***
... Уильям Афтон беседовал с Генри. Он проводил долгим, задумчивым взглядом Бена - нового сотрудника, который осторожно вышагивал к мастерской в костюме пружинного Бонни. Было слышно, как скрипят шарниры. - Неплохо получилось, - наконец провозгласил он, подперев бока кулаками. - Испытание костюма на пружинных фиксаторах прошло довольно успешно. Ты можешь гордиться своим изобретением, дружище. - Да, но только все равно мне придется его дорабатывать, - со вздохом сказал Генри. - Почему? - Это ведь аниматроник и костюм одновременно! Оттого в нем полно всяких винтиков и пружин. Одно неточное движение - и человек в костюме обречен на травму. Или еще хуже. Надо бы мне его перестроить. Бен с веселой физиономией проплыл мимо них, но уже без костюма. Афтон победоносно взглянул на Генри, но тот лишь покачал головой. Ему просто повезло. Потому что Бен был к этому готов. Потому и двигался так аккуратно. - Хотя, это все равно прорыв. Жаль, что ты этого не добился. Афтон не обратил на слова друга никакого внимания. То, что он сделал, было самым наиверным решением. Иначе быть не может. "Я не хочу еще кого-то потерять по собственной глупости" - Уилл, я соболезную насчет... - Генри замялся. - Ну, ты понимаешь. - Оставим это, - отрезал Афтон и отвернулся. В его глазах застыли слезы. - Мне нужно помнить об ушедших, но не забывать о тех, кто сейчас со мной, рядом. Я должен думать о сыновьях. - Кстати о них, - Генри огляделся, - А где они? Чарли, детка, ты не видела Кэсседи и его брата? - обратился он к дочери, которая сидела за пустым столом. Она рассеянно крутила пластиковый стаканчик на указательном пальце. - А? Кэсседи? Он ушел с братом в зал для гостей, - ответила Чарли, подперев лицо рукой. Генри обернулся к Уильяму. Тот пожал плечами. - Солнышко, ты не могла бы найти их? - спросил Генри. - Малышу пора подать его праздничный... В ту же секунду раздался страшный гул и детский крик. Гости в изумлении стали смотреть по сторонам, пытаясь понять, что случилось. Из дальней комнаты выскочил Фриц с перекошенным от страха лицом. - Мистер Афтон! - крикнул он через зал. - Ваш сын... Больше он ничего не мог проговорить. Уильям побледнел. Он побежал вслед за Фрицем. За ними отправился Генри и его дочь. Перед ними открылась страшная картина. В середине комнаты лежал Кэсседи. Его голова превратилось в кровавое месиво, лица не было видно из-за спекшейся корки. Кровь растеклась вокруг мальчика. Рядом с ним сидел на коленях Майкл с красным от слез лицом и пытался салфеткой остановить кровотечение. Справа от них стоял Гэбриел, его руки тряслись. Он запрокинул голову и упал на пол. Фриц подбежал к нему для того, чтобы привести в чувство. Сюзи плакала, ее закрывал Джереми. Парень сам едва держался, чтоб не зарыдать. На сцене стоял Фредбер с окровавленной пастью. - Господи! - едва слышно пробормотал Генри. Чарли вскрикнула, закрыв рот руками. Афтон не сказал ни слова. Он молча подбежал к сыновьям, оторвал от футболки край ткани и обмотал ею голову бездыханного Кэсседи. Затем он взял его на руки. - Врача, - прохрипел Уильям. Генри лихорадочно закивал и вышел из комнаты, уводя с собой белую, как полотно, дрожащую в ознобе Чарли. В пиццерии повисла мертвая тишина.***
В палате было темно, несмотря на то, что за окном еще сияло рыжее вечернее солнце. На больничной койке лежал без сознания Кэсседи. Его голова была обмотана бинтами. Возле него сидел Уильям Афтон и держал его за холодную тонкую руку. Он прерывисто дышал, голова покрылась капельками пота. Зашла врач с отчетом. - Он поправится? - взволнованно прошептал мужчина. Девушка горестно покачала головой. - Случай тяжелый, мистер Афтон. Череп мальчика проломлен, многочисленные трещины. С таким не живут, я вообще удивляюсь, как вы его довезли до нас. - Почему он не просыпается? - Афтон сжал руку своего сына и стиснул зубы. Врач вздохнула. - Он находится в коме. Сожалею, но ваш ребенок вряд ли доживет до следующего дня. Повторюсь: с такими травмами не выживают. - Мне не важно! - в исступлении рявкнул Уильям, с болью посмотрев на сына. - Я просто хочу, чтобы он очнулся. Он не может умереть!!! Врач взяла его за плечи. - Вам пора. Мальчику нужен покой. Она повела бесчувственного Афтона к двери, стараясь не встречаться с ним взглядом. Не хотела, чтобы он заметил в ее глазах слезы.***
Кэсседи лежал в кровати у себя дома. В комнате было темно, словно на улице наступила ночь, и тишину прерывал лишь радио, по которому говорил тихий мужской голос. Возле подушки мальчика лежал игрушечный Фредбер. Его глазки поблескивали. "Мы что, уже дома?" - подумал мальчик, пытаясь встать. Но спина как будто приросла к матрасу. Он дернулся, стаскивая с себя одеяло. Под одеялом лежал фонарик. - Папа, - прошептал Кэсседи и включил фонарик. Узкий луч света пронзил тьму, скользнул по шкафу и задержался на двери. За ней раздавались чьи-то шаги. - Ты здесь? Он с трудом встал с кровати. Ноги совершенно отказывались идти. Кэсседи похромал до двери, в то время как пытался вспомнить, что произошло. Последнее воспоминание было не очень счастливым - его засунули в пасть аниматронику. А что случилось дальше? Голова сильно болела. Как же торт, отцовское напутствие, Чарли? Открыв дверь, мальчик стал вглядываться в темноту. Ничего не было видно, только слышно хриплое дыхание. Кэсседи включил фонарик и осветил им коридор. Перед ним стоял вовсе не папа. Из коридора выглядывал исполинский фиолетовый кролик с красным бантом. Вот только он не был похож на мирного и дружелюбного Бонни, которого Кэсседи видел в "Семейной закусочной". Этот аниматроник был скорее его искаженной копией. Сквозь рваный костюм кролика проглядывал металлический остов. Глаза недобро светились двумя сиреневыми огоньками. Из пасти торчали острые, как бритвы, зубы, совсем неподходящие для подобного животного. Бонни, а точнее, его кошмарный клон, утробно зарычал и вытянул к Кэсседи лапы с длинными когтями. Мальчик вскрикнул, быстро захлопнув дверь и отскочив. Он не осознавал, откуда взялось это существо. И где же папа, где Майк? Нет, Майка он хотел увидеть меньше всего. Что это за праздник, когда твой родной брат засовывает тебя в рот робота? Но обдумать этот вопрос он не успел. Потому что споткнулся и упал, а на грудь ему вскочил уродливый розовый кекс с горящими глазами, оскалив клыки. Кэсседи заверещал и отпихнул его от себя. Кекс отлетел к стене, клацая зубами в воздухе. Кошмары не отступали. В то же время из шкафа послышалось рычание, и наружу высунулся тонкий острый крюк. Вслед за ним показалась сначала голова, а затем и весь громадный рыжий лис, который начал медленно красться к ребенку, щелкая зубастой пастью. - Что вам нужно от меня?! - вскричал напуганный до смерти Кэсседи. Он вскочил на кровать и спрятался под одеяло, прижав к себе золотого медвежонка. Рычание, жуткий скрежет и стук тихих шагов - все это мгновенно затихло. Мальчик старался не дышать. Глазки игрушки глядели на него с тревогой. "Сейчас я проснусь, и все кошмары исчезнут. Я проснусь, и со мной рядом будет папа. Он мне поможет." Кэсседи вдохнул поглубже, обнял Фредбера и снял с головы одеяло. И тут же оказался нос к носу с медведем. Медведь, страшный, как и все другие аниматроники, выглядел совсем жутко. Уродливый вид, злые огненные глаза, зубы, когти. А еще на груди у него висели маленькие игрушки, похожие на маленьких Фредди. Они противно скрежетали. Большой медведь оскалил клыки и схватил Кэсседи, сдавив. Тот закричал от острой боли.***
- Зайти-то можно? - спросил за дверью звонкий детский голосок. - Повторяю, молодая особа: ему сейчас нужен отдых и покой, - ответила строгая медсестра. - Но я должна его увидеть. Пожалуйста! Позвольте мне зайти. Дверь со скрипом открылась, после чего в палату зашла Чарли. В руках она держала букет с тюльпанами. Глаза девочки были красными, заплаканными. Чарли поставила цветы в вазу и села на койку к Кэсседи. Мальчик лежал с закрытыми глазами. На электрокардиографе изгибалась тонкая зеленая линия, что показывала работу сердца. - Кэсседи? - еле слышно сказала Чарли, погладив больного по голове. - Не знаю, слышишь ли ты меня, но это я, Чарли. Я просто хотела узнать, все ли у тебя в порядке. Мальчик не отвечал. Девочка вздрогнула и запрокинула голову, часто-часто моргая. Она поцеловала его руку и приложила ее к щеке. Рука была холодной, как лед. - Прости меня за все, что случилось. Я не смогла тебе помочь, мне очень жаль. И я... я очень хочу, чтобы ты вернулся к нам. Чарли всхлипнула. Ее плечи вздрагивали от рыдания. - Ты... еще... должен попробовать торт, слышишь? (ВСХЛИП) Он большой... с кремовыми завитушками и шоколадной начинкой. Специально для (ВСХЛИП) тебя! Вытирая мокрые ручейки слез, девочка приобняла Кэсседи. В двери показалась медсестра. - Барышня, вам уже пора идти. Чарли шмыгнула и встала. Она смахнула слезы рукавом полосатой кофты. В последний раз посмотрела на лежащего без сознания друга и прошептала : - Я ухожу.***
Вокруг Кэсседи собрались кошмарные аниматроники. Медведь с горящими глазами, гигантская потрепанная курица, которая держала в когтистой руке тарелку с дьявольским кексом, лис, угрожающе размахивая крюком, и кролик, что был встречен самым первым. Он злобно улыбался. Мальчик в ужасе смотрел на них, держа в объятиях своего маленького друга. Аниматроники держали его в окружении. Но не нападали. Они словно ждали чего-то, лишь пугая Кэсседи. - Уходите! - воскликнул ребенок. - Зачем вы пришли? Где мой папа?! - Он тебя не спасет! - ответил басом громкий голос, раздавшийся из его игрушечного медведя. Мальчик поднял игрушку и закричал. Глаза Фредбера смотрели прямо на него. Медвежонок, который прежде умильно улыбался, выглядел устрашающе. На его мордочке застыла злая усмешка. Мальчик откинул от себя игрушку, и она с писком упала на пол. А потом... Глаза закрылись - глаза открылись. Аниматроники чуть отошли. Между ними стоял еще один. И это был жуткий золотой медведь, тот самый, что стоял на сцене. Который вызвал у него леденящий страх. В которого засунул его брат. Фредбер захохотал. Он раскинул в стороны свои громадные лапы с когтями. И широко раскрыл пасть с двумя рядами острых, словно бритва, зубов. Чтобы раз и навсегда поглотить мальчика целиком. Кэсседи не оставалось больше ничего, кроме как закрыть глаза. Когда он их открыл, Фредбера рядом не было. Другие кошмары рассеялись во тьме. Он все еще лежал в своей комнате. Перед кроватью стояла долговязая черная фигура с белыми полосками на руках и ногах. Она держала в за лапу плюшевого медвежонка, который растерянно вращал глазами. - Кэсседи? - из темноты появилась белая маска с красными губами и щеками, как у клоуна. Из темных глаза шли фиолетовые полосы. - Не знаю, слышишь ли ты меня, но это я, Чарли. "Чарли!" - пронеслось в сознании у Кэсседи. Он слышал голос. Ее голос, который мог разогнать все кошмары на свете. Это была та самая кукла, которую он видел в пиццерии. И она не была страшной, злой, как остальные. Нет, на лице маски светилась нежная, добрая улыбка. Марионетка посадила на кровать Фредбера. Медвежонок принял свой обычный вид и теперь виновато смотрел на своего хозяина. - Это должен был быть мой папа... - произнес Кэсседи. Он заплакал. Марионетка кивнула. - Я хочу, чтобы ты вернулся к нам, - прозвенел в тишине ее голос. Мальчик взял медвежонка на руки. Кукла села рядом с ним. - Помоги мне, - прошептал Кэсседи. Марионетка улыбнулась и обняла его длинными руками. Тут же исчезла комната, кровать, Фредбер, игрушки, да и сам Кэсседи. Он очутился в каком-то пространстве, в котором ничего ге было. Лишь яркий слепящий свет.***
Линия на кардиомониторе пискнула, затрепетала и вытянулась в прямую. Афтон сгорбился, как будто у него на плечах лежал тяжелый камень. Майк стоял рядом, не в силах сдержать слез. Как же он сейчас хотел просто исчезнуть. Или оказаться на месте брата. - Отец... Уильям отбросил его руку. Его глаза метали молнии. - УХОДИ!!! - затрясся он в ярости, ударив сына по щеке. Майк отступил. Его щека покраснела от прихлынувшей крови. - Уходи прочь!!! Я видеть тебя не хочу! Посмотри, что ты сделал!!! Убирайся! Майк не проронил ни слова. Он молча вышел из палаты и скрылся. Афтон проводил его ненавистным взглядом. И, рыдая от бессилия, прижал к груди тело мертвого сына.***
Они никогда не уходили. Они всегда будут рядом. Монстры будут следовать за тобой всю жизнь, мучая тебя. Не давая спать, не внимая мольбам. Они всегда напоминают тебе только об одном. О том, что ты натворил. Я потерял всех, кого любил, кого ценил больше всего на свете. Теперь у меня ничего не осталось. Мою душу разбили на кусочки. Во мне остался только гнев. И ярость. АААААААААААААА! Будьте вы все прокляты! Чертова пиццерия, чертовы аниматроники, чертов Генри! Ненавижу-уу! Я ненавижу тебя!!! Генри-ии-и!!!! Будь ты проклят! Я заберу в ад все, что тебе дорого!!!