Происхождение

Элен неверящим взглядом уперлась в фотографию своей матери. Женевьев не смотрела в кадр - её глаза, столь большие чёрные глаза, глядели куда-то вдаль. На чуть полных бледных губах играла еле заметная загадочная улыбка, словно на фотографии была не Женевьев, а сама Джоконда*. Лицо тогда ещё девушки было расслабленно, а её правая рука чуть устало подпирала подбородок. Прямые волосы цвета молочного шоколада свободно струились по спине, открывая вид на измученную шрамами тонкую шею. Одно лицо. Одно чертово лицо. Элен смотрела не на фотографию со своей матерью, а в зеркало. Разве что глаза Невё-младшей были более светлого оттенка, чем ночное небо очей Женевьев. От этого девушке стало страшно. Не может быть такого! Она словно была точным клоном своей матери, а не дочерью, и от осознания этого где-то в области грудной клетки было холодно. Девушку словно изнутри сжали чьи-то ледяные ладони, стараясь стиснуть её душу как можно сильнее и больнее. Где-то внутри её сущность так и кричала «так не бывает!», но глаза Элен точно видели свою собственную копию. Красивую, женственную, сияющую. Но не родную. Невё уже давно поняла, что не испытывает к своим родителям тех чувств, которых испытывала к Софи - её бросили шестилетней, и она чётко помнила, как проснулась ночью в тогда ещё своей комнате их коттеджа, услышав громкий голос отца, призывающий поторопиться. Тогда ещё малышка встала со своей кроватки, сонно потирая большие карие глаза, и босиком шлёпала по холодному полу. Элен думала, что её наругают за это - ходить без тапочек девочкам нельзя. Но было невозможно унять детское любопытство - почему папа так громко говорит, а мама шепчет ему «тише, Элен услышит»? Малышка спустилась со второго этажа их небольшого, но уютного дома и пошла на свет в коридоре. Она все ещё зевала, но чувствовала себя чуть бодрее, чем минутой ранее. - Быстрее, Женевьев, быстрее! - раздавался звучный, грудной голос отца. - Андрэ, тише, ты разбудишь Элен! - вновь шикнула женщина, в спешке надевая драповое жёлтое пальто. Она застегивала его на каждую пуговицу, из-за чего мужчина нервничал, стуча ногой по полу. Обычно Женевьев просто запахивала его. - Жду в машине, - злобно отозвался Андрэ, понимая, что жена просто тянет время. Но она лишь простодушно кивнула, принявшись тщательно завязывать коричневые ботинки на шнуровке. Отец семейства вышел, взяв тяжелые сумки в обе руки, и направился к их «хонде». Женщина, вздохнув так глубоко, что скрыть её грусть было просто невозможно, тоже потянулась к ручке двери. Но тихий, все ещё сонный тонкий голосок, как у только вылупившегося птенца, заставил её в ужасе застынуть. - Мамочка? Женевьев в ту же секунду ощутила, как внутри неё всё замерло и похолодело. Женщина не могла пошевелиться - её словно парализовало, а чёрные глаза наполнились слезами. Из-за них тёмная дубовая дверь смазалась, превратившись в огромную влажную кляксу. Дыхание сбилось, стало резким и неровным. Женевьев вдруг ощутила себя студенткой, стоящей под дверью кабинета с зачёткой в руках - руки тряслись точно так же. - Почему ты не спишь, Эли? - Папа говорил так громко, что я проснулась, - она вновь почесала огромные глазёнки и уставилась на мать, раскрыв их ещё шире, - Вы с папой гулять? - Да, милая, - Женевьев нашла в себе силы обернуться к дочери и сесть перед ней на корточки, погладив короткие тонкие волосики на её маленькой голове, - Мы ненадолго, скоро придём. - А мне нельзя с вами? - карие глазки девочки смотрели с большой надеждой, так доверчиво, что Женевьев прикусила щеку изнутри, чтобы не закричать от несправедливости к этому дитя. - Прости, Эли, но нет, - мать ласково погладила дочь по пухлой щечке, - Уже очень поздно, все хорошие детишки должны спать в своих постелях. - Когда вы вернётесь? - Совсем скоро, маленькая моя, - Женевьев улыбнулась, чувствуя, как сильно ей сводит щёки, - Ты будешь спать, а мы тихонечко придём, и папа уже не будет говорить так громко. А утром, когда ты проснёшься, я сварю тебе самое вкусное какао, - глаза ребёнка заблестели при упоминании любимого напитка, - Ты ведь хочешь какао? - хитро протянула Женевьев. Элен энергично закивала головой, уже предвкушая вкус сладкого какао на языке. - Я пойду спать, - Элен наклонилась к маме и крепко стиснула в кольце маленьких тёплых рук, прижимаясь щека к щеке. Женевьев осторожно обняла свою дочку, понимая, что по её лицу во всю текут горячие слёзы, - Возвращайся скорее, ладно? - тихонько прошептала малышка ей на ухо, на секунду сжав маму крепче. Объятия разжались. - Конечно, Эли, - Женевьев обернулась, подходя к двери, - Мы скоро вернёмся. Девочка затаив дыхание смотрела на сгорбленную спину матери, волосы которой свободными прядями струились до середины спины. Это последнее, что запомнила Элен в своей матери - её шикарные, длинные и густые волосы, особенно ярко выделяющиеся на фоне жёлтого пальто. Родители так и не вернулись. Элен проснулась рано утром, прекрасно помня слова матери о какао, и довольная побежала будить её. Но в родительской спальне не оказалось ни мамы, ни папы, кровать была застелена, а с туалетного столика исчезли любимые духи Женевьев. Но Элен не отчаивалась, думая, что мама с папой на кухне, и побежала вниз. Но на кухне было также пусто, как и в спальне. Элен забеспокоилась. Она побежала в пустую гостиную, заглянула в пыльную гостевую спальню, забежала в кабинет отца, в который обычно нельзя было заходить, даже спустилась в котельную, в которой всегда было очень страшно и шумно. Но везде было пусто. Пусто и одиноко. Элен плакала и звала родителей, но никто не приходил. Девочка ходила по пустому дому в надежде, что они просто спрятались, но с каждой секундой надежда таяла. Элен плакала и плакала, её животик громко урчал от голода, и продолжалось все это, пока в дом не ворвалась такая же испуганная, как сама Элен, Софи. Долгое время Невё не могла воспроизвести в голове образ матери, помня только её волосы, но теперь все встало на свои места. Картинка легко сложилась - стоило только подставить собственное лицо под лицо матери, и пазл готов. Элен посмотрела на вторую фотографию, вставленную в следующую страницу фотоальбома. Там Женевьев стояла во весь рост, обнимая двумя руками Томаса, и он сдержанно улыбался вместе с ней. Томас выглядел точно так же, как и сейчас, разве что его волосы были чуть длиннее, а на лице отросла рыжая борода. Элен и не знала, что его шевелюра такая кудрявая. Мужчина стригся гораздо короче, и волосы чуть вились лишь на концах, но на кудряшки им не хватало длины. К тому же, Томас брил бороду, и сначала Элен даже не узнала мужчину на фотографии. Он выглядел гораздо теплее и домашнее, чем сейчас. Элен слегка улыбнулась своим мыслям. Если бы девушке показали это фото, не сказав о поразительном сходстве с матерью, то Элен была бы уверена, что на фото стоит она сама. У Женевьев был даже рост как у Элен - она точно так же была по грудь Томасу. Даже улыбки девушек были совершенно идентичны, словно это однояйцевые близняшки, а не мать и дочь. Невё вновь перелистнула. Женевьев возле праздничной ели с подарками в руках - на её лице сиял тот же восторг, что и у ребёнка перед Рождеством, Женевьев с жирным белым котом на руках, и в глазах её чётко отразилась любовь к этому наглому животному, Женевьев с короткой стрижкой и светлыми пышными волосами... Постойте. Это фото было старше предыдущих - черно-белое, чуть потрескавшееся, а в правом верхнем углу так и вовсе оборванное. Блондинка стояла в раздельном купальнике, позируя на пирсе. Позади неё раскинулось спокойное море, а в небе летела одинокая чайка. Левая бровь девушки была выгнута, глаза с хитрецой стреляли точно в камеру, чувственные губы сложились в кокетливой улыбке, и весь её вид говорил о желании покорять сердца других людей. Ирен. Бабушка, мать и дочь. И все как капли дождя на стекле - такие же одинаковые. Словно у кого-то наверху не хватило фантазии, чтобы придать девушкам отличающуюся внешность. Было видно, что их характеры различны - позы на снимках говорили о разных ценностях жизни, как бы странно это ни было, но их лица, фигуры... Все одинаково, как под копирку. Элен во взбудораженном состоянии стала резко перелистывать хрустящие страницы альбома, желая увидеть ещё фото. Ирен в купальниках, Ирен в коктейльных платьях, Ирен с Томасом на берегу океана. Почему этот вампир хранит в своём поместье альбом с фотографиями женщин из одного рода? Почему он преследует их? И самое главное, были ли ещё такие женщины, похожие друг на друга как капли воды? Элен чувствовала, что все не так просто, как ей рассказал Томас - его поиски начались гораздо раньше, чем он поведал. В голове девушки прочно засела мысль, что Хертфорд не мог просто так обратить внимание на её бабушку и не убить. Как-то он обмолвился, что встречи с ним для других людей заканчивались одинаково плохо, а Ирен стала исключением - он даже фотографировался с ней. Томас ведь сам говорил, что случайности не случайны, верно? - Как тебе? Девушка резко повернула голову влево, поморщившись от неприятных ощущений. Элен так и не привыкла к резким и бесшумным появлениям Хертфорда рядом с ней и до сих пор пугалась. Шея ужасно болела. Она надеялась, что её залечат вампирской кровью, как в «Дневниках вампира», например, но оказалось, что кровь вампира далеко не панацея. Самая обычная кровь, только холодная и более густая. А так как с момента укуса прошёл всего один день, девушке было все ещё больно вертеть головой, особенно так резко. - Страшно, - честно ответила она. Мужчина усмехнулся, ожидая услышать подобный ответ. Томас стоял в дверном проёме, облокотившись на косяк. На нем была лёгкая молочная рубашка, закатанная по локоть, и Элен невольно залюбовалась мужскими руками. Она всегда акцентировала внимание на них, когда с кем-то знакомилась, и руки Томаса казались ей очень манящими и привлекательными. Хертфорд не мог похвастаться мощной мускулатурой - он был немного худощав, хотя обладал довольно широкими плечами и рельефным телом. В этом плане Томас был золотой серединой - не слишком худой, не слишком мускулистый. А его руки, исписанные потоками выступающих синих вен, казались ей совершенными. Элен всегда засматривалась на них. Мужчина оторвался от косяка и широкими, но медленными шагами приблизился к дивану, на котором сидела Невё. Он легко сел рядом с ней, прижав к своей груди её притягательное тело. Девушка осознала, что привыкла сидеть рядом с ним вот так, и более не испытывала страха перед его прикосновениями. - Это твоя кровная линия, Элен, - его баритон зазвучал прямо над её ухом, из-за чего кожа покрылась мурашками, - Её не надо бояться, её просто нужно принять. - Мы так похожи, - шёпотом произнесла Невё, все ещё глядя на обольстительную улыбку Ирен. - Верно. Представь, какого было моё удивление, когда я увидел Женевьев. Точная копия Ирен стояла передо мной, а я даже не мог подойти и обнять её, как раньше. - Вы любили Ирен? Вопрос слетел с языка прежде, чем Элен успела подумать. Она хотела стукнуть себя рукой по лбу, но боялась пошевелиться. Невё понимала, что в разговорах с ним нужно быть предельно осторожной, но сейчас она словно шагнула на запретную территорию. Томас не отвечал, и в этой тишине звон в ушах Невё звучал особенно громко и зловеще. - Нет, Элен, - наконец прервал он молчание, из-за чего девушка выдохнула, - Я не любил её, но был очень привязан. Ирен умела приковывать чужие взгляды, влюблять в себя мужчин, а затем исчезать, словно её никогда и не было. Она мастерски играла чужими чувствами, заставляя навсегда запомнить её образ и мучиться от желания вновь увидеть её. Когда мы познакомились, она делала все, чтобы я смотрел только на неё. Ирен заставила меня почувствовать себя самым желанным мужчиной, а затем исчезла через пару недель, не дав того, о чем столь долго намекала. Но со мной такой фокус не прошёл. Я, как и многие мужчины, не смог забыть и возжелал вновь прикоснуться к ней. Ирен уже была с другим, когда я выследил её. - А что было потом? - тихо спросила Элен, нарушая молчание собеседника. - А потом её шея покрылась шрамами, - с ухмылкой произнёс Томас. Очевидно, ему льстило, что в итоге Ирен снова оказалась в его руках, и на этот раз он вертел ею, а не она. Девушку передернуло. Элен помнила то чувство, захлестнувшее её после укуса. Это желание, поднимающееся откуда-то снизу, этот огонь, разливающийся по венам, это чувство ненасытности, когда ей хотелось все больше и больше. О, она навсегда запомнила эти сладкие ощущения. Более того, ей это понравилось, из-за чего Невё чувствовала себя просто ужасно. Это как долго сидеть на диете, а потом сорваться, наевшись сладкого, жалеть об этом и одновременно наслаждаться. Элен каждый раз ощущала приливающую кровь к щекам, когда вспоминала свои стоны от его клыков, словно Томас делал с ней что-то более грязное. И каждый раз в низу живота сладко тянуло и ныло, побуждая её потянуться к сокровенному, только чтобы унять эту пульсирующую сладкую негу. - Ты ведь уже ощутила это. Эйфорию от укуса, - мужчина посмотрел на неё, закусив губу, - Не отнекивайся, я все слышал. - Я не стану отрицать, - ответила она, чувствуя частое сердцебиение, - Это было так, словно я... Словно... - Занималась сексом, милая Элен, - он тихо посмеялся с её пунцового лица, - Никогда не стесняйся этого слова, моя сладкая. Людям вбивают в голову, что секс - плохо и греховно, грязно и аморально, что секс ведёт человека прямо в Ад и необходимость заниматься им ограничивается лишь планированием ребёнка. Но что плохого в том, чтобы познавать все грани удовольствия? Секс - это таинство любви, единение двух тел, - Томас многозначительно посмотрел на девушку, облизнувшую сухие губы, - Или даже нескольких, - он подавил смешок, когда она отвернулась, - Секс - это не стыдно, Элен. Это нормально и продиктовано нашим организмом. Ты ещё не пробовала ни с кем, я знаю, именно поэтому так смущаешься. Но у тебя все впереди. Ведь ты уже ощутила, как желание становится невыносимым и побуждает тебя удовлетворить свое тело. Со временем это желание будет только расти. Когда-нибудь кто-нибудь коснется тебя там, - мужчина легко скользнул ей под юбку, проведя указательным пальцем вдоль белья, из-за чего из раскрасневшихся губ девушки вылетел легкий стон, - Или здесь, - вторая его рука легко очертила небольшую женскую грудь, слегка сжав её в широкой ладони. Невё вскрикнула, - И ты ощутишь, насколько сильно хочешь оказаться в чужой власти. Мужчина сразу же убрал руки от самых сокровенных женских мест. Элен отскочила от него, как ошпаренная, и попятилась к горящему камину, с гневом глядя на ухмылку его губ. - Вы не имеете права трогать меня без моего согласия! - сбивчиво прошипела она, обнимая себя руками. Её тело горело; внутри все сжималось и разжималось, тянуло и пульсировало, из-за чего ей срочно захотелось сбежать в свою комнату, спрятаться от искусителя. - Ты права, - он вздохнул, и его брови взметнулись вверх, - Твоё тело только твоё, ты сама можешь им распоряжаться, - он встал, - Но есть одна проблема, - Томас шагнул к ней, и девушка испуганно отшатнулась, чувствуя ногами жар пламени, - Ты дышишь так часто. Твои щеки горят. Твои губы чуть приоткрыты и пересохли. Ты вспотела. Твоё сердце стучит громко, кровь бежит шумно, и я слышу, как стремительно она течёт в тебе, - он в следующую секунду оказался перед девушкой, сильно схватив её за плечи. Элен даже пискнуть не успела, - Ты хочешь меня. - В этом вы виноваты, - всхлипнула она, - Это вы меня потрогали. - А ночью ты трогаешь себя сама, - он улыбнулся, и огонь в его глазах плясал слишком зловеще, - Это не стыдно, моя девочка. Пойми уже наконец. Это нормально. - Нет, - закачала головой она, - Я не должна так делать. - Просто пойми, что ты выросла. Твоё тело сформировалось, у него свои потребности, гормоны заставляют тебя делать непристойные по твоему мнению вещи. Но это абсолютно нормально. Я заставил тебя почувствовать наслаждение от укуса, но этого было мало, нужно больше, - он чуть склонил голову, - Элен, моя милая, сладкая девочка, - он прижал её к себе, - Это так прекрасно, что разврат современного мира не коснулся тебя, но столь же печально, что тебе не объяснили столь простых вещей, как сексуальное влечение к мужчине. Тебе предстоит разобраться в своих желаниях, понять, как совладать с ними или как утолять их. А пока ты учишься этому, не стесняйся своего тела и его потребностей в удовлетворении, хорошо? - Да, - тихо отозвалась она, понимая, что сейчас её ни к чему не принуждают. - Молодец, - Томас погладил ее по волосам, и его рука скользнула к шее, зацепившись за пластырь. Элен наклеила его, чтобы в ранки не попала какая-нибудь зараза. Но мужчина резко сорвал с неё клейкую материю, из-за чего Невё вскрикнула, поморщившись от боли. Кажется, укус вновь закровил, - Никогда больше не клей пластырь на мои укусы. Я желаю видеть каждую свою отметину на твоей шее, поняла меня? - Да, - вновь отозвалась девушка, чувствуя нарастающую панику. - Молодец, - вновь повторил он. Влажный язык коснулся разгоряченной кожи и легко скользнул по ранке, собирая выступившие бусины крови. Элен прикрыла глаза, вновь наслаждаясь сладким чувством, разлившимся по её телу. Тихие стоны просились из горла. Но почему? Ведь её не кусали! - Это твоё тело, милая, - зашептал он ей на ушко, уловив её вопрос, - Я ничего с тобой не сделал. У людей есть эрогенные зоны, прикосновения к которым возбуждают или даже доводят до оргазма. Очевидно, твоя шея - одна из таких зон. Он вновь вернулся к тщательному вылизыванию ранки, наслаждаясь её вкусом и тихими женскими стонами. Холодно. Элен закутала ноги в тёплое пуховое одеяло, спасаясь от ледяных лап лондонского вечера. Весь день лил дождь, из-за чего температура воздуха не поднималась выше отметки в 53* Фаренгейта. Томас говорил, что дом обычно не отапливают, ведь вампиры не мёрзнут. Но сейчас здесь живёт и Элен, из-за которой приходилось прогревать весь особняк, чтобы она не заболела. Но самым тёплым местом была гостиная с камином, когда как в других комнатах дома все равно было прохладно. На тумбочке возле кровати стоял горячий безалкогольный глинтвейн. По комнате разносился чарующий аромат корицы, и Элен прямо-таки ощутила запах Рождества. Они с Софи часто пили такой глинтвейн, закутавшись в тёплые пледы перед телевизором. Чаще всего они пересматривали «Гарри Поттера» или «Один дома» — с этими фильмами также связаны тёплые воспоминания девушки о Рождестве. По всей их квартире мелькали яркие огоньки гирлянд, Софи с Элен наряжали праздничную ель и складывали под неё огромные коробки с подарками, не забывая про Стива. Тётя с удовольствием копошилась на кухне, выпекая вкуснейшее печенье в виде человечков и ёлочек, пока Элен с превеликим удовольствием самостоятельно плела рождественский венок и клеила к нему всевозможные ёлочные игрушки. По дому витал аппетитный аромат печенья, пихты и глинтвейна, и настроение живущих в нем тёти и племянницы возрастало до отметки «праздничное». В такие дни Элен ощущала себя особенно счастливой — в ней словно расцветали крупные подсолнухи, и все её естество становилось каким-то солнечным и тёплым. Несмотря на неприятный холод за окном, в душе девушки царило лето, и ей никогда не было холодно. Снега в Америке выпадало не больше, чем по щиколодку, а в Солт-Ривер так вообще чаще всего шёл дождь, но в более-менее снежные дни снега вполне хватало, чтобы слепить снеговика, пусть и небольшого, надеть на него широкий жёлтый шарф, ярко-розовое ведро и вставить самую большую морковку, которую только найдёшь в магазине. А потом поиграть в снежки, попасть в Стива всего однажды, когда он попадёт в неё раз пятнадцать, и абсолютно мокрой и совершенно счастливой вернуться домой. После таких прогулок Элен чаще всего лежала с бронхитом, из-за чего Софи ругала их со Стивом, но ничего поделать с собой они не могли. Подростки хотели жить и веселиться — они не думали о проблемах и последствиях, и жить было хорошо. В особняке Томаса было холодно. Не в плане температуры - можно было надеть носки и закутаться в одеяло, потягивая глинтвейн или какао, а в плане атмосферы. Элен привыкла много говорить, делиться всеми своими впечатлениями по поводу того или иного происшествия в её жизни, но разговаривать с Томасом было сложно. Хертфорд пытался докопаться до чего-то такого, чего Элен в себе никогда не замечала, а просто поговорить по душам у них и вовсе вышло лишь единожды. Тогда, под деревом. Невё ощущала острую необходимость говорить. О погоде, о доме, о приготовлении глинтвейна — о чем угодно, лишь бы не слушать тишину и этот мерзкий, начинающий раздражать звон в ушах. У неё звенит в ушах с самого детства. Софи долго водила племянницу по врачам, но все они просто разводили руками, не понимая, что с Элен не так. В итоге все списали на когда-то давно полученное сотрясение (аж в четырехлетнем возрасте), потому что никаких других вариантов не было. На МРТ все хорошо, других жалоб нет, а звон есть. Девушке было назначено лечение, которое не помогло. Тогда мистер Уайетт порекомендовал Невё чаще дышать свежим воздухом, наладить режим сна и питания, заниматься спортом и больше отдыхать, слушать спокойную музыку и меньше сидеть в телефоне. Тогда ей стало немного легче, но иногда звон становился просто невыносимым. В этом случае Элен включала что-нибудь потяжелее, надеясь перебить противный металлический звук. Помогало. Элен глотнула все ещё горячего, но не обжигающего напитка. Вкус виноградного сока приятно осел на языке, смешавшись с нотками ароматного апельсина и кислого лимона. Четче всего девушка различала корицу, которую воспринимала только в виде палочки, а порошок просто терпеть не могла (однажды съела ложку корицы наспор). Но в обожаемом напитке корица вписывалась идеально, тем более её положили именно палочкой, ка того требует рецепт и вкусовые предпочтения Элен. Нотки имбиря и гвоздики утопали во всеобщем коктейле из специй и виноградного сока, но, тем ни менее, Элен их уловила. Люк постарался на славу, приготавливая этот вкуснейший напиток для молодой госпожи. Дверь тихонечко открылась, и в комнату с подносом вплыла тучная фигура её камеристки. Мадлен. О, как же Элен была рада видеть её! В комнате сразу стало тепло, запахло свежей выпечкой и посветлело, словно вместе с Мадлен сюда пришло и солнце. — Ароматные круассаны с яблочно-грушевой начинкой специально для госпожи Элен, — женщина широко улыбнулась, поставив поднос прямо на кровать рядом с Невё, — Сильвия постаралась на славу. Вложила всю душу в ваш десерт. — Спасибо, Мадлен, — улыбнулась шатенка, оставляя большую прозрачную кружку с напитком обратно на тумбочку. — Это моя работа, молодая госпожа, — женщина, одетая в строгое коричневое платье горничной и белый фартук, слегка склонилась перед Невё, выражая свое почтение, — Позвольте заплести вам косы перед сном. — Буду очень благодарна, — вновь улыбнулась Элен, получив в ответ от женщины такую же улыбку. Девушка повернулась спиной к Мадлен, и она мигом распустила хвост блестящих волос Невё. Расческа легко прошлась по прямым и шелковистым волосам, плавно распутав их. Мадлен каждый вечер заплетала Элен и уже знала, что она любит две вытянутые французские косички. Так её волосы не путались ночью и отдыхали, спокойно продолжая расти. Элен откусила слоеного теста. Вкусно! Изнутри сразу же проступила начинка, которую девушка слизала, не давая упасть на жёлтую футболку. Не очень сладкое, но нежное пюре легко растаяло, оставив на языке приятную кислинку яблок. От неё немного свело щёки, но Невё быстро привыкла. — Мадлен, ты никогда не рассказывала, сколько тебе лет. Ну, вампирских, не человеческих, — медленно начала Элен, опасаясь, что этот очень деликатный разговор может быть неприятен женщине. Но она ответила вполне бодро: — Мистер Хертфорд обратил меня лет пятьдесят назад, не больше. Это было так давно, что уже и не правда, — тихо рассмеялась она. — Было больно? — Что вы, молодая госпожа, это безболезненный процесс. Вы всего лишь… — женщина осеклась, а затем вдруг добро засмеялась, — Вы чуть меня не заболтали, молодая госпожа! Мистер Хертфорд желал лично рассказать вам о всех тонкостях обращения в вампира, так что я не должна говорить об этом. — Извините, я не знала, — тут же спохватилась Элен. — Ничего, молодая госпожа. Я знаю, вам интересен мир, в котором вы вдруг оказались. Я не имею права говорить о таинстве обращения, но могу рассказать, как оказалась здесь. Невё стало ужасно интересно узнать эту историю. Она энергично закивала головой, на что Мадлен вновь засмеялась, и её пышная грудь в очередной раз заколыхалась, словно парус на ветру. — Это был 1956 год. Мистер Хертфорд приехал в наш городок, Анси*, и остановился в моей гостинице. Мне тогда было тридцать восемь, я была замужем за прекрасным Гастоном Лепажем, у нас подрастали три сыночка. В гостинице дела шли вполне хорошо, она была известна на весь город, так что неудивительно, что мистер Хертфорд выбрал именно её. Уж не знаю, по каким делам он находился в нашем городишке, но за номер платил исправно, а горничным оставлял приличные чаевые. Он, в общем-то, был самым обычным постояльцем, внимания не привлекал, не пил и не буянил, жил тихо и никого не трогал. Меня мистер Хертфорд особенно не интересовал, зато интересовал горничных, молодых и глупых. Я шла мимо его номера, когда услышала странные звуки. Кто-то всхлипывал, просил пощадить и никому ничего не говорить. Затем громкий вскрик, а после все неожиданно затихло. Меня обуял страх и любопытство, я тихонько заглянула в щель приоткрытой двери, — женщина завязала резинку на левой косе и начала плести правую, — А там валялась одна из горничных, Кирстен, и рядом с её ногами сидел мистер Хертфорд… Женщина неверящим взглядом уперлась в лежащее на полу тело. Кирстен, молодая и не очень опытная горничная, проработавшая всего два месяца, лежала на пропитавшемся её кровью ковре, широко раскрыв глаза и рот от ужаса. Её темно-карие, почти чёрные омуты всё ещё были ясны, но в ближайшее время сморщатся и будут напоминать две гниющее изюмины. Роскошные рыжие волосы беспорядочно разметались по полу, а шея была не только вся распотрошена, но ещё и выгнута под неестественным углом. Мадлен прижала руку ко рту, чтобы её не вырвало, и с усилием сглотнула подступившее содержимое желудка. Женщина тихо и медленно попятилась, стараясь не привлекать внимания окровавленного чудовища, но не выдержала давления и резко ломанулась по коридору. По её щекам стекали слезы, грудь сдавливало от рвущихся наружу рыданий, а с непривычки так и вовсе было тяжело дышать из-за бега. Но Мадлен не останавливалась. Она ведь хотела жить. Резко перед ней выросла фигура мужчины. Высокий, статный. Красивый. Разве что лицо в крови, из-под губ торчат алые клыки, а глаза горят оранжевым адским свечением. Мадлен пронзительно закричала от неожиданности и страха, попятившись назад. Ковёр под её ногами собрался в гармошку, из-за которой женщина споткнулась и с грохотом и криком свалилась на спину. Её никто не услышал. — Пожалуйста, — взмолилась женщина, — Не трогайте меня. Я никому ничего не скажу. — Какая досада, что я уже отобедал этой милой рыженькой дамой. Не люблю бессмылсенных смертей, — мужчина, казалось, даже не услышал мольбу Мадлен. — Умоляю, — взмолилась Мадлен, понимая, к чему клонит демон, — У меня ведь дети! Как они будут без матери?! — Все могло быть иначе, не суй ты свой любопытный носик куда не следует, — мужчина оскалился, показав женщине клыки во всей их красе, — Но тебе сегодня повезло, Мадлен. Ты буквально родилась под счастливой звездой, — он опустился перед ней на корточки, продолжая улыбаться, — У меня нет настроения ломать чужие шеи. — Пожа… — Смотри мне в глаза, — резко прервал её мужчина, — Вот так, умница. А теперь запоминай. Ты не видела меня сегодня. Ты не видела трупа горничной. Кирстен никогда не существовало, ты не принимала её на работу. Поняла меня? — Да, — тихо отозвалась она, словно робот, выполняющий указания создателя. Все, что видела перед собой Мадлен, так это два гипнотизирующих оранжевых светила, от которых она не могла оторвать взгляда. Но вдруг все померкло. Мужчина исчез, словно его никогда и не было в этом коридоре, а Мадлен очнулась от какого-то сна, смачно чихнув. Женщина огляделась, не понимая, как оказалась на полу. Нужно будет отправить сюда Кейтилин, слишком уж пыльно, подумала Мадлен, с кряхтением поднимаясь с пола. — Как он сделал это? Как заставил вас забыть? — Элен широко раскрытыми глазами уставилась на Мадлен, не скрывая своего шока. — Это называется внушение. Вампир может заставить человека сделать что-то против его воли, — Мадлен закончила плести правую косичку и присела рядом с девушкой, — Внушением обладает каждый вампир, но потенциал способности увеличивается с возрастом. Скажем, через неделю после обращения вы можете заставить человека прокукарекать, а через тридцать лет — забыть собственное имя. — Ух ты, — пораженно выдохнула Элен, понимая, что Томас может внушить ей что угодно, а она об этом даже не узнает. — Не забивайте себе этим голову. Вам ведь интересно узнать, что было дальше, молодая госпожа? — Мадлен хитро подмигнула девушке. — Верно. Мистер Хертфорд оставил вас, но вы здесь, и вы вампирша. — Да, меня обратили через пять лет после произошедшего с Кирстен, — женщина глубоко вздохнула, — За эти годы многое изменилось. Мои мальчики, Теодор, Северин и Фернан скончались от туберкулёза, — в глазах женщины отразилось глубокое материнское горе, и Элен пожалела, что спросила об этом, — Гастон стал беспросветно пить. Он, конечно, не был буйным, руку не поднимал, хоть на этом спасибо, но поддержки от него не было никакой. Дела в гостинице пошли совсем плохо, и я решилась её продать. Почти все горничные уволились, работать было некому, а тащить это дело одна я не могла. Мы работали последнюю неделю, когда на нашем пороге вновь появился мистер Хертфорд, - Мадлен замолчала, предаваясь воспоминаниям. - А что было дальше? - тихо спросила Элен. - Он спас меня от самоубийства и обратил. Элен пораженно выдохнула. Эта женщина, эта светлая женщина, источающая только добро, пережила столько, сколько и врагу не пожелаешь. Страшное отчаяние, захлестнувшее её, чуть было не унесло жизнь Мадлен, но Томас спас её. Невё, поддавшись порыву, резко обняла женщину, стиснув по-вампирски холодную, но столь тёплую женщину до хруста костей. - Вы меня смущаете, молодая госпожа! - женщина засмеялась, обнимая девушку в ответ, - Я далеко не несчастна. Здесь есть все, что мне нужно - забота о доме, командование отрядом горничных, вы, в конце концов. Иногда, конечно, я вспоминаю о прошлом. Но ничего изменить нельзя, нужно просто жить дальше. Они сидели в обнимку какое-то время, пока Мадлен не погнала Элен в кровать. Было уже поздно, а мистер Хертфорд приказал следить за её режимом дня и здоровьем. Уже лёжа в постели, Элен упорно пыталась думать о Мадлен. Она прокручивала в голове их разговор, вновь и вновь жалея женщину и её детей. Невё даже посчитала возраст камеристки, чтобы занять свои мысли - вычла из 2016 года год её перерождения - вышло 55 «вампирских» лет. Но в её голове настойчиво всплывал образ кудрявого Томаса. Она буквально слышала, как он говорит ей засыпать и быть хорошей девочкой - мозг удивительно точно воспроизвел мужской голос с лёгкой хрипотцой. Элен вдруг отчётливо поняла, что думает о Томасе гораздо больше, чем стоило бы.