Единственный выход

Больше всего после напряженного ночного дежурства хотелось спать. Но нужно было еще заехать к отцу — забрать починенный коммуникатор. Вообще-то, коммов Тивену полагалось два: сломавшийся личный и служебный, на который звонили коллеги. И если уж быть до конца честным, то как раз личный у него почти все время молчал. Но Тивен привык иметь его под рукой, и последние дни чувствовал себя без него неуютно. Так что в этот утренний час возвращение любимой «игрушки» казалось ему делом даже более важным, чем сон. Тивен посмотрел на часы и недовольно поморщился. Шесть десять. Отец, как и большинство работяг, вкалывающих с десяти до семи, еще не проснулся. Он был механиком на заводе, обрабатывающем ириит. Работа не слишком хорошо оплачиваемая, но достойная и физически очень тяжелая. Так что Тивен, за ночь проведший целых три операции, решил подождать часок, — может быть, покемарить в ординаторской на диване — но драгоценных минут сна у отца не отбирать. В ординаторской, когда он туда вошел, было шумно и многолюдно. Дежурившие вместе с ним ночью врачи собирались по домам, непринужденно болтая с только заступившими на смену коллегами. Впрочем, при виде него почти все замолчали. Кто-то торопливо попрощался и выскочил из кабинета, кто-то вспомнил о делах и зарылся в бумаги. Тивен знал, что в отделении его не любили, и привык к подобному поведению коллег. Слишком тесно он долгие годы общался с прежним заведующим отделением. Руис, доктор Силентале, был суровым начальником, но любовником — нежным и очень заботливым. Тивен прожил с ним чуть больше пяти лет, и все в госпитале об этом знали. Почти два года назад они с Руисом расстались. Но расстались хорошо, без ссор и взаимных упреков. Просто из любовников стали друзьями. Тивен продолжал безоговорочно доверять ему и советоваться с ним по важным вопросам, как профессиональным, так и личным. Недавно Руис пошел на повышение. Ему предложили должность главного врача Миленского центрального госпиталя. В его карьере это был не просто шаг вперед. Скорее подобный переход можно было сравнить со скоростным подъемом на шаттле. К тому же, на Милене, в отличие от родного для Тивена Стакса, жили женщины. Тивену казалось забавным, с каким восхищением — почти благоговением — Руис говорил о противоположном поле. Ему самому подобного не понять. Он дважды за свои тридцать пять лет покидал родную планету и, конечно, вне её встречался и с женщинами. Обе эти поездки пришлись на его студенческие годы и были кратковременными, но даже в них Тивен ухитрился завязать роман с работавшей в космопорту Криоса девушкой. Ее звали Лала. Она была очень красивая, заводная. Года на три старше Тивена. Наверное, ей показалось забавным облагодетельствовать своим вниманием мальчишку со Стакса. Тивен знал, что в обжитом космосе жителей его планеты жалели. Почему-то повсюду считалось, что лишенные женского общества мужчины несчастны. Однако это ничуть не мешало правительству выращивать и обрабатывать на Стаксе ириит, культуру, чьи растворенные в воздухе споры абсолютно безвредны для мужчин и смертельно опасны для женщин. Культуру, из волокон которой создавалось топливо для сверхлегких военных звездолетов. С Лалой было весело и легко. Слишком легко, как теперь понимал Тивен. Она словно бабочка-однодневка порхала от мужчины к мужчине и как нектар собирала их семя. Тивен не осуждал ее. В конце концов, каждый волен жить и получать удовольствие, как захочет. Но подобная легкость в отношениях не для него. Это он понял, глядя на друзей, беспорядочно менявших партнеров. А иных отношений с противоположным полом он для себя не представлял. Очень мало кому из жителей Стакса везло с женщинами так, как его отцу. В свое время тот познакомился с матерью Тивена в каком-то недорогом кафе, где она подрабатывала официанткой. Но вопреки всем законам жанра их связь продлилась не пару дней, а многие годы. И у Тивена, согласно существующим порядкам живущего на Стаксе с отцом, — одного из немногих — в детстве была мать. Они каждый день общались по комму и мечтали, как встретятся, когда Тивен вырастет и получит разрешение покидать Стакс. Увы, до его восемнадцатилетия мама не дожила. И это стало одной из главных причин, почему Тивен решил выучиться на врача. – Доктор Ленга, можно вас на минутку? – низкий голос вырвал его из воспоминаний. Успевший уж было расслабиться, Тивен поднял голову и увидел стоящего перед ним ординатора. С этим парнишкой они редко работали в одну смену, но Тивен считал его перспективным хирургом и хорошо к нему относился. Тот же, наслушавшись сплетен, старательно избегал фаворита заведующего. – Да, Норан. Что вы хотели? – Не здесь. Можно поговорить с вами наедине? Тивен кивнул, встал с дивана и вслед за Нораном вышел из ординаторской. Он думал, что они отправятся на служебную лестницу, где в их госпитале обычно проходили все разговоры тет-а-тет. Однако Норан вызвал лифт и сказал: – Доктор Ленга, вы не могли бы подождать меня на улице, на углу седьмой Энергетической? Я подойду минут через пять и все вам объясню. – Выглядел он явно взволнованным, так что Тивен сдержал смешок, не стал комментировать увлечение молодежи шпионскими коммофильмами. На улице было холодно. Сильный ветер поднимал в воздух пыль и сухие листья, закручивал их замысловатыми вихрями, швырял об стены и в редких прохожих. Где-то далеко наверху, между крыш высотных псевдокаменных зданий, голубело небо. Серые мостовые поблескивали влагой после недавнего полива. В скопившихся кое-где лужах копошились, чирикая, вартаньи – мелкие озорные пташки, некогда поразившие первооткрывателей Стакса своей схожестью с земными канарейками. Тивен зябко поежился и передернул плечами. В отличие от многих своих знакомых, он любил бывать под открытым небом, но сегодняшняя погода не располагала к пешим прогулкам. Ветер бросил ему в лицо пригоршню пыли, заставляя зажмуриться. Тивен чертыхнулся, проклиная Норана и его вдруг обнаружившуюся страсть к шпионским играм. Но раз уж он согласился в этом участвовать, нужно идти на место встречи. Да и, честно говоря, Тивену было любопытно, что такого важного и секретного хочет сообщить ему Норан. Может, он обнаружил, что кто-то из их коллег занимается хищением препаратов? Хотя нет. Теперь, при новом заведующем, с подобной информацией он обратился бы к кому-то другому. Перекресток седьмой Энергетической и Госпитальной улиц находился буквально в двух шагах от госпиталя, но из его окон не просматривался. Интересно, от кого они с Нораном прячутся? Как дети. Тивен фыркнул и впервые с того момента, как вышел из ординаторской, задумался: с чего он-то пошел на поводу у Норана? Тот – едва окончивший академию мальчишка, но ведь сам Тивен давно уже взрослый человек. Нужно было настоять на разговоре на месте. Ну, может, не в ординаторской, так хоть на лестнице. Глядишь, и сейчас он не мерз бы. Тивен огляделся в поисках укрытия. Со всех сторон возвышались скучнейшие офисные здания-коробки. Вообще-то, это был хороший район, но все магазины, клубы да кафешки находились чуть дальше, возле главного входа в госпиталь. Там даже ранним утром кипела жизнь. Кто-то спешил перед работой выпить любимый энергетик, кто-то, как и он сам, дежурил в ночную смену и теперь набивал живот перед сном. Официанты круглосуточно сновали между столиками, продавцы без устали заманивали к себе покупателей. Здесь же был уголок спокойный и безлюдный. Только изредка над головой проносились военные кары, да спешили на работу вечно хмурые клерки. Убедившись, что лучшей защиты от ветра, чем стены домов, поблизости нет, Тивен подошел к одной из них вплотную. И тут же из-за угла показался Норан. – Простите, что заставил вас ждать, – слегка запыхавшись, произнес он. – Доктор Ленга, я понимаю, что лезу не в свое дело и… – Норан запнулся, тяжело вздохнул и потеребил рукав врачебного комбинезона. – Однажды вы помогли мне. Спасли от увольнения. А я не люблю оставаться в долгу. – Норан снова замолчал, а Тивен припомнил случай, о котором тот упомянул. Это произошло года полтора назад. Норан тогда только-только пришел в их отделение и буквально на третьем или четвертом дежурстве выдал прооперированному Тивеном офицеру непрописанный препарат. В общем-то, ничего опасного для здоровья пациента тогда не произошло, но ошибку новичка заметил сам Руис. Тивен не был уверен, что Норану грозило увольнение… хотя да, пожалуй, вспоминая, в каком настроении в те дни ходил Руис, мог и уволить. При том, что все понимали: увольнение из военного госпиталя, да еще с припиской о халатности, – это волчий билет. Норан после этого нигде не нашел бы работу по специальности. И Тивен взял его вину на себя. Ох и досталось ему от Руиса! Тивен до сих пор не любил вспоминать состоявшийся между ними в тот день разговор. – Вы знаете, что доктор Варлен собирается вас уволить? – Уволить?! За что? – опешил Тивен. Доктор Варлен был их новым заведующим и старым неприятелем Руиса, а значит, и его. Так что к репрессиям Тивен был морально готов. Да одно уже то, что его вторую неделю подряд ставят дежурить в ночные смены, говорило о многом. Но увольнение… для этого даже заведующему отделением нужен серьезный повод. А такового Тивен ему не давал и не даст. – Норан, послушай. Я знаю, что доктор Варлен меня не любит. Но для увольнения нужна формальная причина. – Да. В том-то и дело. Я случайно услышал, как доктор Варлен разговаривал с доктором Паштом. Они обсуждали ваше личное дело. Простите, но я так понял, что в нем имеется пометка о неблагонадежности. Вы когда-нибудь участвовали в антивоенных заговорах? – в обычных обстоятельствах на такие вопросы ответили бы ударом в челюсть, и Норан, похоже, ждал подобной реакции. Но Тивену не за что было бить мальчишку. За правду не бьют. В его личном деле, действительно, такая пометка имелась. Пометка, с которой, вообще-то, его не должны были принимать на работу в военный госпиталь. И о которой он за столько лет спокойной жизни благополучно забыл. Молодежь редко задумывается о последствиях своих поступков. Тивену было двадцать, когда он, студент второго курса, вступил в популярное тогда в медицинской академии антивоенное общество. Они встречались на «конспиративных» квартирах, а на самом деле просто друг у друга в гостях. Произносили пафосные речи, даже написали и выложили во всеобщую сеть пару брошюр. Опасность разоблачения пьянила, им было весело, интересно, азартно. В академии об их обществе знали почти все студенты, но никто на них не доносил. Это было как игра: дерни за хвост спящего ланта. Но лант, оказывается, не спал. И однажды могучей лапой прихлопнул горе-заговорщиков. Наиболее активные члены общества и авторы выложенных в сеть брошюр получили реальные сроки на недавно открытых планетах, остальные отделались пометками в личных делах. Пометками, всю серьезность которых они поняли, лишь когда дело дошло до трудоустройства. Нормальную ординатуру «неблагонадежному» медику было не отыскать. Тивен, как и его товарищи по несчастью, подавал документы в целый ряд госпиталей и приличных клиник, но отовсюду получал отказ. Отчаявшись, он уж было решил попытать счастья в матто, беднейшем районе, где жили всевозможные маргиналы и плетельщики наркотических кун. Там царила жутчайшая антисанитария, и медики были нарасхват. Но, к счастью, от этого шага его спас Руис. Доктор Силентале читал у них общую хирургию и, как он сам в дальнейшем признался, Тивена заприметил давно. Узнав о проблемах талантливого студента, он, не колеблясь, принял его на работу. А спустя несколько месяцев у них завязался роман. Руис ухаживал за Тивеном долго и красиво. Помогал на работе, приглашал в рестораны, дарил всевозможные недорогие, но забавные безделушки. Тивену льстило внимание столь уважаемого человека, но, в то же время, слишком многое и смущало. Руис был его непосредственным начальником, а делать карьеру через постель Тивен не собирался. К тому же, тот был старше него почти в три раза. Конечно, шестьдесят или семьдесят лет – ерунда, а не возраст. Можно сказать, для мужчины — самый расцвет. Но в ту пору Тивен думал иначе. И Руис потратил немало сил и времени на то, чтобы его переубедить. Пять лет они прожили вместе. И ни разу Тивен о своем сближении с Руисом не пожалел. Они любили и уважали друг друга, стали настоящей семьей. Потом страсть прошла, но дружба осталась. И до сих пор у Тивена никого ближе Руиса не было. А теперь он уехал, и больше некому Тивена защищать. Что ж… рано или поздно такое должно было случиться. Придется ему научиться справляться с проблемами самому. Понять бы еще только, как. – Если бы я действительно участвовал в заговоре, то давно бы жил не на Стаксе, – тяжело вздохнув, произнес Тивен. – Нет, это был не заговор. Всего лишь компания глупых болтливых студентов. Суд признал нас неопасными. Но запись о неблагонадежности в моем личном деле с тех пор есть. Значит, доктор Варлен собирается меня уволить… – Да. Но этого нельзя допустить. Вы же лучший хирург в отделении, вас нельзя так увольнять! Придумайте что-нибудь! – Спасибо, конечно, что ты в меня веришь, но что я могу придумать? Уничтожить свое личное дело? Подправить его? Я хирург, а не хакер. Да и в любом случае от подобных действий стало бы только хуже. – Нет, ничего противозаконного делать нельзя. Но должен же быть выход! Доктор Варлен только вступает в должность, в ближайший месяц, а то и два, ему будет не до вас. Надо предъявить всем доказательства вашей лояльности! – Это какие же? – Ну, – Норан смутился. – Если бы вам покровительствовал какой-нибудь офицер… – Ты предлагаешь мне податься в шлюхи?! – Нет. Конечно, нет. Просто… Ну, это ведь выход. И вам не привыкать. Ему не привыкать. Вот, значит, как думает о нем Норан. И, наверняка, большинство коллег. Им не понять, что в его отношениях с Руисом не было ни капли расчета. Наоборот, Руис всегда был к нему более строг, чем к остальным. Он требовал от Тивена полной отдачи работе, и даже дома, даже в постели они частенько разговаривали о хирургии. Но окружающие всегда видят только то, что хотят. В их глазах Тивен был не молодым, но уже очень хорошим хирургом, а любовником заведующего отделением. И никакие профессиональные заслуги не могли этого мнения изменить. – Я подумаю, что можно сделать, – холодно ответил он. – Спасибо, что предупредил. – Я перед вами в долгу. И должен был помочь, – подхватил его тон Норан. Тивен кивнул, развернулся и, не прощаясь, зашагал в сторону своего кара, оставленного возле входа в госпиталь. Но не успел пройти и десяти метров, как услышал за спиной крик: – Доктор Ленга! – Тивен остановился, и к нему подбежал Норан. – Простите, если обидел. Я на самом деле хотел вам помочь. И надеюсь, что у вас получится избежать увольнения. – Спасибо, – Тивен протянул Норану руку, и тот с чувством пожал ее. Еще раз извинился, пожелал удачи и убежал назад в госпиталь. Тивен остался один. Ему было о чем подумать. Увольнение сломает ему жизнь. Он слишком хорошо помнил, как шесть лет назад обивал пороги госпиталей и гражданских клиник, и как повсюду его ждал отказ. К тому же… если доктор Варлен уволит его по обвинению в неблагонадежности, разразится грандиозный скандал. Всплывет тот факт, что Руис принял на работу пусть номинально, но состоявшего в антивоенной организации человека, а это отразится и на его репутации. На этот раз он не сможет помочь. Тивену наверняка будет запрещен вылет со Стакса, и ему не останется ничего другого, как до конца своих дней прозябать в матто. Бедный отец! Нет! Он будет бороться! Норан верно заметил: доктор Варлен пока только вступает в должность, и какое-то время у Тивена в запасе есть. Месяц? Два? Может, и больше. Но рассчитывать на удачу не стоит. Так что, месяц. Тридцать два дня. Но что он может?! Подменить свое личное дело, как он уже говорил Норану, – не вариант. Попробовать воззвать к благодарности побывавших у него на операционном столе офицеров? Как бы они, узнав о его «неблагонадежности», не забили в его гроб первый гвоздь. Нет, тут нужно что-то другое. Но вот что?! Вспомнилось, как Норан предложил ему найти покровителя-офицера. В принципе, это может сработать. С офицерским любовником доктор Варлен связываться не захочет. Только не в их обществе, в котором любой лейтенант имел власти и прав куда больше сколь угодно известного гражданского специалиста. Но продаться за безопасность… Тивену претила сама мысль сделаться шлюхой. А, впрочем, почему сразу шлюхой? Он – мужчина свободный, после расставания с Руисом ни с кем продолжительных отношений не имел. Пытался, конечно, найти себе подходящего партнера. Но все эти попытки заканчивались полным фиаско, и вот уже где-то с полгода как Тивен их прекратил. Точно, он и трахался-то последний раз месяцев пять назад. А секса хотелось. Регулярного, с постоянным партнером. Так почему бы ему не поискать себе любовника среди офицеров? Никто ведь его не заставляет ложиться под того, кого он сам не захочет. Решено. Он сегодня же, пока не передумал, попросит работающего в офицерском клубе приятеля сделать ему приглашение. Тот, конечно, удивится: все знают, для чего гражданские таскаются в подобные места. Ну и пусть! В конце концов, его и так уже все считают шлюхой. Главное, он сам будет знать, что это не так. А на мнение окружающих – плевать! За размышлениями Тивен и не заметил, как вернулся к своему кару и сел за штурвал. Но теперь, когда у него появился план действия, воспрял духом и завел двигатель. Нужно лететь к отцу, забрать у него починенный комм и связаться с приятелем из офицерского клуба. А затем уже можно вернуться домой. Спать. *** Тивен и не помнил уже, когда в последний раз нервничал так же сильно. Он стоял метрах в ста от входа в офицерский клуб и никак не мог решиться подойти ближе. Утренние рассуждения сейчас казались ему полным бредом. Он никогда не будет с любовником-офицером на равных. Между ними не будет ни уважения, ни понимания. Только секс, приправленный чувством стыда. Нужно понимать это, а не заниматься самообманом. Если он и найдет в этом клубе кого-то, то именно покровителя, а не близкого человека. Так готов ли он продаться за шанс сохранить работу, за безопасность? А даже если готов, найдется ли на него покупатель? Ведь он не согласен на разовый перепих, ему нужны надежность и защита. А что он может дать взамен? Немолодое уже тело, никому здесь не нужные чувства? Он видел, какие мальчики заходят в клуб. Все сплошь – ухоженные юные красавцы. Тут явно не пользовались спросом гражданские старше двадцати пяти, и Тивен на фоне этих мальчишек почувствовал себя уставшим от жизни стариком. Кому такое добро может быть нужно?! Но добытый приятелем пропуск лежал в кармане, а угроза увольнения дамокловым мечом висела над головой. Да в конце-то концов! Попытка – не пытка. Даже если ничего у него не получится, он хотя бы не будет жалеть, что не попробовал. И Тивен, глубоко вздохнув, направился к входу в клуб. – Эй, приятель, ну ты-то куда? – остановил его у двери охранник. – Решил, что тебе снова шестнадцать? Тут молоденьких любят. А ты для господ-офицеров уже перезрел. Рядом подобострастно захихикали мальчишки, но Тивен не стал оборачиваться в их сторону. Он вскинул брови и, надменно глядя в глаза охраннику, поинтересовался: – Вас чем-то не устраивает мой пропуск? Тот стушевался, развязная ухмылка покинула его лицо. – Нет. С пропуском все в порядке. – В таком случае, будьте любезны меня пропустить. Охранник демонстративно оглядел Тивена с головы до ног, но, так больше ничего и не сказав, посторонился. Тивен вошел внутрь. Он оказался в полутемном пустом коридоре. Голые стены были выкрашены в бледно-коричневый цвет, где-то под потолком крепился ряд экономичных лампочек. В противоположном конце коридора виднелась дверь, из-за которой доносились смех и музыка. Тивен сделал пару шагов вперед и остановился. Развязное поведение охранника выбило его из колеи. Если бы только можно было повернуть время вспять, он ни за что сюда не пришел бы. Но уйти сейчас было бы глупо, так что Тивен взял себя в руки и отправился в зал. Насколько он знал со слов Кирэна, того самого работающего здесь приятеля, офицерский клуб занимал два этажа и состоял из множества помещений. В одни из них вход гражданским был запрещен, в другие – разрешен только в сопровождении офицеров. Но были и общие залы, такие, как тот, в который он сейчас попал. Помещение казалось огромным. Зеркальные стены ломали пространство, делая его безграничным. Столики, диванчики и резные ширмы из драгоценного эбеска бесконечно множились, перемигивались со своими отражениями, и вот уже невозможно отличить реальный мир от зазеркалья. Несмотря на ширмы, все посетители были здесь на виду. Но это никого не смущало. Напротив, и мальчишки, пришедшие сюда в поисках приключений, и многие офицеры с энтузиазмом демонстрировали себя. Весь этот зал был словно большая витрина, и выставленный в ней товар, нужно признать, впечатлял. К Тивену подошел официант и поинтересовался, где он желает сесть: у барной стойки или за столик подальше от нее. Тивен, конечно же, выбрал второй вариант. Расположившиеся у стойки парнишки выглядели как-то уж совсем неприлично, и если бы Тивен не знал правил этого клуба, решил бы, что это – профессионалы. Но шлюх господам офицерам здесь предлагали со страниц каталогов, а вживую на них посмотреть можно было в отдельной комнате. Но, вроде, особенной популярностью они здесь не пользовались. И верно: зачем платить деньги за то, что и так легко получить. Тивена подвели к небольшому круглому столику, отделенному от зала ширмами с двух сторон. Но ширмы эти, эбесковые снаружи, внутри оказались зеркальными, так что Тивен получил возможность изучать конкурентов и офицеров, не поворачивая головы. Мальчишки в зале были самые разные. Блондины, брюнеты, выкрашенные во всевозможные неестественные яркие цвета, они напоминали райских птичек, что по приказу нового коменданта недавно ввезли на Стакс. Одеты они все были весьма вызывающе: кто-то – в обтягивающие, словно вторая кожа, комбинезоны, кто-то – в широкие полупрозрачные шаровары и не скрывающие живота топы. Впрочем, Тивен не единственный среди гражданских был в строгих брюках и в свитере, но взгляд его то и дело возвращался к полураздетым парням. Признаться, он и сам не отказался бы кого-то из них потискать. Но он здесь не за этим. Да и им даром не нужен не-офицер. Но как же глупо пытаться конкурировать с этими молодыми красавцами! Тивен посмотрел на себя в зеркало и невесело усмехнулся. Его юность давно уже осталась позади. Он выглядел зрелым мужчиной, так что невозможно было по его виду сказать, тридцать ему лет или восемьдесят. Русые волосы коротко стрижены, лишь пара прядей сползает на пересеченный неглубокими морщинами лоб. Лицо худое, усталое. Темно-карие глаза и тонкие губы также не придают ему особенной красоты. Нет, в принципе, Тивен на внешность не жаловался. Его типаж нравился многим, но… а, в Космос все! Тивен подозвал официанта и заказал чашку аты. Через пару часов ему нужно выходить на очередное ночное дежурство, так что алкоголь пить нельзя, а вот энергетик – в самый раз. Ату принесли великолепную. Густую, ароматную, и всего после пары ее глотков настроение у Тивена улучшилось. А собственно, чем он недоволен? С работы его пока не уволили, и благодаря Норану есть шанс увольнения избежать. Глядишь, еще и личная жизнь наладится. Нужно только хорошенечко присмотреться к посещающим клуб офицерам и выбрать лучшего из них. А конкуренты… о них пока думать не стоит. Тивен снова оглядел зал, на этот раз обращая внимание только на людей в форме. Вот молодой — лет двадцати пяти — лейтенант подошел к барной стойке, что-то сказал горделиво восседающим на высоких стульях мальчишкам, и один из них тут же спрыгнул к нему в объятия. Лейтенант моментально ухватил мальчишку за задницу, тот громко рассмеялся, и они, довольные друг другом, отправились на второй этаж. Похожие сценки разыгрывались повсеместно. Военные по одному или целыми компаниями подходили к гражданским и после непродолжительных разговоров уводили добычу за столики или из зала. Некоторые пары ужинали, большинство – только пили. Одинокие офицеры лениво цедили пенистую каисту и со скукой поглядывали по сторонам. Приглядевшись, Тивен посчитал, что по одному за столиками сидели три полковника, семь майоров, больше десяти капитанов и всего два лейтенанта. Правда, что делать с этим подсчетом дальше, он не знал. Справа от Тивена располагалась довольно многочисленная компания военных. Они разговаривали и громко смеялись, демонстративно разглядывали гражданских и явно обсуждали их между собой. Похоже, они были сильно пьяны. Тивен невольно поморщился, и вдруг понял, что один из офицеров смотрит прямо на него. И на губах его расползается похабная ухмылка. Тивен отвел взгляд и одним глотком допил ату. Он понял, что сегодня ему здесь делать нечего. Напрасно он пришел в этот клуб один. Так тут можно найти разве что компанию на ночь. Ему же нужен консультант. Человек, который в этом клубе бывает часто и может сказать, с кем из офицеров связываться стоит, а на кого лучше не тратить времени. Что ж… придется снова обращаться к Кирэну. Интересно только, во что ему все это встанет. Ну да выбирать не приходится. Он должен сохранить работу. Должен найти здесь себе покровителя. Тивен расплатился и встал из-за столика. Но не успел сделать и пары шагов по направлению к выходу, как услышал: – Эй, детка, не так быстро. Скрасишь офицеру холодную ночь? – тяжелая рука опустилась на его плечо. Тивен тяжело вздохнул и обернулся. Перед ним стоял тот самый офицер, с которым он недавно встречался взглядом. Он был на голову выше Тивена и лет на десять моложе. Симпатичный. Но пьяный настолько, что единственное, что Тивен захотел бы с ним сделать – это процедуру детоксикации. – В следующий раз, – мягко, чтобы не нарваться на пьяную агрессию, ответил он. – Когда? – Завтра. Я сделаю все, что хотите. Но завтра. – Ну смотри – ик – я буду ждать. – Договорились, – Тивен мягко улыбнулся, а когда лейтенант его отпустил, облегченно вздохнул. Он был уверен, что назавтра тот его уже и не вспомнит, а вот сейчас проблемы могли бы быть. Если офицер вдруг решил бы его изнасиловать, никто здесь Тивену бы не помог. Да и не только здесь. Нигде в их долбанном мире гражданским не было защиты от произвола военных. Разве что – покровительство кого-то из старших по званию. Конечно, официально существовал КПРВВД, – комитет по расследованию внутренних военных дел – но его сотрудников традиционно боялись куда сильнее обидчиков. И гражданские к его помощи почти никогда не прибегали. Иногда Тивен жалел, что в антивоенном движении участвовал не всерьез. Он слушал истории о зверствах, устраиваемых офицерами и солдатами, но лишь скрипел зубами в бессильной ненависти. А потом приходил на работу, в госпиталь, где и на хирургическом столе, и в реабилитационных капсулах его ждали военные. И ненависть проходила. Его пациенты были прежде всего людьми, страдающими от боли, и лишь затем – представителями правящей касты. А он сам врачом, а не воином. Его дело лечить и не думать, что вот этот благодарно улыбающийся ему мужчина или мальчик еще вчера мог кого-то изнасиловать, избить. Хорошо хоть смертельных исходов военные избегали сами: убийства всегда привлекали внимание КПРВВД. Но сейчас не время и не место думать о ненависти к военным, и Тивен, прогнав крамольные мысли, через зеркало оглядел зал. Как он и предполагал, их с лейтенантом общение привлекло внимание многих. Мальчишки-гражданские смотрели на него с явной злобой, в глазах офицеров читалось любопытство. Тивен судорожно сглотнул. Он что, нарушил какое-то негласное правило? Его сюда больше не пустят?! Великий Космос, пожалуйста, пусть это будет не так! Тут Тивен заметил стоящего возле входа для офицеров мужчину. Судя по всему, он лишь недавно появился в зале, но сцену общения Тивена и пьяного лейтенанта явно застал. И теперь смотрел на него пристально, изучая. Под этим взглядом Тивена пробрал озноб. Мужчина был одет в форму полковника КПРВВД, и его внимание могло бы напугать любого из присутствующих в зале, не только гражданского. Тивен потупился и поспешно направился к выходу. Наверное, со стороны его уход выглядел бегством, но он ничего не мог с собой поделать. Сердце стучало, как заполошное. К горлу подступил удушающий ком. Лишь оказавшись на улице и отойдя от клуба на значительное расстояние, Тивен замедлил шаг. Теперь он и сам уже не понимал, чего так испугался. Мало ли он в своей жизни встречал сотрудников КПРВВД. У него на операционном столе все офицеры равны. Он не разделял их ни по ведомству, ни по чину. Легко общался как с пациентами, так и с навещающими их товарищами. Но в этом полковнике было что-то особенное. Что-то, заставившее его без оглядки бежать. Глупо, конечно, но там, в клубе, Тивену показалось, будто он встретил своего будущего палача. Что-то темное, разрушительное примерещилось ему во взгляде полковника. Даже смешно. Наверное, надо меньше пить ату. Хотя она – энергетик легкий и безвредный. Но мало ли, как ее заваривают в офицерском клубе. Так что в госпитале первым делом нужно будет выпить универсальный антидот. Окончательно успокоившись, Тивен забрался в свой кар и полетел на работу.