***
С утра я прилично оделась, но оставила волосы без укладки, а лицо и вовсе без макияжа… Зачем? Меня всё равно приведут в порядок перед фотосессией, а волосы уложат, как надо. Сынхён же твердил, что я должна быть всегда во всеоружии, ведь работа в сфере красоты этого требовала. Перед выходом из особняка, Топ взялся за переносицу моих очков и снял их, поцокав языком. — Разве я не говорил, что эти очки не подходят для классических костюмов? — В его глазах появились смешинки, когда он заметил в моих немного искр. Мужчина видел, как мне хотелось съязвить, ответить и как я сдерживала себя. — Вот, возьми мои… Так гораздо лучше. Он протянул мне свои прозрачные со стёклами прямоугольной удлинённой формы, зная, что они не скроют моих мешков под глазами и отсутствие макияжа, а сам натянул мои очки себе не голову. — Сам же сказал, что они не подходят для классики! — Мне всё можно. В этой стране я диктую моду, а не мне… Доброжелательная снисходительная улыбка не сходила с его уст. На самом деле, это был хороший знак. Однако я не могла отрицать резкости смены его планов. То Юкари уезжай в отпуск да подальше, то, наоборот, никуда не едь, вернись к работе… Я сидела, как хмурая туча, пока меня красили, пока одевали и делали причёску и даже когда усадили на подлокотник резного стула, больше похожего на трон, рядом с Сынхёном. К моему удивлению Бобби не заставлял меня улыбаться, даже наоборот, моё надменное безразличное лицо, искоса направленное в объектив фотоаппарата, устроило его, как никогда раньше. Он менял ракурсы, подсветку, просил сменить позу, поправить одежду, но с лицом всё было хорошо, по его мнению. — Каторга, эти ваши фотосессии… Да чтоб я ещё раз согласилась на подобное, — сказала я, подходя к фотографу, вечно улыбчивому и игриво настроенному Ким Дживону, которого все величали просто Бобби. — Покажи, что вышло… После нескольких часов смены поз и даже облачения, всё наконец-то кончилось. В итоге отсняли около полторы тысячи снимков, которые ещё требовалось разгрести. Ума не приложу зачем Сынхёну такая масса пробных снимков. Он явно стал придирчивей, чем ранее. У персонала на всё ушло с пол дня работы и всё это для нескольких качественных фото в личную коллекцию Чхве Сынхёна, которую никогда не увидит мир. Ох, чем бы он ещё тешился… И ведь как-то внезапно ему захотелось иметь именно меня в своей коллекции. Когда он к этому пришёл? На просмотр и сортировку фото ушло с полчаса. Я, нахмурившись, сидела рядом и наблюдала, как пальцы парня быстро бегали по клавишам и орудовали мышкой. Я всегда так делала, хотела удостовериться, что вышло именно то, к чему стремились, что заказчики останутся довольны работой нашего фотографа. Но «заказчик» вальяжно устроился в крутящемся кресле и попивал фрэш, пока визажистка аккуратно смывала с его лица всё, что так старательно наносила ранее. Мужчина заметил мой взгляд, а я, не сдержавшись, закатила глаза к небу и вернулась к просмотру фотографий. Должна всё же признаться, что они вышли прекрасными. Внутри меня растекалось удовольствие. Такое случалось каждый раз, когда я видела что-то, угодившее мне во всём. Будь то послушная и многообещающая модель, роскошная одежда или красивая картинка в журнале моды. Я научилась различать прекрасное и сортировать его по шкале качества. Дорога домой вышла молчаливой. Я включила, наконец, свой телефон, так как сидеть и стараться игнорировать Сынхёна было сложно. А тут, как посыпался целый шквал уведомлений так что пришлось включить режим сна. Количество звонков от Тэяна показывало, что парень сильно волновался. Думаю, все нюансы по поводу меня он уже узнал у Топа, но написать ему лично было просто необходимо. «Хэй, Тэ, со мной всё в порядке, надеялась, ты найдёшь мою записку и не будешь паниковать…» Спустя пару минут с тех пор, как я отправила сообщение в KakaoTalk, мне пришло новое. «Я уже в курсе, Карри, всё нормально? Просто так вышло… Мы с Ынхвой пошли на показ, а там нарисовался твой Джи с этой своей… По твоим словам я понял, что ты должна была быть с ним. Я вспылил, думал, он кинул тебя, чтобы пойти с этой курицей! Но Джиён сказал, что вы разошлись ещё в середине дня.» Упоминание о Джи вызвало гнев и раздражение. Необходимо не забыть попросить его не рассказывать впредь мне о нём, где бы и с кем он его не увидел в будущем. А пока: «Мы не разошлись, а расстались, Тэян! Я сказала, что буду с ним, чтобы ты не волновался и шёл развлекаться. И… да, он кинул меня и пошёл на показ с «этой курицей», как ты и подумал. Хоть вмазал ему? Хоть немножечко?» Я старалась не терять чувство юмора, когда писала это сообщение. «Хотел, но охрана меня оттуда выдворила! Карри, мне жаль, если хочешь, я ему в следующий раз обязательно вмажу… Просто, я уже дома. Вернулся.» «Я шучу, не вздумай кого-нибудь бить… тем более Джиёна. Что делаешь? Может затусим?» «Не сегодня, прости. Замаливаю просранные из-за меня билеты на показ Виктории Бэкхэм…» «Если быть точнее, то просраны они из-за меня. Помочь?» «А что, ты куни хорошо делаешь? Ха-ха!» «О-о-о, всё так серьёзно? Тогда я пасс, никогда даже не пробовала…» Переписка с другом меня приободрила. Сама того не замечая, я улыбалась во весь рот, но Сынхён вдруг отвлёк моё внимание на себя. — Юкари, завтра Мадлен не сможет выйти на работу. Она просила её заменить, сможешь выйти? — Ты уже определись, в отпуске я или же нет. Если хочешь, чтобы я вышла, то без проблем, я сделаю это. Но при условии, что ты вернёшь мне рабочий смартфон.***
Моя комната встретила меня снова своей темнотой и тишиной. Большие окна всё так же закрыты, ноутбук там, где я его и оставила вместе с наушниками. Я сняла с крюка на стене специальную качелю для секса, которую сюда прикрепили по желанию Джи. Она представляла из себя скопище чёрных широких тканевых полосок, которые можно было применить на деле. Качель крепилась к потолку. Я присела на неё и, подтянув ноги, стала раскачиваться. Интересно, получится уснуть сегодня? Скорее всего, я снова усядусь за просмотр дорамы с Гукки. Это невероятно затягивает. И нет, не своим типичным сюжетом… Неосознанно я искала то, к чему смогла бы привязаться, то, что заполнило меня до краёв и не позволило раскисать. В чём-то я завидовала фанам BH, которые любили этих двух парней, являющихся составом группы. Любили так, словно они боги в человеческом обличии, слишком идеальные и недосягаемые в своих прекрасных образах. Им поклонялись, их боготворили, приписывали достоинства, которых по сути и не было. Я знала обоих. Дэгу — его друг и первый человек, который заценил талант Чонгука после меня. Вместе они создали рок группу, будучи ещё школьниками, а затем студентами. Играли для небольших аудиторий, участвовали в музыкальных соревнованиях, пока не стали чуточку популярнее. Их начали приглашать выступить в клубах и барах, на частных вечеринках. Они были крутыми, молодыми и зажигательными, энергия била через край, а кожаные одежды, обтягивающие стройные мужские фигуры, сводили с ума девчонок. И я там была, подпевала, радовалась и болела за Гука, была его поддержкой и первой любовью, как и он моей. Прекрасное было время… И я помню его не таким идеальным. Помню, как он со скепсисом относился к своему пению и внешности, как неумело целовался и искренне улыбался, ревновал и страдал. Слишком вспыльчивый во всех своих эмоциях. Слишком доверчивый по началу и слишком подозрительный в конце. Помню, как его пальцы с нежностью проходили по моей коже, и как с силой сдавливали мои плечи до синяков; как он боготворил меня на словах, а после с ненавистью выплёвывал их в мою сторону. Помню, как я мечтала видеть его каждую секунду, а потом страшилась случайно столкнуться с ним в коридоре университета. Порою, я думала, остался бы он таким же весёлым и жизнерадостным, доверчивым и нежным не поступи я так, как поступила? Я ли виновата в том, что Гукки изменился? И изменился ли? Возможно, он всегда был способен на ненависть и презрение, только поводов на это у него не случалось, пока я не подсобила. Вспоминая, мне казалось, что всё это произошло в прошлой жизни и я, каким-то чудом, смогла запомнить её подробности… Так много событий, так много разочарований и боли, что просто невозможно всё это носить с собой. А я носила… И он носил. Хотя… может, мужчины быстрее и легче переживали подобное, нежели мы, женщины. Чонгук уже мужчина, а из него до сих пор агенство пыталось сделать юного парня, чтобы он, как можно дольше нравился молоденьким девчушкам. Кожу его смуглую отбеливали, накаченное мужское тело прятали за классическими рубашками, штанами или молодёжными мастерками с широкими штанами. Макияж наносили так, чтобы его мощная линия челюсти стала, как можно более незаметней. Однако все попытки стилистов скрыть его мужскую натуру шли прахом стоило айдолу лишь задуматься о своём и нахмурить брови на какой-нибудь передаче. Лицо меняло юношескую выразительность и появлялись жёсткие черты, от которых лично у меня замирало дыхание. Надо было что-то делать. Надо избавляться от Джиёна, от всего, что напоминало о нём. Поэтому я встала с качели и прошла к выдвижным ящикам своего комода. Открыв один из них, я задумалась и вышвырнула на пол всё, что там было. А арсенал у Джиёна был огромен, как странно, что мой шкаф превратился в скопище сексшоповских игрушек. Раньше никогда бы не подумала. В большую тканевую сумку я положила всё, что принадлежало не мне, начиная с верёвки для связывания и заканчивая зажимами для сосков и вибраторов. Всё это «добро» я выволокла на улицу, желая избавиться от них, как можно скорее, пока не передумала. И нет, я не могла их просто так выкинуть. Инь и Янь провожали меня, как всегда, надеялись, что я вышла поиграть с ними. — Ох, нет, ребятки… Это точно не для вас, — сказала я с иронией, направляясь в дальнюю часть сада, где была расположена большая беседка со встроенной в неё уличной кухней. Здесь было всё для готовки на свежем воздухе, в том числе и большая барбекюшница, которая мне и была нужна. Грохнув сумку с побрякушками на пол, выложенный аккуратной плиткой, я открыла крышку барбекю и вытащила решётку, на которой обычно жарят мясо или овощи. Открыв шкафчик под местом, где были сложены дрова, я нашла упаковку с углями и жидкость для разжигания костра, высыпала угли в барбекюшницу, полила горючим и подожгла. Кое-где появились языки пламени. Я подождала некоторое время, чтобы костёр мой прогрелся достаточно, а затем достала из сумки верёвки и бросила на пропитание огню. Должна сказать жидкости для костра я не жалела, добавляла от души и с каким-то ещё непонятным мне чувством наблюдала, как языки пламени охватывают собой вещи, которые раньше приносили мне удовольствие. Думаю именно так ощущали себя дети, делающие что-то запретное. Ведь ослушаться родителей это так заманчиво… Но это не про меня. Я никогда не была послушной и своей матушке приносила только разочарования. Со стороны дома ко мне потихоньку приближалась фигура Сынхёна. Он не должен ругаться. Вещи и предметы его не особо волновали, и он не испытывал привязанности ни к чему подобному. После моего костра на этой барбекюшнице вряд ли можно будет что-либо жарить. Поэтому я, вернув глаза к огню, подкинула в него вибратор. И он как-то резко вспыхнул будто собирался взорваться, однако притих и зашкварчал, издавая неприятный запах плавящегося силикона и пластика. Смотря на это всё, я в сотый раз убедилась, что делаю правильно. Мной достаточно наигрались, а я ещё добровольно приносила ему эти игрушки, словно дрессированная собачка и пора было с этим завязывать. Ведь я уже не юная девушка, у которой вся жизнь впереди. В моём возрасте пора обзаводиться семьёй. Однако в то время, пока все нормальные люди присматривали себе пару, с которой смогут провести свою жизнь и растить детей, я повелась на яркие ощущения и обалденный секс. Должно быть, инстинкты мои работали совсем не в ту сторону. Но что теперь то делать? Время ушло, а стонать и ныть о том, что я дура, не имело смысла. Заниматься поисками другого человека, подходящего на роль отца и мужа? Наверное… И всё равно, что должных чувств у меня к нему не будет. Главное, это взаимоуважение и хорошее отношение друг к другу, без измен и ссор. Так, чтобы нервы были в порядке и на душе всегда спокойно, когда знаешь, что он всегда сдержит слово, что позаботится о тебе и детях, когда сама будешь не в состоянии. И мне совсем не нужно неземной красоты или груды накаченных мышц. Мне нужен кто-то простой, неприметный, не относящийся к миру шоубизнеса, с большими золотыми перстнями и карманами, полными денег. Замечталась… И где же такого найти? Запрос мой вроде и скромный, а вроде и нет. С одной стороны я не желала ярких внешних качеств, а с другой хотела честного и хорошего человека. Такого можно найти, но не здесь, не в сфере модельного бизнеса, где я вращалась ежедневно. Топ приблизился и встал рядом, заинтересованно наблюдая за моими действиями. Я никак не отреагировала на его появление. Я с самой первой нашей встречи общалась с ним так, как мне того хотелось. А он и сам признался, что не любит формальности в общении и европейские стандарты в этом ему нравились больше. Но тогда я была невеждой, необразованной, запуганной, уставшей до потери сознания, девчонкой. А после окончания Токийского университета, в котором я обучалась благодаря покровительству Сынхёна, начинать общаться «правильно» со своим работодателем я тоже не смогла. Топ вздохнул устало. — Как трудно видеть тебя такой… — Какой? — Не удержалась я от вопроса. — Не знаю, расстроенной. За вчерашнее утро… прости. Тэян мне тогда всю ночь звонил, за тебя извинялся, что не усмотрел, что не понял. А потом уже к утру снова… «Она вернулась?», «Да где же Карри, почему так долго едет?». А у меня сейчас не самое лучшее время. Последняя фраза привлекла мой интерес. Я повернулась к Топу и спросила, бросив очередную анальную пробку в топку: — Что-то случилось? Мужчина серьёзно прищурился, думая, что мне сказать и как, подбирал слова и это было заметно. — Да есть одно дело, личное. Я долго к этому шёл, года четыре, а на самом деле всю жизнь к этому готовился, да только не было возможности раньше. И вот оно подходит к своей кульминации. Я волнуюсь, это нормально. Я притихла, понимая сейчас, что руководила далеко не всеми делами Сынхёна. У него были тайны даже от меня. — Не спрашивай больше ничего — всё равно не скажу. Он улыбнулся, становясь снова весёлым. — А что будет, если это дело прогорит? — Что будет? — Он задумался, присел и достал из моей сумки искусственный фаллос телесного цвета. — Да, собственно, ничего страшного лично для меня и моего бизнеса, но… Скажу так… Из-за этого дела я стал богат и знаменит. А теперь, если всё пойдёт прахом, то, считай, мой жизненный путь пройден зря. — Не говори так. Ничего зря не бывает. Ты дал работу многим людям, моделям — шанс прославиться и показать себя миру, а что на счёт пожертвований нуждающимся в лечении детям? — О, это твоя заслуга… Мне, ты знаешь, плевать на это, я даже не вникаю. — Зачем ты врёшь? — Я и сама не заметила, как мы снова перешли на наш обычный язык. Сынхён снова поднялся на ноги и возвысился надо мной. — Ю-ка-ри, это всё ерунда, я уже старый дядька, который терпеть не может детей. — В уголках его глаз появились мелкие морщинки. — Что на счёт тебя? Что теперь делать будешь? Я понимала, что он просто меняет тему, но поговорить о себе, выговориться, было так необходимо, что я повелась. — А что я? Мне ещё предстоит справиться с собой и забыть Джиёна. Вздохнув, я выдала насколько кошмарно я себя сейчас чувствовала. Топ подкинул в руке фаллоимитатор и бросил его на горящие угольки. — Давай высыпай всю эту ерунду, чего медлишь? Надеюсь, ты не собираешься ещё и танцы вокруг костра устраивать? — Я отрицательно помотала головой. — Я даже не знаю, как ты терпела все издевательства Джиёна над собой… Мне нечего было ответить, я просто подняла сумку и высыпала всё содержимое, которое тут же задымило. Сынхён прокашлялся и отошёл. На одной из клумб всё это время возился садовник со своими двумя помощниками. Хозяин особняка окликнул его и когда тот приблизился, отвесив небольшой поклон, сказал: — Присмотрите-ка за этим действом, чтоб сгорело всё до основания, ясно? Господин Ян с опаской взглянул внутрь и я внутренне ужасно захотела смеяться, наблюдая за тем, как лицо мужчины вытягивалось. — Моя помощница терпеть не может сексшопы, поэтому при любой удобной возможности скупает всё, на что зарплаты хватает, а затем сжигает. Звучало глупо и неправдподобно, тем более что я уже тряслась от сдерживаемого смеха. Но подчинённые Сынхёна привыкли воспринимать всё с серьёзностью и подходить к делам с ответственностью. Так что садовник сдвинул брови у переносицы и с рвением кивнул, схватившись за металлические щипцы. Мы же отправились в дом. По вечерам, как обычно, Сынхён любил отдыхать за собственными размышлениями, сидя в каком-нибудь удобном местечке, коих в его особняке было предостаточно. Ему нравилось, когда и я составляла ему компанию, зачастую безмолвную, но иногда мы с ним общались на разные отвлечённые темы. Сегодня же, я собиралась лично пристать с разговором. Возможно Сынхён сам подыщет мне нужную кандидатуру, если таковая у него имеется. Я следовала по стопам мужчины, ноги которого завели его на веранду, выходящую в тот же сад со второго этажа. Там имелись удобные плетёные кресла, столик, пуфики для ног и, естественно, пепельница, куда хозяин обычно сбрасывал пепел со своих дорогущих сигар. Вот и сейчас, достав свой сокровенный набор, он достал гильотину и обрезал кончик сигары. Я устроилась в другом кресле так, чтобы не быть напротив босса. Он это не любил, да и я тоже. Мы видели друг друга постоянно и вполне могли поддерживать разговор не глядя в глаза напротив. Прошло минут семь тишины, за которые Сынхён вдоволь насытился запахом табака, делая глубокие и нечастые затяжки. Начало октября в Южной Корее было таким же тёплым, как и весь сентябрь. Ещё каких-то пару недель и всё, можно прощаться с хорошей погодой и приветствовать дожди и тучи. — Топ? — М? — раздалось мне в ответ. — Может ты меня познакомишь с кем-то? Ну, с кем-то хорошим, может не особо богатым, но порядочным мужчиной? Он заинтересовано повернул ко мне голову и опёр голову о кулак. — Поподробнее… Мне было довольно неудобно озвучивать свои выводы, но пришлось это сделать. Как ни крути, а отвлечься сейчас на что-то или кого-то было необходимо. Но, выслушав меня, Сынхён запрокинул голову назад и захохотал так громко, что я аж выпрямилась, сидя на своём кресле. — Что смешного? — Ты такая глупенькая, когда дело касается отношений… Совершенно не понимаешь своих потребностей, от того и напарываешься на тех, кто тебе не пара. Я сжала губы и опустила глаза, действительно почувствовав себя глупой. Сынхён просто так говорить бы не стал. — Милая, ты часто в зеркало смотришься? — задал он мне вопрос с издёвкой. — Ну конечно… — Так вот что я скажу, любой «простенький, не богатенький и не красивенький» с тобой даже говорить не станет! Он тебя увидит и у него отвалиться челюсть от того, насколько дорого ты смотришься и это не потому что я наряжаю тебя в лучшее… Будь ты хоть голой, хоть одетой во что попало, твоё отличие будет видно всё равно. — Глупости… — фыркнула я. — Глупости? Ты берёшься во мне сомневаться? — Так, а ты тут при чём? — Я всё не могла понять к чему он клонит. — Ты помнишь, что я тебя подвёз тогда… во время нашей первой встречи? Кого попало я не подвожу… Хотя не так, я вообще никого не подвожу. Те, кто идёт по обочине для меня незаметны, но твою спину я каким-то образом заметил. А уж я то привык доверять своим глазам, которые много чего и кого в жизни видели. Я молчала и теперь мне мои же выводы казались каким-то детским лепетом, настолько абсурдным, что не имел право даже звучать в этих стенах. — Никакой простой мужчина не потянет тебя ни морально, ни финансово, ни физически. Пойми это. Ты дорогая женщина и дорого обходишься тем, кто тебя имеет. И ты не сможешь сломать себя снова, подстраиваясь под простенькую участь. Ты это ты. Немного не такая, какой была, когда мы встретились, но изменения мне нравятся, Юкари. И ты понравишься кому-то такой, какая есть. Я вдруг поняла, что совершенно не умела себя анализировать. Разве такое реально… жить и не понимать какой ты человек? — Какая же я есть? — немного с сарказмом спросила я. — Я много чего уже сказал и к этому можно добавить твою капризность. Да, это в тебе имеется и не смотри так на меня, это правда, — сказал мужчина, улыбаясь. — Бывают такие моменты, когда ты «вот хочу и всё тут, а вы достаньте мне это хоть из-под земли, иначе буду пакостить». Ты привыкла к красивым лицам и красивой жизни. Путь обратно вникуда тебя убьёт. Пусть там хоть трое, хоть четверо детей у тебя. Ты будешь улыбаться и говорить, что для счастья больше ничего не надо, а внутри понимать, как тебе чего-то не хватает. И это понимание будет сопровождать тебя всю оставшуюся жизнь, пока дети будут требовать поесть, прибрать за ними, когда нужно будет пахать на всю семью без выходных и днём и ночью… Я смотрела на тёмный дым, неспешно поднимающийся к небу со стороны беседки и ярко представляла всё, о чём говорил Топ. Он прав, даже сейчас я это отчётливо поняла. — Что, если я скажу, что ты нравишься Джинхвану и он не против завести с тобой отношения? — Это правда? — удивилась я. — Ответь мне. — Джинхван… он, он же меньше меня ростом, — сказала я, немного поморщившись. Сынхён широко улыбнулся. — А говоришь внешность тебе не особо важна! Парень меньше тебя на пару сантиметров, а уже не подходит тебе в мужья. — Хозяин дома сильно развеселился и захохотал от души, постукивая ладонью по подлокотнику — Если тебе не важна внешность, то ты могла бы полюбить и карлика. — Если этот карлик будет такой же умный, как и Тирион***, то я не против. Теперь уже мы смеялись вместе. — Может и у Джинхвана есть чем тебя удивить и несколько сантиметров роста компенсируются длинной чего-нибудь другого? — Фу, Топ! — А что ты сразу о пошлом? Я может длину извилин имел в виду? — Притворился он праведником. — Значит признаёшь мою правоту? Тебе нужен красивый и богатый, и умный, иначе ты удавишь его своей совместной жизнью. А в нашем случае, ещё и высокий. — Есть кандидаты? Таких не существует… — М. да? — приподняв одну бровь, с иронией спросил Сынхён. — Таких-то много, но… далеко не все стали бы терпеть приступы твоей детской капризности и исполнять твои желания. А ещё твои скачки настроения… Ты то весёлая, то грустная, такое не каждый стерпит. Богатеньким нравится, когда кукла рядом с ними всегда в хорошем настроении. — Когда ты озвучиваешь «ньюансы» моего характера я ещё больше убеждаюсь в том, что останусь одна на всю жизнь. Может мне не стоило ругаться с Джиёном? — Ты пойми, что твоя внешность тоже компенсирует какие-то «нюансы», идеальных нет, все это понимают. А для молчаливой весёлой куклы ты слишком самодостаточна и ни от кого не зависишь. До сих пор не пойму, почему ты отнекиваешься от Чонгука? Красивый же, богатый, высокий, за ум, конечно, я бы проверил, поэтому утверждать не берусь. — О! Нет, Сынхён, прошлое пусть будет в прошлом. Да и вообще, с чего ты взял, что он до сих пор помнит, как меня зовут? — Не рисуй несуществующих рамок, Юкари. Всё возможно, даже познакомиться заново. Но я уверен, что он тебя помнит. — С чего это? — А ты хорошо слушала его песни? Особенно те, которые писал он сам в начале карьеры… Нет? Ну, так вот советую послушать!