация, например, почти вымерла. Если бы не «Белый Лотос» и меня бы здесь не было. Мы ждали Вас, а получили обстрел из огненных орудий, что буквально разорвали нашу планету изнутри.       — Не понимаю. Я… Я всегда старался быть там, где меня ждут. Ваша планета…       — Находилась на границе с Туманной галактикой. Мы не входили в её систему. Были сами по себе, но эти доводы не убедили Vesta. Они прислали к нашим границам свои корабли. Мы посылали сигналы бедствия, но нас никто не услышал, потому что Оксион блокировал сигнал. Они намеренно дразнили Vesta и те, не разбираясь, начали атаку.       У нас не было чем ответить, ведь война была чужда нам. Планета была уничтожена. Vesta, гордые собой, покинули границы, а потом появился он — Ким Чунмён. Он забрал выживших, дал им кров и объяснил свои правила. Ночь — время мести. Ночь — время, когда злость выходит из-под контроля. Не хочешь сражаться, сиди дома и не высовывайся.       — Но они сражаются друг против друга. Люди, которые работают бок о бок днём, могут убить друг друга ночью.       — А у вас в Vesta не так? Это естественный отбор. Координаты «Белого Лотоса» передаются в низших космических кругах. Сюда приходят люди, что прячутся от правосудия Единой Космической Вселенной и Vesta. Здесь нет невиновных. Там на улицах отпетые негодяи, те, кто хотят жить не выйдут в полночь из дома.       — Это безумие!       — Это жизнь. Отряд, уничтоживший нашу планету, признан героями, но за что? За то, что противник даже не сопротивлялся?       Я не мог ничего понять, ведь мне ничего не было известно об уничтожении целой планеты. Да, была война, но такие сомнительные успехи.       — Я не знал…       — Вас просто вывели из игры в тот момент. Отвлекли, поэтому я не в праве вас в чем-то обвинять. Вы сами могли погибнуть.       Вот тогда-то я и вспомнил, как угодил в ловушку Туманной галактики, как Чунмён спас меня, и как Енмин развел руками, говоря о том, что был занят уничтожением врага. Сехун тогда долго не мог понять, почему координаты конечного пункта у всех троих отличались. С того дня карьера Сона стремительно понеслась вверх, а мы не успевали следить за его «успехами».       — Vesta заработала себе имя на чужом горе, — выдохнуло существо.       — Не Vesta — Сон Енмин, — ответил я. — И я сделаю всё, чтобы показать это Единой Космической Вселенной. Если вы дадите показания, мы сможем привлечь его к ответственности. Вы…       — Я один и беспомощен, — сказало существо, наконец, поднимая на меня большие изумрудные глаза. Лицо было небольшим и морщинистым, кожа чёрной, большие свисающие уши, сухие губы. Незнакомца можно было бы назвать уродливым, если бы не тепло, что излучал его бездонный изумрудный взгляд. — Да даже вдвоём нам не под силу сломить Vesta.       — Есть Чунмён…       Существо растянуло губы в слегка жутковатой улыбке.       — А разве Вы прибыли сюда не для того, чтобы остановить войну? Кундар уже не вернуть, а своим сопротивлением я могу лишиться и того, что имею. Знаете, я ведь тоже не сторонник войны с Vesta, но то, что они творят порой выходит за рамки. «Белый Лотос» с его преступным и отвратительным населением даже и в сравнение не идет с тем, что происходит внутри Vesta.       Я понимал, что кундарец прав. Сейчас я отчетливо чувствовал, что Vesta — это зло, но пока там были честные люди, за неё стоило бороться. Много миров перевернулось, много планет изменилось, и я верил, что и Vesta способна измениться. Да, в тот момент я знал, что скажу Чунмёну утром.       — Советую вам ещё немного вздремнуть. Джуни проспит до утра, а вам понадобятся силы, потому что господин никогда не возвращается со своей охоты невредимым. Раньше его ранами занимался Кихен, но теперь… Чунмён слишком горд, чтобы подпустить к себе кого-то. Надеюсь, что вы станете тем, кто сможет втолковать ему, что необходимо позабыть свои охоты. Я не всегда буду рядом, а его сын нуждается в заботе.       — Думаю, что это бесполезно. Брат по своей натуре воин…       — Он предводитель, а эти твари перегрызутся и без него. Ладно, я пойду. Отдыхайте.       Кундарец уложил ребёнка обратно в кроватку и выскользнул за дверь. Я лёг на край кровати, чтобы мне было хорошо видно личико спящего племянника. Он был прекрасен, а я думал о вас с Каем. О вашем будущем, думал о том, что нужно что-то менять.       Утром меня разбудил странный шум, что-то упало, послышалось шипение и ругательства. Я открыл глаза и огляделся, замечая Чунмёна, что стоял у двери и пытался поднять с пола упавший стул. Было видно, что это дается ему с трудом. На его одежде были заметны пятна крови, а руки оставляли на поверхности двери алые разводы. На коже были заметны пышущие словно огнем полосы, что напоминали пылающие вены. Альфа попытался сделать шаг, но ноги его не слушались. Он неосознанно прижал ладонь к боку, где ткань тут же пропиталась свежей кровью.       — Мён, — подорвался к нему я, предотвращая падение. — Что это? Ты в своем уме? Ты ранен?       — Помолчи, пожалуйста, — прошипел он. — Это все пройдет. Помоги мне добраться до кровати.       Я уложил его на матрас, помогая стянуть окровавленную одежду. На теле были заметны свежие раны и старые шрамы, а огонь будто бурлил в венах.       — Почему ты… — сказал я, осторожно проведя ладонью по венам на руке, напоминающим раскаленные угли. — Светишься?       — Подарочек от отца, — хмыкнул альфа, пытаясь глубоко дышать.       — В смысле? — удивленно спросил я.       — Не знаю, где он купил то оружие, которым снабдил своих наемников, но когда его заряды попали в двигатель моего звездолёта, произошел взрыв. Только вместо того, чтобы сгореть заживо, я поглотил этот огонь, он стал частью меня. Взрыв был настолько мощным, что меня унесло на несколько километров в небо, а когда я падал, меня подхватил корабль пролетающий мимо. Моими спасителями оказались жители Вирта, что прилетали на Землю, заключить какую-то там сделку. Они занялись моим лечением, поставили на ноги, но внутри меня бушевало пламя. Внутри меня кипела ненависть. Когда мои лекари заметили это, то начали ставить на мне эксперименты, заперли в лаборатории, как подопытную крысу. Никогда не любил эту нацию, — хмыкнул Чунмён и закашлялся.       Я поспешил наполнить водой стакан и протянул старшему. Он судорожно делал глотки, а потом снова откинулся на подушки. «Огонь» внутри немного стихал, а я наблюдал, как затягиваются раны.       — Я убил своих мучителей, сжёг заживо, разрушил их лабораторию и сбежал. Я не знал куда идти, дома меня не ждали. У меня не было ни денег, ни транспорта, и тогда на стоянке одного из магазинов я заметил его. Кихён укладывал покупки в аэромобиль. Я решил, что с помощью него могу раздобыть транспорт и деньги. Знаешь, он даже не сопротивлялся. В глазах омеги я увидел столько отчаяния, что мне самому стало больно. Мы разговорились, и он предложил мне помощь. Он сказал, что его отец работает руководителем лётной академии, что там неограниченный выбор звездолётов, и что у него есть туда пропуск. Мы провернули это дело так быстро, что я не успел моргнуть глазом. Улетая, сердце болело. Я обещал, что вернусь за ним, когда найду нам дом. Знаешь, после той боли, что мне пришлось пережить, вся ненависть к тебе куда-то делась, я ведь, никогда не желал тебе смерти, это было какое-то безумие, помешательство, которое огонь выжег из меня. Вот только ярость к миру, к Vesta осталась.       Я бороздил космос, стараясь найти место, где смогу жить, смогу выпускать свою силу, что буквально выжигала изнутри. Огонь, он пылает постоянно, и только сражаясь, я могу избавиться от этого пламени внутри. Однажды я заметил планету, что казалась совсем пустынной. Я решил, что вот он мой шанс начать все сначала. Здесь я мог без последствия отпустить себя. Вот только когда я опустился на неё, иллюзия спала и я увидел целый мир. Здесь царил разврат, здесь собирались самые отпетые негодяи Вселенной. Они нападали на мирные миры, грабили, уничтожали целые поселения. Я вспомнил сказки о пиратах, которые читал нам когда-то папа. Встретили меня недружелюбно, чужаков здесь не любили, но мне нужен был дом. Я выдержал все атаки и устроил переворот, провозглашая себя лидером. Заставил людей присягнуть мне на верность, согласных клеймил, несогласных уничтожал на месте. Я был погружен в разрушения и диктатуру. Придумывал свои правила, а потом… Потом пришли новости о войне, что разрушает миры. Я вспомнил о Кихёне, о данном ему обещании. Я вернулся, а дальше ты знаешь.       Я знаю, что Монтирус уже промыл тебе мозги, но Бэкхён-и, я не могу остановить эту войну, потому что иначе огонь разорвет меня. Я придумал охоту для того, чтобы выпустить своего монстра наружу. Я не могу умереть, понимаешь, этот чёртов огонь залечит все мои раны.       Я действительно видел, что от порезов остались лишь бледные шрамы, затянутые кожей, вены и капилляры снова приобрели нормальный вид, оставив лишь пылающие полосы вокруг глаз.       — Я монстр, брат. Мой народ — отпетые негодяи, и поверь мне, устраивая эти охоты, я несу Вселенной пользы больше, чем от вашей Vesta.       Чунмён закрыл глаза, а я провел ладонью по его волосам. Внутри было много разных чувств, а с губ сорвалось то, что старший хотел услышать больше всего.       — Vesta — зло, Чунмён, но я не могу позволить тебе уничтожить её, пока среди сотрудников есть те, кто мне дорог. Те, кого я люблю больше жизни.       Альфа засмеялся, открывая глаза и глядя на меня пристальным взглядом.       — Я подожду, — ответил он. — Однажды ты сам придёшь ко мне, а пока будь счастлив, малыш.       Двери открылись, и в комнату вошел уже знакомый военный.       — Карлос, проводи мистера Бёна на корабль и проследи, чтобы он благополучно покинул границы планеты.       — Мён, я бы мог помочь, — спохватился я. — Только скажи, что тебе нужно. Ты и Джун моя семья…       — Просто выживи, слышишь? — улыбнулся старший. — Я знаю, что наступит время, когда мы снова станем счастливыми.       Он приподнялся и поцеловал меня в лоб. Его губы были горячими и сухими, на глаза навернулись слёзы, я крепко его обнял, а потом сорвался к выходу. Проходя через гостиную, я заметил стоящего у одной из дверей кундарца.       — Позаботьтесь о них, мастер, — сказал я. — Я постараюсь вернуться очень скоро.       — Конечно, мистер Бён, — поклонился он мне.       Я вернулся в Vesta, больших трудов мне стоило убедить их в том, что «Белый Лотос» не несёт угрозы, а потом… Потом всё закружилось. Сперва мертвым был найден Чонджи, следствие зашло в тупик, но Енмин направо и налево твердил, что это дело рук Чунмёна. Его назвали персоной вне закона, и любое его посещение планет Единой Космической Вселенной могло закончится арестом. А потом началась война с Тарто.       Бэкхён тихо всхлипнул, Доён задумчиво прижал его к себе.       — Говоришь, брат пах манго? — спросил Доён.       — Да, только я не знаю жив ли он. Не знаю, что стало с Чунмёном и с «Белым Лотосом».       — Жив, — кивнул Доён. — Но в критическом состоянии.       Бэкхён недоуменно посмотрел на сына.       — Твоего племянника сегодня принес сюда камень. Он в лазарете, без сознания. Тэн говорит, что мальчика хорошенько избили и изнасиловали перед тем, как он перенёсся сюда.       — Я должен его увидеть, — подорвался Бён.       — Завтра, — сказал Доён. — Тебе нужно поспать. Давай ты отдохнёшь. Обещаю, что прямо с утра отвезу тебя к нему. Только сейчас, пожалуйста…       — Хорошо, — кивнул Бэкхён, опуская голову на грудь сына и закрывая глаза.       Нур слушал, как дыхание старшего постепенно выравнивается. За последние годы это стало самым счастливым воспоминанием, потому что после того, как он нашёл Бэкхёна среди обломков его корабля. Окровавленного и переломанного. Он ещё помнил, сколько им с Джено потребовалось сил, чтобы услышать это мерное дыхание, что говорило о том, что их пациент уснул, что наконец-то они смогли избавить его от боли. Джено в тот момент выглядел не лучше старшего, но Доён был благодарен ему за всё.       Когда-то он считал, что Вирт — это земля жизни, но теперь… Теперь был Джено, что напоминал о несправедливостей правителей планеты, а теперь ещё и Чунмён, на котором ставили эксперименты. Реакция на взрыв сама по себе была очень интересной, Нур знал только одну вещь, что могла вызвать такой эффект, и надеялся, что это был единственные раз, когда Vesta использовала данное оружие. Это изобретение получило строжайший запрет на распространение. Технология принадлежала кворкам, так они уничтожали своих омег после того, как те приносили потомство. Это было до того, как Доён попал на эту планету, чтобы навести там порядок. Да, омег они по-прежнему уничтожали после родов, но Нуру постепенно удалось свести это количество к минимуму. Это оружие несло в себе паразитическую силу, словно заселяя в ваш организм заразу, которая постепенно уничтожала ваше тело изнутри. Вот только при взаимодействии с огнём эта зараза возымела непредсказуемый эффект. Стало даже интересно, дед, действительно, не знал, что за оружие было у его наемников, или желал добиться неожиданного эффекта. Сейчас было поздно думать об этом. Свидетелей вряд ли можно найти, а «Белый Лотос» вызывал восхищение, если был способен укротить этот вирус.       Доён осторожно переложил голову старшего на подушку и поднялся, поправив на себе одежду, а после направился в сторону лазарета. Спать не хотелось, почему-то ему казалось, что сейчас он должен был быть именно там, ведь он единственный знал правду. Джено мог наговорить мальчишке глупостей, потому что рана на сердце медика была ещё слишком свежа.       Город спал, и это радовало. Нур был доволен тем, что люди чувствовали себя здесь в безопасности. Он боролся за это, и будет бороться до конца. Он хотел, чтобы война и Vesta навсегда покинули пределы Единой Космической Вселенной. Нет, поправил себя Доён, не Vesta, Енмин, вместе со своим покровителем.       Слушая рассказ Бэкхёна, Доён быстро сопоставил все факты. Не просто так именно команда Енмина оказалась возле Кундара, в то время как папа был окружен армией Свышека, а Сехун находился в противоположной части галактики. Неужели уже тогда он мог лишиться папы, если бы не Чунмён. Нур решил, что обязательно выяснит, что стало с «Белым Лотосом», а ещё он решил, что должен посетить уничтоженную планету. Ничего не бывает просто так, возможно у Свышека были свои мотивы для уничтожения соседа. Там должно было что-то остаться,       Широким шагом альфа вошёл в лазарет и направился к нужной палате, ещё издалека нос уловил лёгкий запах манго. И пусть Доён не был для Бэкхёна сыном по крови, он считал его родным человеком, значит и этого омегу он назовёт братом. Он обязательно поддержит его, обязательно попробует сделать всё для того, он забыл тот ужас, который ему пришлось пережить.       Переступив порог, Нур внимательно посмотрел на паренька, что выглядел совсем ребёнком. Раны на его лице и теле заставляли кулаки сжиматься. Куда смотрел его отец? Что вообще происходило на планете. Джун вышел из дома в полночь? Для чего? А главное, как он обнаружил кольцо, ведь Кай снял его в одном из подвалов, неужели они чего-то не заметили?       — О, ты чего здесь? — заметил его Джено, что вошёл в палату с ещё несколькими пузырьками своей чудодейственной смеси. Нур хмыкнул, его бы шокировало если б Ли вышел куда-нибудь без заветного пузырька. Доктор был немного параноиком, но эта его слабость, добавляла ему очарования, а ещё делала полезным, ведь в любой непредвиденной ситуации лекарство было всегда под рукой.       — Появились кое-какие новые сведения, — сказал Доён, подходя к младшему. Нежные черты лица, веки слегка дрожали. Мальчишка спал, это радовало.       — Вы его обследовали? — спросил Нур. — Есть что-то интересное?       — Повреждения только внешние. Кому-то он видимо сильно насолил. Помимо того, что его использовали в качестве секс-игрушки, можно заметить синяки на запястьях и лодыжках. Это говорит о том, что его удерживали насильно.       Доён осторожно взял мальчика за руку и провел большим пальцем по посиневшей коже.       — Проведи анализ крови, — сглотнув сказал Доён. Он читал, что вирус кворков не должен передаваться по наследству, но Чунмён был не совсем обычным инфицированным.       — И что я должен в ней найти?       — Криптолонту, — сдержано ответил Нур, даже не глядя на лекаря, что вылупил на него огромные глаза. Альфа опустился на небольшой стул возле кровати и поднёс ладошку младшего к губам. — Джун, ты слышишь меня? Сейчас будет немного больно. Потерпи. Хорошо?       — Доён, ты спятил?       — Делай, что я говорю! — огрызнулся Ким.       — Криптолонта запрещена! Единая Космическая Вселенная запретила её много лет назад!       — Джено, я когда-нибудь делал что-то просто так? Проверь, или ты хочешь, чтобы этого паренька разорвало на части прямо здесь.       — Он даже не рожал!       — Капитан Ли…       — Хорошо, но ты должен мне объяснения.       Джено взял всё необходимое и, обеззаразив кожу в изгибе локтя омеги, осторожно ввел в вену шприц. Омега дернулся и распахнул глаза, но Доён успел его перехватить, крепко обнимая.       — Тише, успокойся, всё хорошо, слышишь? Ты в безопасности.       Мальчишка плакал, прижимаясь к старшему, в то время, как Джено уже закончил и отправился в лабораторию, недовольно взглянув на Кима, что не выпускал омегу из рук.       — Они держали нас в плену. Они… Они избивают отца до смерти, а потом наблюдают за тем, как его тело восстанавливается. Они звери. Они…       — Тише, малыш. Успокойся. Расскажи мне всё по порядку, хорошо. Кто те люди? Как они к вам попали? И где ты нашел кольцо?       Омега отстранился, Доён вытер слезы с его щек.       — Я увидел свет, — сказал младший. — Отец всегда говорил, что там где свет, там наш дом.