Восхождения Героя Секиры

После моего появления в этом месте прошло примерно восемь часов. Всё это время я просидел в своих покоях, изучая причудливую систему Статуса и информацию о моём так называемом Легендарным Оружии — Секире. Судя по всему её необходимо прокачивать, правда, с помощью чего — не очень понятно. Хотя, если ей ударить, то и без навыков урон будет приличным. И это всё больше и больше походит на одну из этих историй про попаданцев с гаремами и несравненной силой. Правда, они всегда оказывались где-нибудь в классическом фэнтези с умеренным или средиземноморским климатом. Но меня то забросило на какой-то север! Даже укутавшись в три тёплой шкуры, и при этом внутри здания меня пробирает холод! Будет глупо если я в итоге умру от простуды. Да и секира это далеко не то, с чем я бы хотел попасть в параллельный мир. Быть на передовой, тем более с такой штукой — не моё. Я больше по части стрелков и поддержки на вторых линиях. Хоть я и занимался одно время фехтованием, боевые топоры для меня тёмный лес. Конунг говорил что-то про других призванных в других странах. Интересно, кто они? С тем, что к прежней жизни мне не вернуться, я уже смирился и меня больше интересует устроиться получше тут. Печаль всё же есть, но какой смысл горевать если ничего не изменишь. Лишь для собственного удовлетворения и выпуска той тяжести на груди. Чёрт! Как же тут холодно! Глухой стук в дверь оторвал меня от укутывания в шкуры и пледы. — Господин, позвольте войти, — женский голос был слегка приглушён, но в нём отчётливо было слышно почтение, с которым она произнесла слово «господин». Я уже хотел ответить, но растерялся и запнулся в самом начале. Так, успокойся и возьми себя в руки… вдох… выдох… — Да, войдите, — собравшись, произнёс я. Но как только дверь с еле слышным деревянным скрипом отворилась, взгляд светловолосой девушки на долю секунды застыл в недоумении. Э? И только тогда я понял, что сейчас выгляжу как куча шкур и пледов, из которых выглядывает бледное, пытающиеся согреться лицо. — Я принесла вам одежду, — тактично переведя тему, сказала она, поставив на столик рядом с кроватью моё новое одеяние, — если вам оно не понравится, обратитесь ко мне, я приглашу портного. — Благодарю, — немного смущённо улыбнувшись, ответил я. Её длинные, собранные в косу светлые волосы дрогнули в поклоне, после чего глубокие голубые глаза снова обратились ко мне: — Великий конунг ожидает вас в главном зале. Положительно качнув головой, насколько это можно было сделать, будучи закутанным в шкуры, я застыл в смущённой улыбке, которая дала понять, что ей лучше уйти. Ещё раз поклонившись, она тихо закрыла за собой дверь из тёмно-коричневого дерева, дав мне возможность выйти из пледового кокона, немного привыкнув к холоду. Одежда, оставленная той девушкой, скорее всего служанкой, будучи сделанной из шерсти, согрела ощупывающие её руки. Смотрелся я в ней слегка непривычно: длинное, почти доходящее до колен тёмно-синее платье, кожаный утеплённый жилет, чёрные штаны, тёплые низкие сапоги, твёрдый кожаный пояс и шерстяная накидка, закрывающая плечи и спину. В этом мне стало намного теплее. Правда, пришлось повозиться с одеваниями. Не привык я к таким нарядам. Да и секира с такой одеждой смотрится… странно. Что ж, пора в главный зал, нехорошо будет заставлять конунга ждать, всё же он может здорово облегчить мне жизнь. Дорогу туда я запомнил хорошо, с этим у меня проблем никогда не было, а вот отвлекался я часто, из-за чего пришёл лишь спустя час. Особо я застрял на просторном балконе, с которого просматривалась округа. Холодный бриз, идущий с гавани, приносил запах дерева и моря, освежая и прибавляя бодрости, но при этом даря душевную гармонию. По пути мне попадались и закованные в кольчужные доспехи воины, и облачённые в балахоны люди с черепами на головах и грубыми деревянными посохами в руках, и одетые на мой манер дворяне и торговцы (интуиция подсказывала кто есть кто, хотя я могу и ошибаться). Но несмотря на то, что я останавливался почти у каждого гобелена или окна с хорошим видом, цель была достигнута — величественные двери зала распахнулись, и я вошёл в чертог конунга, где уже начиналось пиршество. За длинными дубовыми столами, накрытыми красными тканями, сидели всевозможные персоны: воины, вельможи, торговый люд, ребята в балахонах и другие. Их разрозненные беседы соединялись в всепроникающий гам, расходящийся по всему каменно-бревенчатому чертогу, освещённому рядами огненных очагов. На троне, во главе зала был рыжебородый конунг, по правую руку которого сидела женщина лет двадцати, может, тридцати, в роскошном голубом платье, поверх которого была меховая накидка, в которую погружались её золотистые волосы, мягкие черты лица нарушал властный взгляд, озаряющий пирующий зал. По левую же сторону сидела девочка лет восьми-десяти, короткие рыжеватые волосы, белое платьице и радостный взгляд, переходящий то от конунга к женщине, то от женщины к пирующим. У трона, на изящном, выбивающимся из общей картины зала, табурете сидела молодая девушка в белоснежном платье, ласкающая нежными пальцами грубые струны арфы, завораживая слух и овладевшая душой. — Герой Секиры! Я уже начал волноваться, что вы заблудись! — воскликнул конунг, отпив из кубка и вытерев оставшиеся на бороде капли рукавом. — Эйл! — радостно воскликнула толпа, сидящая за столам, вскинув бронзовые кубки и деревянные кружки, разбрызгав содержимое по столу. Забывшись, я со всего размаху вдарил хвостом секиры по полу, пустив волну, прошедшую по всему залу, после чего снова раздались радостные возгласы. Улыбки и доброжелательные пьяные ухмылки, располагая, устремились ко мне. Пробивший меня жар в груди расходился по всему телу, а я пытался понять, почему меня не донимает страх. Может, это всё атмосфера зарождающегося массового кутежа, но сейчас я по-настоящему почувствовал комфорт и вовлечённость. Такое было лишь в барах с друзьями. С решительной улыбкой я шагнул к ближайшему столу, стоящему рядом с конунгом, где было место, как оказалось, специально для меня. Взгляды рядом сидящих метались то на меня, то на секиру. Бороды, мокрые от хмельного, длинные и короткие, рыжие, золотистые, коричневые или же отсутствующие совсем, как у этого парня, сидящего справа, влившего в себя весь кубок разом, рассказывающий о том, как он охотился на гигантского скрытая, чтобы впечатлить одну девицу. Всё начиналось хоть и с решительностью, но всё же с налётом скованности, правда, вскоре всё изменилось… Брага, эль и медовуха лились рекой, а размеренные звуки арфы сменились на бурные потоки бубнов, флейт, варганов, гуслей и мелких скрипок, вовлекающих в танцы, которые начали уже зарождаться на некоторых столах и в центре зала. Запечённая в яблоках нога поросёнка кочевала от стола к столу, а я слушал истории о битвах с морскими и земными чудовищами, рейдах на города, где бравых северян ждали богатство и слава, о великих битвах, оставившие свой след в истории. А я внимал, комментировал и травил байки в ответ. Я пил, как и все кто сидел рядом, серебряный кубок, как будто по волшебству наполнялся сразу после того, как я его опустошал. А может, это была одна из тех девушек с кувшинами, ходящих по всему залу, периодически встречая похотливые взгляды или пьяные подкаты. Когда сидящий справа от меня воин с бородой, впитавший целую бочку эля, доходящую до пояса, свалился на пол, вместо него тут же сел старый одноглазый старик с короткой растрепавшийся седой бородой, который начал увлечённо рассказывать, как он в свои юные годы бился с неким Олткреем, потеряв в той схватке глаз. А вот какой-то безумец в балахоне с оленем черепом, закрывавшим его глаза и лоб, держа в правой руке кружку, из которой хлестал эль, насадив на белый костяной рог кусок большого жаренного хряка, начал, под ритмичные звуки флейты и скрипок, неумело отплясывать ирландскую джину, разливая содержимое своей кружки на сидящих рядом воинов, купцов и других балахонщиков, которые, видимо, не оценив танца, грубо скинули его со стола под дружный хохот соседей. Когда пир достиг своего апогея и треть гостей либо бесчувственно уткнулись в деревянные, пропитанные алкоголем столы, на которых валялись пустые кружки и кости от сменяющих друг друга блюд, либо блевали в стороне. Конунг, пошатываясь под горячащий кровь поток музыки, вскинул кубок, выплеснув половину, воскликнул, перебив и подавив шум пирующий толпы: — Выпьем же за Героя Секиры, того, кто приведёт север к новой эпохе богатства и процветания! Скал! — Скал! — вскрикнули все в единым порыве, включая меня, вскинув кубки и кружки, опустошив после все в один зала. … А… какое блаженство… Я стою на вершине огромной горы, ловя лицом холодный ветер, развевающий мои волнистые волосы. Но внезапно мне захотелось закричать, да закричать так чтобы слышал весь мир… … — Эй, давай, держи голову! — Чёрт, он мне на рубаху попал! — Мои волосы! Сквозь мрак я слышал мужские и женские голоса, а затем непреодолимое желание открыть рот перед надвигающимся из моих недр потока, который обязательно должен выйти. — Что за?! — Да аккуратней! — Мои волосы! Я, подобно водопаду, пропускал через себя нечто невообразимое, но вскоре всё иссякло, кроме рычага, который все давил и давил из меня то, чего уже нет, выдавливая всё до последней капли… А затем снова покой и мрак… А… какое облегчение… … И снова пробуждение… опять на работу идти… не хочу… И что-то мне хреново… голова болит… как будто молотом вдарили… Молот… интересно… молотом можно гвозди забивать, он же типа как молоток, только… молот… Что-то бок зудит… надо перевернуться… Но только я хотел устроиться поудобней, как тут же сорвался куда-то вниз. Тупая боль в правом плече, и я через силу открываю слипшиеся глаза… Сразу бьёт, пусть и слабый, но чувствительный свет, заставляющий меня кисло сморщить лицо. С трудом встав на ноги, под тяжестью дикой головной боли, я огляделся и сразу понял — это точно не моя квартира… Ой, точно, я же попал в параллельный пир… то есть мир и… да у меня была секира. Где же она? А вот! На кровать, где отпечатался мой влажный силуэт, лежал длинный (90 см) боевой топор с двусторонним лезвием, посередине которого сиял кристалл. А на другом конце кровати лежало что-то, завёрнутое в тёплый шерстяной плед, который еле заметно поднимался. Медленно взяв секиру, я осторожно, дрожащей рукой, сгибаясь от головной боли, потыкал тупым хвостом неизвестный пледовый свёрток. Мало ли что в этих кроватях параллельного мира появляется после пирушки… Ой, как вспомню, так голову ещё больше рвёт, а желудок начинает подавать не самые приятные позывы. Пару раз коснувшись этой пледовой штуки, я услышал лёгкое постанывание под ним. — Пере… стань, — сонным голосом, прозвучало следом, — ну ещё чуток, — отчётливым женским голосом продолжила она, пока я не перестал тыкать. Так, второй день в новом мире, а я уже обнаруживаю незнакомую девушку в своей кровати после пьянки… а всё складывается неплохо. — Агх, — прозвучало где-то снизу за кроватью, — голова. Откуда-то встал неизвестный мне парень с оголённым торсом, лёгкой небритостью, как у меня, потирая растрёпанные каштановые волосы, и так же щурясь, он недоуменно начал разглядывать то меня, то комнату, то что-то под своими ногами. — А ты кто? — запинаясь, спросил я. — Эй, ты что, меня не помнишь? — так же не очень справляясь с собственным языком, произнёс он. Я медленно помотал головой, на что парень разочарованно вздохнул. — Слушай, а что вчера было? — оглядевшись вокруг, признав в окружение комнату, которую мне дал конунг, поинтересовался я. — Э… думаешь я помню? — отмучено ответил он, — помню только как рассказывал какому-то пацану, типа тебя, про то, как я повалил скрытая, а потом мы вместе с ним и какими-то двумя другими девками, пошли к нему, — ещё почесав затылок, он продолжил, — у него ещё какой-то странный топор был, типа такого, — он указал на лежащую на кровати секиру, — только тот я в руки взять не мог, бился как пещерный волк. А тем временем, из-под пледа вылезла чья-то гладкая, светлая рука и потянулась к секире. БАМ! Рукоять, до которой дотронулась рука, заискрилась и ударила током немного грубоватые пальцы. — А! — плед тут же слетел и перед нами появилась девушка с длинными миндальными волосами, чья одежда была спущена, обнажая упругую грудь, которые сразу же приковали к себе взгляд того парня, — где я?! — оглядевшись, растерянно воскликнула она. — Без понятия, — массируя виски, ответил парень. — Думаю, у меня в комнате, — сказал я. — Э? — Тогда спасибо за ночлег, — зевнув и встав с кровати, поправляя волосы, произнесла девушка. — Постой, так ты и есть тот парень с секирой, о котором все говорили?! — будто не веря своим же словам, восторженно спросил парень, — не могу поверить, что на пару с Саговым Героем трахал двух сучек! — схватившись за голову, чем ещё больше разворошил волосы, воскликнул он. — Вообще-то… — девушка с миндалевыми волосами приложила указательный палец к нижней губе, а потом пояснила, — этого парня с секирой начало рвать, как только я начала снимать одежду, а ты держал его у сортира, после чего тоже отрубился. Скажи спасибо, что она накрыла тебя пледом, — девушка указала куда-то под ноги недоумевающего парня. — Как так то… — Ну ладно, — она поправила одежду, надев разбросанную обувь, кое-как собрав волосы, открыла массивную дверь моих покоев, — ещё раз благодарю за ночь… Герой Секиры, — сказала девушка, после чего вынырнула за дверь. — Думаю, и мне пора, — озадаченно поглядывая в сторону ушедшей особы, произнёс парень, — а то отец на кол посадит, если к часу не буду у очага, — начав собирать разбросанную по комнате одежду, пояснил он. — Да уж, думаю, и мне к конунгу надо, — оглядев себя, и поняв, что кроме тёмно-синего платья с пятнами на мне ничего нет, заключил я. — К Рыжебородому, ты с ним поаккуратней, он мужик вспыльчивый, — натянув на себя длинную рубашку, сказал он. — Угу. — Лови, — неожиданно ляпнул парень. С трудом схватив на лету небольшой бутылёк жёлтой жидкости, я бросил возмущённый взгляд в сторону собирающегося парня. — Это зелье против похмелья, — ухмыльнувшись, сказал он, — не надо благодарности, — с этими словами парень, наспех натянув одежду, выбежал из моих покоев. Зелье против похмелья… хм, интересно. Опрометчиво выпив залпом жёлтую жидкость, я тут же почувствовал как голова проясняется, сухость уходит, а глаза больше не раздражаются при каждом лучике солнца. Чудо! Теперь и к конунгу идти не страшно, только вот… где мои штаны… … Так же быстро, как и тот парень, натянув на себя одежду, данную мне вчера, которую за прошлый вечер смог изрядно изгадить, я направился к двери, только вот… — Ай… — сонно протянула ещё одна девушка, укрывшаяся шкурой, из-под которой виднелись мягкие черты лица и тёмные волосы. — А ты ещё кто?! — вспыхнув оттого, что меня кто-то задерживает, воскликнул я. — Я?.. — приподнявшись и протерев слипшиеся зелёные глаза, произнесла она, — думаю, я у вас заспалась, — зевнув, сказала девушка. Растрёпанные чёрные волосы начали приводить в порядок юркие ручки, и тогда я заметил… ушки… — Эм… — указывая на дёрнувшиеся волчьи уши, простонал я. — А? — недоуменно посмотрела она на меня. — Уши… — Ты что, никогда не видел такие? — Нет, — до сих пор нервно моргая глазам, ответил я. — Хе, мало кто не знает о нас, мы ведь лучшие охотники на монстров города, ты что, не местный? — Что-то типа того, — примирительно покачав головой, произнёс я. — Тогда буду первой для тебя из своего вида, рада знакомству, — белая ручка протянулась ко мне, а я, спустя секунду недоверчивого поглядывания, неуверенно пожал её в ответ. Радостно улыбнувшись, она посмотрела в окно, после чего растерянно воскликнула: — Чёрт! Мне же на работу пора, — в спешке вскочив, она кинулась искать одежду, которую я сложил на тяжёлый стол. — Ладно, закроешь когда уйдёшь, — пару секунд не отводя взгляда от гипнотизирующе виляющего хвоста обнажённой девушки, сказал я, выходя из своих покоев. Так, у иконки статуса в углу зрения появился какой-то странный значок, что за… [Похмельная Секира: Бонус экипировки: Сопротивление ядам (Среднее) Бонус группы: Сопротивление ядам (Низкое) Навык: Очищающая аура (снимает с цели негативные эффекты ядов и отравлений)] Так, я читал про это в инструкции. Открытие новых форм оружия происходят после поглощения чего-либо, но… Похмельная Секира, вы серьёзно? Не могу поверить, что первую трансформацию, которую я открыл стала эта… какой позор… Ладно, Сопротивление ядам, звучит неплохо, так что радуемся. Проходя по знакомым со вчерашнего дня коридорам, я через окно заметил конунга, стоящего вместе с какими-то человеком в балахоне, на большом балконе с прекрасным видом на город. Подойдя поближе, я услышал: —… Как они посмели?! Это нарушение всех договорённостей! — разъярённый голос Карла V нагревал воздух так, что на моём лбу проступил пот. — Правитель Фобрея возмущён не меньше вашего, а Шильтвельт готовится к войне, так же как и Силтвелт, — дрожащим голосом сказал балахонщик. — Этого нельзя так оставлять! Та Фиолетововолосая сука ответит за то что решила лгать в лицо мне, Карлу V Рыжебородому, конунгу Нордского Королевства! Я покрою их берега трупами! — он резко повернулся к балахонщику, указывая пальцев куда-то в туман, стоявший над морем, — труби о созыве Тинга, пора показать этим южанам на что способен Север! Сорвавшись с места, он хотел уже уйти, но, встретившись взглядами в проходе, мы оба остановились. — Герой Секиры, рад, что в столь тяжёлое время ты с нами, — немного успокоившись сказал он, поправляя растрёпанную бороду, заплетённую в две косички. — Что-то случилось? — тактично спросил я. — Да, — он положил мне свою широкую и тёплую руку на плечо, посмотрев прямо мне в глаза, — мы начинаем войну. Войну…