Дом безмолвных

«Брат, брат очнись. О боже. Доктор, с ним будет все хорошо? Он ведь не умрет, правда? Стойте, он просто не в себе. Нужно успокоительное, это должно помочь. Пожалуйста, брат, приди в себя» Утро уже во всю хлопотало на кухне, барабаня по кастрюлям ложками, создавая очередной безвкусный шедевр для обитателей приюта. В пестрых коридорах сновали дети, то и дело налетая на взрослых, которые с презрительным шипением отгоняли их от себя. Быстро натянув помятую толстовку, юноша пробежался, сверкая пятками, по полу, усеянному липкими пятнами от сока и газированных напитков. При условии, что последнее было строго настрого запрещено, ребят из приюта это не останавливало. Впрочем, наркотики тоже охотно продавались старшим, которые с упоением хранили маленькие белесые пакетики в матрацах и бегали на чердак за очередной дозой «счастья». Наркобароном же этого псевдо городка был никто иной, как Артур Керкленд, которого так опасался Альфред, ну и ровная половина всего дома. Всем своим видом он показывал окружающим статность своей персоны, на язык он был остер и постоянно навешивал на свое тело множество украшений, от грубых кожаных ошейников до безумного пирсинга на лице. По началу многие похихикивали над стилем молодого парня, но все это прекратилось в скором времени, и смех над Артуром сменился тихим перешептыванием, которое, боясь быть услышанным, вплавлялось в массивные стены здания. Пожалуй, в доме был только один человек, который позволял себе насмехаться над наркобароном, совершенно не страшась остро заточенных ножей Керкленда. Франциск Бонфуа был известен всем, как импозантный аккуратист и хранитель женских сердец. Он был ловцом чистых душ, которые умело прятал в своей комнате. Все вещи в этом помещении были пропитаны грязным сексом, алкоголем, болью и кровью. Милые леди, что только приходили в приют, были околдованы чарами Бонфуа и все как одна падали в пылкие объятия, теряя при этом свою чистую сущность и оставляя ее в маленьких разноцветных баночках, которые хранились в шкафу француза. Эти двое схлестывались в словесных поединках, которые, к сожалению, частенько заканчивались сладковато-металлическим запахом вперемешку с горечью кричащих сердец. Весь дом в немом молчании наблюдал за каждой стычкой двоих юношей, не пытаясь хоть как-то помочь или же разнять грязный комок ругательств и сверкающих клинков. Сколько ими не занимались психологи, отнимая все острые предметы и пытаясь соединить их хотя бы тонкой ниточкой мира, все безуспешно проваливалось в черноту. Альфред же, по прибытию в приют, попал на одно из шоу расхорохорившихся парней, которые словно павлины, распустив хвосты, доказывали друг другу правоту своей стороны. Попал не в нужное время, не в нужное место. Привлекая к себе внимание, юный миротворец поспешил разнять давних противников, перенимая всю их злость на себя. Что и говорить, если после того случая каждый раз, как Альфред появлялся на горизонте, Керкленд и Бонфуа воинственно искали друг в друге напарника против новоприбывшего выскочки. Именно поэтому Джонс первый год учился обходить стороной места, где могли появиться эти двое, что удавалось ему крайне паршиво. Торопясь на завтрак, паренек еще раз обежал по кругу комнату, выловив из под кровати свернутые носки. Натянув на себя грязные, потертые кеды и поправив очки, Альфред прикрикнул на медленно собирающегося брата. - Мэтт, ты такой черепаха. Давай быстрее, не хочу наткнуться на сам знаешь кого. Послышалось недовольное бурчание, и из сброшенной на пол кучи вещей показалась светлая голова. Нацепив округлые очки, Уильямс поднялся на ноги, отряхивая себя от пыли и хватая неизменного плюшевого медведя. - Да собрался я уже, собрался. Разнервничался тут, неужели боишься старших? - Да, боюсь, - охотно кивнул Джонс, отводя взгляд и припоминая все старые стычки и переломанные кости, - Они страшные, ненавидят меня. Так что давай быстрее, чтобы тебе еще не досталось. - Ну вот ты пока и иди, а я позже подойду. Мне нужно отойти, - Мэттью отмахнулся от назойливого братца и, поправив сбившуюся прядку пальцами, вышел в коридор. Альфред проследил за ним взглядом, мысленно моля, чтобы по дороге к столовой он не вляпался в очередную перебранку англичанина и француза. Прошмыгнув трусцой в коридор, парень закрыл за собой дверь комнаты, от которой кусками отваливались слои краски. Воровато оглянувшись по сторонам и не приметив ничего необычного, Джонс быстрыми перебежками преодолел шумный коридор и лестничный пролет на второй этаж, спускаясь все ниже, блаженно втягивая в себя запах исходящий из кухни. Все-таки день начался относительно чудесно, а портить его ох как не хотелось. На перегонки с солнечными зайчиками, Альфред без опаски приближался к заветной цели. Вбежав в просторное и очень светлое помещение, прикрыв глаза ладонью, парень плюхнулся на свое законное место в образе обычного пластикового стула рядом с округлым, до блеска начищенным работниками, столом. Через несколько минут муторного ожидания своего брата, некто чуть смущенно сел за стул напротив Джонса, который тут же отвлекся от разглядывания рваной салфетки и воззрился на гостя. Парень показался ему явно незнакомым и совершенно нездешним. Незнакомец, заметив недоумение Альфреда, быстро перебирая пальцами, оттянул пару карманов на рубашке, вытащил небольшой листочек с маленьким погрызенным карандашом и начал что-то усердно карябать на белоснежной поверхности. Юноша немного хмурился, по долгу раздумывая, но, в конце концов, передал записку Джонсу. Тот же упорно разглядывая аккуратные буквы, начал вчитываться в слова, которые дались ему с особым трудом из-за достаточного количества ошибок. «Простите, я не знал, куда можно сесть. Можно с вами?». Фред еле заметно кивнул, осматриваясь и пытаясь углядеть Уильямса в группе подростков, толпившихся около входа и бурно обсуждавших последнюю стычку двух легенд. - Да, конечно. А почему через записку? – парень приподнял листок над столом, повернувшись к гостю, на что тот лишь пожал плечами. Получив свою порцию, так и не дождавшись старшего брата, Джонс быстро расправился с завтраком, косясь на молчаливого гостя. Подгоняемый любопытством американец жаждал узнать побольше о его таинственном спутнике, но так и не решился. В итоге весь завтрак прошел в липком и достаточно неловком молчании, хотя собеседник, похоже, и вовсе не испытывал подобных чувств. То и дело осматриваясь, этот странный парень все время улыбался непонятно кому, но это заставило порядком испугаться и насторожиться Альфреда. А вдруг он такой же маньяк, как и те двое, что считают своим долгом устроить ему сладкую жизнь. - Хм, а как тебя зовут? – незнакомец, давно привыкший к молчанию своего соседа, слегка дернулся и повернулся, проскрежетав железными ножками стула по кафельному полу. Улыбнувшись, он потянулся за бумагой, что так и лежала рядом с Джонсом, поправляя на ходу сползающий шарф. «Ванька». - Так просто? Ванька? – Фред аж присвистнул от нового, выбивающегося из общей картины дома, имени. Тот лишь кивнул, создавая на лице такую же улыбку, с которой осматривал помещение минутами ранее. - А меня Альфред Джонс, приятно познакомиться, - юноша заметно повеселел, привстав со стула. Угнетающая тишина медленно сползала по стенам, оставляя размытые пятна на уже порядочно выцветшей краске, потерявшей блеск и лоск того дома, что был открыт еще половину столетия назад. Доев порцию своего завтрака, американец быстро забрал еду брата, и, громко попрощавшись, направился к выходу. К его удивлению, Иван так же поднялся со стула и пошел вслед за новым знакомым. - Ох, тебе ведь все здесь показать нужно, так? Парень смущенно кивнул, слегка ускоряя шаг, чтобы нагнать Альфреда. -Сейчас, подожди пару минут здесь, - Джонс сорвался с места, забегая на лестничную клетку и поднимаясь наверх к своей комнате. Совершенно позабыв об осторожности, юноша мчался по коридору, обегая нянечек и воспитателей младших ребят. Наконец добравшись до комнаты и распахнув дверь, Альфред быстро поставил тарелку с завтраком на стол, рассчитывая на то, что Мэтт все же заметит заботу младшего, а главное поест. Возвращаясь обратно, приметив еще издалека высокую фигуру Ивана, Джонс приветливо помахал рукой. Остановившись рядом с ним, медленно успокаиваясь и приводя дыхание в норму, парень хлопнул новичка по плечу. - Ну держись, я тебе все расскажу и покажу! Весь оставшийся день, несмотря на пропуски обеда и учебных занятий, Фред водил Ивана по длинным коридорам старого здания, рассказывая небылицы, услышанные в первые дни его появления. Джонс показывал все самые забытые уголки, где можно провести вечер, отдыхая от назойливых взрослых с их вечными криками, от знакомых, от сверстников, в конце концов, от всего мира, погружаясь в атмосферу чистой звенящей тишины, прерываемой лишь мимолетными звуками, которые издавал дом. Знакомил с каждым встречным, вещая о каких-нибудь интересных фактах об этом человеке. Вот прошла верзила Мэри, что любила надавать пинков глупым ребятам из ее группы, но у этой слегка буйной девушки была фанатичная любовь к собиранию маленьких стеклянных глобусов, которые Мэри покупала каждый раз, когда пробиралась в город. А вот и Стэн, красавчик из младших классов, что сводил с ума девчонок и уже довольно взрослых женщин, но мало кто знает, что под подушкой он прячет маленький платочек, связанный собственными руками, будучи нищим ребенком, который проводил свои длинные ночи в подворотнях Лондона. Альфред успел упомянуть и о Керкленде с Бонфуа, искренне советуя, чтобы его новый друг лишний раз не приближался к этим умалишенным подросткам. Иван молча кивал, продолжая внимательно слушать парня, который явно разошелся и начал рассказывать об абсолютно посторонних вещах. День медленно близился к его неминуемому концу, окрашивая старое здание во всевозможные оттенки желтого, забирая тепло из комнат, которые отчаянно пытались сохранить его в себе, чтобы согреть детей этого приюта ночью. Солнце слизывало последние остатки с грязноватых стекол, вставленных в шаткие рамы. А совершенно счастливый Джонс проводил своего молчаливого собеседника до, как он понял, его комнаты и, радостно попрощавшись, поторопился к себе, чувствуя себя отдохнувшим и сбросившим с себя всю ношу, что тащилась мертвым грузом за ним все эти дни. Даже желудок, который только сейчас посмел предупредить хозяина о голоде, не мог испортить столь чудного дня для парня. Вбежав в комнату, приземлившись на скрипучую кровать, Альфред так и не заметил, что тарелка все еще стоит на прикроватной тумбочке, а Мэттью и подавно нет и не было в комнате весь день.