***
Элис хоронили через два дня после аварии на кладбище «Вудлон». С трудом ЭфПи удалось получить разрешение от врача покинуть больницу. Он кричал, размахивал руками и матерился на чем свет стоял. В конце концов врач не выдержал и разрешил ему на сутки покинуть больницу под его собственную ответственность. В гробу она лежала, как живая, как будто просто спала. Собралось много народу: семья, друзья, огромная часть людей из редакции. Приехал Хэл Купер, которому сообщила Гермиона, посчитав, что он имеет право знать. Джонс подошел проститься с ней последним. Он сел на колени перед гробом и взял ее за руку. — Прости меня, Эл. — Шептал он. — Я чувствовал, что тебе не надо ехать. — Слезы катились по его щекам. — Прости меня. Я испортил тебе жизнь и отнял ее. Как я буду жить без тебя? Он уронил голову на ее грудь и не сдерживал больше рыданий. Никто не знал сколько он там просидел, но никто не смел оторвать его. Когда он наконец нашел в себе силы встать и отойти, гроб с телом опустили в землю. От Элис Смит остался лишь гранитный памятник с ее именем, фотографией и двумя датами. Глэдис и Джеллибин крепко держали его за руки, уходя, но Хэл преградил им дорогу. — Это ты! Ты ее убил! — Кричал он. — Ублюдок! Ты отнял у меня ее! И ладно, если бы просто отнял, но ты убил ее! — Он схватил его за ворот рубашки и смотрел злыми глазами. Джонс ничего не говорил, не сопротивлялся. Он знал, что Хэл прав. — Отойди! — Вскрикнула Джелли и оторвала Купера от отца. — Он не в чем не виноват! Хотя бы в день ее похорон веди себя как мужчина! Хэл зло сверкнул глазами на ЭфПи и пошел прочь. — Папа! Не слушай его! — Он прав, Джелли. Это я ее убил. Ее теперь нет, а я вот тут. Живой. — Прекрати, ЭфПи! — Глэдис наполовину кричала, наполовину плакала. — Поехали домой! Дома Глэдис и Джелли уложили его в кровать, хотя Джонс сопротивлялся как мог. Однако не успела его голова коснуться подушки, как он провалился в царство Морфея, где к нему пришла Элис. Она улыбалась и прижималась к его груди, гладила по щекам и целовала в губы, пока просто не стала уходить куда-то далеко. — Эл, не уходи! — От этих своих слов он проснулся и обнаружил, что рядом спит Глэдис. Видимо была уже глубокая ночь. ЭфПи встал с кровати и прошел на кухню, где открыл бутылку с виски и налил себе полный стакан. Он выпил его залпом, хотя понимал, что врачи в больнице вряд ли оценят этот поступок. Не задумываясь, он налил и второй. Он пил и смотрел на фотографию Элис в своем телефоне. Она улыбалась ему с экрана, и он вспомнил сон. Он знал, что Элис не злится на него и ни в чем не обвиняет. Джонс усмехнулся и в голове его стали всплывать воспоминания. Как увидел ее впервые, как стал думать о ней, их первый поцелуй, объятия украдкой, минуты нежности, подаренные друг другу. Слез больше не было. Он знал, что Элис бы не одобрила этого. — Я люблю тебя, Эл. — Произнес он, смотря в глаза Элис на фотографии. — Прости, что не сказал раньше. Я так и не смог решиться.***
Спустя 10 месяцев. Кладбище «Вудлон». 11 сентября 2020 года. — Привет, Эл. — ЭфПи сел около ее могилы и погладил рукой холодный гранитный памятник. — С днем рождения! — Он положил на плиту две ярко-красные розы. — Ты так боялась наступления твоего тридцатилетия, но теперь тебе всегда будет двадцать девять. Он пил коньяк, который принес с собой и рассказывал Элис обо всем, что произошло за это время. — Знаешь, я бросил курить. — Улыбнулся он. — Просто не стал выходить в сквер без тебя. — А потом я сменил работу. Теперь я работаю в фотолаборатории, где мне ничего не напоминает о тебе. — ЭфПи замолчал на секунду. — Джелли собирается замуж. Наверное, я скоро стану дедом. А Глэдис работает в редакции. На твое место так долго искали кандидатуру. Пенелопа заворачивала всех. Но в конце концов нашли. Гермиона говорит, что это конечно, не ты, но в целом довольна. Кстати, Гермиона все также не замужем. И что только с ней делать? Он сделал еще несколько глотков коньяка и снова заговорил. — Знаешь, я ни разу не сходил на каток зимой. Вынимал коньки и клал обратно. Не могу больше есть мандарины. Они кажутся мне кислыми и отвратительными. И гитару я больше слышать не могу. Ты забрала часть моей жизни и моей души с собой. Надеюсь, там, где ты сейчас, не так уж и плохо, а вот мне без тебя откровенно хуево. Прости, по-другому не скажешь. ЭфПи больше ничего не сказал. Он поставил бутылку с остатками коньяка на гранитную плиту и уже собрался уходить, как вдруг замер и повернулся обратно. — Знаешь, жаль, что я так и не узнаю, что ты хотела мне сказать тогда в машине. На этом Джонс стал отдаляться от могилы, но почувствовал какой-то холодок на коже и полушепот, который едва смог разобрать, и до конца не мог поверить, что слышал это. — Я люблю тебя, Форсайт Джонс.