scream it loud

у ханбина глаза такие чживону сложно подобрать для них слово, он вообще в сравнениях не силён. они не грустные – слишком просто, да и грустными были скорее давным-давно, кажется, что в прошлой жизни, чживон и не помнит даже, в какой момент. грустными, печальными, отчаянными и такими бездонными, что купаться в этой безнадёге было не вариант, только тонуть, а сейчас ну, пустые что ли чживон в них смотрит, а там ничего. они вообще никакие, два стеклышка, на которых ловишь собственное отражение. ханбин пустотой смотрит в пустоту, и вокруг пустота тоже, чживон на фоне неё теряется даже немного. он рядом с ханбином потерян. в смысле – насовсем. ханбин смотрит сквозь заляпанное оконное стекло. именно сквозь, смотрит поверх домов, ползёт взглядом по серым безликим высоткам, ни за что особо не цепляясь. чживону очень нужно прямо сейчас вот что-то сказать, разрушить повисшую в пустоте тишину, может, шутку какую глупую отмочить, может, сможет выбить хотя бы подобие улыбки. на крупицу, на долю секунды, может, губы ханбина дрогнули бы, и тогда чживон хлопнет в ладоши, засмеётся громко, может, полезет душить в объятьях, всё причитая, как думал, что ханбин уже не живой. но он молчит, в горле сухо, а в голове ни единой мысли. пустота – она заразная. когда ханбин говорит, размыкает губы, выталкивая в пространство тяжёлые слова, чживон, кажется, перестаёт дышать. замирает, как натянутая до самых колодок струна, задерживает дыхание. слушает слышит ханбин говорит: — если небо на нас обрушится, вряд ли мы выживем. пустота в пустоту. бессмысленность фразы, обернутой мятой фольгой, но чживон всё равно цепляется. цепляет набирается смелости и подходит ближе. смотрит вслед за ханбином в окно, беглый взгляд через плечо, беглый взгляд по плечам и острой линии челюсти, и только потом только потом можно дальше. сквозь заляпанное стекло их окна, поверх безликих домов и высоток к линии горизонта. туда, откуда придёт апокалипсис. тяжёлые облака, обступившие город. огромной табличкой, знаком, знамением, что всё по наклонной у чживона в душе конец света уже давно. разруха на сломленных цивилизациях, обломки городов, хрустящие под подошвами битым стеклом. и если небо и правда обрушится не метафорой, а на самом деле оно укроет собой весь город, неуклюже раздавит громоздким величием всех и каждого в этом месте. может, расплющит пустоту, что повисла тяжёлым молчанием между ними. а может и нет. чживон обнимает за талию, утыкается подбородком в плечо, закрывает глаза, потому что смотреть глазами ханбина сложно и болезненно. смотреть и не видеть. может, небо обвалится, и пустота из глаз наконец исчезнет. хотя, конечно исчезнет. их ведь больше не станет.