"Better" place: Return

POV Кристал Я проснулась от того, что мне в глаза бил солнечный свет. Спать на правом боку, то есть, лицом к окну – идея отвратительная, но я проснулась точно в том же положении, в каком и отключилась прошлой ночью. Не входило это в мои планы, но что уж теперь…Я взглянула на часы, висевшие на стене: половина шестого утра. Просто превосходно. Я уткнулась лицом в подушку, надеясь поспать ещё немного, хотя бы часок, но сон словно рукой сняло. Перевернувшись на спину, я уставилась в потолок, чувствуя, как сильно болят руки. Да и вообще движения отдавались болью во всём теле. Вот что случается, когда ты три года оружие не брала в руки (за редким исключением в лице надоедливых монстров), а тут вдруг за пару недель решила наверстать упущенное. «Браво, Джексон, сегодня из тебя точно сделают покойника» – мысленно прошипела я, поднимаясь с постели. Эрик ещё спал. Так спокойно, безмятежно, явно без присутствия каких-либо кошмаров. Кстати, не знаю, почему, но этой ночью я не видела никакой жути. Может, просто так вымоталась, что не осталось сил на чушь в голове? По этому поводу мне оставалось только пожимать плечами. Я неторопливо переоделась, прихватила с собой замаскированный меч (скорее, уже по привычке, чем целенаправленно) и, постаравшись не разбудить брата, вышла из домика. На улице было прохладно, на траве ещё виднелась роса. Боги всемогущие, давно я не слышала в Лагере Полукровок такой звенящей утренней тишины. Как же сейчас было хорошо… До подъёма у меня был целый час, поэтому чем себя занять, я не знала. Хотя нет, знала, но при таком раскладе Кастеллану даже делать со мной толком ничего не придётся: моя усталость с большим удовольствием ему подыграет. Поэтому я направилась в сторону озера. Таким красивым это место я давно не видела: на горизонте блестела розовая полоска рассвета, а лучи утреннего солнца бликами играли на ровной водяной глади. Изредка только набегал ветерок, вызывая рябь на воде, шевеля листья деревьев. Ни души вокруг, и это место казалось мне таким сонным и спокойным. Я уселась на краю мостика, сбросив обувь и свесив ноги в воду. Холодно. Пусть здесь бесконечное лето, а за барьером всё ещё декабрь. И это хоть как-то да отражается на природе Лагеря. Для купания вода ничуть не подходила: судорогой что-нибудь от холода сведёт запросто. Но почему-то меня всё равно очень тянуло разок окунуться с головой. Может, потому что я не могу утонуть? Или уже поехала крыша, и я сама начала искать себе смерти (ладно, слово полегче: проблем), не хуже, чем Лука? Почему-то я больше склонялась ко второму варианту. Однако просто так сидеть и смотреть на воду, к которой меня тянуло просто нездорово, я не могла. Оставив обувку на мостике, я всё же спрыгнула в воду. Я сразу же ощутила давление на себя воды и в тоже время её…не знаю, податливость. Я никогда не могла описать всё, что чувствовала, когда оказывалась в воде, нормальным, человеческим, блин, языком. Выходило очень спутанно и непонятно. Управлять водой в озере мне не стоило ровным счётом ничего. Правда, кожа покрылась мурашками от холода. Нет, ногу или руку мне не свело (слава богам), но ощущение было не из приятных. Я устремилась вглубь, ко дну. Созданное мной течение позволяло без труда перемещаться под водой. Только вот от холода у меня теперь зуб на зуб не попадал. Я видела на дне спящих рыб, пару раз, проплывая мимо одного и то же коралла, я видела мирно посапывающую нереиду. Пусть это и было озеро, но жили здесь вполне морские существа: те же скаты, морские коньки, а один раз мимо меня проплыл водяной змей – вроде как страж озера. М-да, стараниями моего отца тут образовалось такое разнообразие видов. Тишина давила мне на мозг, меня внезапно потянуло в сон. Я остановилась, перевернувшись на спину. Усилием мысли я удерживала своё тело на одной глубине и смотрела, как солнечные лучи, проникая сквозь толщи воды, касаются и морских обитателей, и водорослей, и даже меня самой. Боги, это было поистине прекрасным чувством. И только холод омрачал всю картину. В какой-то момент я поняла, что мне начинает ломить кости от температуры воды, поэтому решила тут не задерживаться. Я приказала воде нести меня к поверхности. Но чем ближе я была к ней, тем больше различала на мосту какой-то силуэт. Всемогущие боги, сколько я пробыла под водой? Неужели этого хватило, чтобы Лагерь поднялся на ноги? Из воды показалась только моя голова, но этого вполне хватило, чтобы тот, кому приспичило прийти сюда с утра пораньше, мягко говоря, удивился. И, боги, как же неудивительно было мне видеть этого человека. Я взирала на Кастеллана с выражением: «какого чёрта?». Собственно, то, как он смотрел на меня, я толковала примерно так же. – Честно, Джексон, тебе вот так вот надо в ужастике сняться, – сказал он. – Из тебя получился бы охрененный призрак утопленницы. – Спасибо, но если продолжишь в таком ключе, сам станешь утопленником, – ответила я, скрестив руки на груди. Правда, этого Лука уже не увидел. А я всё же решила выбраться из воды, пока мне точно конечности не свело. Одно усилие мысли, и волна подхватила меня, приподняв над мостиком, а затем плавно опустила меня. М-да, несмотря на нереальный кайф, идея искупаться была отвратительной: зубы-таки стучали от холода. – Нет, всё же утопленница тут ты, – усмехнулся Кастеллан. – Кто при такой температуре воды в здравом уме полезет в озеро? Спросил не менее поехавший крышей человек. Да, вопрос хороший, но вместо ответа я задала встречный: – А тебя-то сюда какого чёрта потянуло? – Интересно стало, кто ещё такой же, как и я сам, больной на голову, оставил здесь оружие в шесть утра. Мог бы догадаться. – Оружие? – моя рука инстинктивно метнулась к мечу на поясе, но, к своему негодованию, я его там не нащупала. Зато взгляд мгновенно зацепился за блеск лезвия под ногами. – Не блуждала бы в такую рань сама, сказала бы, что ты маньяк, – буркнула я, подняв меч. Почему-то смотреть Луке в глаза не хотелось, и именно этого я избегала всеми силами. – Тоже мне, открыла Америку, – засмеялся он, только мне этот факт смешным не показался. – Ну а вообще, надеюсь, что больше ты с утра пораньше топиться не полезешь. – Естественно, – съязвила я. – Утопить тебя будет занятием поинтереснее. – Ни капли в этом не сомневаюсь. Эх и псих же он. Нет, серьёзно, такого безалаберного отношения к смерти я ещё ни у кого не видела. – Только вот согрейся сначала, – добавил Лука. – Потом уже со мной разбирайся. И тут мне в голову пришла мысль. Бредовая, но только такие в моей голове и появляются. – Обязательно. Только вот, может, поможешь мне с первым? Знаю, насколько двусмысленно это прозвучало, но я сразу же объяснила, на что намекнула. Спорю, он будет счастлив открутить мне тыкву в шесть утра, пока спит весь лагерь. Но, тем не менее, почему бы и нет, раз мы, двое неадекватных, поднялись ни свет ни заря. Чем же ещё себя занять где-то с полчаса (плюс минус минут десять)? Разумеется, попытаться снести друг другу голову, потому что я проигрывать сегодня не намерена. Пока мы добрались до тренировочного поля, меня перестало колотить от холода. Но что-то мне подсказывало, что бросит в лихорадку меня сегодня не один раз. Кастеллан окинул беглым взглядом пустое пространство, протянув: – Да уж, чувство такое, как будто снова на том свете оказался… Извините, я не знаю, как бывает на том свете, поэтому рассуждать на подобную тему не могу. – Настолько…пусто? – спросила я только с целью сгладить это шероховатое молчание, повисшее после его слов. – Да. Я довольно часто оказывался здесь, пока пребывал в призрачном состоянии. Но, думаю, просвещать тебя дальше не стоит, – ответил Лука так, как будто сам мысленно заставлял себя думать о чём угодно, только не о своём призрачном (и не очень) прошлом. – Хочу посмотреть, что с тобой жизнь сделала за три года. Ничего хорошего. Мог бы, между прочим, спросить. Просто так. Мне скрывать было нечего. Лука обнажил меч, и снова я увидела уже знакомую мне решительность (или цель отрубить руку или ногу). Я смотрела ему в глаза, не отрываясь, пока рука сама тянулась к замаскированному клинку в кармане. Надо было догадаться – он не даст мне времени. Не станет ждать, пока я обнажу меч, так сказать, приготовлюсь. Собственно, этого Лука и не сделал, взмахнув клинком прямо над моей головой. К моему счастью, я успела увернуться, и это получилось именно так, иначе полоснул бы он мне прямо по шее. Что-то мне не понравилось такое начало боя. Секунда – и в моей руке блеснуло лезвие меча из небесной бронзы, на которое я приняла следующий удар противника. Что ж, раз он решил играть так… Я поняла, что если останусь в защите, он уложит меня уже меньше, чем через десять минут. Поэтому попыталась перехватить инициативу. Отдавать её Лука очень не хотел, но, тем не менее, моя атака увенчалась небольшим успехом. Теперь ему приходилось отбиваться от меня, а не наоборот. На секунду я поверила в то, что всё не так уж плохо. Пока что мне удавалось точно предсказывать, что нужно сделать, чтобы не облажаться. Правда, уже вскоре высшие силы решили, что дар предвидения мне не нужен. Одно моё неудачное движение рукой, и мой меч отлетел ко всем чертям. Но на этом я сдаваться не собиралась. Бросив на Луку короткий взгляд из серии: «Даже не мечтай об этом», я резко ударила его ногой в правое колено, чуть снова не получив царапину на плече. Несколько секунд я выиграла, и этого мне хватило, чтобы приблизиться к оружию. Но, как ни прискорбно, поднять его я не успела, потому что Лука снова оказался рядом и одним движением разрезал-таки мне на плече и ключицах футболку. Я почувствовала обжигающую, неприятную боль. К счастью, он зацепил меня совсем немного. – Слушай, мне кажется, или ты вконец охренел, учитель? – задыхаясь, спросила я, только успевая уворачиваться от ударов. – Ну, вызов ты мне первой бросила, – а вот ему ничто не помешало нацепить на лицо ненавистную мне усмешку. – Не пожалеешь, что его принял? – похожим тоном ответила я, краем глаза заметив на земле свой меч. Чёрт, как можно ещё получить время? Да никак, Цербер его дери, поэтому я решила делать глупости. Очень опасные глупости, в буквальном смысле, с лезвием у горла. Лука прицелился повыше, а я в этот момент резко ушла вниз, дотянувшись до рукоятки меча. Ладно, сегодня он меня, может, и не убьёт. Я снова сумела парировать удар, поняв, что просто уклоняться от чьего-то меча – неимоверно тяжёлое занятие. Но, тем не менее, после такого я всё ещё не свалилась от усталости или же ранения. – Что, всё ещё уверен в своей правоте? – выдавила из себя я. Пот градом катился по спине и лицу, дышать было в прямом смысле больно, царапину жгло. Сколько прошло времени, я не знала. Лука ответил мне одним взглядом, в котором я прочитала: «А сама как думаешь?». Никак. Я просто хотела выжить этим утром. Я снова замахнулась клинком, но в этот же момент потеряла под собой опору, со всей силы ударившись о землю спиной. Воздух из лёгких выбило одним точным ударом, даже вскрик от боли вышел едва слышным. Чёртов мерзавец! Вот уж чего он ещё ни разу со мной не делал, так это подсечку. Среагировать я не успела: тело пронзило болью, и я промедлила, не успев хотя бы откатиться в сторону. Однако попытку резко подняться на ноги предприняла. Безуспешно. Как только Лука увидел намёк на моё дальнейшее сопротивление, перед моими глазами возникло острое лезвие Коварного меча. Чёрт побери, прямо перед моим лицом была штуковина, которая могла запросто отсечь мне голову, нужно ли мне было дальше объяснять, что это для меня конец, очередной проигрыш? Я всё ещё не могла выровнять дыхание, а шевелиться даже не рискнула. Чёрт, если этот мерзавец сломал мне что-нибудь, пусть и не сегодня, но я проберусь к нему ночью и перережу горло засранцу…Спина ныла после неожиданного свидания с землёй, сердце колотилось где-то в голове, в районе висков, а рука сжала меч до побелевших костяшек пальцев. И что мне это даст? Даже оставшись с оружием, я оказалась в крайне паршивом положении, и теперь мне оставалось только с земли буравить Кастеллана ненавидящим взглядом. Как минимум, за то, что чуть не сломал мне позвоночник (если уже этого не сделал). Очень странно, но его ответный взгляд не колол насмешкой, хотя этого я и ожидала. Почему-то я видела в нём только усталость. Этот факт пробудил во мне отголоски гордости: ладно, он выиграл, но с каким усилием. Не помню, чтобы раньше мне удавалось добиться такого эффекта, поэтому я уже забыла о том, что по-прежнему лежала на траве с его мечом у горла. Да и не только в гордости дело было. Когда Лука смотрел на меня вот так, сверху вниз, слегка помутневшими глазами, тяжело выдыхая, он выглядел чертовски горячо. Стоп, я только что сама об этом подумала?! Всемогущие боги, только бы теперь не начать краснеть от собственного замечания. Твою мать, давненько мне не было так стыдно за свои мыслишки. Однако что бы ни крутилось в моей голове, я выпалила следующее: – Ты в курсе, что ты сущее воплощение подлости, Кастеллан? В моей голове, конечно, может твориться всё, что угодно, но тело ещё не забыло боль. И вот тут-то я себе и пообещала, что просто обязана однажды точно так же пригвоздить его к земле. Чтобы отпало желание из раза в раз меня калечить. – Мне кажется, или я это же где-то слышал? – а вот теперь, видя мою злость, он довольно ухмыльнулся. – Нет, мерзавец, не ври, этого ты от меня не слышал, – продолжила я свою гневную тираду. – Почему именно я попадаю в такое положение? – Поверь, не ты первая и не ты последняя, – ответил Лука, убирая меч и всё же помогая мне подняться. – Думаешь, искусство боя только на тебе следы оставляет? – Нет, но тебе явно нравится оставлять вот такие вот следы на мне, – пробурчала я. Спина ещё болела, но, похоже, с моим позвоночником ничего не случилось, хотя я была уверена в том, что парочка переломов мне после этого точно перепадёт. – Ты слегка преувеличиваешь мой к тебе интерес, Кристал, – улыбнулся он, и я у меня внутри что-то предательски заныло. Неужели он всё-таки каким-то образом понял, о чём я подумала? Боги, я убью его, во что бы то ни стало, если у него внезапно открылся дар телепатии. – Думаю, моя спина с тобой не согласна, – парировала я. – Сломал бы я тебе позвоночник, ты бы сейчас не мою персону разбирала, а корчилась от боли и не могла бы встать, поэтому не пытайся разбудить мою совесть. – Похоже, она, в отличие от тебя, до сих пор мертва. – Нет, потому что калечить тебя слишком сильно в мои планы не входит, – от такого признания у меня едва не отвисла челюсть: сам сознался, что совесть где-то есть? – Но тебе это будет хорошим уроком: над живым врагом не пируют. – Опять на тот свет захотелось? – спросила я без зазрения своей совести. – Пока не тебе меня об этом спрашивать, Джексон, – всем своим видом и взглядом Лука припомнил мне то, что сделал со мной пару минут назад. Поэтому да, пока не мне ему смертью угрожать. Я скрестила руки на груди, пытаясь убрать из собственной головы ненормативный греческий лексикон. – Однажды всё-таки спрошу ещё раз, – многообещающе ответила я. – Посмотрим, милая. А теперь почему бы тебе не объяснить парню, какого чёрта ты забыла в моём обществе, – Кастеллан посмотрел мне за спину, и я обернулась. Не припомню я, чтобы Джулиан Кавалларо так метал молнии из глаз. – Действительно, – он посмотрел этим испепеляющим взглядом на меня, приблизившись к нам. – Какого чёрта, Кристал? Да ты ещё и вся в царапинах? – укоризненно выговорил он, глядя на мою слегка потрёпанную футболку. – У тебя точно с головой в порядке? Не особо. Однако эту мысль озвучивать я не стала. – Предлагаю самоустраниться, и я всё тебе объясню, – пообещала я. * * * Уже в домике Посейдона я быстренько залатала свои царапины, да и боль в спине исчезла после того, как я намеренно полила себя водой из бутылки. Я чувствовала себя намного лучше, сил прибавилось. Приведя себя в нормальный вид, я попыталась доказать своему парню, что мой поединок с Кастелланом не являлся попыткой самоубийства. Хотя, да кого я обманываю? Та ещё затея. Джулиан ещё долго возмущался по поводу того, что он со мной сделал, но когда понял, что со мной всё нормально, потихоньку начал униматься. Ну, если не брать в расчёт то, что я обратилась ни к кому иному, как к Похитителю Молний. Вот уж это Джулиан мне будет припоминать долго. – Успокойся, – сказала я под конец, – сомневаюсь, что за моё убийство Кастеллану ничего не будет. Он не настолько крышей поехал, чтобы в очередной раз испытывать терпение богов. Ну, я знала, что меня пока не убьёт, а вот за попытки воскрешений и убийство кого-нибудь ещё я точно не ручалась. – Кристал, да он конченый, точно тебе говорю, – настаивал Кавалларо. – Только псих совершил бы то, на что решился он. Освободить армию титанов, пустить Кроноса в своё тело…а ты вот так спокойно чуть не позволила убить себя? Ты хотя бы помнишь, что Лука люто ненавидит твоего брата? Да и Перси счастлив не будет, когда узнает, что он жив. Перси действительно счастлив не был. Да и я сейчас как в прострации находилась, но я знала точно: каким же жестоким учителем фехтования ни был Лука, он не причинит мне настоящей боли. Или же я просто хотела в это верить… Моя уверенность сразу же пошатнулась. Джулиан прав, и мне стоит держаться подальше. Хотя так тянуло взять реванш и отомстить ему за сегодня. – Эй, Крис, – Джулиан, сидевший рядом со мной, щёлкнул пальцами, потому что я ушла в свои мысли. – Ты меня слышишь? – Да, – неуверенно протянула я. Понятия не имею, о чём он говорил в эту минуту моего отсутствия. – Обещаю, что касательно Луки буду осторожнее. Но не обещаю, что он больше не наставит мне боевых царапин. Собственно, надо бы и самой заняться подобным. Он легко отделался. * * * Больше за день мы не разговаривали с Джулианом на эту тему. Да и с Лукой я постаралась не пересекаться. В конце концов, не тогда, когда рядом находился Кавалларо. Мы также провели день в тренировках, причём я её разнообразила, когда предложила пустить в ход собственный дар управления водой. Получилось неплохо, куда лучше, чем просто с мечом, но под конец дня я была абсолютно выжатой. Сил не осталось ни на что. Сидя вечером у лагерного костра, я пыталась не заснуть на плече у Джулиана под звуки гитары. – Может быть, я сошёл с ума, может, ослаб, может, я ослеплён тем, что вижу*…– пели мы всем лагерем. Не знаю, почему детям Аполлона приспичило сегодня спеть именно эту песню, но их выбор мне понравился. А дальше я и вовсе оживилась, когда они попытались сыграть одну из моих любимых песен. Мне нужно что-нибудь почувствовать, ведь я так далеко от дома. Поклянись и пообещай, Что никогда не оставишь меня, Покажи мне то, чего я не вижу, когда искра в твоих глазах гаснет.** Я сама не заметила, как снова закопалась в собственных мыслях. Я помню, в какой момент моей жизни эта песня характеризовала меня саму. Сейчас смешно становится от того, как я тогда, в шестнадцать с половиной лет, страдала по Луке, но не после того, что было сегодня. Не после того, как у меня внутри всё свело от его взгляда…И это при живом-то парне. Господи, Кристал, и куда тебя тащат твои неадекватные тараканы? Мало того, что водишь дружбу с бывшим террористом-смертником, так ещё и думаешь о нём такое. Благо, хоть сейчас среди нас Луки не было, потому что перед ним за свои мысли мне тоже как-то неловко. Вот после такого становится не смешно, а до жути стрёмно. – Устала? – спросил меня Джулиан, любовно чмокнув меня в макушку. – Есть такое, – улыбнулась я, прогоняя из своей головы весь неадекват. – Прямо тут бы и уснула. – Ну зачем же тут? Пойдём, провожу тебя, – предложил он. – Ну-ну, – подметили некоторые, сидевшие рядом. Я бы отвесила что-нибудь саркастичное, но сил на них у меня уже не осталось. Внезапно я почувствовала что-то странное. Воздух вокруг как будто сотрясся. Я мельком взглянула на небо, заметив, как по нему, словно по воде, пробежала зеленоватая волна. Пронеслась она со стороны входа. Песнопения разом стихли. – Барьер, – послышалось в толпе. – Что-то опять около барьера. Мы все разом поднялись со своих мест, одной большой группой двинувшись в сторону входа в Лагерь. У меня внутри всё скрутило от набежавшего холода и страха. – Кристал, – тихо окликнул меня Джулиан, шедший рядом. – Не переживай так сильно. Может, это совсем не то, о чём ты думаешь. Знает, чего я так боюсь. А боялась я снова увидеть под барьером чей-то труп и услышать в голове упрёк. Я промолчала в ответ, чувствуя, как он слегка приобнял меня. Мне становилось только хуже, пока я слышала, о чём шептались другие: их мысли от моих не отличались. Я видела, как они обнажали оружие, как несколько ребят убежали за щитами, готовясь обороняться, если кто-то решил напасть на Лагерь. Я тоже достала свой меч. На этот раз мы с Джулианом оказались в первых рядах, и я отчётливо могла видеть всё, что происходило впереди. А впереди показалась граница. Снаружи я не увидела ничего подозрительного. Пока не взглянула вниз… Меня охватила такая паника, такое отчаяние, что я истошно завопила одно только слово: – Нет! Я вглядывалась в черты мёртвого человека за барьером. Кровь из его горла заливала снег, взъерошенные чёрные волосы совершенно не закрывали мертвенно бледное лицо и остекленевшие глаза. По виску так же стекала струйка крови. А по телосложению мертвец напомнил мне…Перси. Господи, пожалуйста, скажите мне, что я сплю, что это не мой брат сейчас лежит там бездыханным. – Перси…– прошептала я на автомате, вырвавшись из рук Джулиана и рванув к барьеру. Но мне и в этот раз не дали его пересечь. – Совсем с ума сошла? – услышала я над собой голос Луки, вырываясь. – Да если это и Перси, угадай, чего ожидают по ту сторону. Они ждут, что ты пересечёшь барьер, как ты не поймёшь! – Плевала я на их ожидания, пусти меня! – прошипела я, давясь слезами. Хватка на моих плечах была очень крепкой, и моё сопротивление оказалось пустым звуком. Если это мой брат…не прощу себе этого. Никогда. – Джексон, подумай сама, если ты сейчас выйдешь, ты рядышком с ним ляжешь, – сказал он уже твёрже. Он прав. Но, чёрт возьми, я не успокоюсь, пока не узнаю, кто лежит за барьером. – Лука, а если это…– начала я, но он не дал мне закончить: – Даже если и это, ты останешься здесь, – бросил он тоном, не терпящим возражений. Я хотела возмутиться, потому что он не имеет никакого права мной командовать. Не он видит труп своего брата. Но тут же рядом со мной снова возник Джулиан, прижавший меня к себе. И раньше, чем я успела обматерить Кастеллана или хотя бы остановить, он, обнажив меч, сделал шаг за барьер. Боги, вот психопат! Теперь меня бросило в дрожь от страха за него тоже. – Там не полубог, – прошептал мне Джулиан. Но я наблюдала только за действиями Луки. Я видела, как сильно он был напряжён, но никто, вопреки моим и, возможно, его собственным ожиданиям, не спрыгнул с дерева, не выскочил из кустов с целью убить того, кто первым покажется за пределами Лагеря. – Какого Аида он творит?! – услышала я, и мне по мозгам словно ультразвуком вдарили. Ярость внезапно появившегося мистера Д. ощущалась даже физически. Я невольно прижалась к Джулиану, которому, похоже, гнев бога тоже неслабо треснул по голове: на лице парня отпечаталась боль. – Кто позволил ему выйти? – спросил мистер Д. Лука на той стороне смерил его взглядом из серии «не сейчас». Самоубийца. Вышел за барьер, навлёк на себя гнев Диониса. Он точно спятил. Кастеллан опустился рядом с трупом, всё ещё явно не в силах откинуть осторожность, и внимательно посмотрел на его лицо. Затем вдруг его глаза сузились, когда он перевёл взгляд на руку мертвеца. Я бы вообще этого не увидела, но она была зажата в кулак. Парень попытался разжать одеревеневшие пальцы, и когда ему это удалось, я увидела в ладони белый клочок бумаги, который Лука забрал, пробежав по нему глазами. И что-то мне очень не понравилось его выражение лица после этого. Кастеллан поднялся и вернулся обратно. Я уже видела возмущение и ярость на лице мистера Д., суровость и злость Хирона, но раньше, чем Дионис надавал ему смачных звёздных угощений, Лука сказал: – Кто угодно, но не Перси Джексон. У меня кровь в жилах застыла, но я и слова из себя не смогла вытащить. Пусть и волна облегчения прокатилась по телу оттого, что это труп не моего брата. Однако сам факт этой смерти был мне крайне неприятен. – Но у него было вот это, – Лука протянул бумажку мистеру Д., требовательно взглянув на него. – Не объясните, что это значит? Дионис тоже изменился в лице, передав листок Хирону. Я уже едва сдержала гневное: «Какого чёрта?», но тот тихо прочитал всё, что было там написано: – «А ведь это мог быть и он». Мне показалось, что я задыхалась. Я знала, что записка предназначалась мне. Это была моя собственная мысль, и кто-то явно убеждал меня в том, что из-за меня погибают люди и может умереть мой брат. – Очень похож на Перси,- изумлённо произнёс мистер Д.. – Это явно шантаж. – Да, и я даже знаю, кого так пытаются вытащить из лагеря, – Лука кинул на меня взгляд. Боги, с хрена ли он такой догадливый? До этого одной мне было понятно, кто тут виновен во всех бедах: я сама. – Похоже на то, – согласно кивнул Дионис, задумчиво потирая подбородок. Но вдруг явно вспомнил, что собирался сделать изначально, а именно, отвесить Кастеллану леща за безрассудство. Боги, лучше бы он не вмешивался со своим знанием. – Но тебе никто не давал права покидать вот так вот Лагерь Полукровок. А если бы это была ловушка? Если бы кто-то психованный, вроде тебя же, пошёл бы тоже? Думаешь, на Олимпе мне за эти трупы премию выписали? Как бы ни так. – Подождите, на Олимпе уже в курсе? – прищурилась я. Тогда какого чёрта боги ничего не предпринимают? – Разумеется, в курсе, девочка, – раздражённо бросил мне в ответ бог. – Но тогда всё не было так серьёзно… – Действительно, кто-то регулярно подбрасывает под барьер трупы смертных, чего тут серьёзного? – саркастично вставил Лука. Как с языка снял, чёрт побери. Готова спорить, это замечание начальство не обрадовало. – Знаешь, а у меня такое чувство, словно ты к этому руку и приложил, – внезапно ответил ему Джулиан. На секунду повисла тишина, потому что многим стало понятно: пахнет жареным. – Ты нормальный вообще? – пока ещё сдержанно спросил его Кастеллан. – Заняться мне больше нечем, кроме как смертных убивать и сюда трупы подкидывать. Нахрен мне Кристал Джексон за пределы Лагеря выманивать, когда вот она, прямо передо мной, иди и убивай? Что, будут ещё бредовые предположения? – Первый труп подбросили в ту ночь, когда ты вернулся, – настойчиво продолжил Кавалларо, и я заметила на лице Луки немой вопрос: «Можно я его грохну?». – Сегодня ты вышел за пределы Лагеря, но тебя никто не тронул. Почему? Монстры только и ждут того, кто высунется, чтобы убить, почему ты ещё здесь? – Карты разложи, может, они тебе скажут, какое тут происходит дерьмо, – грубо бросил ему Кастеллан. М-да, кажется они с Джулианом во вполне взаимной вражде. Джулиан собрался на это ответить, но тут вмешался мистер Д.: – Прекратите оба! Аид подери, только вас мне для полного счастья не хватало… Хирон, найди Аргуса и живо ко мне. А вы, – он умудрился за один раз посмотреть на каждого в толпе полукровок, не глядя ни на кого конкретно, – бегом разошлись по своим домикам. До утра никому не выходить. Дважды объяснять не было необходимости: мы довольно быстрым шагом направились обратно, пока Дионис не разозлился сильнее. Однако мысль Джулиана осела в головах некоторых, и теперь кто-то всерьёз считал маньяком-шантажистом Луку. Они же и обсуждали это, пока мы шли к домикам. Очень странно, но в словах Джулиана здравое зерно было: появись я за барьером, возможно, исход сегодняшнего происшествия был бы другим. Но, чёрт, я отказывалась в это верить. Как ни прискорбно, что-то внутри заставляло меня верить Луке, как раньше, хотя я прекрасно знала, что с этим шутить не надо. – Ты уверен? – тихо спросила я Джулиана по дороге. – Ну, в том, что воду мутит Кастеллан? – Не уверен, но подозреваю, – ответил он. – Сама посуди, он появляется, и тут же подкидывают труп. А сегодня? Да кто-нибудь стопроцентно должен был среагировать: полубог сунулся за пределы Лагеря Полукровок. И это послание тоже он нашёл, причём довольно быстро. Кристал, ему точно нельзя доверять. Я никогда не видел таких спокойных рядом с трупами людей. Если бы это был не он, может, хоть одна эмоция на его лице проступила бы, не думаешь? Я бы поспорила. Потому что я видела в нём страх и непонимание. Даже если у Луки были предположения на этот счёт, я видела, что он сам хочет получить ответ на вопрос: «Какого греческого хера тут творится?». Но…если он прикидывается (а это он хорошо умеет), я вообще не знаю, кому здесь можно верить. – Я не знаю, – в отчаянии прошептала я. – Я просто ничего не понимаю… Джулиан, успокаивая меня, проводил меня до домика Посейдона. Он больше не заговаривал о Луке, как о маньяке, но всё-таки я засомневалась в его честности. В прошлый раз он подобрался ко мне, превосходно зная, что за дерьмо творилось в мире Дедала. – Всё будет хорошо, – пообещал Джулиан напоследок, обняв меня и поцеловав. Я прижалась к нему в надежде спрятаться от всего того, что разрывало меня изнутри на части. От безысходности, страха, недоверия, от собственных подозрений и мысли о том, что это реально мог быть мой брат. А всё из-за меня. Эрик не проронил ни слова, войдя в домик. И я, уставшая, напуганная и готовая разрыдаться от своей никчёмности в этой ситуации, рухнула на постель. Но я знала, что этой ночью мне приснится очередной кошмар, и эта мысль пугала не меньше этих убийств. * * * – Что, девочка моя, убедилась, что это не шутки? – спрашивал меня зловещий голос моего уже знакомого собеседника. – Почему? – вопросом на вопрос отвечала я. – Почему ты выбрал меня? – Ты мне совсем не чужая, Кристал. К тому же, дитя Посейдона с такой огромной силой. Я просто предлагаю тебе выбор. Пока погибают смертные, но, видят боги, скоро опасность подберётся и к твоей семье. – Это всё ты! – выпалила я. – Это ты убиваешь людей! И винишь меня, потому что я не соглашаюсь на твою безумную авантюру. – Кристал, какая же ты ещё глупенькая девочка,– в голосе послышалась усмешка. Злобная. –Убиваю не я, а ваши враги за пределами Лагеря. Уже третий раз погибает смертный, но что делают боги? Делают вид, что ничего не происходит. А сегодня? Кастеллан вышел за барьер, но, думаешь, Дионис не позволил бы ему умереть? На него всему сонму уже плевать, а другой полубог…ну, убили бы, похоронили, но что бы изменилось? Ты сама это понимаешь. Боги будут сидеть совершенно ровно. Пока труп не подбросят им самим. Труп такого же бога, как и они. – Тогда почему ты им мёртвых не подкидываешь? – Убить бога, находясь в заточении, не так-то просто, Кристал. Но подумай, если бы ты умерла этой ночью, твой папочка стал бы тебя оплакивать? Нет. Потому что ему плевать. – Ты знаешь на это ответ, милая. Так помоги же мне. Ты ждёшь, что хотя бы твой отец покажет себя другим, но боги все эгоисты. К тому же, мы не убьём олимпийцев совсем. Мы всего лишь отправим их гнить в Тартар, как они поступили со мной. А твоя семья будет жить… Скольким ещё ты позволишь умереть из-за своей неприступности? Знал, куда бьёт. Я меньше всего хотела, чтобы кто-то умирал из-за меня… – Вот умница, я уже чувствую, что ты колеблешься. Я не жду, что ты прямо сейчас согласишься пойти за мной, но я хочу, чтобы ты знала кое о чём… Внезапно я увидела картинку прямо перед собой. Я словно стала наблюдателем прошлого со стороны. Я видела квартиру моей мамы в Нью-Йорке. Такая же, как и сейчас, только вот…вещей в ней как будто меньше, и все они выглядят практически новыми. Гостиная, кухня – всё было таким тёплым, словно хозяйка с особой заботой расставляла тут вещи только вчера. В гостиной, на диване цвета кофе я увидела мужчину. Чёрт возьми…Как же сильно он напомнил мне Перси: те же ярко-зелёные глаза и чёрные волосы, тот же овал лица, губы…Нетрудно было догадаться, кого я видела перед собой: Посейдон, бог морей, собственной персоной. Наш, мой и Перси, отец. Вот только почему-то его глаза были наполнены печалью и в то же время решимостью. Яркий контраст, но я пока что не понимала ничего. Сколько лет назад это происходило? Перси рассказывал, что не видел отца как минимум до одиннадцати лет. Или же это события ещё до его рождения? Хотя эту мысль я откинула. Из комнаты, которая теперь уже была комнатой Эстель, моей младшей смертной сестрёнки, но раньше принадлежала брату, вышла мама, тихонько притворив за собой дверь. Она выглядела очень устало. Очень бледная, словно что-то выкачивало жизнь из неё. Но в молодости она была очень красивой, это в глаза не броситься не могло. А мне в глаза бросилось другое. Свободное платье уже было не в состоянии скрыть округлившийся и заметно увеличившийся в размерах живот. Она была беременна. Возможно, тогда она и носила Перси. – Уснул?– спросил её Посейдон. – Едва уложила, – тихо выговорила мама.– Ты же сам знаешь, как опасно тебе здесь появляться, тем более, видеться с сыном. – Салли, я сделал всё, чтобы Перси меня не запомнил. Да, это опасно, но мне просто необходимо поговорить с тобой. – Ты уверен, что другим богам это не станет известно? – Уверен, не волнуйся. – Тогда…может быть, ты хотя бы сделаешь вид, что рад видеть дочь? Нет, теперь я точно понимала, что мама была беременна во второй раз. Вот почему Посейдону было так опасно появляться здесь: один ребёнок тогда мог наделать такого шума, что спасайся, кто может, а второй…вообще скандал. Зевс просто убил бы молниями пару сотен смертных, только бы выплеснуть свой гнев. Ещё бы, его брат дважды нарушил уговор Большой Тройки. Мама ласково погладила свой живот, и я увидела, как на её лице проступило реальное счастье, вытеснив усталость. – Ты знаешь, что рад видеть вас. Но ты ведь понимаешь, что тебе нельзя воспитывать их двоих, – вздохнул Посейдон. – Да, но я ношу её седьмой месяц, даже не думай, что я не привязалась к малышке. Я…я представить не могу, чтобы… Мама всхлипнула. А затем по её щекам безудержно покатились слёзы. Мне безумно хотелось самой успокоить её, но я не могла вмешаться: это видение. Моё сердце рвалось от боли, когда я видела мать такой разбитой. – Салли, успокойся, – отец подошёл к ней и обнял за плечи. – Я бы ни за что не предложил тебе такой выход, но им двоим расти вместе очень опасно. Один полубог уже привлекает к себе внимание, с двумя всё ещё серьёзнее. «Серьёзно? Может, раньше надо было думать? Скажем, месяцев семь назад, прежде чем снова спать с одной и той же смертной?» – зло подумала я. Да, я прекрасно понимала, что тогда мать была беременна мной, но что это за абсурд? Если это так опасно для неё и Перси, почему Посейдон об этом задумался только теперь? Твою ж вторую мать, ведь этого можно было и избежать сотней способами. Например, контрацепцией, чёрт возьми. – Было пророчество о ребёнке, который родится в конце декабря, на зимнее солнцестояние. Если это наша дочь, Салли, она должна быть как можно дальше от мира полубогов. Хотя бы на время. «Хотя бы на всю жизнь» – саркастично исправила я. – Почему? – простонала мама. – Ты постоянно это говоришь, но почему именно моя дочь? – Она уже сейчас обладает огромной силой, как ребёнок Большой Тройки. А родившись в день зимнего солнцестояния, и вовсе обретёт силу, о которой ей лучше не знать. Этот день – магическая точка, когда наступает самая длинная ночь в году. Когда тьма преобладает над светом, поэтому её сила будет связана с тёмной стороной. Она станет просто неуправляемой, разрушительной, поэтому девочка не должна знать о том, что она полубог. – Но ведь она, как и Перси, проявит себя… – Я попытаюсь заблокировать её сознание, и, если это сработает, ничего дурного не случится. Но если она попадёт в Лагерь, моему воздействию придёт конец. Твоя дочь никогда не должна узнать о своём рождении, Салли, иначе быть беде. – Хочешь сказать, я никогда больше не увижу свою малышку?– мама поджала нижнюю губу, снова подавляя слёзы. – Во-первых, она пока не родилась, к тому же, это должно произойти в январе. Но мне всё равно не по себе, Салли, и я не хочу, чтобы всё стало для тебя неожиданностью. Даже если, упаси Зевс, наша дочь родится двадцать первого декабря, ты сможешь её видеть, но она не должна приближаться к Перси и ко всему мифическому. «Спрашивается, почему так повезло мне одной?» – снова вставила я. Внезапно картинка сменилась. Я увидела мать, заплаканную, держащую на руках свёрток из одеял. Было очень холодно, в лица прохожим дул холодный ветер со снегом. Я едва поспевала за матерью, почти бегущей по улице, слышала собственный детский плач, видела, как дрожали её руки, как она, сжимаясь от холодного ветра, прижимала меня к себе, как увеличивалась боль в её глазах. Боже, никому не пожелала бы оказаться на её месте. Да, я всегда ненавидела своё положение, но и представить не могла, что маме тогда было ещё хуже. Дальше я увидела, как она подошла к уже знакомому и ненавистному мне месту, поцеловала меня, не затихающую ни на секунду, в лоб, аккуратно положив на порог детского дома и вложив в одеяло какую-то записку. Её я разглядела, и в моих глазах застыли слёзы: на ней было выведено всего два слова: имя, которое я так ненавидела пятнадцать лет. Я вскочила, обливаясь слезами и холодным потом. Я поверить в это не могла…Нет, что боги – законченные эгоисты и психи – это неоспоримый факт, но, прошу простить, отвечать надо за то, что тебе не хватило сил сдержать бушующие гормоны, даже если ты, чёрт побери, бог морей. Я знала, что они способны причинять смертным огромную боль, но боли сильнее той, что испытала моя мать от решения Посейдона, я пока в своей жизни не встретила. От этого во мне проснулось отвращение ко всему Олимпу: Салли Джексон не первая и не последняя оказалась перед таким выбором. А мой отец…мой отец не придумал ничего лучше, чем отдалиться от неё и бросить меня. А сколько лет страдала мама, его не волновало. Вдруг я вспомнила всё, что мне говорил Лука три года назад. Вот оно, подтверждение его словам: мы нужны богам только тогда, когда им угрожает опасность быть свергнутыми. А я оказалась брошена, потому что с рождения повязана с тёмной стороной, потому что…может быть, в моих силах не оставить от Олимпа ничего. Я – та самая угроза свержения. Не Лука, который такого шума понаделал, что многие забыть до сих пор не могут, не Перси, которого обвинили в его преступлении и считали погибелью западной цивилизации, а я, рождённая в день зимнего солнцестояния дочь Посейдона, о которой ничего не знали пятнадцать лет. И мне было страшно от этого осознания. Страшно от силы в своих руках. Теперь я не сомневалась в том, что вполне могла открыть портал в другой мир…