Серый Волк и Красная Шапочка

      Очередное начало очередного учебного года.       С тоской думала я, плотнее прижимая к себе небольшой чемодан. В той давке, что творилась утром в метро, я имела все шансы остаться не только без вещей, но и без ног, так много было народа.       Первое сентября — это вам не кот начхал.       Вот почему я не вернулась от своих хотя бы вчера? Спокойно бы заселилась в общагу, и не толкалась бы в восемь утра в душном, полном людей, вагоне. Вопрос был риторическим, и я как никто это понимала. Маме было крайне сложно одной собрать в школу троих детей и лишние руки в лице старшей дочери, то есть меня, были совсем даже не лишними. Вот и получилось так, что до позднего вечера провозившись с букетами и ранцами, я только и смогла, что сесть на ночную электричку, чтобы самой успеть на первую в этом году пару. Про которую, к слову, я так ничего и не знаю. Расписание узнавать было решительно некогда, вместо этого я озаботилась расписанием сестер и братишки и монотонным перетаскиванием их учебников из школьной библиотеки домой. Но, здраво рассудив, что в первый учебный день ничего сверхсложного быть не должно, то мне вполне хватит одной тетрадки и ручки, которую как раз у мелких я и позаимствовала.       Господи, сколько мне там еще ехать?       Аккуратно вытащив наушник, из которого лилась какая-то крайне бодрая и динамическая песня, прислушалась к объявлению о следующей станции.       У-у-у-у, еще долго. Но, вроде, успеваю. Правда не в общагу, а сразу на пару, но, что поделать.       Едва тронувшись с места, поезд вдруг резко затормозил. Народ начал сыпаться. Пытаясь уберечь себя от падения, вскинула руку вверх, хватаясь за поручень. Не хватало еще отдавить кому-нибудь ноги или руки. Наушник безвольно повис на шее. Все-таки хорошо, что выкинула из головы идею купить беспроводные, сейчас бы их точно потеряла. А так, ну повис и повис, ничего страшного. Наконец, шумя словно растревоженный улей, народ смог собрать себя в кучки, а поезд вновь тронулся.       Что ж, у меня есть еще как минимум двадцать минут, главное не уснуть. Надеюсь, бог музыкального рандома выдаст мне что-то этакое. Не знаю почему, но я любила вот так вот полагаться на удачу, перемешивая все песни в телефоне и не зная, какая именно композиция зазвучит следующей. С четвертой попытки выцепив болтающийся где-то сбоку наушник, заткнула им ухо, напрочь отгораживаясь от шумов окружающего мира. И… дико расстроилась. Наушник молчал. В то время, как его собрат вовсю заходился переливами песни ‎"Wind Of Change» группы «Scorpions».       Да ладно! Неужели, провод перебила? Вот же гадство!       И в ту же секунду подпрыгнула как ужаленная, так как наушник ожил. Что-то тяжелое и зубодробительное буквально ввинчивалось в мозг и уж совсем никак не походило на «Scorpions».       Первая мысль была — «Это как вообще быть может?»       Но уже вторая расставила все по своим местам.       «Это… Не мой! Наушник!»       В голове от уха до уха буквально повисла растяжка с этой надписью.       Так, лишь бы не спалиться. Аккуратно дернув за проводок, позволила динамику незаметно упасть вниз, немного покачавшись на проводе. И вздрогнула еще один раз, потому что четко над моей головой приятный баритон произнес:       — Неужели не понравилось?       Вскинув глаза, обнаружила, что надо мной практически навис мужчина. Высокий, на голову выше меня. Широкоплечий. Удлиненные русые волосы стянуты на затылке в небрежный хвост, аккуратная, густая борода и лучащиеся смехом серые глаза. Вид у него был донельзя брутальный. Вот только костюм темно-синего цвета плохо сочетался и с бородой, и с хвостом, и с «Rammstein», который я все-таки, пусть и с опозданием, но опознала. Нее, такому не костюм, а косуха и байк больше подойдут. Поняв, что он так и ждет от меня ответа, не нашла ничего лучше, чем извиниться.       — Простите, думала, это мой, — завертевшись, обнаружила наконец свое «ухо», попросту свалившееся с плеча за спину и продемонстрировала его мужчине.       — Я так и понял, — его улыбка стала еще шире. — В отпуск?       — Что, простите? — не поняла вопроса, решая в этот момент, как бы по тактичнее заткнуть ухо и не выглядеть при этом невежливой.       — Я спрашиваю, вы в отпуск? Ведь это же ваш чемодан?       — Ах, чемодан. Да, мой. Только не в отпуск, а скорее с него, — не объяснять же постороннему человеку, что весь мой отпуск свелся к беготне по магазинам с младшими и уборке урожая на приусадебном участке. Да и спрашивает он, скорее всего, чисто из вежливости.       — Надо же, а по вам и не скажешь, — улыбается в усы. Не мужик, а медведь какой-то.       — Почему? — его улыбка так заразительна, что невольно начинаешь растягивать губы в ответ.       — Ну, сами посудите, девушки из отпуска обычно привозят что?       — Что?       Эх, был бы он помоложе, подумала бы, что заигрывает. А так, видно, что ему уже хорошо так за тридцать. Не тот вариант, которому бы обрадовалась моя мама.       — Шоколадный загар и благоухающий внешний вид. А у вас, к сожалению, отсутствует и то и другое.       Это он меня сейчас затюканной жизнью бледной поганкой обозвал?       — Ну, спасибо… — невольно кривлюсь в ответ.       — Ох, — спохватывается он, — я вас обидел? Простите, пожалуйста. Что-то я никак в форму не приду после перелета. В самолете толком выспаться не удалось, вот и несу всякую ересь.       А взгляд действительно виноватый.       — Не берите в голову, — вежливо улыбаюсь и пытаюсь запихнуть наушник туда, где он и должен быть.       — И все-таки вы обиделись, — наклоняется к самому моему уху, чтобы перекричать гул поезда, а я опять не донесла наушник, потому что поезд дергается, и я по инерции лечу вперед.       — Похоже, не у меня одного сегодня день не задался, — ловит меня мой собеседник, обдавая запахом дорогих духов. Приятный запах, не спорю, но вот с метро не вяжется совсем. Как только появляется возможность, отстраняюсь от него, пытаясь восстановить хоть какое-то личное пространство.       — Мне кажется, что я вам неприятен, и вы всячески пытаетесь от меня избавиться, — отпустив мой локоть, за который он, собственно, меня и поймал, вгляделся в лицо, явно отслеживая реакцию на его слова.       — Не неприятны, — тактичность — это мое второе я, — но не у вас одного был тяжелый перелет. Поэтому, если вы не против, я бы хотела послушать музыку.       — Что ж, жаль, — эх, все-таки удобно этим мужикам, отрастят усы с бородой и не видно, на самом деле ему там жаль или просто стебется. Но, конечно, мужик примечательный, ничего не скажешь. Был бы моложе, может и познакомилась бы, а так… ну, нафиг.       Восполнив все-же поток льющейся в уши музыки до 100%, периодически украдкой ловила на себе его взгляды. Неужели и правда понравилась? Да не, быть не может. Перевела взгляд на стекло вагона и вгляделась в себя. Невысокая, худенькая, в джинсах и футболке. На лице неизгладимый след усталой невыспатости, на голове черте что и сбоку бантик. Ну, не бантик, конечно, и не сбоку, но пышный такой пучок, уже порядком, за время поездки, растрепавшийся. Несколько каштановых прядок упали на лоб в творческом беспорядке и столько же торчали дыбом где-то на макушке. Красить лицо я не стала принципиально, все равно вся красота мгновенно поползла бы в духоте электрички и битком набитом потными телами вагоне метро. Да уж… Да я просто идеал девушки, с которой знакомятся брутальные мачо. Даже не смешно.       А он, кстати, смеется!       В отражении поймала улыбающийся взгляд «медведя» и, закусив губу, отвернулась в сторону.       Скоро мне уже выходить? О! На следующей. Надо как-то выбираться.       Перехватив поудобнее чемодан, повернулась к двери и лицом уткнулась в темно-синий пиджак. Подняла голову. Ну вот что он стоит и улыбается? Его губы шевельнулись, но что он сказал я так и не расслышала. Придется все-таки вытаскивать наушник.       — Вы выходить будете?       — Вы решили все-таки со мной пообщаться?       Наши вопросы, заданные одновременно, повисли в воздухе между нами душным, рокочущим недовольством прибывающего на станцию поезда.       — Значит, не решили… — первым отмер мой собеседник. — Что ж, очень жаль. Я вас выпущу, не переживайте.       И то, хлеб. А мог бы и дальше навязываться.       — Не волнуйтесь, не в моих правилах настаивать, если девушка против общения.       Он что, мысли мои читает? Или у меня на лице все написано?       — Просто у меня богатый жизненный опыт, а у вас чрезвычайно красноречивый мысленный процесс.       Черт, ему удалось меня смутить. А пока я терзала себя, этот «медведь» легко подхватил мой чемодан, и двинулся к выходу, ловко разрезая собой толпу народа. Словно большой ледокол.       — Эй, погодите, вы куда? — мне оставалось лишь проталкиваться следом, боясь, что бурные волны рабочего люда попросту схлопнутся за его могучей спиной, оставив меня в вагоне.       — Ну, ваше нежелание со мной общаться не распространяется на здоровую мужскую помощь. Вы с этим чемоданом отсюда долго бы выбирались.       Стоит, смотрит в глаза. Неужели думает, что он этим телефончик мой выпросит?       — Спасибо, — нельзя быть неблагодарной, тем более человек из-за меня теперь следующий поезд ждать будет.       — Что ж, тогда имею честь откланяться. Простите, что был навязчив.       Окинув меня еще одним взглядом, «медведь» легко развернулся и пошел в сторону выхода.       Вот же! А я-то себя уже накрутила, виноватой почувствовала! А это, оказывается, его станция!       У-у-у, «медведь»!       Его внушительная фигура уже скрылась вдали, а я все стояла на перроне и смотрела ему вслед. Что-то в нем было такое… Не могу уловить, что, но что-то точно было.       Ладно, Ритка, хватит лирики, у тебя впереди институт.       Ухватив за ручку чемодан, бодро потащилась в сторону цитадели знаний. У меня теперь учеба, и всяким «медведям» в моих мыслях точно не место.