Происхождение

На шее остался шрам. Две крупные дыры, заживавшие без малого две недели, оставили после себя лишь светлые маленькие шрамы, еле видные невооруженному глазу. Элен вновь провела по ним подушечками пальцев. Кожа в этих местах была чуть выпуклая и гораздо нежнее, чем по всей шее, из-за чего даже с закрытыми глазами девушка безошибочно находила заживший след от укуса. И перед её глазами вновь проносились события того дня, когда этот след был получен. К слову, Невё с неким страхом и вожделением ждала, когда же Томас вновь её укусит. Она уже полностью восстановилась: укусы затянулись, оставив после себя яркие воспоминания и следы, лёгкое головокружение прошло вместе с болью в шее и голове, исчезла болезненная бледность и даже округлились щёчки. Но Хертфорд предпочитал не говорить об укусах и уж тем более не кусал, хотя прошла уже неделя с момента полного восстановления. Элен думала, что он захочет ещё, захочет больше, но оказалось, что больше хотела лишь она сама. Девушка со вздохом оторвалась от зеркала и выключила торшер. Невё залезла под тёплое одеяло, надеясь вскоре уснуть. Но сон не шёл. Шли только мысли. Элен чувствовала себя наркоманкой. Ей было трудно засыпать, дни тянулись без особой радости, а мысли все чаще занимала сладкая мысль о клыках Томаса. Она ощущала постоянное желание вновь ощутить то самое чувство, которое не могла подарить самой себе в полной мере, и понимала, что ей необходим Хертфорд. Не только его клыки — его руки, его губы, его голос, его объятия. У Элен резко пересыхало во рту, когда она вспоминала их таинство под дубом, и мелко подрагивали руки. Ей было знакомо такое чувство зависимости. В пятнадцать лет Элен и Стив попали в не самую хорошую компанию. Всего вместе с ними оказалось восемь человек, и самый главный из них, кто-то вроде главы школьной мафиозной семьи, казался Невё идеалом. Крутой, в кожаной куртке, плюющий на правила и делающий лишь то, что хочет он — Зейн был образцом типичного плохого парня, так привлекающего наивных девочек до восемнадцати лет. Ему было девятнадцать, он был самый старший в их группировке и нравился не только Элен, но и Алиссе с Эйприл. Зейну стоило только прокатить Невё на мотоцикле, чтобы завоевать её сердце, и Элен слепо последовала за ним и делала все, чтобы понравиться. К слову, этот слишком крутой мальчишка не обращал на девочку никакого внимания, припоминая, что ей всего пятнадцать. Больший интерес для Зейна представляла восемнадцатилетняя Алисса, раскрепощенная и немного отмороженная любительница марихуаны. Зейн забывал о возрасте Элен только после трех-четырех стопок водки и вовсю целовал наивную Невё, давая ей ложную надежду. Однажды дело зашло дальше поцелуев, но от страшной ошибки Элен успел спасти Стив. Но девочка все равно смотрела в рот их главарю и делала все, чтобы ему понравиться. Она впервые попробовала пиво, совершенно не оценив этот отвратительный напиток, впервые прокатилась на угнанном у какого-то мажора кабриолете, который впоследствии Зейн сумел продать, впервые попробовала сигареты вместе со Стивом. Хилл пристрастился до пожелтевших зубов, так и не прекратив курить, а вот Элен бросила стараниями Софи через два месяца. Но Невё помнила, как у неё словно набухала голова от стойкого желания вновь выкурить сигарету, как дрожали руки в попытке поджечь сигаретную бумагу, а в мозгу вертелась лишь одна мысль: скорее бы затянуться! А когда спасительный дым попадал в лёгкие и отравлял все ее естество, она ощущала самую настоящую эйфорию, полёт, головокружительное спасение. Сначала ей было достаточно всего одной сигареты в день, а спустя несколько недель нужно было уже две. И так постепенно девушка доходила до трех сигарет, вся её одежда пропахла табаком, а изо рта стало неприятно пахнуть. Софи поняла все по запаху рук — от них пахло сильнее всего. Элен не по наслышке была знакома с зависимостями. И поэтому ей было страшно. Быть зависимой от клыков древнего чудовища — расклад так себе, не так ли? Особенно учитывая, что Элен знала саму себя - она легко подсела на сигареты, на страстные и будоражищее её тело укусы подсесть было ещё проще. Невё усмехнулась. Воспоминания о сигаретах заставили всплыть образ Зейна в её голове. Девятнадцатилетний парень, поцеловавший её пару раз по пьяни, когда-то был идеальным. Но сейчас, когда Элен пыталась представить идеального мужчину, её мозг подбрасывал элегантного Томаса, а не дурно пахнущего Зейна. Том… Как же Элен хотела называть его по имени! Не ломать язык об это «мистер Хертфорд», а ласково сказать простое и нежное «Том». Увидеть, как он улыбнется, как у уголков его глаз вновь соберутся морщины, а в голубых глазах отразится тепло, которого так не хватает Невё. Достаточно ли месяца, чтобы полюбить? Элен не знала. Она не знала, чувствует ли к нему любовь. Чувствует ли вообще хоть что-то, кроме банальной привязанности. Элен остро нуждалась в Томасе, в его прикосновениях, улыбке, укусах. В его голосе. Хертфорд оказывал на неё то воздействие, которого девушка поначалу боялась, а теперь... То, о чем Элен раньше и думать не желала, вырвалось из неё и окрылило, но с другой стороны оно же и привязало её. Элен так сильно желала быть рядом с Томасом, что и думать забыла и о Стиве, и о Софи, и о родном доме. При мысли о том, что Невё желает остаться с ним навсегда, в ушах зазвенело с удвоенной силой. Девушка поморщилась и закрыла уши руками. В тихой комнате звон раздавался в разы громче, и выносить его было нереально. Элен понимала, что уснуть у неё не получится, и со вздохом разочарования и бессильной злобы поднялась с кровати. - Иди ко мне. Элен вновь упала в объятия Томаса, с наслаждением вдохнув его морозный запах. Этот свежий, бодрящий аромат и рядом не стоял с большинством запахов, которые когда-либо ощущала Невё. Они вновь сидели перед камином. Мужчина, до этого читавший Данте, с трепетом обнимал прижавшуюся к нему девушку. Он с лёгкой ухмылкой отметил про себя, что девушка обвила его торс и крепко прижалась щекой к груди. Томас легко провел широкой ладонью по её гладким волосам. Элен больше не испытывала неприязни от этого жеста. - Ты хорошо себя чувствуешь? - Да, сэр. - Замечательно. Завтра вечером у нас будет гость. Элен с удивлением посмотрела на Томаса и подумала, что мужчина шутит. Но он выглядел вполне серьёзно. - Гость? Здесь? - Верно, моя девочка, - мужчина чуть нажал ей между лопатками, заставляя вновь опуститься ему на грудь, - Приедет мой давний друг. Он прибудет в Лондон всего на пару дней и на ночь останется у нас. - Как его зовут? - тихо поинтересовалась девушка, слушавшая мужчину с придыханием. - Алистер Олдридж, милая. Но тебе ни о чем не скажет его имя. Его рука все так же гладила её волосы. Она опускалась до спины, а затем вновь поднималась на макушку. Элен была готова замурчать от этой ласки. Она слушала его размеренное дыхание и наслаждалась минутами рядом с ним. - Любовь — недуг. Моя душа больна Томительной, неутолимой жаждой. Того же яда требует она, Который отравил ее однажды. Элен вздрогнула. Мужской голос прозвучал неожиданно звучно, и девушка поняла, что он просто читает стих с выражением. Его бархатный баритон ласкал её слух прекрасными строками. Сердце забилось чуть чаще, а щеки предательски защипали и покраснели. Никто никогда не читал ей стихи. - Мой разум-врач любовь мою лечил. Она отвергла травы и коренья, И бедный лекарь выбился из сил И нас покинул, потеряв терпенье. Рука на её спине остановилась, как бы позволяя девушке привстать и заглянуть мужчине в глаза. В ледяных равнинах отражалось солнце. Так тепло и ярко, что лёд в мужских глазах растаял, и в водной глади отражалась ясное, голубое небо. Элен следила за тонкими губами мужчины, произносящими каждое слово стиха так, что у Элен замирала душа. - Отныне мой недуг неизлечим. Душа ни в чем покоя не находит. Покинутые разумом моим, И чувства и слова по воле бродят. Он приближался к её лицу. Она чувствовала, как холодное мятное дыхание обдает её лицо. Его взгляд, его гипнотизирующий взгляд сводил с ума женскую душу. Элен чувствовала, как внутри неё кто-то поджег фитиль, и огонёк уверенно ползет вперёд, грозясь взорвать сотню фейерверков. Она потянулась к Томасу. - И долго мне, лишенному ума, Казался раем ад, а светом — тьма! Внутри девушки все взорвалось. Ведомая непонятному чувству, зародившемуся в её душе уже давно, но вспыхнувшему только сейчас, Элен сама сократила оставшееся расстояние между ними, уверенно прижимаясь своими пересохшими губами к его холодным мягким губам. Глаза открыть она не решилась. Мужчина расплылся в улыбке, положив свою ладонь на затылок девушки. Он уверенно углубил этот почти что детский поцелуй, сплетая их языки в единое целое. Элен попыталась отстраниться, но чужая рука мешала. Голова кружилась, кислорода не хватало, ноги обмякли. Невё была счастлива, что сидит. Томас, почувствовав, что Элен начала задыхаться, позволил ей отстраниться. Девушка жадно проглотила воздуха и затуманенным взглядом уперлась в Томаса. Он чуть улыбался, глядя на неё, но эта улыбка не была доброй. Торжество победы - вот, что отразилось на лице Хертфорда. - Шекспир, - тихо произнесла она. Она знала любовь Томаса к этому величайшему поэту и драматургу и была безоговорочно уверена, что это именно Шекспир. - Верно, - оскалился он чуть шире, - Сонет «Любовь - недуг». Нравится? - Очень красиво, - тихо ответила она, все ещё пытаясь отдышаться. - Шекспир не мог иначе, - произнёс он, протянув руку к щеке девушки. Она прижалась чуть сильнее и слегка потёрлась, ощущая неописуемый восторг от его руки. - Мистер Хертфорд, я... - Зови меня Томасом, - перебил он девушку, взяв её лицо в свои ладони. Внутри неё разлилось неожиданное тепло. - Том, - тут же отозвалась она, улыбаясь, - Том. Мужчина тоже улыбнулся. Открытой, светлой улыбкой. Так, как она мечтала сегодня утром, сидя возле зеркала и трогая свои шрамы. Шрамы... - Почему вы не кусаете меня? Мужчина продолжал улыбаться. В его глазах скользнуло превосходство. - А ты так хочешь? Девушка мгновенно залилась краской, поспешно отводя взгляд. Мужчина легко засмеялся, вновь оставляя на девичьих губах короткий поцелуй. - Я знаю, какого тебе. Ощущение, что ты подсела на наркотики, верно? Так оно и есть, если быть честным. - О чем вы? - осторожно спросила она, тяжело сглатывая вязкую слюну. В горле стало так сухо. - О том, что при укусе вампир вводит яд. Так как кусают в шею, яд за считанные секунды добирается до мозга. Он воздействует на опиоидные рецепторы, притупляя боль, а затем на весь мозг в целом. Яду подчиняется весь эндокринный аппарат, заставляя отдельные железы выбрасывать гормоны удовольствия в большом количестве. Серотонин, эстроген, окситоцин, дофамин. Именно поэтому тебе было так хорошо - все дело в яде и его воздействии на организм. Однако, неспроста ведь это яд, верно? - он чуть посмеялся, - Яд вампира вызывает сильнейшую зависимость. Ты привыкаешь даже не к самому процессу укуса или к яду, а именно ко мне. Между нами как бы возникает связь, понимаешь? - Элен стало немного страшно, - Когда принимаешь героин, зависимость возникает сразу же, с первого раза. С ядом дела обстоят точно так же. Один укус - и ты навсегда моя. Мужчина откинулся на спинку дивана, давая возможность Элен осознать суть его слов. - Выходит, вы привязали меня к себе? Он тяжело посмотрел на неё, из-за чего по спине прошелся табун мурашек. - Выходит, что так. Элен сглотнула. Но разве не о чем-то таком она мечтала в последние дни? Невё желала остаться с ним здесь, в этом доме. За этот месяц Хертфорд занял в её сердце места, принадлежащие ранее двум близким людям. Она испытывала к нему что-то, что не могла с уверенностью назвать любовью, но точно знала, что именно это чувство заставляет её простить его за укусы. Томас вампир. Ему нужна кровь. И ей нравилось, что он пил именно её. - Но это не объясняет того, что вы больше меня не трогали. Брови Томаса взметнулись вверх. Казалось, он был удивлён её словами, но быстро вернул своему лицу все такое же выражение превосходства над девушкой. Кажется, этот разговор начинал ему нравиться. - А ты хочешь, чтобы я укусил тебя? - заговорщески прошептал мужчина, наклоняясь к женским губам. - Я... - Тебе нужно только попросить, - выдохнул он ей в губы, - И я все сделаю, моя милая Элен. Он касался своим носом её носа. Она чувствовала, как тяжело и шумно Том дышит. Как его дыхание, вырываясь из приоткрытого рта, щекочет её лицо. Невё смотрела в его глаза и чувствовала, что ей нужен спасательный круг. - Пожалуйста, - тихо произнесла она, надеясь, что мужчина её понял. Но он криво ухмыльнулся, и его глаза зажглись дьявольским оранжевым пламенем. - Что «пожалуйста», Элен? Хертфорд вновь делал это. Выворачивал её душу, вытаскивал наружу желания. И делал это с удивительной лёгкостью. Девушка чувствовала, что её вновь подчиняют. Ему не нужно было прилагать к ней физическую силу, чтобы сломить - было достаточно лишь бархатного мужского голоса. И Томас буквально садился на какой-то трон, имея полную власть над сидящим перед ним человеком. - Скажи это, - понизив голос, проговорил он, - Скажи. Том прикоснулся своими губами к женским, но не целовал её. Он лишь настойчиво повторил «скажи» прямо в её губы, разрушая последние осколки гордости. Смущение пропало. Появилось лишь настойчивое желание быть укушенной. - Пожалуйста, Том, - Элен прикрыла глаза, не имея больше сил смотреть на оранжевые светила, - Укуси меня. Я хочу этого. - Видишь, как легко было сказать это, - резко оторвался от неё Томас, откинувшись на диван. Он довольно ухмылялся, глядя на свою фаворитку, - Но сегодня мы оба останемся без желаемого. Я без крови, а ты без укуса. Элен вскинула голову. Что?! Его глаза тут же вернули привычный девушке цвет осеннего холодного неба, доказывая, что мужчина не собирается кусать её. - Будет неприятно, если Алистер почует запах твоей крови и не сдержится. Даже мне трудно сопротивляться этому соблазну, что уж говорить об обычном вампире? Невё опустила взгляд. Чувство разочарования накрыло её с головой. Удивительно, какое влияние оказывал на неё этот мужчина. - Не нужно расстраиваться, моя девочка, - он провел ладонью по её щеке, - Я знаю, как поднять тебе настроение. С этими словами он быстро встал. Настолько быстро, что Элен не смогла уследить за его движениями. Томас легко подхватил её на руки, быстрым шагом удаляясь из прогретой гостиной. Томас легко толкнул дверь ногой, и она со скрипом открылась. Мужчина поморщился от мерзкого тягучего звука и мысленно оторвал руки Дереку за то, что он не смазал петли. В комнате было темно. Плотные шторы задёрнуты, и лунный свет не пробивался сквозь тёмную материю. Перед глазами у девушки словно залетала сотня мелких мух - карие очи никак не могли привыкнуть к темноте. Элен в детстве называла такое состояние «телевизионной помехой» - было очень похоже. Томас посадил девушку на жёсткий кожаный стул, и Элен мгновенно поняла, в какой комнате они находятся. Хертфорд включил свет, и перед взором Невё предстал блестящий чёрный рояль. Томас легко поднял его крышку, а затем уселся рядом с Элен. Девушку охватил восторг. Она с упоением осмотрела все матовые клавиши и ощутила стойкое желание нажать хоть на одну из них. Элен не умела играть, да и петь, в общем-то, тоже. Стоило лишь однажды сорвать голос в детском лагере, и он утерян навсегда. Если раньше Элен пела красиво, чисто, то сейчас не могла вытянуть ни единой ноты из второй октавы. Томас сел слева от девушки. Хертфорд сразу же начал подкручивать специальный стул для игры на фортепиано, и он стал подниматься. Ноги Элен постепенно отрывались от пола, пока она не перестала касаться его носочками. И даже тогда Том продолжал поднимать стул. Томас играл ей однажды. Пару недель назад, наверное. Стоило Элен увидеть этот прекраснейший чёрный рояль, как она сразу же захотела, чтобы кто-нибудь на нем сыграл. Девушка мгновенно поняла, кто в этом поместье играет лучше всех, но стеснялась попросить. Ей казалось, что она отвлечет мужчину от чего-нибудь важного, и он будет злиться. А сама играть уж точно бы не решилась - не умела, стыдно было просто нажимать на клавиши, которые каждый день протирают горничные. На следующий день после завтрака Томас подозвал к себе Элен. Она осторожно приблизилась к нему, и он сказал, что хочет сделать ей сюрприз. Сюрпризы девушка любила - этого было не отнять у её ещё детской души. Том завязал ей глаза и повёл куда-то вглубь дома, осторожно положив холодные руки ей на плечи. Так было проще направлять её. Мужчина каждый раз предупреждал, если перед девушкой была ступенька или порог, а если она все равно спотыкалась, аккуратно поддерживал за талию, не давая упасть. - Ты готова? - с нетерпением прошептал он ей на ухо, торопясь снять повязку. - Всегда готова, - охотно ответила она, предвкушая что-то вкусное или хотя бы красивое. С неё легко сняли повязку, и Элен с трудом открыла глаза, привыкшие к темноте. Расплывающееся чёрное пятно постепенно стало роялем, и девушка чуть не задохнулась от восторга, когда Томас сел на стул перед ним. Элен в очередной раз удивилась, как легко этот мужчина угадывает её желания. Его длинные пальцы опустились на клавиши, и мужчина уверенно и мощно сыграл пару аккордов, звук которых громко и с напряженной вибрацией разнесся по большому, светлому помещению с отличной акустикой. Комната, к слову, была без углов, закругленная и какая-то мягкая. Все для того, чтобы звук как можно дольше оставался в помещении. - Ваши предпочтения, мадемуазель, - с лёгкой улыбкой проговорил мужчина, вызывая ответную улыбку у девушки. Она с детским восторгом вновь оглядела комнату, рояль и Томаса, а затем легко сказала: - Рахманинов. Девушка довольно улыбнулась, думая, что мужчина растеряется и попросит её выбрать кого-нибудь другого. Её выбор был довольно неожиданным - пожалуй, если ты не учился в музыкальной школе, то вряд ли распробуешь музыку этого русского композитора. А любовь Элен к Рахманинову началась ещё в детстве, когда у них дома стояло пианино, а Женевьев играла на нем «Итальяскую польку» или «Элегию». - Совершенно не удивлён вашим выбором, мадемуазель, - тихо хохотнул он. Девушка насупилась. И точно ведь, Женевьев тоже любила Рахманинова. И как Элен могла так легко попасться? Она села на стул недалеко от Томаса. Мужские пальцы с невероятной скоростью забегали по клавишам, и Элен мгновенно узнала в этой быстрой и живой композиции «Полёт шмеля». Она засмеялась, увидев, с каким усердием Том играет эту мелодию. Или же он притворялся? Закончив, мужчина засмеялся вслед за девушкой. Эта минута, за которую он сыграл «Полёт шмеля», показалась ей самой счастливой за все ее пребывание в поместье. Ведь Томас впервые так открыто и задорно засмеялся в её присутствии. Вновь взглянув на счастливую девушку, мужчина вернулся к роялю. На этот раз он играл небезызвестную «Итальяскую польку», все так же сохраняя улыбку на тонких губах. На этот раз Элен сидела рядом с Томом, а не позади него. Он был слева, сидит вот тут, совсем близко, и боком она ощущает его бок. Мужчина посмотрел на неё, и она счастливо улыбнулась. Как тогда. - Дай угадаю, - Томас демонстративно приложил указательный палец к подбородку и посмотрел в потолок, - Рахманинов. Элен расплылась в улыбке. - Вы как всегда правы, сэр, - легко ответила она. Мужчина чуть посмеялся. - Ты ведь не умеешь играть? - Нет. Но я хотела. Софи предпочла, чтобы я занималась танцами, а не музыкой. Беспокоилась и моём здоровье и всё такое. - Ты не говорила, что танцуешь, - нахмурился мужчина. - Ты не спрашивал, - пожала плечами она, - Я бросила полгода назад. Сломала ногу, а потом уже просто не захотела вернуться. - Оказывается, я многого о тебе не знаю, - задумчиво протянул он, а затем продолжил, - Хочешь, научу играть? Девушка посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Она была удивлена. Очень. Этот мужчина был настолько многогранен, что Элен никак не могла перестать удивляться. То он говорит с ней о сексе, призывая отбросить стеснение и стыд, то о книгах,поддерживая её размышления, то довольно жестоко обходится с ней, то вновь прижимает к своей груди, стискивая в крепких объятиях. Сегодня ей открылся совершенно другой Томас - романтичный, читающий сонеты о любви наизусть. И такой Том нравился ей куда больше, чем властный вампир, желающий услышать от неё «укуси меня». А теперь он собирается осуществить одну из её мечт - научиться играть на фортепиано. Кто-то мог бы сказать, что желание девушки научиться играть было обусловлено её стремлением быть похожей на мать. Но Невё не желала быть такой, как она. Элен понимала, что Женевьев стала для неё чужой, когда бросила её, ровно как и отец. Просто, наверное, любовь Элен к музыке была у неё в крови. Как любовь к хорошим фильмам, классическим книгам и сладкому. Невё в очередной раз удивилась способности Тома угадывать её желания. - Да, - пораженно выдохнула она, - Да, тысячу раз да! В её глазах заплясало живое пламя, всплохи которого так манили Томаса. Ему нравилось видеть горящий огонь жизни в её глазах. - Но только после того, как ты сыграешь мне. Том усмехнулся. Другого он от неё и не ждал. - Договорились, маленькая мадемуазель, - он вновь коснулся её горячих губ, отмечая, что сейчас они как будто слаще, - Я даже знаю, что бы ты хотела услышать. Под его пальцами зазвучали первые тихие ноты «Элегии». Сама мелодия была очень плавной и нежной, но с течением времени она становилась громче и чуть быстрее. Каждый аккорд звучал как кульминация, а Томас чётко знал, где стоит играть ещё громче, а где стоит замедлиться и сделать паузу. Каждый плавный переход был сыгран плавно - так, как и должно быть. Мужские пальцы легко нажимали на каждую клавишу, в некоторых моментах чуть ли не невесомо и шустро. Мелодия замедлилась, но лишь ненадолго. Это было своего рода затишье перед бурей. Мужчина пошёл на убыстрение и наращивал не только темп, но и звук. Аккорды стали тревожнее, пока Томас не дошёл до очередной кульминации. Невё подумала бы, что произведение закончилось, если бы не была с ним знакома. Но на самом деле это был небольшой отдых перед заключением. Затем вновь вернулись спокойные ноты, что Том уже играл в начале. Элен, счастливо улыбаясь, опустила голову мужчине на плечо, слушая завораживающие ноты звучного рояля. Ей показалось, или мужчина чуть вздрогнул?